Методики исследования мыслительных процессов

Мышление олигофренов характеризуется недостаточностью уровня процессов обобщения и отвлечения. Суждения больных при решении экспериментальных заданий носят конкретно­-ситуационный характер. Они не могут отвлечься от конкретных, частных признаков и выделить существенные признаки, то есть недостаточным оказывается абстрагирование, возможность обра­зования новых понятий.

Эти особенности олигофренического мышления явственно выделяются при исследовании рядом методик, особенно — клас­сификации. В одну группу объединяются предметы, которые в представлении больного связаны с определенной, конкретной си­туацией. Так, легко объединяются в одну группу предметы мебе­ли, но нередко к ним обследуемые относят и чернильницу («она на столе стоит»), книгу («раз этажерка здесь, значит, и книгу сюда надо»). Крайне трудно для дебилов образование групп по более абстрактным признакам, например, выделение измерительных приборов. Еще более трудным представляется следующий этап классификации, требующий объединения ряда групп в более крупные, собирательные, когда приходится объединить отдельно живые существа, отдельно — растения, отдельно — неживые предметы. Обследуемые в этих случаях считают невозможным объединение в одну группу мебели, транспорта и инструментов, не понимают, как можно объединить вместе животных и людей.

Аналогичные данные получают при исследовании методикой исключения. Здесь также решения заданий носят конкретный ха­рактер, опираются на выделение часто второстепенных, ситуаци­онных связей. Так, объединяются в одну группу портфель, чемо­дан и книга («книгу можно носить в портфеле и чемодане», «школьники пользуются либо портфелями, либо чемоданами — носят в них учебники»). Некоторые задания вообще представля­ются обследуемым невыполнимыми. Так, о весах, очках, термо­метре и часах испытуемые говорят, что они все разные и среди них нельзя выделить три предмета, имеющие что-то общее.

Недостаточность уровня процессов обобщения и отвлечения у дебилов в эксперименте выявляется при исследовании возможно­сти определения понятий. Как правило, определение понятий проводится многословно, на основе второстепенных, несущест­венных признаков. Так, определяя понятие «стол», больные ха­рактеризуют его по материалу, из которого он сделан, по наличию четырех ножек, в лучшем случае по предназначению («чтоб ку­шать или писать»), но никогда не указывают его родовых призна­ков.

Характерные данные получают обычно при обследовании де­билов методикой сравнения понятий. Если различие между поня­тиями обследуемому еще удается установить (по внешним мало­существенным признакам), то общее между ними они выделить не могут

Например, больной Ш., уравнивая стол и стул, говорит: «Нет ниче­го между ними общего, это разные вещи. А разница в том, что стол большой, а стул маленький. На стуле сидят, на столе пишут». При сравнении лошади и собаки: «Не знаю, что между ними общего. Лошадь кушает сено и на ней ездят, а собака ест мясо и на ней не ездят».

При сравнении дождя и снега: «Что же общего? Это разные вещи. Дождь льет как из ведра, а снег пухом белым летит».

При исследовании методикой исключения дебилы также легко выполняют задания, если инструкция предусматривает исключить один, отличный от других, предмет, чем при необходимости ука­зать три предмета, имеющих между собой что-то общее.

С. И. Храмцова (1965), проводившая исследования методикой сравнения понятия у детей-олигофренов, обнаружила у них, по­мимо неспособности выделить главные черты понятий и соотне­сти их с обобщающим понятием, следующее: сравнение прово­дится по несоответствующим признакам: лыжи — коньки («Коньки острые, а лыжи деревянные»), недостаточно полное представление о вещах, измышления, свидетельствующие о ску­дости сведений: лошадь — корова («Лошадь бегает, а корова мы­чит. Корова дает молоко, а лошадь сено. Корова пасется, а лошадь нет»).

У дебилов значительно затруднено формирование ис­кусственных понятий. Они могут отдельно выделить признаки, на ос­нове которых формируется искусственное понятие, — форму, цвет. Но объединить оба эти признака и на этой основе выделить искусственное понятие они не могут. Такие же затруднения испытывают обследуемые олигофрены при классификации цветных фигур. Они проводят классификацию по отдельным признакам — форме, цвету и (с несколько большими затруднениями) величине, но провести классификацию по двум признакам (например, по форме и цвету) они не могут, так как для этого надо объединить два признака и игнорировать третий.

При необходимости выделения существенных признаков де­билы нередко в качестве их выделяют второстепенные, необяза­тельные. В ряде заданий решение обусловлено привычными ас­социациями: деление — класс, игра — карты.

Ошибки при образовании аналогий у дебилов обусловлены не только трудностью установления логических отношений, но и известной инертностью психических процессов: последующее задание больной пытается решить по принципу предыдущей ана­логии.

Образование пиктограмм оказывается возможным лишь при конкретном характере называемого для запоминания слова («вкусный ужин», «тяжелая работа»). Крайне трудными для опо­средования являются абстрактные понятия («печаль», «развитие», «сомнение»).

У дебилов отмечается нарушение понимания переносного смысла пословиц и метафор. Иногда, наряду с пословицами и ме­тафорами, переносного смысла которых больной обследуемый не понимает, могут быть отдельные, доступные ему, пословицы. Это определяется в значительной мере меньшей степенью их абст­рактности и прежним опытом больного.

Иногда дебил, даже понимая переносный смысл пословицы, не соглашается с ней, так как возможны отдельные ситуации, как бы опровергающие пословицу. Отвлечение от этих конкретных ситуаций для олигофренов крайне затруднительно.

Споря со смыслом пословицы, обследуемые дебилы в ряде случаев обнаруживают проявления своеобразного «пустого» резо­нерства. Его характеризует выраженная претенциозно-оценочная позиция обследуемого, стремление поучать при крайне скудном запасе знаний, ригидная личностная установка. Такое резонерство является компенсаторным, цель его — утверждение своего пре­стижа в глазах окружающих.

При предъявлении обследуемому пословицы недостаточно фиксировать в протоколе непонимание им ее переносного смысла. Следует обязательно убедиться, что это не обусловлено затрудне­ниями в формулировании дебилом своей мысли. С этой целью проверяется, насколько смысл пословицы оказывается доступным обследуемому при воссоздании определенного контекста, кон­кретной ситуации. Этот прием полезен при установлении степени дебильности.

Иногда дебилы не могут объяснить переносный смысл посло­виц, но правильно подбирают к ним фразы из числа предъявлен­ных исследующим. В этом варианте исследования фразы, которые больной должен отнести к соответствующим пословицам, служат как бы подсказкой, облегчают его задачу. Обнаружение этого яв­ления свидетельствует о том, что перед нами больной с умерен­ной, чаще легкой степенью дебильности, поскольку при выра­женной дебильности этот вариант методики оказывается для больных более трудным, чем просто объяснение значения посло­вицы.

Для дебилов затруднено понимание смысла рассказов сюжет­ных рисунков. При глубокой дебильности больные вовсе не по­нимают их смысла, при легкой степени — поверхностно переска­зывают рассказ или описываемый рисунок, не проникая в заклю­ченный в нем смысл.

Так, больной В. после подробного, близкого к тексту, пересказа «Колумбова яйца» заявляет: «Ничего особенного здесь нет. Он хотел доказать, что яйцо может стоять на столе, на плоской поверхности».

Еще более трудным для дебилов оказывается установление последовательности событий по серии рисунков. При глубокой дебильности обследуемые не в состоянии установить развитие сюжета даже по весьма несложной серии рисунков. Они раскладывают рисунки в случайном порядке и описывают каждый отдельно. Причем описание нередко сводится к простому перечислению деталей. Иногда обследуемые в общих чертах улавливают сюжет, но отдельные рисунки они помещают непра­вильно. Так, поняв, что на рисунках изображено бегство мальчика от волков, обследуемый первый рисунок помещает в конце серии: «Мальчика сняли с дерева, волков прогнали и он опять пошел в школу». Разумеется, при легкой степени дебильности такие зада­ния испытуемым выполняются без особого труда, но уже некото­рое усложнение выявляет их несостоятельность. Явственно обна­руживается несостоятельность таких больных при предъявлении серий рисунков Бидструпа, особенно когда последний рисунок серии объясняет смысл предыдущих. Дебилам не удается такого рода ретроспективный перенос. Вот как описывается дебилом од­на из серий рисунков:

«Идет мужчина. Там коровы пасутся. Дерево стоит. Солнышко яр­ко светит. Вдалеке дома виднеются. Ему жарко стало. Повесил он на дерево пиджак и шляпу. Разул ботинки и лег спать. Что-то хорошее ему снилось. Он спит и смеется-смеется. А потом проснулся. А потом к нему корова подошла и стала лизать ему ноги — он ведь был боси­ком».

Этот же больной следующим образом передает содержание серии рисунков Бидструпа «Индивидуальность»:

«Идет мужчина. Как будто на работу. Навстречу ему идут трое мужчин. А вот он уже пришел с работы домой, заросший. Стоит около умывальника и смотрит в зеркало. Через некоторое время у него вы­росла борода, и, когда он с ней пришел на работу, все сотрудники удивлялись и смеялись. А потом они все начали отращивать бороды и усы. Он, наверно, сказал, что такая мода пошла. Потом он побрился, постригся. Захотелось ему так. А все смотрят на него, удивляются: «Чего он сбрил бороду?» И тогда удивлялись, когда он отпустил боро­ду, и сейчас удивляются».

Крайне обстоятельно пересказывая отдельные рисунки, об­следуемый все же не уловил основного — желание изображаемо­го на них человека быть оригинальным.

Чем глубже выражена дебильность, тем беднее оказывается лексикон больного. Однако имеются описания дебилов, опери­рующих при довольно быстром темпе речи кажущимся относи­тельно большим словарным запасом. Анализ речевой продукции показывает, что за многословием этих больных скрывается в самом деле довольно бедный словарный запас — речь их изобилует штампами, часто неверно употребляются слова. Это легко установить исследованием по методике подбора антонимов, когда проверяется не только словарный за­пас, но и соответствие слов определенному содержанию.