Глава I. Общая характеристика коррупции и ее социальной сущности

1.1. Понятие и социальная природа коррупции

Борьба с коррупцией – острейшая и почти неразрешимая проблема. Д.А. Медведев заявлял, что «коррупция – явление не только юридическое, но и ментальное». К сожалению, вся история нашего государства является историей безуспешной борьбы власти с «мздоимцами» (продажными чиновниками) и «лихоимцами» (вымогателями поборов). Еще император Петр I однажды потребовал от генерал–прокурора П.И. Ягужинского безжалостно карать воров и казнокрадов, тот ему ответил: «Государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных?». При Александре I губернатором в Курске был назначен Нелидов, отличающийся скромностью и честностью. В итоге, общество было возмущено тем, что губернатор не брал взяток. Терпя поражение в Крымской войне, Николай I пришел к выводу, что одной из причин поражения стало казнокрадство. Император сказал своему наследнику: «Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем». Это не просто исторические примеры, это печальная констатация широко известного факта – коррупция была и остается основой государственной системы. Сохранится ли она в прежнем беспредельном виде или будет обуздана и укрощена?¹

Согласно утверждённому Президентом РФ 31.07.2008 «Национальному плану противодействия коррупции»² в числе мер законодательного обеспечения этого вида деятельности предусматривались подготовка и внесение в Государственную Думу РФ проекта Федерального закона «О противодействии коррупции», в котором предполагалось в частности определение понятия «коррупция» – как социально–юридического явления.

Однако в ныне действующем Основном антикоррупционном законе то понятие коррупции, которое дано в ст. 1, определяет её всего лишь как незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным общественным либо государственным интересам для получения выгоды. По сути, социально–юридическое явление сведено до конкретного вида деяния, или должностного (служебного) преступления, в котором коррупционный признак вовсе не обязателен. Можно сказать, законодательное определение (насколько оно удачное – другой вопрос) дано коррупции как нормативно–правовому понятию, т. е. правонарушению.

Но правонарушения – это лишь одна, хотя и многообразная, форма проявления коррупции как сложнейшего социального феномена. За внешними, или формальными характеристиками явления, позволяющего иметь очень общее представление о нём как об объекте управленческого воздействия (противодействия коррупции) необходимо определять его сущностные признаки. От этих знаний в немалой степени зависит, насколько глубоко, научно обоснованно может быть проработана концепция антикоррупционной политики а, стало быть, и обеспечена эффективность её реализации.

В частности, не рассматриваются законодателем в качестве предмета подкупа и взятки не менее значимые нематериальные блага (здоровье, честь, деловая репутация), как отмечает проф. А.И. Долгова¹. Различается ответственность корруптёров и коррумпируемых лиц. Следовательно, из-за неполного охвата лиц и составов коррупционных преступлений уголовное законодательство недостаточно отражает проявления коррупции.

В отличие от законодательной, доктринальную инициативу в этом отношении можно назвать относительно продуктивной. Например, профессор Л.Л. Гаухман рассматривает определение коррупции в общесоциальном, политэкономическом, криминологическом и уголовно–правовом значениях. «В общесоциальном понимании коррупция, – пишет Л.Л. Гаухман, – использование должностным лицом предоставленных ему полномочий и вытекающих из них возможностей для незаконного личного обогащения»¹. Сразу же заметим, что здесь понятие коррупции определяется в широком значении, причём, такое специфическое её свойство, как подкуп–продажность, отсутствует.

Однако далее учёный отмечает, что с общесоциальным понятием коррупции связано понятие «коррумпированности», которое означает «вовлечённость должностного лица в незаконное обогащение путём использования должностных полномочий, заражённость стремлением к незаконному обогащению посредством использования возможностей занимаемого служебного положения»². С позиции коррумпированности учёный допускает возможность дифференцировать всех должностных лиц на категории коррумпированных и не коррумпированных, но при это делает оговорку: «Определить их соотношение практически невозможно»³.

Узкая трактовка понятия коррупции как социального явления заключается «в подкупаемости и продажности государственных чиновников, должностных лиц, а также общественных и политических деятелей»⁴.

Как видим, в первом случае основополагающим признаком коррупции определяется социальный статус лица, его должностное злоупотребление. Во втором случае этим признаком выступает непосредственно коррупция, или коррупционная сделка, т.е. заведомо противоправная «сделка между должностным лицом или служащим и лицом, заинтересованным в определенном поведении указанных лиц», имеющая «обоюдно возмездный, но не обязательно материальный характер… совершение которой запрещено под угрозой юридической ответственности нормами позитивного законодательства»⁵.

Представляется, что коррупцию следует понимать как псевдорегулятор общественных отношений (во всей их «палитре»). Образ коррупции как надёжного способа решения вопросов в различных сферах общественной жизни (здравоохранении, образовании, государственном управлении и т. д.) прочно сложился в сознании людей. Коррупция, по словам премьера–министра Д.А. Медведева, обратилась в проблему ментальную, проблему бытовых привычек¹.

В своей лекции о проблемах противодействия коррупции в России проф. Г.Х. Попов рассматривает коррупцию в узком и широком значении.

Таким образом, коррупцию как социальное явление необходимо рассматривать во всех связях, в которых находят выражение её юридические, экономические, политические, социальные и морально–нравственные особенности. При этом необходимо подходить к определению коррупции как объекта научного исследования дифференцированно. Так, обращаясь к особенностям юридического характера, следует определять коррупцию как правонарушаемость в специфическом проявлении. А спецификой и выступает коррупция как подкуп – продажность.

Правонарушаемость как интегрированное свойство (виновность, противоправность с вытекающими отсюда последствиями) общества детерминирована многими разнообразными социальными связями, отношениями как негативного, так и позитивного характера. В их изучении недостаточно ограничиваться личностными особенностями нарушителя. Это необходимо, в частности, для юридической оценки. Но в криминологическом отношении важно другое: оценить и описать те факторы, которые предшествовали правонарушаемости, в частности, преступности, то есть детерминировали её. И здесь в равной мере имеют значение, как личностные особенности нарушителя, так и особенности среды (микро– и макросоциума), притом в их взаимосвязях.

Неполнота знаний о системном объекте антикоррупционной политики ограничивает возможности системного мышления, приводит к неполноте действий субъектов противодействия коррупции, неэффективности их деятельности. Кроме того, как отмечает проф. В.В. Меркурьев, в настоящее время отсутствует эффективный мониторинг борьбы с коррупцией (сбор информации, оценка, анализ, прогноз), что не дает возможности получить достоверные сведения о размерах коррупции, её экономических, политических, нравственных последствиях, причинном комплексе и выполнении законодательно закрепленных мер борьбы с коррупцией¹.

Учёные рассматривают три модели превращения коррупции в системное явление, то есть в неотъемлемую часть политической системы и в целом общественной жизни:

– «азиатская модель»: коррупция как привычное общественно–приемлемое культурологическое и экономическое явление, которое связано с функционированием государства;

– «африканская модель»: власть продается основным, договорившимся между собой экономическим кланам, и обеспечивает надежность их существования (с помощью политических средств);

– «латиноамериканская модель»: попустительство коррупции приводит к тому, что теневой и криминализированный секторы экономики достигают такого могущества, которое соизмеримо с государственным².

Таким образом, не учитывать этой чрезвычайно важной особенности коррупции в организации и реализации антикоррупционной политики нельзя.