ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

Н. Павлова, А. Шаститко

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте: деятельное раскаяние против соглашений о кооперации?

В статье анализируются эффекты, связанные с внедрением программ ослабления наказания за участие в картеле в ситуации, когда антимонопольный орган может совершать ошибки при квалификации соглашений между конкурентами. Согласно выводам исследования, внедрение такой программы может препятствовать росту общественного благосостояния, разрушая и пред­ отвращая полезную кооперацию между фирмами. Полученные результаты позволяют объяснить некоторые особенности антимонопольных дел, расследованных в России с применением указанной программы.

Ключевые слова: антимонопольная политика, картель, программа ослаб­ ления наказания, соглашение о совместной деятельности, ошибки право­ применения, негостеприимная традиция в антитрасте.

JEL: D43, K21, L41.

Важным результатом чрезмерного внимания к проб­ леме монополии стало то, что когда экономист обнаруживал­ что-либо (того или иного сорта деловую практику), чего он не понимал, он искал объяснение в монополии. А поскольку мы очень невежест­ венны в этой области, число не понимаемых явлений деловой­ жизни оказывается довольно значительным, а объяснение­ с помощью монополии — частым.

Рональд Коуз (1993. С. 63)

Павлова Наталья Сергеевна ([e-mail]), к. э. н., с. н. с. Центра исследований конкуренции и экономического регулирования Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС), замзавкафедрой конкурентной и промышленной политики экономического факультета МГУ имени М.  В.  Ломоносова (Москва); Шаститко Андрей Евгеньевич, д. э. н., проф., директор Центра исследований конкуренции и экономического регулирования РАНХиГС, завкафедрой конкурентной и промышленной политики экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

* Авторы благодарят С. Авдашеву (НИУ ВШЭ) и Е. Мотченкову (VU University Amsterdam) за обсуждение статьи и высказанные ценные замечания.

62	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Противодействие картелям выступает важнейшим элементом анти­ монопольной политики. Ввиду незаконности, а зачастую — и криминальности (если за участие в картеле предусмотрено уголовное наказание) в подавляющем большинстве случаев картели организуются тайно. Возможность получить достоверную информацию о картеле — надежный­ способ не только пресечь его деятельность, но и предупредить картелизацию рынка. Однако доступ к такой информации обусловлен стимулами его потенциальных или фактических участников. Вот почему деятельное раскаяние — хорошо известная в уголовном праве норма — стало востребованным инструментом предотвращения антиобщественного­ поведения. В сфере антитраста данная практика приняла форму программы ослабления наказания за участие в картеле (ПОН, Leniency Program), которое, согласно нормам российского законодательства­ , может предусматривать как административный штраф (ст. 14.32 КоАП РФ), так и уголовное наказание в виде лишения свободы (ст. 178 УК РФ). Возможности и ограничения, связанные с применением данной программы, активно обсуждаются в зарубежной и российской литературе.­ Для России рамки такой дискуссии определяются­ в первую очередь поправками в антимонопольное законодательство­ , вступившими в силу в 2007 г.: в КоАП РФ установлены условия освобождения от наказания за участие в антиконкурентном соглашении.

Однако за период с 2007 по 2013 г. в российской программе смягчения наказания за участие в картеле не только произошли значительные изменения, но и проявились симптомы «негостеприимной традиции», хорошо знакомой зарубежным исследователям экономики антитраста. Смысл этой традиции состоит в том, что явления повсе­ дневной коммерческой практики, не укладывающиеся в привычные представления о конкуренции, объявляются подозрительными и квали­ фицируются в терминах монополистической деятельности. По сути, это означает, что общественно полезные формы экономической организации могут быть если не запрещены, то обременены излишними издержками в виде затрат на административные и судебные разбирательства, а также штрафных санкций.

Фактически указанный аспект уже нашел отражение в экономическом анализе права. В первую очередь речь идет об объяснении последствий ошибок I рода в правоприменении (наказание невиновных). До 2012 г. российское законодательство было устроено так, что практически вынуждало антимонопольный орган совершать такие ошибки при квалификации соглашений о совместной деятельности (см. Врезку). Поэтому возникает два вопроса по поводу ПОН:

—как введение программы повлияло на стимулы фирм, учитывая, что она предоставила возможность сторонам соглашения о совместной деятельности, принятого за картель, избежать ошибочно наложенного наказания? Логично предположить, что фирмы могли совершать ложные признания, чтобы гарантированно избежать штрафа, а если бы соглашение было проанализировано беспристрастно, то его могли бы признать полезным для общественного благосостояния;

—могут ли подобные стимулы объяснить структуру дел, которая сложилась по результатам применения программы в России?

«Вопросы экономики», № 3, 2014

63

Н. Павлова, А. Шаститко

В р е з к а

История российской программы смягчения наказания за участие в картеле

Первая версия программы ослабления наказания была введена в России в 2007 г. Ее структура значительно отличалась от структуры аналогичных программ в США и ЕС. Согласно российской версии, любая фирма (а значит, любое количество фирм) могла получить полное освобождение от административной ответственности, если признавалась в участии в сговоре, причем объем и характер информации, которую она должна была предоставить в антимонопольный орган в обмен на такое освобождение, не оговаривался. В результате количество заявок по этой программе могло достигать нескольких сотен в год (491 заявка в 2009 г.), однако все они были получены в рамках менее чем 20 дел за год1. Почти все признания были сделаны уже после начала расследования, а среди раскрытых с помощью программы дел лишь незначительная доля относилась к соглашениям между конкурентами — в основном речь шла о вертикальных или конгломератных соглашениях, а также о согласованных действиях. Поскольку основная цель программы — борьба именно с горизонтальными соглашениями, ограничивающими конкуренцию, подобные последствия заставляют предположить, что побочные эффекты от внедрения программы оказались больше, чем основной эффект, на который она была рассчитана.

В2009 г. программа была реформирована. Теперь только первая фирма, которая выполнила все ее условия, могла рассчитывать на освобождение; необходимые условия были сформулированы более четко, в том числе требования к объему предоставляемой информации. После подобной реформы существенно изменились и последствия применения программы. Количество заявлений снизилось до 20 в год, но среди дел с применением программы доля дел по горизонтальным соглашениям возросла. Вместе с тем вопрос о том, сколько из них относились именно к картелям, требует дополнительного изучения. В частности, в рамках российской антимонопольной политики стали активно обсуждаться подходы к оценке соглашений о совместной деятельности между конкурентами.

До очередной реформы российского антимонопольного законодательства в начале 2012 г. любое соглашение конкурентов, содержащее положения о совместном­ установлении цен, разделе рынка или отказе от сделок с определенными контрагентами, расценивалось как нарушение антимонопольного законодательства. По действовавшему законодательству не существовало способа признать такие пункты соглашений допустимыми, даже если они соответствовали используемому в зарубежном законодательстве понятию «ancillary restraints» и вводились не для ограничения конкуренции, а для защиты инвестиций от риска оппортунистического поведения со стороны контрагента. Подобные нормы российского законодательства не только расходились с лучшими мировыми практиками, но и препятствовали притоку инвестиций в страну.

Вянваре 2012 г. вступил в силу «третий антимонопольный пакет» поправок. Он ввел новую норму (часть 1.1 ст. 13), согласно которой горизонтальные соглашения, содержащие положения об отказе сторон от конкуренции, могут быть признаны допустимыми при условиях, схожих с условиями ст. 101 (3) Амстердамского договора: если это соглашение о совместной деятельности. В августе 2013 г. ФАС России опубликовала разъяснения по порядку и методике анализа соглашений о совместной деятельности2, которые способствовали лучшему пониманию бизнесом принципов анализа таких соглашений, а также единообразию правоприменения на территории России.

1 См.: Доклады Федеральной антимонопольной службы о конкурентной политике,

представленные в ОЭСР, за 2008 и 2009 гг. www.fas.gov.ru/international-partnership/.

2ФАС России. Разъяснения по порядку и методике анализа соглашений о совместной деятельности. 2013. www.fas.gov.ru/clarifications/clarifications_30419.html.

64	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Чтобы ответить на эти вопросы, мы построим модель, которая включает предпосылки о возможности контролирующего органа совершать ошибки I и II (не наказание виновных) рода при квалификации соглашений, а для фирм — возможности не только договариваться или конкурировать, но и вступать в полезные для общественного благо­ состояния соглашения о кооперации. В данной работе мы покажем, насколько подтверждаются предположения относительно эффектов ошибок I рода в случае создания избыточных издержек при благо­ творной горизонтальной кооперации между участниками рынка.

Обзор литературы

Влитературе, посвященной экономическому анализу деятельного раскаяния, направленного на повышение эффективности противодействия картелям, исследуются различные аспекты программы ослабления наказания за участие в картеле. Не претендуя на обзор всей существующей литературы по указанной тематике, остановимся на наиболее важных с точки зрения развития теории исследованиях, которые имеют­ прямое отношение к рассматриваемым в данной работе вопросам.

Основополагающей с точки зрения моделирования поведения фирм в контексте применения ПОН считается статья М. Мотты и М. Поло, где авторы с помощью игровой модели показали, как введение ПОН способно привести к разнонаправленным эффектам: с одной стороны, к дестабилизации части существующих картелей, а с другой — к образованию некоторого числа новых за счет снижения общего ожидаемого уровня наказания (Motta, Polo, 2003). Дж. Спаньоло обратил внимание на потенциальную положительную роль вознаграждения признающихся для повышения эффективности программы (Spagnolo, 2004). С. Обер и др. сконцентрировались на роли освобождения от индивидуальных санкций, которое совместно с корпоративной программой1 освобождения может содействовать скорейшему признанию, создавая «гонку» не только между компаниями, но и между компанией как корпоративной единицей и ее работниками (Aubert et al., 2006). Дж. Харрингтон исследовал три эффекта ПОН: «эффект гонки в зал суда», когда компании стремятся признаться раньше других; «эффект амнистии нарушителя», когда компания, нарушившая картельное соглашение, также имеет стимул сдаться властям; «эффект общей амнистии картеля», то есть возникновение стимулов к созданию новых картелей из-за снижения ожидаемого уровня наказания (Harrington, 2008).

Вряде работ исследуется влияние на эффективность программы норм, ограничивающих возможность участия в ней лидеров картелей

(Herre, Rasch, 2009; Bos, Wandschneider, 2011) или рецидивистов

1 По примеру первопроходцев в области программ ослабления наказания за участие в картеле — США — выделяют два вида ПОН: корпоративная, которая дает освобождение от санкций в обмен на корпоративный акт признания (как от административной ответственности для фирмы, так и от уголовных санкций для ее менеджеров), и индивидуальная, которая дает освобождение только индивиду в случае его личного признания, в то время как компания, на которую он работает, будет оштрафована.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

65

Н. Павлова, А. Шаститко

(Spagnolo, 2004; Houba et al., 2009; Chen, Rey, 2012). Учитывая,

что фирма может одновременно состоять более чем в одном картеле, большой интерес представляет исследование эффективности программ в подобных случаях (Harrington, 2006; Roux, von Ungern-Sternberg, 2007; Dijkstra, Schoonbeek, 2011; Lefouili, Roux, 2012; Marshall et al., 2013). В большинстве моделей использована упрощающая предпосылка о симметричности фирм и отраслей в моделируемой экономике, в связи с чем новые аспекты проблемы позволяет выявить исследование эффектов программы в условиях асимметрии отраслей (Motchenkova, Lelifeld, 2010) и фирм (Motchenkova, van der Laan, 2011).

Другое направление в литературе составляют результаты эмпирического анализа программ ослабления наказания. Здесь представлены экспериментальные исследования (Apesteguia et al., 2007; Hinloopen, Soetevent, 2008; Hamaguchi et al., 2009; Bigoni et al., 2012), а также анализ данных о функционировании программ в разных странах

(в том числе в США — Miller, 2009; в ЕС — Brenner, 2009; Marvao, 2010; в целом по ОЭСР — Klein, 2010). Результаты этих исследований неоднозначны. Выводы работ первой группы зачастую предопределены ограничениями в дизайне эксперимента, а во второй главным недостатком служит характер данных: исследователям доступны данные лишь по раскрытым картелям, которые вряд ли можно безоговорочно распространить на все множество картелей, включая нераскрытые.

Вроссийской литературе обсуждение экономических эффектов программы деятельного раскаяния в сфере противодействия монополистической­ деятельности началось недавно (Шаститко, 2007;

Павлова, 2012; Shastitko, Avdasheva, 2011; Юсупова, 2013). Сама про-

грамма была введена в действие шесть лет назад и имела ряд весьма специфических свойств (см. Врезку).

Как показывает анализ доступных источников, основное внимание уделяется ошибкам II рода в противодействии картелям. В том числе речь идет о пресечении деятельности уже существующих картелей в отличие от сдерживания участников рынка. Между тем в экономическом анализе права активно обсуждается вопрос о соотношении ошибок I и II рода с точки зрения эффектов сдерживания и влияния на благо­ творную для общественного благосостояния кооперацию (см.: Posner, 1998; Joskow, 2002; Katsoulakos, Ulph, 2009; Manne, Wright, 2010; Rill, Dillickrath, 2009; Rizzolli, Saraceno, 2013; Garoupa, Rizzolli, 2012; Immordino, Polo, 2013; Шаститко, 2011; 2013).

Всфере противодействия картелям проблема негативных последст­ вий ошибок I рода стала такой острой, поскольку множество видов взаимодействия участников рынка можно охарактеризовать как горизонтальные, но это не картели. Например, в практике Европейской комиссии используется шесть крупных типов групповых исключений в части горизонтальных соглашений: 1) соглашения об исследованиях и инновациях; 2) соглашения о производстве (включая специализацию); 3) соглашения о централизованных закупках; 4) соглашения о коммерциализации (включая централизованный маркетинг и серти­ фикацию); 5) соглашения о стандартах; 6) соглашения об экологичес­ ких нормах (Авдашева и др., 2007. С. 253).

66	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Природа так называемых «нестандартных» форм контрактации, которые вполне могут вызвать (и вызывали) подозрения со стороны исследователей и правоприменителей с точки зрения создания монополий, подробно рассмотрена (правда, главным образом на примере вертикальных соглашений) в теории трансакционных издержек

(Уильямсон, 1996; Williamson, 1996; Ménard, 2004). Однако, несмотря на четкую постановку вопроса об истоках «негостеприимной традиции», исследователям не удалось показать в полной мере, в чем выражается такого рода «негостеприимство» и к каким именно последствиям оно может привести, если не разграничить общественно опасные картели и благотворную для общественного благосостояния кооперацию.

Предпосылки модели и ценность стратегий

Представленная ниже модель представляет собой расширение модели, разработанной Н. Гебрихиветом и Е. Мотченковой (Ghebrihiwet, Motchenkova, 2010) (далее — МГМ), которая, в свою очередь, основана на классической модели Мотты и Поло (Motta, Polo, 2003) (далее — ММП). Как уже было отмечено, моделирование программ ослабления наказания с ошибками гаранта2 развивалось неравномерно: ошибки II рода стали учитывать уже в первых моделях в данной области, а ошибки I рода до настоящего времени в большинстве случаев остаются за рамками исследования. Гебрихивет и Мотченкова попытались восполнить этот пробел. Однако полученные ими результаты не позволяют ответить на вопросы, возникающие в связи с российским опытом применения инструментов антимонопольной политики. Необходим более общий подход к моделированию программ деятельного раскаяния для случая антитраста, поскольку:

—МГМ не учитывает влияние дизайна ПОН на горизонтальную кооперацию, которая способна повышать общественное благосостояние;

—в упомянутой модели невиновные фирмы не могут участвовать

вПОН. Вместо этого им предоставляется возможность досудебного урегулирования споров. По мнению авторов модели, причина в том, что в противном случае потребовалось бы представить в антимонопольный орган улики, свидетельствующие об участии данной фирмы в сговоре. Между тем, если сговора не было, фирма не сможет предъявить соответствующие доказательства. Подобная логика, как представляется, не вполне применима к программе версии 2007 г. (см. также Врезку). Кроме того, фирмы могут вступать в соглашения, не нацеленные на ограничение конкуренции, но которые могут быть ошибочно приняты за таковые антимонопольным органом. В этом случае невиновные фирмы смогут представить в обмен на освобождение некоторые улики, на основании которых можно будет — ошибочно — сделать вывод о наличии сговора;

—МГМ предполагает, что вероятность найти нарушение одинаковая для рынков, где это нарушение есть и где его нет. Так, используемая

2 В данном случае мы не делаем различия между антимонопольным органом и судами, рассматривающими антимонопольные дела.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

67

Н. Павлова, А. Шаститко

в качестве одного из параметров модели вероятность того, что ситуация на картелированном рынке станет предметом расследования, такая же, как и для конкурентного рынка. Аналогично, вероятность того, что расследование завершится установлением факта нарушения, одинаковая для рынков, где картель существует и где его нет. Вместе с тем это равносильно утверждению, что антимонопольный орган не способен различить сговор и конкурентное поведение на рынке — вероятность быть оштрафованными для фирм в обоих случаях одинаковая. Мы будем исходить из того, что антимонопольный орган может в той или иной степени различать типы поведения на рынке (хотя может и ошибаться) и вероятность наказания виновного все же больше, чем невиновного.

Исходя из этих соображений, мы используем следующие основные предпосылки.

1.По аналогии с моделями ММП и МГМ будем предполагать, что рынки симметричны и на них действуют совершенно симметричные фирмы (у них одинаковые издержки производства товара; все они макси­ мизируют прибыль; все одновременно выбирают одинаковые стратегии, вследствие чего в случае вступления в картель их можно признать виновными в одинаковой степени и не возникает индивидуальных смягчаю­ щих или отягчающих обстоятельств; для всех фирм, выбирающих одну стратегию поведения, вероятность установления нарушения одинакова).

2.У фирм есть несколько вариантов поведения на рынке. Как и в моделях ММП и МГМ, они могут поддерживать картельное соглашение или нарушать его. Прибыль фирмы, поддерживающей соглашение,

составляет ПМ; нарушающей его — ПD; не вступающей ни в одну форму кооперации (конкурентная прибыль) — ПN.

3.Отдельно рассматривается стратегия «не вступать в картель», а в ММП и МГМ над ней всегда доминировала стратегия «нарушать картельное соглашение».

4.Рассматривается еще одна ситуация: фирмы имеют возможность вести совместную деятельность, тогда прибыль фирмы, участвующей

в ней, равна ПCOOP. Случай, когда фирмы ведут себя неконкурентно без заключения соглашения (согласованные действия), мы не рассмат­ риваем. Ограничением модели выступает отсутствие различий в вероятности возбуждения дела и принятия неблагоприятного для фирм решения в зависимости от выбранного формата соглашения.

5.В отношении антимонопольного органа фирмы могут вести себя двояко: признаваться или не признаваться в участии в картеле в случае начала расследования. В отличие от ММП и по аналогии с МГМ будем предполагать, что признаваться могут и невиновные фирмы. Однако, в отличие от МГМ, они также смогут воспользоваться программой ослабления наказания.

6.Выбирая стратегию поведения на рынке, фирмы одновременно выбирают стратегию в отношении антимонопольного органа. В ходе игры фирма не меняет стратегию. Если до начала расследования она выбрала стратегию «вступать в картель и не признаваться», то после начала расследования она не будет признаваться.

7.Существует антимонопольный орган, который расследует поведение фирм на рынках. Расследование может занимать один или два

68	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

периода. В первом он с определенной вероятностью открывает расследование. Если ни одна фирма не признается, то у него недостаточно доказательств для немедленного вынесения решения. Расследование продолжается во втором периоде, по итогам которого решение выносится обязательно и с определенной вероятностью будет установлен факт нарушения. Если в первом периоде хотя бы одна фирма признается, то представленных ею доказательств достаточно для установления факта нарушения3. Антимонопольный орган прекращает расследование, штрафуя фирму на размер сниженного штрафа и заставляя в текущем (первом) периоде вести себя конкурентно. Сначала мы будем предполагать, что любая признавшаяся фирма, независимо от очередности, может получить дисконт от штрафа.

8.Если фирма признается, то антимонопольный орган назначает ей сниженный штраф R с вероятностью 1. Если фирма не признается, то по итогам расследования может с определенной вероятностью получить полный штраф F. R и F положительные, R  <  F. Поскольку санкция за нарушение антимонопольного законодательства может состоять из нескольких элементов, то штраф в экономическом смысле целе­

сообразно рассматривать в следующем виде: F = kAFA  +  kC FC  +  kLFL, где k — соответственно коэффициенты, определяющие размеры административного штрафа, компенсации за нанесенный ущерб (выплачиваемые по результатам рассмотрения гражданских исков) и тяжесть уголовного наказания в виде лишения свободы. Однако, поскольку

предполагается, что исследуется только корпоративная ПОН, FL  =  0. Так как возмещение ущерба происходит, как правило, на основании коллективных исков, институт которых развивается с переменным

успехом (в частности, в России они практически не применяются), в данной работе kC = 0. Поскольку 0 ≤ kC < 1, то kAFA  =  R  <  F.

9.В модели мы также применяем упрощающую предпосылку о том, что штраф для рецидивистов равен штрафу для нарушителей- «новичков». Вместе с тем в реальной практике антимонопольного регулирования факт повторного нарушения служит отягчающим обстоятельством, ведущим к увеличению штрафа. Учет рецидива — одно из направлений дальнейшего развития предложенной модели.

10.В отличие от МГМ, мы исходим из того, что вероятность оказаться объектом расследования антимонопольного органа неодинакова для разных стратегий фирм. Обозначим вероятность начала рассле-

дования в отношении фирм, которые не участвуют ни в какой форме сотрудничества — картеле или совместной деятельности, — как α0, а вероятность установления факта нарушения по итогам расследования

в отношении такой фирмы4 — как p0. Для фирм, которые поддержи­ вают картель, обозначим соответствующие вероятности как α1 и p1; для фирм, нарушающих соглашение, — α2 и p2; для фирм, осуществляющих совместную деятельность — α3 и p3. В общем случае все значения

3 В общем случае это условие может не выполняться. Нехватка доказательств даже после признания одной фирмы — одна из основных причин, по которым общественно оптимальной может оказаться форма программы, предоставляющая дисконт более чем одной признавшейся фирме.

4 В данном случае факт нарушения будет установлен ошибочно.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

69

Н. Павлова, А. Шаститко

вероятности находятся на отрезке от 0 до 1. Соотношение данных значений вероятности для различных типов поведения на рынке будет рассмотрено ниже. Отметим, что в целом для антимонопольного органа усилия по повышению вероятности α могут привести к снижению вероятности p, и наоборот — в силу ограниченности­ ресурсов. Данное предположение в дальнейшем также может быть ослаблено, поскольку изменение институциональных рамок получения и обработки информации, принятия решений может приводить к изменению значений вероятности в одном направлении. В частности, переход к более совершенным методам экономического анализа, применяемым для расследования картелей, может позволить антимонопольному органу при тех же затратах ресурсов повысить как вероятность α, так и вероятность p.

11. Антимонопольный орган до начала игры задает параметры антимонопольной­ политики: вероятности начала расследования αi и установления факта нарушения по его итогам pi (где i = 0, 1, 2, 3), полный штраф F и сниженный в рамках программы ослабления наказания штраф R. Различия в издержках расследования для антимонопольного органа в данной модели не принимаются во внимание.

Результаты выбора стратегии фирм выглядят следующим образом (см. таблицу). Рассмотрим каждую из них, обратив особое внимание на результаты выбора стратегий 6 и 7.

1.Стратегия «Конкурировать» (Not Collude or Cooperate, N).

Фирма имеет возможность получать только прибыль ПN во всех периодах. В первом антимонопольный орган начинает расследование с вероятностью α0. Во втором периоде с вероятностью p0 антимонопольный орган ошибочно признает фирму нарушившей антимонопольное законодательство и заставляет уплатить штраф F. Поскольку фирма ведет себя конкурентно и не вступает ни в картельное, ни в кооперационное соглашение, мы будем считать, что она не может участвовать в программе ослабления наказания, так как не сумеет предоставить антимонопольному органу никаких доказательств существования сговора в обмен на снижение штрафа.

2.Стратегия «Вступать в картель и не признаваться» (Collude and not Reveal, CNR). Вступив в картель, фирма способна обеспечить

прибыль ПM. В первом периоде антимонопольный орган начинает расследование с вероятностью α1. Поскольку фирма не признается, то расследование растягивается на второй период, в котором с вероят­

ностью p1 антимонопольный орган накладывает на фирму штраф в полном объеме F и заставляет в течение одного периода вести себя

конкурентно, а с вероятностью (1 – p1) ошибочно освобождает от ответственности (ошибка II рода).

3.Стратегия «Вступать в картель и признаваться» (Collude

and Reveal, CR). Фирма снова обеспечивает картельную прибыль ПM, вступая в сговор с другими фирмами на рынке. Если антимонопольный орган начинает расследование (с вероятностью α1), то фирма в первом периоде признает свое участие в сговоре и представляет соответствующие доказательства антимонопольному органу. Поскольку у него теперь появляются улики, позволяющие подтвердить факт сговора, нет необходимости продолжать расследование в течение еще одного

70	«Вопросы экономики», № 3, 2014

2014 3, № »,экономики Вопросы«

71

Т а б л и ц а

Ценность стратегий

№

Стратегия

Развернутая форма

Сокращенная форма

1

Конкурировать, N

VN = α0{ПN  +  δ [p0(ПN  –  F)  + (1 –  p0)ПN]}

+  (1 – α )(П   +δП )  +δ2 V

0

N

N

N

2

Вступать в картель и не признаваться,

VCNR = α1{ПM  +  δ [p1(ПN  –  F)  + (1 –  p1)ПM]}  +

СNR

+  (1 – α )(П   +δП )  +δ

2 V

1

M

M

CNR

3

Вступать в картель и признаваться,

VCR = α1(ПN  –  R)  + (1 – α1)ПM]  +δVCR

CR

4

Нарушать соглашение и не признаваться,

VDNR = α2{ПD  +  δ [p2(ПN  –  F)  + (1 –  p2)ПN]}  +

DNR

+  (1 – α )(П   +δП )  +δ2 V

2

D

N

N

5

Нарушать соглашение и признаваться,

VDR = α2(ПD  –  R)  + (1 – α2)ПD  +δVR

DR

6

Вести совместную деятельность

VCOOPNR = α3{ПCOOP  +  δ [p3(ПN  –  F)  + (1 –  p3)ПCOOP]}  +

и не признаваться, COOPNR

+  (1 – α )(1 + δ)П

+δ2 V

3

COOP

COOPNR

7

Вести совместную деятельность

VCOOPR = α3(ПN  –  R)  + (1 – α3)ПCOOP]  +δVCOOPR

и признаваться, COOPR

антитрасте в »традиции негостеприимной« Эффекты

Н. Павлова, А. Шаститко

периода5­. Фирма платит штраф — сниженный в соответствии с условиями программы — уже по итогам первого периода, после чего игра начинается заново.

4.Стратегия «Нарушать соглашение и  не признаваться»

(Deviate and not Reveal, DNR). В этом случае фирма предпочитает вступать в картельное соглашение, чтобы его нарушить. Если конкуренты будут соблюдать соглашение, нарушение позволит данной фирме

увеличить рыночную долю и обеспечить прибыль ПD, превышающую прибыль в условиях картеля (ПD > ПM).

Антимонопольный орган начинает расследование в отношении такой фирмы с вероятностью α2. В первом периоде она не признается, поэтому расследование переходит во второй период. В нем, во-первых,

фирма уже получает конкурентную прибыль ПN, поскольку нарушила картельное соглашение; во-вторых, антимонопольный орган завершает расследование, ошибочно наказывая фирму за поддержание картеля

с вероятностью p2 и заставляя уплатить штраф F.

Начиная с третьего периода, фирма, однажды нарушившая соглашение, имеет возможность получать только конкурентную прибыль. Отметим, что в представленной оценке выигрыша фирма исходит из предположения, что именно она сможет получить в первом периоде всю прибыль в результате предоставления покупателям более привлекательных условий6.

5.Стратегия «Нарушать соглашение и признаваться» (Deviate and Reveal, DR). Аналогично предыдущему случаю, картельное соглашение заключается, но в первом периоде нарушается фирмой, что

обеспечивает ей прибыль ПD. Дальше следует бесконечное наказание с конкурентной прибылью ПN.

Впервом периоде антимонопольный орган открывает расследование с вероятностью α2, и фирма признается в сговоре, получая сниженный штраф R: в отличие от фирмы, которая изначально не вступает в сговор, фирма-нарушитель может участвовать в программе ослабления наказания, в качестве доказательства сговора представляя в антимонопольный орган, например, заключенное соглашение. Поскольку информации, предоставленной одной фирмой, в нашей модели достаточно для завершения дела, расследование не переходит во второй период.

Отметим, что со второго периода прибыль фирмы становится равной

конкурентной прибыли ПN, однако она все же имеет возможность сократить для себя штраф, воспользовавшись программой ослабления нака-

5 Вообще, этих доказательств может быть не достаточно, чтобы однозначно установить факт нарушения. В последнем случае дополнительное расследование все-таки потребуется, но мы сосредоточимся на анализе первого случая.

6 Если предположить, что каждая фирма допускает возможность аналогичного девиантного поведения других участников картеля, то на основе предположения о симметричности Х фирм на рынке получаем иное соотношение:

.

Таким образом,

.

72	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

зания, — ведь в качестве доказательства сговора она может предъявить заключенное ранее соглашение, хотя оно фактически не соблюдалось7.

6. Стратегия «Вести совместную деятельность и не призна-

ваться» (Cooperate and not Reveal, COOPNR). При выборе данной стратегии фирма решает вести совместную деятельность с другими участниками рынка, обеспечивая себе прибыль ПCOOP. Осуществление совместной деятельности — за счет комбинирования ресурсов, оптимизации издержек и т. д. — способно приносить большую прибыль, чем некооперативное поведение, поэтому ПCOOP > ПN.

Отдельныйвопрос —соотношениеприбылиоткартеляПM,котораяфак- тическипредставляетсобойквазиренту,и прибыли,полученнойв результате совместной деятельности. Теоретически, возможно любое их соотношение. Хотя в идеальном случае картельная прибыль может сравняться с моно­ польной и оказаться наибольшей из возможных на данном рынке при прочих неизменных условиях, кооперация между фирмами может принести еще большую прибыль своим участникам за счет того, что, в отличие от классического картеля, способна приводить не только к снижению издержек, но и к повышению готовности покупателей платитьза усо-

вершенствования на рынке вертикально дифференцированного продукта. Безусловно, снижение издержек в результате кооперации не обязательно обеспечивает более высокую прибыль, чем картельная, при условии, что эти изменения не затрагивают цену продукта (например, если совместная деятельность фирм приводит к возникновению не базовой, а лишь некоей улучшающей инновации). Однако именно потому, что наряду со снижением средних издержек при сопоставимых условиях вполне реально повышение цены вследствие готовности покупателей платить больше за улучшенный товар, возможно возникновение не только неравенства ПCOOP > ПM, но и дополнительных рисков для

компаний, добивающихся таких результатов.

Однако, с точки зрения нашей модели, если ПCOOP > ПM, то выбор между стратегиями «Вступать в картель» и «Вступать в соглашение

о совместной деятельности» становится однозначным: в последнем случае риск быть оштрафованным оказывается меньше, а прибыль — больше, поскольку предполагается, что даже если антимонопольный орган начнет расследование (пусть с относительно высокой вероятностью), тем не менее, разобравшись в природе явления, он не станет объявлять фирму нарушителем. В связи с этим подробнее рассмотрим второй случай: когда ПCOOP < ПM.

7 Поэтому выигрыш VR будет отличаться от рассчитанного нами ранее выигрыша VN. Он будет равен: VR = α2(ПN – R)  +  (1 – α2)ПN  + δVR. Упрощая данное выражение с использованием формулы суммы бесконечно убывающей геометрической прогрессии, получаем:

.

Подставим полученное выражение в выражение для выигрыша от применения стратегии «Нару­ шать соглашение и признаваться»:

.

Отметим, что для этого и предыдущего случаев, если все фирмы выбирают стратегию «Нару­ шать», то никто не получает прибыль нарушителя ПD, и фактический рыночный исход будет соответствовать отсутствию картеля.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

73

Н. Павлова, А. Шаститко

Антимонопольный орган начинает расследование с вероятностью

α3. Прибыль фирмы в первом периоде равна ПCOOP, и она не идет на сотрудничество с антимонопольным органом, в связи с чем расследование

продолжается во втором периоде. Если антимонопольный орган ошибочно устанавливает факт нарушения, что происходит с вероятностью p3, то фирма платит штраф F и получает прибыль ПN. В противном случае штраф не назначается, а прибыль составляет ПCOOP. В следую­ щем периоде игра начинается заново. Как мы видим (см. таблицу), результат выбора данной стратегии аналогичен выигрышу от стратегии «Вступать в картель и не признаваться», но прибыль от картеля ПM заменяется прибылью от совместной деятельности ПCOOP, а значения вероятности начала расследования и установления факта нарушения изменяются (α3 вместо α1 и p3 вместо p1 соответственно).

7. Стратегия «Вести совместную деятельность и признаваться»

(Cooperate and Reveal, COOPR). Антимонопольный орган снова начинает расследование с вероятностью α3. Но, в отличие от предыдущего случая, фирма дает ложное признание, предоставляя информацию о заключении картельного соглашения в обмен на снижение штрафа, хотя в действительности соглашение не наносило ущерба общественному благосостоянию. Антимонопольный орган принимает доказательства и в первом периоде выносит решение о наличии сговора, назначая фирме сниженный штраф R. При этом в первом периоде антимонопольный орган принуждает фирму к конкурентному поведению с прибылью ПN, разрушая кооперацию. Со второго периода игра начинается заново.

Может ли антимонопольный орган так или иначе различать разные типы поведения на рынке, что выражается в нашей предпосылке о различной вероятности начала расследования и обнаружения нарушения по его итогам, но при этом, имея на руках соглашение о совместной деятельности, представленное в рамках программы, интерпретировать его как картельное? Это вполне реалистичное предположение, учитывая стимулы сотрудников антимонопольного органа. Есть все основания трактовать его поведение с позиции не стремления максимизировать общественное благосостояние, а следования собственным интересам (как принято в теории управления поведением исполнителя, теории трансакционных издержек или современной экономической теории регулирования).

Соответственно в условиях, когда борьба с картелями позиционирует­ ся как одно из приоритетных направлений антимонопольной политики, а от программы ослабления наказания ожидают видимого и значительного эффекта, антимонопольный орган может оказаться не способен «отпускать с миром» компании, сознающиеся в сговоре, с мотивировкой «у вас был не картель, а общественно оптимальное соглашение». Вместе с тем у антимонопольного органа могут быть причины не наказывать фирмы, заключившие кооперационное соглашение, даже если они ложно признались в сговоре8. Применительно к нашей модели будем считать, что признание фирмы автоматически означает решение о наличии нарушения.

8 Например, если доказательства представила одна фирма, а остальные участники согла­ шения вину не признали, то последние могут затем оспорить решение о наличии нарушения в суде, апеллируя к тому, что соглашение изначально надо было признать допустимым.

74	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Решения в подыграх и обсуждение полученных результатов

Чтобы определить равновесие, достигнутое в подыграх, сравним выигрыши от применения каждой стратегии. Поскольку мы изначально предположили совершенную симметричность участников рынка, то если одна фирма находит какую-либо стратегию оптимальной, для остальных фирм она также будет наилучшей. В связи с этим в равно­ весии все фирмы на рынке будут выбирать одинаковые стратегии.

С целью упростить сравнение выигрышей, сделаем несколько предположений о соотношении вероятности начала расследования α и обнаружения нарушения по итогам расследования p. Если антимонопольный орган способен в той или иной мере различать разные типы конкурентного и неконкурентного поведения на рынке (хотя и совершает ошибки), а в качестве одной из улик при доказательстве сговора может быть использован сам факт заключения соглашения между конкурентами, то, во-первых, наименьшие значения вероятности начала расследования и установления факта нарушения будут в ситуа­ ции, когда фирма вообще предпочитает не вступать в сотрудничест­ во с конкурентами — ни в форме картеля, ни в форме кооперации. Соответственно самые низкие значения — при α0 и p0. По этой логике, самые высокие значения вероятности начала расследования и обнаружения нарушения по его итогам будут в случае, когда картельное соглашение заключается и исполняется, — α1 и p1.

Для фирм, нарушающих картельное соглашение, можно предположить следующее. Хотя фирма вела себя конкурентно в первом периоде, она изначально все же вступила в соглашение, иначе нечего было бы нарушать. В связи с этим вероятность наказания со стороны антимонопольного органа для нее повышается по сравнению со случаем полного отсутствия соглашения (N), хотя и остается ниже, чем при поддержании картеля, когда помимо заключения соглашения наблюдается и определенный рыночный исход (все фирмы в отрасли получают картельную прибыль), то есть α0  <  α2  < α1, p0  <  p2  < p1. Указанные соотношения фактически основаны на предположении, что если антимонопольный орган делает ошибки, расследуя действия и обвиняя невиновного или, наоборот, не обращая внимания на нарушителя (как, например, в случае с фирмой, заключившей картельное соглашение, но затем нарушившей свои обязательства, — с вероятностью 1 – α2), то распределение этих ошибок не случайно (с точностью до долей фирм, выбирающих ту или иную стратегию). Соответственно ошибки антимонопольного органа тесно связаны с выбранными стратегиями фирм, что позволяет конкретизировать общие положения исследований, в которых вероятности ошибок обоих видов не были дифференцированы (кроме случая дискриминации со стороны гаранта) (Шаститко, 2011; 2013).

Для фирм, поддерживающих кооперацию, ситуация следующая. Между ними имеется некое соглашение, которое сложно отличить от картельного, вплоть до того, что в соглашении о совместной деятельности могут быть положения, схожие с жесткими ограничениями

«Вопросы экономики», № 3, 2014

75

Н. Павлова, А. Шаститко

(hardcore­restraints). К тому же если это соглашение успешно реализуется, принося участникам прибыль, превышающую конкурентную, то логично предположить, что значения вероятности начала расследования и обнаружения нарушения для кооперирующихся фирм выше, чем при отсутствии любой формы сотрудничества, хотя, как предполагается, ниже, чем для картеля: α0  <  α3  < α1, p0  <  p3  < p1.

Более сложный вопрос о соотношении значений вероятности наказания для фирм, которые нарушают картельное соглашение, и для тех, кто поддерживает кооперативное соглашение. Некое со-

глашение между конкурентами имеется в обоих случаях, но при этом на рынке, где фирмы нарушают условия картельного соглашения, де факто наблюдается конкуренция (как процесс) между компаниями, а в случае кооперации эффекты совместимы с гипотезой о поддержании картеля — например, раздел рынка по географическому принципу. Мы будем считать, что сделать вывод на основании наблюдаемого поведения антимонопольному органу проще, чем провести полноценную оценку последствий соглашения для общественного благосостояния. В случае, когда фирма заключает картельное соглашение и нарушает его, антимонопольный орган может фиксировать только факт наличия соглашения между конкурентами. Если фирма заключает соглашение о кооперации и поддерживает его, то антимонопольный орган фиксирует не только факт наличия соглашения между конкурентами, но и факт его исполнения и получения его сторонами дополнительной прибыли. Поэтому мы будем считать, что значения вероятности начать расследование и завершить его решением о наличии нарушения выше для фирм, которые кооперируются, чем для тех, кто нарушает сговор:

α0  <  α2  < α3  < α1, p0  <  p2  < p3  < p1.

Подчеркнем еще раз: указанные соотношения значений вероятности (особенно при сопоставлении фирм, которые нарушают картельное соглашение или поддерживают кооперативное соглашение) в существенной мере зависят от наличия системы маркеров сговора и того, каким образом она работает. «Негостеприимная традиция» в антитрасте связана с тем, что выявить наличие соглашения достаточно просто, а установить положительные эффекты без применения соответствующих концепций — проблематично. Особенность примененного подхода в том, что «негостеприимность» традиции передается двумя соотношениями: α2  < α3 и p2  < p3.

Найдем условия для значений вероятности α и p, при которых каждая стратегия окажется доминирующей. Для этого, в целях упрощения, примем фиксированные соотношения значений вероятности αi и pi и сравним выигрыши.

Предположим, что α0  = α, α1  =  1,6α, α2  =  1,2α, α3  =  1,4α и p0  =  p, p1  =  1,6p, p2  =  1,2p, p3  =  1,4p. Эти соотношения удовлетворяют условиям α0  <  α2  < α3  < α1, p0  <  p2  < p3  < p1 и представляются допустимыми исходя из значений данных параметров, где α и p отражают вероятность соответственно начала расследования против невиновной фирмы и признания ее нарушившей законодательство по его итогам. Мы также предположим, что сниженный штраф в рамках программы равен нулю (R = 0).

76	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Далее, устанавливая значения α и p, при которых та или иная стратегия становится доминирующей, мы получаем, что равновесие в подыграх определяется следующим образом:

1) CNR — если 0 < p <						1,8		и 0 < α  <  min[10							;	0,18			];
					3,84
												16			1,5968p
2)	CR — если	1,8	<  p  <  10					и 0 < α  <  min[							0,18					;	0,1		];
		3,84																			0,34
					16							2,88 – 4,5472p
3)	COOPNR — если			2,88			<  p  <				1,62
				15,968							3,248
		и max[			0,18				;		0,18			] < α<				0,9				;
					1,5968p					2,88 – 4,5472p							4,5472p

4)COOPR — если 3,2481,62   <  p  <  1016 и 0,340,1   <  α  <  1,260,5 ;

5)N — при всех иных условиях (при этом должны соблюдаться

неравенства 0  <  p  <  1016 и 0  < α  <  1016 так, чтобы αi и pi принадлежали отрезку [0; 1]).

Результаты представлены на рисунке 1. Области N, COOPNR, COOPR, CNR и CR соответствуют разным типам равновесия,

которые зависят от значений α и p. Выше кривой αCOOPNR/DR (p) все фирмы предпочитают стратегию DR (что приводит к равно­

весию N), ниже — фирмы предпочитают COOPNR; αCNR/COOPNR (p), αCR/COOPNR (p), αCOOPR/DR и αCR/COOPR построены аналогично. Прямая pCNR/CR определяет границу между равновесиями типа CNR и CR;

pCOOPNR/COOPR  — между COOPNR и COOPR.

Как можно видеть, при наших значениях параметров возможно пять видов равновесия:

1)фирмы вступают в картель и не признаются (CNR);

2)фирмы вступают в картель и признаются (CR);

3)фирмы кооперируются и не признаются (COOPNR);

4)фирмы кооперируются и признаются (COOPR);

5)картель не создается (N).

В области, где картель в итоге не создается, доминирует стратегия DR — за счет того, что фирма может получить полное осво­ бождение. В таком случае, когда условия сговора нарушены, ей однозначно выгоднее признаться в содеянном, чтобы гарантированно избежать штрафа.

На основании рисунка 1 можно сделать следующие выводы. Во первых, мы использовали достаточно «щедрую» версию программы ослабления наказания, которая дает полное освобождение всем признавшимся фирмам (R = 0). Однако тогда не все картели на рынке предотвращаются — остаются области, в которых фирмы по-прежнему выбирают сговор (CNR и CR) при низкой вероятности начала расследования α. При этом если антимонопольному органу не удается самостоятельно доводить начатые дела в отношении картелей до конца (p низкая), то фирмам не имеет смысла признаваться, и мы снова оказываемся в области CNR. Если антимонопольный орган в состоянии (обладает достаточными возможностями) обеспечить

«Вопросы экономики», № 3, 2014

77

Н. Павлова, А. Шаститко

Равновесие модели в осях (α; p)

Рис. 1

высокую вероятность как обнаружения сговора, так и наказания его участников, то картели предотвращаются. Другими словами, для противодействия картелям даже в случае существования ПОН антимонопольный орган должен обладать технологиями их обнаружения, включая ресурсы и стимулы.

Обратим внимание на области в центральной части рисунка 1: существует равновесие COOPR, в котором фирмы, участвовавшие в благоприятной для общественного благосостояния совместной деятельности, совершают ложное признание в поддержании картеля. При этом в случае начала расследования их кооперация нарушается — в первом периоде они получают конкурентную прибыль ПN, а также платят сниженный штраф (в нашем примере он равен нулю). Отметим, что соглашения о совместной деятельности, как правило, обладают свойствами гибридных институциональных соглашений и требуют соблюдения определенных условий при проектировании, включая обеспечение достоверности обязательств посредством обмена залогами для предотвращения оппортунизма. Однако тогда последний может принять форму ложного «этичного доносительства».

Прежде чем перейти к анализу роли ПОН с точки зрения изменения стратегий фирм, покажем, какое влияние на результат оказывает включение предпосылки о возможности совершения антимонопольным органом ошибки I рода. Это поможет выявить место данной модели среди других исследований программ ослабления наказания.

В случае исключения возможности совершить ошибку I рода в нашей модели (α3 p3 = 0)9 при выбранных параметрах останется три вида равновесия: CNR, CR и COOPNR. При этом выигрыш от стра-

9 В данном случае возможны разные варианты, например если α3 = 0. Однако более реалистична ситуация, когда α3 > 0, но p3 = 0. Фактически это означает следующее: если в отношении не нарушавшей антимонопольные нормы компании возбуждается дело, оно будет закрыто из-за отсутствия состава преступления, когда антимонопольный орган во всем разберется. Правда, тогда придется принять в качестве предпосылки, что административные издержки для фирмы незначительны.

78	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

тегии COOPNR изменится (исчезнет вероятность быть несправедливо наказанным антимонопольным органом) и примет вид:

,

.

Последнее соотношение отражает цену ошибки гаранта в случае неправильной квалификации соглашения о совместной деятельности как картеля.

Стратегия COOPNR окажется доминирующей по отношению к стратегиям COOPR, DNR, DR и N по следующим причинам.

Во-первых, поскольку антимонопольный орган не будет ошибочно принимать совместную деятельность за картель, не возникает причин признаваться и выплачивать незаслуженный штраф, пусть и сниженный, а также разрушать кооперацию на один период (а в играх с «памятью» — вероятно, на более длительный срок). Аналогично, стратегия DNR становится доминирующей по отношению к DR.

Во-вторых, поскольку антимонопольный орган не совершает ошибки I рода, кооперация при любых значениях параметров антимонопольной политики будет давать лучший результат, чем конкуренция (если ПCOOP > ПN). Таким образом, если фирма будет иметь возможность вести совместную деятельность, то она ею воспользуется. Подчеркнем, что данное предположение основано на том, что такого рода соглашения заключаются если не из монополистических соображений, то из соображений повышения эффективности (снижения трансформационных и/или трансакционных издержек, повышения качества товаров или производства новых товаров, которые компенсируют возникающие при этом издержки).

В-третьих, соотношение выигрышей от стратегий COOPNR и DNR перестает зависеть от α и p, а объясняется только соотношением соответствующих прибылей. В нашем примере оно обеспечивает доминирование стратегии COOPNR.

Сравнивая выигрыши от стратегий с использованием тех же параметров, что и раньше, мы получим, что аналоги ММП в нашем примере привели бы к результатам, отраженным на рисунке 2.

Наконец, проиллюстрируем результаты, полученные с учетом ошибок I рода и без их учета (рис. 3). Серым цветом на графике обозначены области, где в отсутствие ошибок I рода доминировало равновесие, при котором фирмы вели совместную деятельность, но при появлении ошибки I рода при тех же параметрах фирмам выгоднее создавать картель. При этом не везде в этих областях фирмы будут участвовать в программе ослабления наказания, предоставляя антимонопольному органу сведения о картеле: при достаточно низкой

вероятности установления факта нарушения (p  <  3,841,8 ) антимонополь-

ному органу придется вести расследование собственными силами. В целом данный вывод соответствует результатам, полученным

в МГП: учет ошибки I рода позволяет увидеть, что при определенных

«Вопросы экономики», № 3, 2014

79

Н. Павлова, А. Шаститко

Результаты ММП с учетом кооперации

Рис. 2

Влияние ошибок I рода на результативность

противодействия картелям

Рис. 3

параметрах антимонопольной политики фирмы, которые де-факто не наносили своими действиями ущерба общественному благосостоянию, переходят к поведению, которое начинает его наносить. Ожидая, что наказание может последовать даже при конкурентном поведении, некоторые фирмы предпочитают его «заслужить», тем самым обеспечивая, по крайней мере, картельную прибыль на фоне возможного штрафа. В результате возникает своеобразный отрицательный отбор: при прочих равных условиях выигрывают фирмы, которые легче «переступают черту».

Эффект, который не был исследован в МГП и до настоящего момента не стал предметом системного анализа в контексте программ ослабления наказания, — влияние на «добросовестную» кооперацию. Из нашей модели видно, что там, где в отсутствие ошибки I рода в равновесии была возможна полезная для общественного благо­

80	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

состояния совместная деятельность, в результате ошибок появляются области, где кооперация либо вообще не возникает (область N), либо возникает, но разрушается, если привлекает внимание регулятора (область COOPR).

Чтобы исследовать, как возможность снижения наказания влияет на склонность фирм к общественно оптимальной совместной деятельности в условиях ошибок как II, так и I рода, рассмотрим случай, когда признание не вознаграждается сокращением штрафа. Тогда стратегии CNR, DNR и COOPNR становятся доминирующими по отношению к стратегиям CR, DR и COOPR, что интуитивно понятно. Кроме того, с выбранными нами значениями параметров стратегия DNR доминирует над стратегией N.

Таким образом, возможны три ситуации равновесия: все фирмы сговариваются и не признаются; все фирмы кооперируются и не признаются; картель не поддерживается. При этом равновесие N при вы­ бранных­ нами параметрах и соотношении значений вероятности будет

существовать только за пределами области, где 0 ≤  α  ≤  10, 0 ≤  p  ≤  10, но попадет в область, где 0 ≤  α  ≤ 1 и 0 ≤  p  ≤  1. 16 16

На графике полученные результаты выглядят следующим образом (рис. 4). Надписанные области соответствуют равновесию в нашей основной модели с программой ослабления наказания. Темно-серым выделена область, в которой при отсутствии программы складывается равновесие CNR; светло-серым — равновесие COOPNR. Равновесие DNR (выделено белым) также возможно, но находится вне рассмат­

риваемой области (0 ≤  α  ≤  1016, 0 ≤  p  ≤  1016) в силу избранных нами кон-

кретных значений параметров и соотношения значений вероятности. Можно говорить об эффектах программы в условиях, когда антимонопольный орган способен делать ошибки I и II рода.

Подтверждается результат, полученный в МГП: при введении такой

Результаты модели при наличии или отсутствии
ослабления наказания
Рис. 4
«Вопросы экономики», № 3, 2014	81

Н. Павлова, А. Шаститко

программы область, в которой картель в принципе может поддерживаться, расширяется (переход от темно-серой области к области CNR + CR). Однако участники вновь образованных картелей признают­ ся антимонопольному органу; кроме того, часть картелей, участники которых раньше добровольно не раскрывались, теперь это делают под влиянием программы (темно-серая часть области CR). Отметим, что в нашей модели источником «пополнения рядов» для картелей становится часть области, где при отсутствии программы ослабления наказания могла бы складываться кооперация.

Можно выделить два наиболее интересных взаимосвязанных эффекта.

1.При введении программ ослабления наказания часть фирм, которые осуществляли совместную деятельность, совершают ложное признание и пользуются программой, чтобы «застраховаться» от возможного штрафа (область COOPR). Это, в общем, может соответствовать гипотезе, согласно которой ошибки I рода (избыточные ограничения на общественно полезную деятельность) ведут к видимому повышению степени сдерживания в виде больших мер предосторожности со стороны фирм (Png, 1986).

2.Область, в которой вообще возможна кооперация, с введением программы ослабления наказания значительно сокращается. Если с параметрами­ , использованными нами в качестве примера, без про­ грамм­ ослабления наказания все фирмы, которые не вступали в картель, находили выгодным вести совместную деятельность при наличии такой возможности, то с введением программы область, где равновесие COOPNR или COOPR возможно, резко сократилась, а область, где никакой кооперации вообще не возникает, расширилась.

** *

Учет ошибок I рода в правоприменении и расширение объекта исследования путем включения соглашений о кооперации, которые способны приводить к росту общественного благосостояния, позволили нам выявить дополнительные стимулы, возникающие у фирм в связи с введением программы ослабления наказания, а также новые эффекты применения инструментов антимонопольной политики с ненулевой вероятностью ошибок I и II рода:

—эффект заслуженного наказания — возникает, поскольку фирмы имеют стимулы переходить от конкуренции или общественно полезной кооперации к сговору, чтобы наказание, которое в любом случае может последовать, было заслуженным;

—эффект разрушенной кооперации — возникает из-за дестабилизации кооперационных соглашений, когда фирмы имеют стимулы ложно признаться в сговоре, чтобы избежать незаслуженного наказания;

—эффект предотвращенной кооперации — возникает, так как заключение какого-либо соглашения с конкурентами, даже не картельного, способно привлечь внимание антимонопольного органа и увеличить вероятность наказания. В связи с этим фирмы предпочитают

82	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

не участвовать ни в какой форме кооперации, что может замедлять технологический прогресс и внедрение инноваций, а также препятствовать привлечению инвестиций.

Кроме того, было показано, что эффекты ошибок гаранта в применении запретов на картели зависят и от выбранных фирмами стратегий. Данный тезис имеет значение в свете вопроса о предупреждении монополистической деятельности не только методами антимонопольного принуждения, но и путем выстраивания компаниями собственной политики, направленной на соблюдение требований антимонопольного законодательства (antitrust compliance).

Список литературы

Авдашева С. Б., Шаститко А. Е., Калмычкова Е. Н(2007). . Экономические основы антимонопольной политики: российская практика в контексте мирового опыта // Экономический журнал ВШЭ. Том 11, № 2. С. 234—270. [Avdasheva S. B., Shastitko A. Y., Kalmychkova Y. N. (2007). Economic Basis of Antitrust Policy: Russian Practice in the Context of World Experience // Ekonomicheskii Zhurnal VShE. Vol. 11, No 2. P. 234—270.]

Коуз Р. (1993). Экономика организации отрасли: Программа исследований // Коуз Р. Фирма, рынок и право. М.: Дело; Catallaxy. [Coase R. (1993). Industrial Organization: A Proposal for Research // Coase R. The Firm, Market and Law. Moscow: Delo; Catallaxy.]

Павлова Н. С. (2012). Направления совершенствования программы освобождения от ответственности как инструмента антимонопольного регулирования // Вестник МГУ. № 1. С. 66—73. [Pavlova N. (2012). Modes of Improving the Leniency Program as a Method of Antitrust Regulation // Vestnik MGU. No 1. P. 66—73.]

Уильямсон О. (1996). Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отно­ шенческая» контрактация. Санкт-Петербург: Лениздат. [Williamson O. (1996). Economic Institutions of Capitalism: Firms, Markets, Relational Contracting.­ Saint-Petersburg: Lenizdat.]

Шаститко А. (2007). Экономические аспекты ослабления наказания за нарушение антимонопольного законодательства // Вопросы экономики. № 8. С. 68—79. [Shastitko A. (2007). Economic Aspects of Leniency for Antitrust Violations // Voprosy Ekonomiki. No 8. P. 68—79.]

Шаститко А. (2011). Экономические аспекты верховенства права: стоимость услуг гарантов и ошибки правоприменения // Вопросы экономики. № 3. С. 88—103. [Shastitko A. (2011). Economic Aspects of the Rule of Law: Costs of Guarantor’s Service and Enforcement Errors // Voprosy Ekonomiki. No 3. P. 88—103.]

Шаститко А. Е. (2013). Экономические эффекты ошибок в правоприменении и правоустановлении. М.: Дело. [Shastitko A. Y. (2013). Economic Effects of Rule Enactment and Enforcement Errors. Moscow: Delo.]

Юсупова Г. (2013). Программа освобождения от ответственности в антимонопольной политике: проблемы эмпирической оценки // Экономическая политика. № 6. С. 143—160. [Yusupova G. (2013). Leniency Program and Cartel Deterrence: Problems of Empirical Assessment // Ekonomicheskaya Politika. No 6. P. 143—160.]

Apesteguia J., Dufwenberg M., Selten R. (2007). Blowing the Whistle // Economic Theory. Vol. 31, No 1. P. 143—166.

Aubert C., Rey P., Kovacic W. (2006). The Impact of Leniency and Whistle-Blowing Programs on Cartels // International Journal of Industrial Organization. Vol. 24, No 6. P. 1241—1266.

Bigoni M., Fridolfsson S., Le Coq C., Spagnolo G. (2012). Fines, Leniency and Rewards in Antitrust // The RAND Journal of Economics. Vol. 43, No 2. P. 368—390.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

83

Н. Павлова, А. Шаститко

Bos I., Wandschneider F. (2011). Cartel Ringleaders and the Corporate Leniency Program // CCP Working Paper. No 11-13 / Center for Competition Policy.

Brenner S. (2009). An Empirical Study of the European Corporate Leniency Program // International Journal of Industrial Organization. Vol. 27, No 6. P. 639—645.

Chen Zh., Rey P. (2012). On the Design of Leniency Programs // IDEI Working Papers. No 452 / Institute d’Économie Industrielle. Toulouse.

Dijkstra P., Schoonbeek L. (2011). Amnesty Plus and Multimarket Collusion. University of Gronigen Doctoral Research.

Garoupa N., Rizzolli M. (2012). Wrongful Conviction Do Lower Deterrence // Journal of Institutional and Theoretical Economics. Vol. 168. P. 224—231.

Ghebrihiwet N., Motchenkova E.(2010). Leniency Programs in the Presence of Judicial Errors // Discussion Paper. No 2010-030 / Tilburg University, Tilburg Law and Economic Center.

Hamaguchi Y., Kawagoe T., Shibata A. (2009). Group Size Effects on Cartel Formation and the Enforcement Power of Leniency Programs // International Journal of Industrial Organization. Vol. 27, No 2. P. 145—165.

Harrington J. (2006). Corporate Leniency Programs and the Role of the Antitrust Authority in Detecting Collusion // Competition Policy Research Center Discussion Paper. No CPDP-18-E.

Harrington J. (2008). Optimal Corporate Leniency Programs // Journal of Industrial Economics. Vol. 56, No 2. P. 215—246.

Herre J., Rasch A.(2009). The Deterrence Effect of Excluding Ringleaders from Leniency Programs // University of Cologne Working Paper.

Hinloopen J., Soetevent A.(2008). Laboratory Evidence on the Effectiveness of Corporate Leniency Programs // RAND Journal of Economics. Vol. 39, No 2. P. 607—616.

Houba H., Motchenkova E., Wen Q.(2009). The Effects of Leniency on Maximal Cartel Pricing // Tinbergen Institute Discussion Papers. No 09-081/1.

Immordino G., Polo M.(2013). Antitrust, Legal Standards and Investment // Working Paper. No 54 / The Center for Research on Energy and Environmental Economics and Policy at Bocconi University.

Joskow P. (2002). Transaction Cost Economics, Antitrust Rules, and Remedies // Journal of Law, Economics and Organization, Oxford University Press. Vol. 18, No 1. P. 95—116.

Katsoulakos Y., Ulph D. (2009). On Optimal Legal Standards for Competition Policy: A General Welfare-Based Analysis // Journal of Industrial Economics. Vol. 57, No 3. P. 410—437.

Klein G.(2010). Cartel Destabilization and Leniency Programs — Empirical Evidence // ZEW — Centre for European Economic Research Discussion Paper. No 10-107 Lefouili Y., Roux C. (2012). Leniency Programs for Multimarket Firms: The Effect

of Amnesty Plus on Cartel Formation // International Journal of Industrial Organization. Vol. 30, No 6. P. 624—640.

Manne G., Wright J. (2010). Innovations and the Limits of Antitrust // Journal of Competition. Vol. 6, No 1. P. 153—202.

Marshall R., Marx L. M., Mezzetti C. (2013). Antitrust Leniency with Multi-Product Colluders. Unpublished Manuscript. www.sauder.ubc.ca/Faculty/Research_ Centres/Phelps_Centre_for_the_Study_of_Government_and_Business/~/media/ Files/Faculty%20Research/Phelps%20Centre/AmnestyUBCConference.ashx.

Marvao C. (2010). The EU Leniency Programme and the Factors Affecting Fine Reductions. Unpublished Manuscript. www.wbiconpro.com/19-Catarina-Ireland.pdf.

Ménard С. (2004). The Economics of Hybrid Organizations // Journal of Institutional and Theoretical Economics. Vol. 160, No 3. P. 345—376.

Miller N.(2009). Strategic Leniency and Cartel Enforcement // The American Economic Review. Vol. 99, No 3. P. 750—768.

Motchenkova E., Leliefeld D.(2010). Adverse Effects of Corporate Leniency Programs in View of Industry Asymmetry // Journal of Applied Economic Sciences. Vol. 2, No 12. P. 114—128.

84	«Вопросы экономики», № 3, 2014

Эффекты «негостеприимной традиции» в антитрасте

Motchenkova E., van der Laan R. (2011). Strictness of Leniency Programs and Asymmetric Punishment Effect // International Review of Economics. Vol. 58, No 4. P. 401—431.

Motta M., Polo M.(2003). Leniency Programs and Cartel Prosecution // International Journal of Industrial Organization. Vol. 21, No 3. P. 347—379.

Png I. P. L.(1986). Optimal Subsidies and Damages in the Presence of Judicial Error // International Review of Law and Economics. Vol. 6, No 1. P. 101—105.

Posner R. (1998). Economic Analysis of Law. 5th ed. N. Y.: Aspen Law&Business. Rill J., Dillickrath T. (2009). Type I Error and Uncertainty: Holding the Antitrust

Enforcement Pendulum Steady // GCP: The Antitrust Chronicle. Vol. 11, No 1. Rizzolli M., Saraceno M. (2013). Better that Ten Guilty Persons Escape: Punishment Costs Explain the Standard of Evidence // Public Choice. Vol. 155, No 3.

P. 395—411.

Roux C., von Ungern-Sternberg T.(2007). Leniency Programs in a Multimarket Setting: Amnesty Plus and Penalty Plus // CESifo Working Paper Series. No 1995.

Shastitko A., Avdasheva S. (2011). Introduction of Leniency Programs for Cartel Participants: The Russian Case // CPI Antitrust Chronicle. Vol. 8, No 2.

Spagnolo G. (2004). Divide et Impera: Optimal Leniency Programs // CEPR Discussion Papers. No 4840.

Williamson O. E. (1996). Transaction Cost Economics and the Carnegie Connection // Journal of Economic Behavior & Organization. Vol. 31, No 2. P. 149—155.

Effects of Hostile Tradition in Antitrust: Active Repentance versus Cooperation Agreements?

Natalia Pavlova*, Andrey Shastitko

Authors affiliation: Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Moscow, Russia); Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia). * Corresponding author, email: [e-mail].

The article focuses on the effects of leniency programs when the antitrust authority is capable of making errors in classifying agreements between competitors. The research confirms that the application of the program can impede the growth of social welfare by destroying and preventing horizontal cooperation agreements. The obtained results can help explain the peculiar properties of the cases that have been investigated with the use of the leniency program in Russia.

Keywords: antitrust policy, cartel, leniency program, cooperation agreement, enforcement errors, hostile tradition in antitrust.

JEL: D43, K21, L41.

«Вопросы экономики», № 3, 2014

85