198 Риторика и истоки европейской литературной традиции

только за счет того, что ни один, ни другой вид не выступает в полноте

и чистоте своей ≪сущности≫. Для таких античных жанров, как траге-

дия, эта аналогия, в общем, имеет смысл. Трагедия, оставаясь траге-

дией, не может быть никакой другой жанровой формой, и если ее при-

знаки отчасти потеснены какими-то другими, как это происходит в

позднем творчестве Еврипида, чуждые трагедии признаки могут ВОЙТЕ

в нее настолько, насколько ущербляется ее классическая идентичность

а трагедия остается трагедией постольку, поскольку она все же не ста

новится, скажем, новой аттической комедией, а лишь предвосхищает

ее черты. Именно так можно описывать, например, ≪Иона≫; налет сен-

тиментальности, интерес к быту, к семейным драмам, авантюрный сю-

жет, счастливый конец —все это заставляет вспомнить новую коме-

дию, но на самый простой, ≪детский≫ вопрос о жанровой принадлеж-

ности произведения существует только один ответ —это трагедия, хотя

трагедия в состоянии кризиса.

С такими жанрами, как биография, дело обстоит совершенно ина-

че. Будучи по своей теме биографией, произведение всегда может быть

по своим формальным признакам полноценным образцом какого-то

иного жанра, и это ни в какой мере не свидетельствует ни о каком

жанровом кризисе, а напротив, соответствует норме. Такие ранние био-

графии, как ≪Эвагор≫ Исократа и ≪Агесилай≫ Ксенофонта, являются

образчиками эпидейктического красноречия в жанре энкомия, ≪похваль-

ного слова≫; ≪Агрикола≫ Тацита —специально надгробное похвальное

слово. Биографии афинских трагических поэтов, а возможно, и другие

части объемистого биографического сборника, созданного в пору ран-

него эллинизма перипатетиком Сатиром, имели, как это весьма неожи-

данно выяснилось из папирусной находки начала века26, форму диало-

гов. Биография может, не переставая быть биографией, быть энкоми-

ем, диалогом и еще много чем другим. Это совсем не гибридная, про-

межуточная форма, в которой собственные признаки осложнены и от-

теснены наплывом чуждых признаков, причем ни те ни другие не мо-

гут проявить себя вполне последовательно. Ничего гибридного в ≪Are-

силае≫ или ≪Агриколе≫ нет, это вполне биография и вполне энкомий,

одно другому не противоречит и не мешает —просто признаки биогра-

фии относятся к уровню темы, а признаки эпидейктического красноре-

чия —к уровням стиля и оценочной установки27. Два жанра не просто

Жанр как абстракция и жанры как реальность 199

проницаемы друг для друга, но для их взаимопроницаемости не имеет-

ся никаких препятствий. Но это значит, что такие жанры уже не ≪сущ-

ности≫ и аналогии из области биологических видов к ним неприложи-

мы. Тут невозможна недвусмысленная, раз и навсегда установленная

классификация, потому что неясно, что брать за единицу классифика-

ции, где вид, а где разновидность —в отличие от той же трагедии,

идентичности которой не устраняют различия между разновидностя-

ми. Мы можем назвать ≪жанром≫ идиллию, можем назвать ≪жанром≫

буколику; некоторые из идиллий принадлежат сфере буколики, неко-

торые —нет, но буколика, разумеется, не разновидность идиллии хотя

бы потому, что буколическая топика может разрабатываться вне идил-

лии, например в эпиграммах или в прозе ≪Дафниса и Хлои≫. Термин

≪буколика≫ опять-таки характеризует иной уровень признаков текста,

чем термин ≪идиллия≫.

Или возьмем так называемый эпистолярный жанр. Нет ни малей-

шего сомнения, что написание письма, притязающего быть коррект-

ным с точки зрения литературных, т. е. риторических, критериев, было

в античном обиходе подчинено достаточно жесткой регламентации;

античные письмовники предлагали советы и образцы, которые долж-

ны были помочь написать письмо любого содержания по всем прави-

лам28. Об античном эпистолярном жанре говорить можно, более того,

необходимо29. И все же —нечто сдвигается уже тогда, когда мы ставим

на место греческого елхахоХц (письмо), т. е. бытового слова, означающе-

го некую бытовую реалию, гелертерское, а потому ≪терминологичес-

кое≫, отделенное от всякого бытового обихода словосочетание ≪эписто-

лярный жанр≫. Когда мы говорим о письме, понятно, что его необходи-

мым признаком является только обращение к реальному или фиктив-

ному отсутствующему адресату; нет ничего странного, что под знак

такого обращения может быть поставлен текст, характеризующийся

содержательными и формальными приметами любого литературного

жанра, например философское рассуждение, ≪увещание≫, если угодно,

та же биография, —почему бы, в самом деле, не изложить в письме

обстоятельства чьей-то жизни?—и так далее, и это отнюдь не жанро-

вый гибрид, не явление ≪эпистолярного жанра≫ с отдельными чертами

другого жанра, а нечто гораздо более простое —рассуждение, или уве-

щание, или биография в письме: не отклонение от нормы, а норма.