8 1775 Г. Акциз в деревне дал 1 214 583 6 1

лондонские пивоварни дали 463 670 7 Q^lU

_____ _ ___

Средняя годовая за эти четыре года 1 636 958 4 9¹/,

Плюс годовое поступление налога на солод 958 895 3 0²³/i_e

Общая сумма этих налогов составляет 2 595 853 7 9^п/и

При увеличении втрое налога на солод или при уве­личении его с 6 до 18 шилл. на квартер этот один

налог даст 2 876 685 9 0⁸/ie

Зта сумма превышает предыдущую на 280 832 1 2^и/₁₀

Под старые налогом на солод подразумевается налог в 4 шилл. с бочки сидра и другой налог в 10 шилл. с барреля мумаВ 1774 г. налог на сидр дал только 3083 ф. 6 шилл. 8 п. Он, вероятно, дал в отом году меньше обычного; в этом году вое налоги на сидр дали меньше, чем обык­новенно. Налог на мум, хотя и гораздо более высокий, дает еще меньше ввиду меньшего потребления этого напитка. Но для того чтобы воспол­нить недопоступление обычной суммы с этих двух налогов, к сельскому акцизу причислены: 1) старый акциз в 6 шилл. 8 п. с бочки сидра; 2) та­кой же налог в 6 шилл. 8 п. с бочки виноградного сока; 3) налог в 8 шилл.

9 п. с бочки винного уксуса и, наконец, 4) налог в 11 п. с галлона меда; поступления с этих налогов, вероятно, с избытком уравновесят поступле­ния с так называемого ежегодного солодового налога на сидр и мум.

Солод употребляется не только при варке пива и эля, но также и при изготовлении низших сортов вин и водок. При увеличении налога на со­лод до 18 шилл. на квартер могло бы оказаться необходимым несколько понизить акцизы, которые взимаются с этих сортов вин и водок, при изготовлении которых употребляется солод. В так называемых солодо­вых напитках солод составляет обычно одну треть употребляемого мате­риала, а остальные две трети приходятся на ячмень или одна треть на ячмень и одна треть на пшеницу. На водочных заводах возможности и искушение обходить акцизные законы гораздо значительнее, чем на пиво­варенных заводах или при изготовлении солода; возможности — ввиду меньшей громоздкости и большей стоимости этого товара, а искушение — ввиду больших размеров налогов, которые достигают 3 шилл. 10²⁴/з п.²⁵ с галлона спирта. При повышении налога на солод и понижении налога на спирт уменьшатся как возможность, так и искушение нарушать ак­цизные законы, что может вызвать еще большее увеличение дохода.

1 Сидр — особый род вина; мум — особый род пива.

* Хотя налог, взимаемый непосредственно с градусного спирта, достигает только

В последнее время в Великобритании принята политика затруднять употребление спиртных напитков ввиду их предполагаемого действия, разрушающего здоровье и подрывающего нравственность простого народа. Согласно этой политике понижение налогов на производство спирта не должно быть столь значительно, чтобы в какой-либо мере понижать цену этих напитков. Спиртные напитки могут оставаться столь же дорогими, как и прежде, тогда как в то же самое время полезные и укрепляющиенапитки, каковы пиво и эль, могут быть значительно понижены в цене. Народ, таким образом, мог бы быть отчасти избавлен от одной из тех тя­гот, на которые он ныне жалуется, при одновременном значительном уве­личении дохода.

Возражения д-ра Давенанта²⁶ против такого изменения современной системы акцизного обложения представляются необоснованными. Возра­жения эти сводятся к тому, что налог, вместо того чтобы падать почти равномерно на прибыли предпринимателя, изготовляющего солод, пиво­вара и торговца, будет, поскольку он падает на прибыль, ложиться цели­ком на прибыль первого; что предприниматель, изготовляющий солод, не сможет так легко выручить обратно сумму, затраченную на уплату на­лога, при помощи повышения цены своего солода, как могут это делать пивовар и торговец, повышая цену своих напитков; что столь высокий на­лог на солод может понизить ренту и прибыль с земли, засеваемой ячменем.

Никакой налог не может на сколько-нибудь продолжительное время понизить норму прибыли в какой-либо отдельной отрасли торговли или промышленности, которая всегда должна держаться на одном уровне с нормой прибыли, существующей в других отраслях в данной местности. Существующие ныне налоги на солод, пиво и эль не влияют на прибыль торгующих этими продуктами, которые все выручают обратно сумму на­лога с добавочной прибылью в повышенной цене своих товаров. Правда, налог может сделать облагаемые им продукты столь дорогими, что это уменьшит их потребление. Но солод употребляется для изготовления на­питков, и налог в 18 шилл. на квартер солода не может, конечно, сделать эти напитки более дорогими, чем различные налоги, достигающие 24 или 25 шилл., делают это в настоящее время. Напротив, эти напитки, вероятно, подешевеют и потребление их скорее увеличится, чщш сократится.

Не очень легко понять, почему производителю солода будет труднее вернуть 18 шилл. в повышенной цене своего солода, чем пивовару вернуть в настоящее время в цене его напитка 24 или 25 шилл., а иногда и 30 шилл. Правда, ему придется уплачивать в виде налога с каждого квартера солода не 6, а 18 шилл. Но пивовар в настоящее время обязан уплачивать налог в 24—25, а иногда и 30 шилл. за каждый квартер солода, который он варит. Не может оказаться более затруднительным для изготовителя солода уплачивать более незначительный налог, чем для пивовара платить теперь более тяжелый. Производитель солода не всегда держит в своих амбарах такой запас солода, распродажа которого требовала бы более продолжительного времени, чем распродажа запаса пива и эля, который пивовар часто держит в своих погребах. Первый поэтому может часто вер­нуть себе затраченные деньги так же скоро, как и последний. Но какие затруднения ни возникли бы для производителя солода из-за необходимо­сти уплачивать более тяжелый налог, они легко могут быть устранены предоставлением ему на несколько месяцев более продолжительного кре­дита, чем кредит, обычно даваемый в настоящее время пивовару.

Ренту и прибыль с земли, засеваемой ячменем, может уменьшить только сокращение спроса на ячмень. Но изменение системы, уменьшаю­щей налоги с квартера солода, идущего на варку пива и эля, с 24—25 до 18 шилл., скорее увеличит спрос, чем сократит его. Кроме того, рента и прибыль с земли, засеваемой ячменем, всегда должны быть приблизи­тельно равны ренте и прибыли с других одинаково плодородных и одина­ково хорошо возделываемых земель. Если бы они были меньше, некоторая часть земли под ячменем была бы скоро обращена на какую-нибудь дру­гую цель, а если бы они были больше, большее количество земли скоро было бы обращено под посев ячменя. Когда обычная цена какого-либо продукта земли представляет собою, так сказать, монопольную цену, налог на него обязательно понижает ренту и прибыль с земли, на которой он растет. Налог на продукт тех роскошных виноградников, на которых производство вина настолько меньше действительного спроса на него, что его цена всегда превышает естественный уровень цены продукта других одинаково плодородных и одинаково хорошо возделываемых земель, неиз­бежно понизит ренту и прибыль с этих виноградников. Поскольку цена .этих вин уже достигает максимума, который может быть получен за обычно отправляемое на рынок количество их, она пе может быть увели­чена еще больше без уменьшения этого количества, а последнее не может быть сделано без еще большей потери, потому что земли не могут быть обращены на производство какого-либо другого столь же ценного про­дукта. Ввиду этого вся тяжесть налога должна ложиться на ренту и при­быль, собственно говоря, на ренту с виноградника. Всякий раз, когда пред­полагалось ввести какой-нибудь новый налог на сахар, наши сахарные плантаторы жаловались, что вся тяжесть таких налогов ложится не на потребителя, а на производителя, потому что они никогда не могут повы­сить цену своего сахара после введения налога. Цена эта до введения на­лога была, по-видимому, монопольной ценой, и довод, приводимый в до­казательство того, что сахар представляет собою предмет, не подходящий для обложения, доказывал, пожалуй, что он вполне подходит для этого, потому что прибыли монополистов, откуда бы они ни получались, служат, без сомнения, самым подходящим п^ед1иетом^_~дл^т)бложеТГй^г~Мнжду тем обычная цена ячменя никогда не была монопольной, а рента и прибыль с земли под ячмень никогда не превышали естественного уровня ренты и прибыли с других земель, одинаково плодородных и одинаково хорошо обрабатываемых. Различные налоги, какими облагались солод, пиво и эль, никогда не вели к понижению цены ячменя, никогда не понижали ренты и прибыли с земли под ячменем. Цена солода, в которую он обходился пивовару, постоянно повышалась соответственно налогам, взимавшимся с него, и эти налоги вместе с различными акцизами на пиво и эль постоянно или повышали цену или, что сводится к тому же, понижали качество этих продуктов для потребителя. Конечная уплата этих налогов всегда ложи­лась на потребителя, а не на производителя.

От предложенной здесь реформы системы могут пострадать исклю­чительно только те лица, которые варят пиво для собственного потребле­ния. Но освобождение высшего класса населения от уплаты весьма тяже­лых налогов, уплачиваемых бедными рабочими и ремесленниками, пред­ставляется, несомненно, наиболее несправедливым и противоречащим равенству и должно быть устранено, хотя бы даже указанная реформа не была произведена. Возможно, впрочем, что именно интересы этого высшего класса противодействовали до сих пор изменению системы, кото­рая не могла не увеличить государственного дохода и вместе с тем облег­чить положение народа.

Помимо таких налогов, как упомянутые выше таможенные пошлины и акцизные сборы, существует еще ряд других, которые влияют на цену товаров более неравномерно и не так непосредственно. Таковыми являются налоги, которые называются во Франции дорожными пошлинами (peages), а во времена древних саксов назывались пошлинами за проезд и которые, по-видимому, были первоначально установлены с той же целью, что и наши заставные пошлины или сборы за проезд по нашим каналам и судо­ходным рекам, а именно для содержания дороги пли поддержания судо­ходности. Такие налоги, когда они предназначаются для подобных целей, вполне правильно устанавливаются соответственно объему или весу пере­возимых предметов. Поскольку они первоначально были местными и про­винциальными налогами, употребляемыми для местных провинциальных нужд, управление ими в большинстве случаев предоставлялось какому-нибудь определенному городу, приходу или поместью, в которых они взимались, причем предполагалось, что эти общины тем или иным образом должны давать отчет в их употреблении. Государь, который вообще ни­кому не обязан отчетом, во многих странах взял в свои руки управление этими налогами, и хотя довольно часто очень значительно повышал на­лог, он во многих случаях совершенно не считал нужным расходовать собираемые суммы согласно назначению. Если заставные пошлины Вели­кобритании когда-либо сделаются одним из источников дохода прави­тельства, то пример многих других народов заранее может указать нам, каковы будут вероятные последствия этого. Подобные пошлины, без со­мнения, оплачиваются в конечном счете потребителем, но при платеже он облагается не в соответствии со своими издержками и стоимостью, а в соответствии с объемом или весом того, что он потребляет. Когда подоб­ные налоги взимаются соответственно не объему или весу, а предпола­гаемой стоимости товаров, они в сущности превращаются в своего рода внутренние пошлины, или акциз, который весьма сильно затрудняет са­мую важную отрасль торговли — внутреннюю торговлю страны.

В некоторых небольших государствах налоги, подобные этим пошли­нам за проезд, взимаются с товаров, перевозимых через их территорию сушей или водой из одного иностранного государства в другое. В некото­рых странах они называются транзитными пошлинами. Некоторые неболь­шие итальянские государства, расположенные в бассейне По и ее при­токов, извлекают известный доход от пошлин этого рода, уплачиваемых целиком иностранцами и представляющих собой, пожалуй, единственный налог, каким одно государство может облагать граждан другого, не задер­живая нисколько развития своей собственной промышленности или тор­говли. Самой важной из всех транзитных пошлин в мире является пош­лина, взимаемая королем Дании со всех торговых судов, проходящих через Зунд.

Хотя такие налоги на предметы роскоши, какова большая часть та­моженных пошлин и акцизных сборов, ложатся одинаково на все виды дохода и уплачиваются в конечном итоге теми, кто потребляет обла­гаемые ими предметы, все же они не всегда ложатся равномерно или пропорционально на доход каждого отдельного лица. Поскольку размеры потребления каждого человека определяются его собственными вкусами и привычками, постольку он уплачивает- налог скорее в соответ­ствии со своими вкусами и привычками, чем в соответствии со своим до­ходом: расточительный уплачивает больше, бережливый меньше, чем это соответствует их доходу. Богатый человек во время своего несовершенно­летия обычно уплачивает со своего потребления очень немного на содер­жание государства, защита которого обеспечивает ему его большой доход. Люди, живущие за границей, своим потреблением ничего не вносят на содержание правительства страны, в которой находится источник их дохода. При отсутствии в такой стране поземельного налога или крупного налога при передаче движимой или недвижимой собственности, как это имеет место в Ирландии, такие дезертиры из своей страны могут получать большой доход, пользуясь покровительством правительства, на содержа­ние которого не вносят ни одного шиллинга. Такая неравномерность резче всего должна проявляться в стране, правительство которой в некоторых отношениях находится в зависимости от правительства какой-нибудь дру­гой страны. Люди, обладающие наиболее крупными имуществами в зави­симой стране, в этом случае предпочтут обычно жить в господствующей стране. Ирландия находится как раз в таком положении, и нас поэтому не должно удивлять, что проект налога на абсентеистов пользуется такой популярностью в этой стране. Возможно, что будет несколько затрудни­тельно установить характер или длительность отсутствия, при котором отдельный человек подлежит этому налогу, или когда именно должно начинаться или прекращаться взимание налога; тем не менее, если исклю­чить этот совершенно своеобразный случай, всякая неравномерность обло­жения отдельных лиц, какая может иметь место при таких налогах на потребление, больше чем уравновешивается тем самым обстоятельством, которое создает эту неравномерность, — тем обстоятельством, что взнос каждого человека вообще доброволен, ибо целиком от него самого зависит, потреблять ли или не потреблять облагаемый налогом предмет. Поэтому там, где подобные налоги устанавливаются надлежащим образом и на соответствующие предметы, они уплачиваются с меньшим ропотом, чем всякий другой налог. Когда они наперед уплачиваются торговцем или владельцем мануфактуры, потребитель, который в конечном счете опла­чивает их, скоро перестает отличать их от цены товара и почти забывает, что платит вообще какой-нибудь налог.

Такие налоги бывают или могут быть вполне точно определены или устанавливаются таким образом, чтобы не оставалось ни малейшего со­мнения относительно того, сколько или когда следует платить, относи­тельно размера или времени платежей. Если и проявляются тогда произ­вольность и неопределенность при взимании таможенных пошлин в Вели­кобритании или других подобного же рода налогов в других странах, то это обусловлено отнюдь не природой этих налогов, а только неточной или неумелой редакцией закона, устанавливающего их.

Налоги на предметы роскоши обыкновенно уплачиваются или всегда могут уплачиваться по мелочам или по мере того, как плательщики имеют нужду в приобретении предметов, которые обложены ими. Что касается момента и способа уплаты, они являются или могут быть самыми удоб­ными из всех налогов. Такие налоги ввиду этого в общем удовлетворяют, пожалуй, первым трем иэ четырех основных принципов обложения не меньше, чем всякий другой налог. Но зато они во всех смыслах идут враз­рез с четвертым принципом.

Подобные налоги в сравнении с тем, что они дают государственной казне, всегда берут из карманов населения гораздо больше, чем почти всякий другой налог. Они делают это, по-видимому, всеми четырьмя раз­личными путями, какими это вообще возможно.

1) Взимание таких налогов, даже когда они устанавливаются самым целесообразным образом, требует значительного количества таможенных и акцизных чиновников, жалованье и поборы которых ложатся действи­тельным налогом на население и ничего не приносят казначейству. Впро­чем, следует признать, что эти расходы более умеренны в Великобрита­нии, чем в большинстве других стран. За год, кончающийся 5 июля 1775 г., общая сумма поступлений от различных налогов, находившихся в Англии в ведении акцизных чиновников, достигала 5 507 308 ф. 18 шилл. 87. п., причем взыскание этой суммы обошлось в 5'/4% с небольшим. Однако из этого валового дохода надо вычесть суммы, уплаченные в виде премий и возврата пошлин при вывозе облагаемых акцизом товаров, что сократит чистый доход с суммы, немного не достигающей 5 млн.²⁷ Взимание соляного налога, этого акцизного сбора, находящегося в другом ведомстве, обходится гораздо дороже. Чистый доход от него не достигает 2'/г млн., причем эта сумма взимается с издержками в 10 % с лишним на жалованье чиновникам и другие расходы. Но поборы таможенных служащих повсе­местно намного превышают их жалованье, в некоторых портах они увели­чивают это жалованье вдвое и втрое. Если, таким образом, жалованье та­моженных чиновников и другие расходы составляют более 10% чистого дохода таможен, то все издержки по взиманию этого дохода могут пре­высить 20 или 30%. Акцизные чиновники получают мало или совсем не получают взяток; поскольку это ведомство учреждено не так давно, оно в общем менее подкупно, чем таможенное ведомство, в котором продолжи­тельность его существования породила и узаконила много злоупотребле­ний. Беря с солода всю ту сумму, которая в настоящее время взимается при помощи различных налогов с солода и напитков, изготовляемых из него, можно получить согласно предположениям экономию в расходах акцизного ведомства больше чем в 50 тыс. ф. в год. Если обложение тамо­женными пошлинами ограничить только немногими видами товаров и взимать их способом, установленным акцизными законами, можно, ве­роятно, получить еще гораздо большую экономию в издержках таможен­ного ведомства.