§ 13. Расширение первого понятия смысла: а. Модификации смысла, относящиеся к области внимания

Гуссерль следующим образом описывает модификации, относя­щиеся к области внимания: «Речь идет о серии idealiter возмож­ных преобразований, которые уже предполагают ноэтическое ядро и с необходимостью соответствующие ему характеризую­щие моменты разного рода, сами по себе не изменяют подоба­ющие ноэматические¹¹⁶ параметры, однако представляют со­бой вариации переживания в целом как в отношении его ноэтической, так и ноэматической стороны»¹¹⁷. «Если мы за­фиксируем в идее осознанный в его восприятии предмет или предметный процесс относительно его ноэматического содержа­ния, так же как мы фиксируем все конкретное сознание его в со­ответствующем отрезке феноменологической длительности, в соответствии с полной имманентной сущностью, в таком случае в эту идею входит также фиксация вектора внимания с прису­щим ему определенным смещением. Ведь и он представляет собой момент переживания. Тогда становится очевидным, что возмож­ны такие способы изменения зафиксированного переживания, которые мы и именуем <чистыми изменениями в распределе­нии внимания и его модусов>.» «Ясно, что эти модификации представляют собой не только модификации самого пережива-

768

769

ния в его ноэтической составляющей, но также захватывают и его ноэмы, что они оказываются с ноэматической стороны – не повреждая идентичного ноэматического ядра – отдельным ро­дом характеристик… Очевидно, что затрагивающие ноэму мо­дификации при этом не просто представляют собой внешнее прибавление к неизменно-идентичной составляющей, но кон­кретные ноэмы преобразуются самым основательным образом, речь идет о необходимых модусах данности идентичного»¹¹⁸. Все виды переживаний подлежат модификациям, относящим­ся к области внимания, переживания мира восприятия, мира воспоминаний и мира чистой фантазии, а тем самым и все ней­трализующие модификации наглядного представления, как, на­пример, это имеет место в замысле modo futuri exacti – вооб­ражаемых завершившимися в будущем действий¹¹⁹. Как стало известно благодаря Гуссерлю, преобразования, связанные с вни­манием, охватывают как позициональное, так и нейтральное со-знание¹²⁰, они в состоянии изменять как позициональное, так и нейтральное сознание¹²¹. Связанные с вниманием модифи­кации, в свою очередь, обнаруживают множество оттенков: от актуальной фиксации внимания до вторичного примечания краем глаза, состояния, когда нечто едва замечается либо иг-норируется¹²². «Относящиеся к вниманию структуры в своих актуальных модусах носят ярко выраженный характер субъек­тивности, и тот же самый характер приобретают в этом случае и все те функции, через которые эти модусы и модализируются или которые они предполагают в связи со своими видовыми особенностями. Вектор внимания… не отрывается от Я, а есть сам вектор Я и остается им»¹²³.

Тот факт, что вектор внимания всегда остается вектором Я, означает, что он сопровождает преобразования Я в потоке длительности, или, иными словами, что он участвует в консти-туировании соответствующего Сейчас и Так, ведь Сейчас не было бы Так без этой совершенно определенной и уникальной позиции Я, отражающей его внимание по отношению к соб­ственным переживаниям. И наоборот, можно сказать, что со­ответствующая модификация, связанная с вниманием, зависит от соответствующего Сейчас и Так, задающего точку, с кото­рой взор рефлексии направляется на завершенные фазы.

Это положение нуждается еще в нескольких пояснениях. Мы говорили ранее о сменяющихся позициях, которые реф­лектирующее Я занимает по отношению к своей прошедшей длительности. Однако и Я, несомое живым переходом от од-

ного Сейчас к другому, обращено со сменяющихся позиций к своему потоку переживаний в протекании длительности. Его сознание обнаруживает различные «состояния напряжения», в зависимости от того, например, направлено ли оно в живой ак­тивности на пространственно-временной внешний мир, или – в углубленной рефлексии – на собственную внутреннюю дли­тельность. Этим различным состояниям напряжения сознания соответствуют, как показал Бергсон в книге «Материя и память», различные степени «внимания к жизни», «attention а la vie». Бер­гсон имеет при этом в виду именно то, что Гуссерль неодно­кратно называет «направленностью Я на жизнь», а именно, ту самую фундаментальную позицию, которую Я занимает по от­ношению к течению своих переживаний в ситуации соответ­ствующего Сейчас и Так¹²⁴. Именно эта позиция attention а la vie определяет и общее отношение Я к своему прошлому: об­ращается ли вообще рефлексия к происшедшим переживани­ям, каким именно образом происходит это обращение, каково поле зрения такого взгляда, а тем самым и связанные с внима­нием модификации самого переживания – все это зависит от attention а la vie соответствующего Сейчас и Так.

Констатация того, что обращение к завершившемуся пере­живанию подвержено модификациям, относящимся к облас­ти внимания, зависящим, в свою очередь, от соответствующих Сейчас и Так, в которых происходит обращение, равнозначна утверждению, что смысл, приписываемый переживаниям в силу обращения к ним, подвержен модификациям, основа ко­торых заключена в соответствующих Сейчас и Так. Тем самым конституируется в первую очередь тот специфический смысл соответствующих переживаний, который понимающая социо­логия имеет в виду, когда говорит о подразумеваемом смысле. Ведь «одно и то же» тождественное конкретное переживание претерпевает некотрую модификацию своего «смысла» в зави­симости от того, из какого Сейчас и Так на него направляет­ся взгляд. Повседневный опыт подтверждает, что переживания подвержены изменению смысла, а именно, согласно времен­ным координатам, которые оно получает относительно акту­ального Сейчас, когда и происходит вспоминание этих пере­живаний. Однако поскольку «смысл» переживания – не что иное, как интенциональное производное накладывающихся слой за слоем друг на друга актов обращения, то что только выработанное положение можно выразить следующим обра­зом: глубина залегания конституирующей ступени, до которой

770

771

проникает взор рефлексии, различна в зависимости от соот­ветствующих Сейчас и Так. Мы уже познакомились с этой проблематикой во вводных изысканиях, посвященных поня­тию подразумеваемого смысла у Макса Вебера¹²⁵. Упоминая о процессах интерпретации смысла, происходящих в обыденной жизни, мы говорили о случаях, в которых мы свободны от ра­боты по эксплицитному толкованию смысла, поскольку для практической ориентации нам оказывается достаточно совер­шенно очевидного смыслового содержания. В связи с этим мы говорили о «прагматической обусловленности смысловой ин­терпретации». Однако не только полагание смысла и его ис­толкование прагматически обусловлены в интерсубъектной сфере, прагматически обусловленной оказывается и в процессах сознания одинокого Я глубина слоя, на которую проникает взор рефлексии.

Мы уже неоднократно пользовались понятием простой, не­посредственной данности. Теперь мы видим, как в ходе анали­за модификаций, относящихся к области внимания, это поня­тие обретает совершенно точный смысл. Непосредственно данным оказывается тот глубинный слой, который в определен­ных условиях Сейчас и Так представляется обращенному к нему рефлексивному взору (в силу прагматической обусловленности) не нуждающимся в дальнейшем анализе. Тем самым еще ни­коим образом не определяется, является ли это просто данное данным в актах позиционального или нейтрального сознания, конституировалось ли оно изначально в тетических актах или в не имеющих силы астенических псевдополаганиях как лишь вроде бы существующее. Тем не менее совершенно ясно, что в силу сдвига attention а la vie просто данное может стать объектом особого обращения, стать «проблематичным».

В предшествующих рассуждениях мы могли дать лишь ос­новные моменты феноменологического анализа внимания, подробная разработка которого не входит в задачу настояще­го исследования. Нам было достаточно того, что мы нашли в модификациях, относящихся к области внимания, которым подвержен взгляд, обращенный на сбывшиеся переживания, исходную точку теории конституирования специфического смысла того или иного переживания. Однако прояснение сущ­ности модификаций, относящихся к области внимания, дает лишь только исходную точку, а вопрос о подразумеваемом смысле отдельного переживания указывает уже на более ши­рокий круг проблем.