219_Чебан_Проблема метода

Ответ на вопрос о том, что такое метод и почему метод – это проблема, умещается в одной фразе из «Рассуждения о методе»: «Различие наших мнений происходит не от того, что один разумнее других, а только от того, что мы направляем наши мысли различными путями и рассматриваем не одни и те же вещи. Ибо недостаточно просто иметь хороший ум (esprit), но главное — это хорошо применять его».

Метод – это универсальная проверка знания на соответствие набору определенных критериев, благодаря которой мы можем утверждать, что оно является истинным или ложным. Установление таких критериев позволяет преодолевать когнитивные ошибки, присущие человеческому мышлению. Это подтверждается позицией английского философа венгерского происхождения Имре Лакатоса, он выстраивает собственную модель науки, единицей которой выступает «исследовательская программа». Исследовательская программа по Лакатосу может изменяться в части конкретных теорий с помощью методологических правил»: эти правила делятся на две части: одна часть – это правила, указывающие, каких путей исследования нужно избегать (отрицательная эвристика), другая часть – это правила, указывающие, какие методы нужно выбирать и как ими пользоваться (положительная эвристика). Одними из самых известных методов рассуждений являются индукция и дедукция.

Пример на постнауке про суши-бар и столовую показывает, что «выводы даже сильного индуктивного аргумента не являются защищенными» – об этом же пишет и Бэкон в пересказе Б. Рассела в «Истории западной философии»: обобщение как одна из логических операций индукции и сама индукция через простое перечисление не гарантируют верного результата. Если чиновник по переписи населения обойдет сто домов в поселке и всех жителей будут звать Уильямами Уильямсами, это не значит, что в сто первом не найдется человека по имени Джон Джонс.

Характерной особенностью любой методологии является ее изменчивость. Подтверждением этих слов могут служить труды Карла Поппера, где ученый критикует привычную для нео- и постпозитивизма позицию, согласно которой вопрос об истинности или ложности решается посредством обращения к опыту. Очевидно, что даже большое число опытных подтверждений не гарантирует истинность того или иного суждения («для опровержения общего положения «все цветы расцветают летом» достаточно увидеть расцветший зимой кактус»). Это заставило Поппера отказаться от принципов верификации индуктивизма и ввести критерий фальсифицируемости, который не требует индуктивного рассуждения – факт является научным, если существует возможность его экспериментального или иного опровержения.

Элиезер Юдковский в научно-популярной работе «Гарри Поттер и методы рационального мышления» раскрывает многочисленные ошибки, допускаемые обывателем в процессе вынесения суждений. Одна из них – фундаментальная ошибка атрибуции (склонность человека объяснять поступки и поведение других людей их личностными особенностями, а не внешними факторами и ситуацией). Чтобы ее избежать, необходимо рассматривать контекст события, то есть прибегнуть к методам наблюдения и сравнения; а метод становится путем преодоления заблуждений, порожденных недостаточно критичным отношением к собственным (или чужим) поверхностным выводам.

Что наиболее сильно препятствует человеку в понимании сущности вещей и явлений (феноменов окружающей реальности)? Об этом развернуто пишет Фрэнсис Бэкон, говоря об «идолах (призраках) познания» и Рене Декарт, разработавший собственный путь структурирования когнитивной деятельности, основанный на принципе тотального сомнения и обращении к мыслящему субъекту. Однако они далеко не первые, кто выступал критиком возможностей человеческого разума – вспомнить хотя бы платоновскую пещеру или критику скептиков в отношении возможностей познания.

Однако почему именно в 17-м веке данная тема стала так актуальна? Ни для кого не секрет, что в указанный период наука стремительно развивалась во всех аспектах, равно как и философская мысль. Причины отхода от теоцентризма и развитие науки описаны в предыдущих ответах на вопросы. Достижения научной и технической мысли обусловлены накоплением «критической массы» человеческого знания. Эта критическая масса и стала катализатором концептуального переосмысления методологии познания, направленного на достижение более точных результатов, которые и высветились в работах Фрэнсиса Бэкона и Рене Декарта. Бэкон, кстати, и сам умер как подобает ученому – от простуды, схваченной им во время забивания кур снегом с целью выявления его консервирующих свойств. Про Декарта в «Картезианских размышлениях» основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль впоследствии напишет: «Декарт в «Meditationes» преобразует философию в науку с абсолютным обоснованием» и что для Декарта подобная реформа заключает в себе соответствующую реформу всех наук.

Хотелось бы написать в заключение, что Бэкон и Декарт боролись против средневекового схоластического и потому ограниченного познания, что, возможно, неверно: Декарт очень своеобразно доказывает существование Бога – Бог не может вводить человека в заблуждение, потому что он добр, следовательно, человек не заблуждается в своем познании. Поэтому Бертран Рассел в «Истории западной философии» пишет, что «доказательства существования Бога Декартом не очень оригинальны; в основном они взяты из схоластической философии. Их лучше сформулировал Лейбниц».