Причины и варианты решения кризиса в российском производстве шкурок норки
На декабрьский аукционе «Союзпушнина» в Петербурге не была продана ни одна из 300 тыс. шкурок норки. Производители впервые за всю историю аукционов столкнулись с такой ситуацией. Ценовые ожидания продавцов и покупателей не совпали и товар пришлось снять с реализации. На первом аукционе 2008 года, прошедшем в конце января, покупателям и продавцам все же удалось сторговаться: было продано 40% от 430 тыс. шкурок. Но – по ценам заметно более низким, чем год назад. Как говорится в докладе датского аукционного дома Kopengagen fur, крупнейшего мирового поставщика невыделанного меха, «по наиболее вероятному сценарию, цены на шкурки норки в течение нескольких ближайших лет окажутся под воздействием сильной тенденции к снижению, до тех пор пока не установится необходимое соответствие общего объема производства и спроса». Кривая цен на рынке пушнины и меховых изделий имеет характер синусоиды, и вслед за подъемом 2004−2006 годов закономерно наступил период спада. Года через два-три, по мнению экспертов, ценовой маятник неизбежно качнется в другую сторону. Однако российское звероводство, уже в прошлом году скатившееся на грань рентабельности, рискует не дождаться этого светлого часа.
Нынешнее падение мировых цен на шкурки норки может стать настоящим обвалом. Это предопределено совокупностью факторов, один из которых – погодный: беспрецедентно теплые зимы последних лет снизили спрос на одежду из меха.
В России негативное воздействие погоды на рынок усилено локальным фактором. В августе прошлого года было принято постановление правительства РФ о временном (до июня 2008−го) снижении ввозной пошлины на готовые меховые изделия в два раза – с 20 до 10% от таможенной стоимости. Сделано это с благой целью – чтобы поставить заслон на пути «серого» и «черного» импорта меховой одежды, в первую очередь – из Китая. Снижение себестоимости шуб и шапок иностранного производства на фоне падения объемов реализации меховых изделий заставило российских меховщиков притормозить закупки сырья.
Однако главная причина обвала мировых цен (а они снизились на 15−20% по сравнению с благополучным 2006) кроется в перепроизводстве клеточной норки «По оценкам Российского пушно-мехового союза, в прошлом году в мире было произведено почти 10 млн лишних шкурок, которые «давили» на рынок. Общемировое производство составило около 57 млн шкурок норки (это рекордное количество для мирового звероводства), а потребность оценивается на уровне 45−47 млн шкурок в год.
Высокие цены прошлых лет и их рост подтолкнули звероводов к организации нового и расширению старого производства. Свой вклад в затоваривание рынка внесли Голландия, Дания, Польша. Но основная ответственность лежит на Китае, резко увеличившем объем производства в 2007 году. По выражению российских производителей, «китайцы десять лет назад с трудом отличали песца от норки, а сегодня обеспечивают треть мирового производства шкурок». Звероводы из Китая произвели в 2007 году 20 млн шкурок (для сравнения: объем российского производства составил 2,2 млн шкурок). Китайский товар практически не выставляется на пяти авторитетнейших меховых аукционах (в Нью-Йорке, Сиэтле, Копенгагене, Хельсинки и Санкт-Петербурге), на которых формируются средние цены на пушнину. Просто потому, что азиатская норка не соответствует строгим европейским и североамериканским критериям качества, а в Россию ее легче завозить по «серым» схемам. Кроме того, у китайских звероводов практически неограниченный домашний рынок сбыта. Львиная доля азиатской норки, поставляется китайским меховщикам, а уже затем в виде готовых изделий реализуется по демпинговым ценам непритязательным покупателям, в том числе россиянам. Но даже не выставляя свою пушнину на аукционах, китайцы, завалившие рынок дешевой норкой, косвенно влияют на формирование мировых цен. В докладе Kopengagen fur отмечается: «существенно увеличилась ценовая разница между высококачественными шкурами и шкурами более низких категорий. Предположительно это объясняется тем, что предложение по шкурам норки более низкого качества значительно увеличилось по сравнению с предложением по самым высококачественным шкурам». Аналогичная ситуация была и в начале 1990−х годов - жестокий ценовой кризис на мировом рынке спровоцировали отечественные звероводы. Полностью утратив возможность сбыта внутри страны, они обрушили свою (тогда еще высококачественную) пушнину на международный рынок. Средние цены упали с 30 долларов за шкурку норки до 6−7 долларов, что бумерангом ударило по самим виновникам кризиса и стало одной из причин разорения трех четвертей российских звероводческих хозяйств.
Российская норка оказалась в плохом положении. Практически не отличаясь по качеству от китайской, она не в состоянии конкурировать с ней по цене – сырая российская норка стоит столько же, сколько азиатская выделанная. По словам представителей отрасли, отступать в цене им некуда: если в лучшие годы рентабельность производства норки могла достигать 40−45%, то к концу 2007−го этот показатель снизился до 10−15%, а сейчас грозит уйти в ноль. Как отметил генеральный директор компании «Северная пушнина» Иван Паркалов, «на европейских аукционах сегодня сложились цены реализации ниже затрат на производство шкурок песцов, енотовидных собак, отдельных расцветок лисиц и норок» (норка вызывает особую тревогу, так как на нее приходится 95% объема отечественного производства пушнины).
Основная причина снижения рентабельности – диспаритет цен: «За последние десять лет корма подорожали более чем в десять раз, топливо – в 15, электроэнергия – в 25. А цена на шкурки поднялась всего в два-три раза» (директор звероводческой компании «Пряжинское» Валерий Колоушкин).
Очевидно, что необходимо снижать издержки. Распространенные в Китае семейные фермы – самая экономичная в данной отрасли форма организации бизнеса – выигрывают у наших хозяйств в цене на электроэнергию, рабочую силу, корма. Кроме того, недавно народившаяся в Китае отрасль пользуется такой государственной поддержкой, на которую российские звероводы не могут надеяться. Альтернативный путь – освоение передовых технологий. У скандинавских и американских звероводов себестоимость на 20−30% ниже, чем в России, за счет применения более унифицированной, современной технологии выращивания зверей. Производительность труда работников у них в три-четыре раза выше. Если в РФ нагрузка на одного зверовода – 400−450 самок норки, то на Западе – от 1,2 до 2 тыс.
Российское звероводство сильно проигрывает западному из-за «тяжелой» инфраструктуры. В нашем звероводческом хозяйстве все от начала до конца делают его сотрудники – готовят кормовые смеси, ремонтируют клетки и оборудование, осуществляют строительные работы, ведут бухгалтерию, топят котельную. В результате на одного зверовода приходится полтора-два непрофильных сотрудника. В Европе и Северной Америке работники звероводств занимаются только своим непосредственным делом – уходом за животными. Остальные услуги (поставка кормов, прививки, забой зверьков, выделка шкурок) они покупают на стороне, ради экономии заключая договоры на кооперативной основе.
Но создание отраслевой инфраструктуры – дело долгое и медленное, не зависящее от желания и воли отдельных предприятий. Начинать, по мнению самих звероводов, следует с автоматизации максимального количества процессов по уходу за поголовьем: поение, кормление, уборка клеток, первичная обработка сырья могут производиться с помощью специального оборудования. Это не только повышает эффективность труда, но и снижает заболеваемость среди зверьков: чем меньше контактов с человеком, тем крепче поголовье.
Успешные хозяйства в Калининградской и Тверской областях, Татарстане, Подмосковье разумно воспользовались удачными для отрасли годами и провели полное или частичное техническое перевооружение своих мощностей. Самым передовым на сегодняшний день является недавно достроенный в Калининградской области звероводческий комплекс компании «Русская пушнина» на 250 тыс. норок. Рядом строится еще более мощный комплекс. Помимо полной автоматизации процессов по уходу за норкой авторы проекта намерены оснастить помещения телекамерами и установками климат-контроля для поддержания оптимальной температуры зимой и летом.
Качество шкурок норки определяется по нескольким критериям: размер, расцветка, структура меха. Устойчивым спросом пользуются шкурки больших размеров, с короткой остью и плотной подпушью. Именно такую продукцию предлагают скандинавские и канадские звероводы. Российская норка, напротив, в своей массе отличается меньшими размерами и длинным волосом. Она неплохо идет на шапки (наша страна до сих пор сохраняет лидерство по производству головных уборов из меха), а вот для шуб не подходит – пушистые одеяния из меха сейчас не в моде.
Но главное, в чем выигрывают западные производители пушнины, – это разнообразие расцветок. Когда-то продукция отечественного клеточного звероводства никому не уступала по этому критерию. Еще в начале 1990−х в России насчитывалось больше 40 расцветок норок – и завезенных из Скандинавии и Америки, и выведенных отечественными селекционерами. К настоящему моменту у нас сохранилось десятка полтора расцветок, причем 90% шкурок производится в четырех вариантах: стандартная темно-коричневая, сапфир, пастель и серебристо-голубая. А вот самой модной норки – американской коротковолосой черной, из которой сшита едва ли не треть магазинного ассортимента шуб, – в России не выращивают.
Ситуация с цветовым разнообразием меняется к лучшему, но слишком медленно. Наиболее успешные хозяйства активизировали племенную работу. Так, тверская компания «Новые меха», «разбавила» свое поголовье норками цветов сканблэк и паламино. Всерьез занимаются селективной работой в других племенных хозяйствах – «Гагаринском» Смоленской области, «Пушкинском» и «Салтыковском» Московской области. Калининградская «Русская пушнина» привозит племенных норок из-за рубежа. Ленинградская «Северная пушнина» планирует в этом году закупить зверьков в Скандинавии. Но основная часть российской продукции – длинноволосые шкурки ординарного темно-коричневого цвета - сырье для шапок.
Качество и структура меха во многом зависят от рациона кормления. На увеличение в кормовой смеси доли зерна, дрожжей, костной муки за счет снижения доли белковых составляющих – мяса и рыбы – норки «отвечают» быстрым ростом ости.
В западных странах проблем с соблюдением рациона нет – производство кормов для клеточного зверья базируется на отходах рыбоперабатывающей, мясоперерабатывающей и птицеводческой промышленности, которые реализуются буквально за центы. У нас все иначе. В последнее десятилетие российская рыба в основном перерабатывается в Норвегии и Китае, где, соответственно, остаются отходы производства.
Крупные отечественные мясокомбинаты переключились на переработку блочного бразильского или аргентинского мяса, а объезжать небольшие скотобойни, собирая тонны отходов, для зверовода накладно. К тому же жесткую конкуренцию составляют производители сухих кормов для домашних животных, предлагая за субпродукты цену, неподъемную для производителей пушнины. В принципе, норкам вполне по вкусу отходы птицеводства, которое развивается в нашей стране быстрыми темпами. Но пока отходы перерабатывают на птицеводческих комплексах в мясокостную муку и скармливают птицам. Дальнейшее повышение цен на энергоносители и увеличение объемов производства птицы изменят положение дел, но это – лишь в перспективе. Пока же звероводы кормят поголовье практически теми же пищевыми продуктами (рыбой, мясом), которые потребляет население. Неудивительно, что доля кормов в структуре себестоимости продукции доходит до 70%. В Финляндии звероводам корма обходятся в 10 центов за килограмм, а нашим звероводам – в полтора раза дороже.
Хозяйствам, расположенным в приграничных регионах (в первую очередь в Калининградской области) зачастую оказывается выгоднее возить рыбу и мясные субпродукты из Польши, Дании, даже с Украины. Радикально решил проблему зверосовхоз «Кощаковский» из Татарстана – в 2003 году он был куплен Казанским мясокомбинатом, который вложил средства в обустройство нового актива. Но большинство хозяйств опасаются сторонних инвесторов: слишком велик соблазн избавиться от непростого бизнеса.
Радикально «продовольственную проблему» мог бы решить сильный инвестор, построив цех для поставки кормов на рынок. Как предполагают участники отрасли, крупное предприятие за счет объемов и отработанной логистики предложило бы им корма по привлекательным ценам: ведь работает такая модель в Европе. Однако желающих начать строительство инфраструктуры для звероводства пока не видно. Самые мощные хозяйства пытаются снижать свои затраты самостоятельно. Так, две кормокухни «Северной пушнины» централизованно обслуживают семь зверохозяйств, входящих в холдинг. «Русская пушнина», замахнувшаяся на беспрецедентно высокие объемы производства (350 тыс. шкурок в год с перспективой увеличения), также намерена построить крупнейший в стране комбикормовый завод.