Личность и эпоха

Л.И.Брежнев нанчеловен и государственный деятель. 1064-1974 годы

ководителей областей и республик. Постепенно ни один визит Брежнева в областной центр или в столицу союзной республики не обходился без разного

рода	дорогих подношений, приобретаемых, конечно,
не за	счет секретаря	обкома или ЦК республикан-
ской компартии.		/

Попустительство Брежнева привело к тому, что большая часть людей из его окружения и вообще из руководства, не довольствуясь государственными дачами, домами приемов, специальными охотничьими домиками, начали возводить якобы за свой счет собственные дачи для себя и для родственников. Роскошные дачные комплексы возникали в самых живописных местах Подмосковья. Конечно, все эти дачи строились государственными строительными организациями, но потом по фиктивным счетам продавались в личную собственность. Всего лишь несколько раз такое строительство принимало скандальную окраску, но отнюдь не становилось предметом публичного обсуждения. Так, например, оказалось, что директор Института государства и права В.М.Чхиквадзе является собственником трех роскошных дач — под Москвой, на юге и в Прибалтике. Сдавая их внаем, наш главный „законник" получал немалые доходы. По советским законам это было уголовное преступление, но Чхиквадзе отделался партийным взысканием и даже не потерял своей должности, хотя его и обязали продать две из трех дач. Пришлось краснеть перед КПК и министру культуры Е.А.Фурцевой, которая за государственный счет построила роскошную дачу для своей дочери. Конечно, Фурцева не особенно пострадала, даже дачу у нее не отобрали, но ей все же пришлось уплатить стоимость этой дачи опять-таки по явно фиктивному счету. Не остались в стороне Леонид Ильич и его родственники. Еще в 1965 году Брежнев и Косыгин

ЗОО Р>.М«дмм.ТОЧНОСТЬИ ЭПОХА

провели свой отпуск на построенной Хрущевым большой государственной даче на мысе Пицунда. Но потом Брежнев начал создавать свою летнюю резиденцию в Крыму, в поселке Ореанда близ Ялты. Однако все это были государственные дачи. Помимо них, стали возводиться и личные дачи — для жены Брежнева Виктории Петровны, для его брата Якова Ильича, для дочери Галины, для других родственников. Все эти дачи располагались недалеко друг от друга, и местные жители прозвали этот участок „Малой землей" или „Царским селом".

Поощряя неумеренную лесть и подхалимство, принимая все более дорогие подарки, Брежнев нередко выказывал такое обычно совершенно несвойственное крупным государственным деятелям свойство характера, как сентиментальность. Один из моих знакомых входил в группу по технической подготовке Всемирного конгресса миролюбивых сил, состоявшегося в Москве в начале 70-х годов. Во время выступления Председателя Всемирного Совета Мира Р.Чандры, который в самых высокопарных и изысканных выражениях восхвалял миролюбие, мудрость и заслуги Брежнева, мой знакомый, ожидавший увидеть на лице Брежнева выражение досады или нетерпения, был немало удивлен, увидев, что Леонид Ильич плачет. Восточная льстивость Р.Чандры до слез растрогала Брежнева, принимавшего все эти дежурные восхваления за чистую монету. Другой мой знакомый с таким же удивлением наблюдал, как Брежнев плакал во время визита в Болгарию, когда на приеме

вего честь Тодор Живков в самых восторженных выражениях приветствовал приезд советского лидера

вБолгарию.

Эта сентиментальность иногда приносила пользу... искусству. Так, например, в начале 70-х годов на „Мосфильме" был снят кинофильм „Белорусский

Л.И.Бремнев нан человен чгосударственный деятель. 1964-1974 годы

вокзал". Это была хорошая картина, но она вызвала недовольство брежневского фаворита Щелокова, ко-

торый полагал, что в фильме не	с лучшей	сторо-
ны показана московская милиция.	Создатели	карти-

ны отказывались сделать необходимые, по мнению Щелокова, „купюры", и руководство Комитета по кинематографии добилось просмотра картины с участием членов Политбюро. В фильме есть эпизод, где показано, как случайно встретившиеся через много лет однополчане поют песню о десантном батальоне, в котором все они когда-то служили. Песня эта, написанная Булатом Окуджавой, тронула Брежнева, и он заплакал. Разумеется, фильм был немедленно разрешен к постановке безо всяких „купюр", а песню о десантном батальоне с тех пор почти всегда включали в репертуар концертов, на которых бывал Брежнев. Сходный эпизод произошел позднее и с фильмом „Калина красная" Василия Шукшина, который являлся и автором сценария, и режиссером, и исполнителем главной роли. В фильме есть эпизод: главный герой, бывший уголовник, вместе с подругой навещает старушку-мать. Много лет он даже не писал писем матери и теперь, спрятавшись за дверью, слушает, как мать тихо говорит о нем, давно пропавшем, но все еще любимом и ожидаемом. Сын не решается показаться на глаза матери и, выйдя из избы, медленно идет в сторону и затем, рыдая, падает на траву возле полуразрушенной церкви. Именно эту сцену требовали убрать придирчивые цензоры — пусть герой плачет где угодно, но не около разрушенной церкви. Но при просмотре фильма в Политбюро как раз в этом месте фильма Брежнев прослезился. Картина также пошла в прокат без „купюр" и принесла заслуженный успех своему создателю.

Подобная сентиментальность и благожелательность Брежнева в сочетании со все возраставшей

ЗО2 Р-А.М.Я..Д...JMWOCTb И ЭПОХА

властью приводила иногда к поступкам, которые можно было бы назвать „произволом наоборот". Я уже писал, что Брежнев любил смотреть американские вестерны. Но показывали ему, конечно, и старые советские фильмы, которые он раньше не видел. Так, например, Брежневу очень понравился фильм „Тихий Дон", четыре серии которого вышли на экран еще в 1957—1958 годах. Роль Григория Мелехова в этой картине с успехом исполнил молодой тогда Петр Глебов. Впоследствии, однако, этот артист ничем не отличился. Посмотрев картину, Брежнев сказал, что артиста надо наградить. Ему пытались пояснить, что фильм старый и что артистическая судьба Глебова с тех пор была не слишком успешной. Но Брежнев настаивал на своем, и через несколько дней артистический мир был немало удивлен сообщением о награждении П.П. Глебова орденом Ленина и присвоении ему почетного звания „Народный артист СССР". Меньше всех этих почестей ждал сам уже не слишком молодой артист. Очень понравился Брежневу и 12-серийный телевизионный фильм „Семнадцать мгновений весны" по сценарию Юлиана Семенова. Он позвонил всем ведущим артистам, снимавшимся в фильме, и поздравил их с успехом. Все они были награждены орденами. Брежнев прослезился при первом исполнении песни А.Н. Пахмутовой „Малая земля, Советская земля", которую он услышал на концерте ансамбля Тихоокеанского флота. Это была довольно примитивная песня, но ведь в ней речь шла о боях на Малой земле. Солист оркестра, исполнивший песню, был награжден орденом, и ему присвоили звание .Заслуженный артист РСФСР".

Эти все эпизоды отнюдь не свидетельствовали о большом внимании Брежнева к отечественному искусству или словесности. Брежнев почти никогда не

Л.И.Бретнев намчеловек игосударственный деятель.

1964-1874 годы

встречался с работниками культуры, не учил их, как Хрущев, петь, писать и рисовать. Явно не по указанию Брежнева, а по собственной инициативе В.В.Гришин дал указание грубо разогнать с исполь-

зованием бульдозеров устроенную в начале		70-х	го-
дов	на открытой площадке в Черемушках выстав-
ку	авангардного искусства. Когда в 1968	году	у

М.А.Шолохова возник конфликт с редакцией „Правды" по поводу публикации одной из новых глав романа „Они сражались за Родину", писатель позвонил Брежневу и попросил немедленно принять его. Но помощник Леонида Ильича ответил, что в ближайшие дни Брежнев очень занят и не сможет принять Шолохова. Тот настаивал, заявляя, что специально приехал для этой встречи с Дона. Но писателю все же было отказано в приеме. Вечером Шолохов громко и грубо ругал Леонида Ильича в ресторане ЦДЛ. „Меня Сталин всегда принимал, — кричал он, — Хрущев сам приезжал ко мне в Вешенскую, а этот...

не имеет времени для встречи!"

ЛЮБИМОЕ ХОББИ — АВТОМОБИЛИ

Я уже писал в начале главы, что у Брежнева было много самых различных увлечений. Он любил бывать на футбольных и хоккейных матчах и не пропускал почти ни одного международного состязания. Однажды очень важный матч был даже задержан минут на 20—30, так как Брежнев опаздывал на него из-за какого-то затянувшегося заседания или приема. И все игроки и десятки тысяч зрителей должны были послушно ждать одного запоздавшего, но почетного зрителя. Увлекался Брежнев и охотой. Он охотился не только в охотничьих заповедниках под Москвой, но нередко летал с гостями поохо-

ЗО4	РАЛЛадад... ЛИЧЮСТЬ ИЭПОХА
титься	в Астраханское	госспецохотхозяйство, где
для высоких и знатных		охотников было построено

роскошное здание. Такие же усадьбы строились, впрочем, и в других местах, где охотился Брежнев, — в предгорьях Кавказа или в Беловежской Пуще. Очень любил Леонид Ильич и игру в домино, наш бывший генсек мог часами стучать костяшками

по	столу	вместе с другими любителями этой игры
из	своего	окружения...

Брежнев терялся на всякого рода торжественных церемониях, и когда переговоры с высокими иностранными гостями происходили в Кремле, он удивлял часто своих партнеров неестественной малоподвижностью и молчаливостью. Иначе чувствовал себя Брежнев в неофициальной обстановке. Неудивительно, что с усилением своей власти он все чаще стал проводить даже самые важные переговоры или на своей государственной даче в Крыму или в охотничьем угодье Завидово под Москвой.

Любил Брежнев и прогулки на яхте — на Мо- скве-реке или на Черном море — и нередко приглашал на эти прогулки своих зарубежных гостей. К театру Леонид Ильич был совершенно равнодушен, и если ему приходилось бывать в Большом театре или МХАТе, то только по обязанности.

Как рассказывал в одной из телепередач недавно умерший актер театра и кино Георгий Бурков, на спектакле „Так победим!" престарелый уже генсек, сидевший в правительственной ложе, во время одной из сцен громко, хотя и не совсем внятно произнес: „Что он сказал? Ничего не слышу". Оказалось, что Брежнев забыл слуховой аппарат. Сцену пришлось повторить. Я уже говорил, что Брежнев почти не читал художественную литературу, а тем более литературу по общественным наукам. Но он очень любил смотреть кинофильмы, предпочитая, как я уже

Л.И.Брежнев нам человем и государственный деятель. 1964-1974 годы

сказал, американские приключенческие ленты. Интересно отметить, что Брежнев знал о Рейгане как голливудском артисте задолго до того, как тот стал губернатором Калифорнии, а затем и президентом США. Во время визита Л.И.Брежнева в США Р.Никсон пригласил на большой прием в честь высокого гостя и многих наиболее известных голливудских актеров. Некоторых из них Брежнев узнавал по просмотренным ранее фильмам. Он был очень рад и даже гордился подарком известного артиста Чака Коннорса, который, подойдя к Брежневу, распахнул свой пиджак, под которым все увидели широкий ковбойский пояс с двумя большими пистолетами в кобурах — справа и слева. Сняв пояс, Чак преподнес его Леониду Ильичу. Когда через три дня Брежнев покидал США, он увидел среди провожавших Чака. Оттеснив охрану, наш генсек бросился к Коннорсу и обнял его. Брежнев не был низкорослым, но огромный американец был выше Брежнева на 20— 25 сантиметров. Он также обнял Брежнева, приподняв его при этом от земли. Поскольку отъезд Брежнева передавался „Интервидением" прямо в эфир, советские телезрители были в недоумении, не поняв этой неожиданной выходки Брежнева. Не смог сразу понять ее и комментатор.

Но подлинной страстью Брежнева были автомобили. Я не знаю, когда и где Брежнев научился водить машину. Вероятнее всего, это произошло еще в годы Отечественной войны. Но уже давно он стал настоящим мастером по вождению машин, причем самых различных марок. Еще при Хрущеве, когда Брежнев стал Председателем Президиума Верховного Совета, в его личном гараже было несколько машин иностранных марок. Их число быстро увеличилось, как только после октября 1964 года Леонид Ильич возглавил партию. В прошлом он сам водил машину

13-350

ЗО6 Р>М«ЙИЯ«. ЛИЧНОСТЬ И ЭПОХА

по Москве и за городом. Потом ему из соображений безопасности запретили садиться за руль в пределах города. На пустых же загородных дорогах вокруг своей резиденции он продолжал водить машину и чаще всего на очень большой скорости. Он уверял, что быстрая автомобильная езда для него — лучший отдых. Иногда, собираясь утром в Кремль, он сам садился за руль „мерседеса", „кадиллака", а чаще роскошного „роллс-ройса" и мчался в центр Москвы, посадив своего личного шофера рядом с собой. Конечно, весь маршрут по Рублевскому шоссе и Кутузовскому проспекту был заранее очищен, а со всех сторон мчались с такой же скоростью машины сопровождения.

Любовь Брежнева к автомашинам и быстрой езде часто пугала западных деятелей, встречавших его в своих столицах. Так, во время поездки в ФРГ и встречи с В.Брандтом Брежнев получил в подарок двухместный спортивный „мерседес" последней модели. Он сел в кабину, чтобы посмотреть на ее оборудование, но неожиданно захлопнул дверь и, оставив в растерянности своих телохранителей и агентов немецкой спецслужбы, помчался на предельной скорости по шоссе по направлению к Рейну. Лишь в 150 километрах от Бонна он остановил машину, так как произошла небольшая поломка. Подоспели машины сопровождения. Брежнев похвалил „мерседес", но сказал, что ему подошла бы машина другого цвета. Конечно, он получил другую машину и пополнил ею свою коллекцию.

Генри Киссинджер писал в своих мемуарах об

одной из первых поездок в Москву:

„Сразу после прибытия в аэропорт моих коллег и меня повезли из Внуково-2 не в массивный дом для гостей на Ленинских горах, а в Завидово, охотничий заповедник Политбюро, приблизительно в 90 милях от Москвы. Мы двинулись в автомобильной колонне, мчавшейся со скоростью около 100 миль в час, причем

Л.И.Брежнев нан человек чгосударственный деятель. 1964-1974 годы

автомобили шли хвост в хвост друг другу, а машины службы безопасности въезжали и выезжали из строя колонны. Это отражало или преднамеренную психологическую войну, или же склонность к самоубийству, описывающуюся в русских романах XIX века. У американских гостей и их советских сопровождающих не было никаких шансов спастись, если бы передний авто-

мобиль внезапно остановился"*. '

Еще больший страх пережил Киссинджер в Завидове через несколько дней, где его решил покатать

на машине сам Брежнев. Киссинджер вспоминал:

„Однажды подвел он меня к черному „кадиллаку", который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина. Брежнев сел за руль, и мы помчались на большой скорости по узким извилистым сельским дорогам, так что можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрестке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой рискованной игре. Но это было слишком невероятно, ибо, если здесь, за городом, и имелся бы какой-либо дорожный полицейский, он вряд ли осмелился остановить машину Генерального секретаря партии. Быстрая езда окончилась у причала. Брежнев поместил меня на катере с подводными крыльями, который, к счастью, он вел не самолично. Но у меня было впечатление, что этот катер должен побить тот рекорд скорости, который установил генсек во время нашей по-

ездки на автомобиле"*.

Хотя Киссинджер несомненно рассказал президенту США о подобных неожиданных поступках Брежнева, Ричард Никсон не проявил необходимой бдительности при посещении Леонидом Ильичом Соединенных Штатов, и это обстоятельство едва не стоило жизни как Никсону, так и самому Брежневу. Вспоминая о своих встречах с Брежневым в Белом доме и в летней резиденции американских президен-

тов Кэмп-Дэвиде, Ричард Никсон писал:

„Я сделал ему официальный подарок на память о его визите в Америку: темно-голубой „линкольн-континенталь" индивидуальной сборки. В нем была черная велюровая обивка. На приборной доске была выгравирована надпись: „На добрую память. Самые лучшие пожелания". Брежнев — коллемртонер роскошных автомобилей — не пытался скрыть своего восхищения. Он наста-

"Henry Kissinger. Years of Upheaval. Boston-Toronto. 1982. P. 228.

"Op. cit. P. 231—232.

13-

ЗО8	Р>М«д»дм. ЛИЧНОСТЬ И ЭПОХА
ивал	на том, чтобы немедленно опробовать подарок. Он сел за

руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь в машину, и мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральной полосе в Москве, и я мог только воображать, что случится, если джип секретной службы или мор-

ских пехотинцев	внезапно появится из-за угла на этой дороге
с односторонним	движением. В одном месте был очень крутой

спуск с ярким знаком и надписью: „Медленно, опасный поворот". Даже когда я ехал здесь на спортивном автомобиле, я нажимал

на тормоза, для того чтобы	не съехать с дороги вниз. Брежнев
ехал со скоростью более 50	миль в час, когда мы приблизились
к спуску. Я подался вперед	и сказал: „Медленный спуск, медлен-

ный спуск", но он не обратил на это внимания. Мы достигли низины, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул. После нашей поездки Брежнев сказал мне: „Это очень хороший автомобиль. Он хорошо идет по дороге". „Вы великолепный водитель, — ответил я. — Я никогда не смог бы повернуть здесь на такой скорости, с которой вы ехали".

Дипломатия не всегда легкое искусство"*.

Даже позднее, уже будучи тяжелобольным и не имея возможности самостоятельно водить машину, Брежнев заставлял своего шофера ехать и в Кремль, и из Кремля со скоростью не менее 120 километров в час.

	Разумеечся, я привел здесь все эти примеры не
для	того, чтобы	отметить смелость Брежнева	или
его	способности	водителя. В данном случае его сме-
лость сочеталась		не только с безрассудством,	но

и пренебрежением к интересам и чувствам других людей. Надо отметить также, что примеру Брежнева

у нас начинали	следовать и некоторые другие чле-
ны Политбюро,	республиканские и областные лиде-

ры, что приводило порой и к трагедиям. Неудивительно, что все эти „барские выезды" были почти немедленно отменены после смерти Брежнева, а находившиеся в его гараже около 30 автомашин иностранных марок были переданы в собственность го-

*The Memoirs of Richard Nixon. London. 1978. P. 424.