2.2. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим

Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим относится к числу тех редких уголовно-правовых институтов, которые не перестают быть востребованными, несмотря на небезупречную нормативную регламентацию и изменяющуюся судебную практику. Удивительно и то, что по мере "взросления" нормы ст. 76 УК РФ ее недостатки не только не сглаживаются, но и "обрастают" другими, еще более сложными и неразрешимыми вопросами.

К сожалению, не внесло ясности в понимание института освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим и Постановление N 19. В частности, в этом документе так и не была определена целевая направленность освобождения от уголовной ответственности и не были конкретизированы материальный и процессуальный статусы участников примирения¹.

Изначально в ст. 76 УК РФ законодатель закладывал мощный гуманистический потенциал, ориентированный в первую очередь на потерпевшего. Предполагалось, что, закрепляя за пострадавшим право на примирение с преступником, закон предоставляет ему возможность выразить и реализовать свои частные интересы.

Согласно букве закона, потерпевший имеет право потребовать от виновного загладить причиненный вред. Если пострадавшая сторона удовлетворена результатами примирения, она обращается к государству с требованием освободить виновного от уголовной ответственности. Государство в этом случае поставлено перед выбором: оно либо удовлетворяет просьбу пострадавшего и прекращает охранительные отношения с преступником, либо не признает компромисс сторон достаточным основанием для освобождения.

Однако, если рассматривать настоящий институт с обозначенной выше позиции, очевидным кажется несовершенство его законодательной конструкции.

В частности, возражения вызывает дискретный характер освобождения от уголовной ответственности и допущения примирения с частным лицом при совершении преступлений против публичных интересов. Прекращение уголовно-правовых отношений между государством и преступником должно быть закономерным следствием реализации частным лицом права на примирение и возмещение причиненного вреда. Но фактически решающий голос имеет не обладатель нарушенного права, а государство (в лице следственных органов или суда), поскольку в конечном счете именно от него зависит, будет ли прекращено уголовное дело¹.

Нерешительность законодателя в определении правовых границ освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим негативно отразилась на судебной практике, затруднив правовую оценку условий освобождения от уголовной ответственности.

В частности, если исходить из того, что ст. 76 УК РФ ориентирована на создание правовых возможностей для реализации частным лицом права на защиту, возникает вопрос о допустимости освобождения от ответственности за посягательство на государственные и общественные интересы.

Дать согласие на примирение с преступником, принять реституцию и обратиться к государству с просьбой освободить виновного от уголовной ответственности может только лицо, чьи субъективные права и интересы пострадали в результате совершения преступления. С точки зрения здравого смысла вывод очевиден: потерпевший - частное лицо - может влиять на решение вопроса об освобождении виновного от уголовной ответственности только тогда, когда преступление причинило вред его личным интересам. Если в качестве основного или единственного объекта преступления выступают интересы общества и государства, исключается освобождение от ответственности по ст. 76 УК РФ.

Но этот верный по существу вывод не всегда поддерживается судебной практикой. Как правило, оппонентами приводится один из следующих доводов:

1) прекращение дел о двухобъектных преступлениях в связи с примирением с потерпевшим возможно, если посягательство на основной, приоритетный объект в силу малозначительности деяния может быть признано формальным, а с потерпевшим достигнуто примирение. В качестве примера приводятся случаи оскорбления представителя власти (ст. 319 УК РФ)¹. Деяние, предусмотренное ст. 319 УК РФ, относится к категории сложных единичных преступлений. Оно посягает одновременно на два объекта уголовно-правовой охраны (порядок управления, честь и достоинство личности), но это не дает оснований для искусственного разделения единого по характеру деяния и для дифференцированной оценки вреда, причиненного частным и публичным интересам;

2) уголовные дела по двухобъектным преступлениям могут прекращаться на основании ст. 25 Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации² (далее – УПК РФ) в связи с тем, что с прекращением дела соглашается государственный обвинитель, защищающий интересы потерпевшего и, таким образом, являющийся его представителем³. Такая позиция противоречит положениям УПК РФ, ибо наделяет государственного обвинителя функциями представителя потерпевшего (при посягательстве на публичные интересы);

3) примирение возможно с лицом, наделенным процессуальным статусом потерпевшего безотносительно к тому, на какие - частные или публичные - интересы направлено посягательство.Отсутствие материального определения потерпевшего компенсируется тем, что суды автоматически применяют уголовно-процессуальное понятие (ст. 42 УПК РФ).

4) условием освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим является заглаживание причиненного вреда.

Выделение в качестве однопорядковых понятий примирения и заглаживания вреда не позволяет в полной мере определить их юридическую природу. Создается впечатление, что законодатель требует от потерпевшего и преступника после возмещения вреда осуществления какого-то ритуала прощения. Иным образом объяснить, почему термины "примирение" и "заглаживание вреда" рассматриваются как равные условия освобождения от уголовной ответственности, не представляется возможным ¹.

Таким образом, примирение сторон является обязательным условием прекращения уголовных дел на основании ст. 76 УК РФ. «Заглаживание вреда» имеет характер факультативного условия. Идея примирения, во-первых, дает возможность разрешить конфликтную ситуацию между пострадавшим и лицом, совершившим преступное деяние, без дополнительных условий, с меньшими процессуальными и моральными затратами; во-вторых, способствует решению противоречий нерепрессивными мерами, сглаживает их; в-третьих, гарантирует восстановление нарушенного права, компенсацию издержек, связанных с нанесением ущерба благам потерпевшего; в-четвертых, утверждает справедливый компромисс между всеми заинтересованными субъектами уголовной тяжбы.