Футуризм

МЕЗОНИН ПОЭЗИИ

Вечер

Ю. Эгерту

Вечер в ладони тебе отдаю я, безмолвное сердце. Шагом усталых трамвай на пылающий Запад Гибкую шею дуги не возносит с печальным упорством; Рты дуговых фонарей белоснежно оскалили зубы;

Вечер, изысканный франт, в небрежно помятой панаме Бродит лениво один по притихшим тревожно панелям; Лето, как тонкий брегет, у него тихо тикает в строгом Кармане жилета. Я отдаю тебе вечер в ладони,

безмолвное сердце.

Запах пространств

Версты ложились, как дети, в колыбели зелени На мягкие вздохи изумрудных лугов, И клочьями дымов, как пухом, устелены

Вскидывались худые ребра канав и мостов,

А над бегом безумья без слез опрокинут Плещущийся гривами облаков океан, Где, сложив молитвенные руки, стынут

В муке раскрытые губы пяти очарованных стран.

По тротуарам бульварной зелени в рупор Седой Колумб отплытье проплакал,

Илюбовно в небе стелется крошечный Ньюпорт,

Извенит вековой, поросший ржавчиной якорь.

Вскиньтесь забытые одичавшим голосом, Это ночь украли, это вас хотят обмануть, Ведь велел же седой Колумб веселый сон Ветрами бесплодий паруса надуть.

Прощайте забытые острия ученичества! Обманули, украли, и теперь Повешенный взор электричества Умирающий мечется, как пленный зверь.

РЮРИК ИВНЕВ

На Волге

Ждать и смотреть на рекламы, На будочки, на буфет, на всех, Мысли всегда те же самые:

Любовь, Смерть, Грех. Кто нибудь пройдет сердитый, Кто нибудь — голубой, Голос шуршит разбитый,

Шарманщик с птичкой судьбой.

Все равно: вот взял билетик

— Проживешь до 97 ми лет — Как одинаково все на свете, Хорошо еще, что я поэт.

Ожиданье, печаль и томленье — Все то же самое, а впрочем — нет!

Я выдумываю какое нибудь приключенье, Хорошо еще, что я поэт!

** *

1.

Был ветер особенно неприятный,

Ибыло жутко и странно мне, На мне было пальто ватное

Икашнэ, приготовленное к весне.

Когда подходил я к перилам, Нева бросала мне иглы в лицо

279

МЕЗОНИН ПОЭЗИИ

И называла меня милым Поэтом и чтецом.

Я был растерян и немного жалок,

Аветер кричал, визжал, рыдал. Вода кидала много гнилых балок На берег, где я стоял.

Акогда домой я возвращался ночью, Я понял только одно:

Что все мысли — облачные клочья,

Аглавное — это дно.

2.

Трогательную строчку из романса Вы пропели и сказали — люблю — Я вспомнил банальные звуки вальса И вечер, похожий на букву Ю.

Ах, зачем тогда со мной не говорили Так трогательно и светло!

Помню скамейку, серую от пыли, Желтую речку, подгнившее весло.

А теперь фасад особняка графа Витте, Несносный ветер (начало зимы). Милый друг, скажите, скажите: Любим ли друг друга мы?

3.

Каждый раз новое одеянье:

То белая вата снега, то чугунный блеск! Я вспоминаю тебя, дорогая няня, И мое детство, и лес.

Не удивляйтесь такому сопоставленью, Я многого не говорю Даже стихотворенью, Которое творю.

Прохожу мимо. И только профиль Метнется в сторону, блеснув, как миф.

280

РЮРИК ИВНЕВ

Я буду дома пить черный кофе, О встречах каменных забыв.

** *

Точно из развратного дома вырвавшаяся служительница Душа забегала по переулкам (без эпитета).

Ноги — как папиросы, ищущие пепельницу; Ах, об этих признаниях другим не говорите.

Правда, часто глазам, покрасневшим от нечисти, Какие то далекие селения бредятся,

Идаже иногда плавающая в вечности Обстреливаемая поэтами Медведица.

Итогда становится стыдно от мелочей, Непринимаемых обыкновенно во внимание, Бейте, бейте железом, за дело.

Чей Удар сильнее — тому поклон, покаяние…

* * *

В моем организме не хватает какого то винтика Для того, чтобы мою безалаберность привести в порядок, Не поможет мне ни гуммиарабик, ни синдетикон, Я — растение не для обыкновенных грядок.

А в лица глупо улыбающимся шаблонцам Я выплесну бочку своей фантазии, И она заиграет, как осколки солнца,

До мучительности — в своем разнообразии.

Написав рифмованные строчки, как это полагается, Я закрою платочком лицо, опустившись, И напомню движеньями умирающего зайца, Долго не спавшего и долго не евшего.

А душа закроется, как копилка железная,

Иникто не поинтересуется заглянуть в щелку На любовь, чьими то ножницами изрезанную

Иразложенную по кусочкам на полочки.

БОРИС ЛАВРЕНЕВ

Б. Лавренев (фото 1916 г.)

Nocturne

Задыхающийся храп рысака И топот копыт по рябой мостовой;

Как брызги чернил распластались облака По ситцу небесных обой.

Коснеющие стены домов В зеленом мерцанье слепых фонарей,

Четкое звяканье брызжущих огнями подков Впивается в сердце острей.

Пускай никто не поверит мне, Я бедный чудак, набеленный Пьеро,

Но детские руки ее я целовал не во сне И пил ее смеха серебро.

Вы скажете мне: Ах, ты глуп, Ты жалкий актер, ты влюблен в пустяки.

Не верю — осталась красная помада губ Пятном на белилах щеки.

282

БОРИС ЛАВРЕНЕВ

Не верю, я слышал и смех, и плач, И робкие просьбы: не целуйте… оставь…

Но разве то, что нас мчит бульваром лихач, Только сон, а не светлая явь?

Что же, смейтесь, пусть я чудак, И пусть я в ночи утону без следа,

Но на моей щеке горит раскаленный мак, А у вас его не будет никогда.

Боевая тревога

Из цикла «Дредноутовые поэзы»

Мы автоматы куклы на колоссальном дредноуте, Громадной стальной коробке.

Души к мистериям грома, друзья, приготовьте, В реве огней не будьте робки.

Кто душу свою в безопасность сегодня спрячет, Того назовем мы трусом.

Дьявол игриво посвистывает в сплетеньях мачт, Упиваясь садическим вкусом.

Он знает, что все мы — обреченные ему пленники. Ну что ж! Посмеемся над ним без страха.

С алым шелестом развевается на брам стеньге Красный лоскут боевого флага.

По башням, по палубам! Сигнал к бою подан нам Тра та та та! Запрячем тревогу внутрь.

Смело навстречу врагу на гиганте быстроходном, Разламывая морской перламутр.

Руки, друзья! В буре, в грохоте, в хохоте плещущем В злобной пене волнных верхушек, Отрадно улавливать ассонансы в оркестре режущем Кашляющих громово пушек.

СЕРГЕЙ ТРЕТЬЯКОВ

М.Синякова. Портрет С. Третьякова

* * *

Мы чаю не допили, Оставили тартинки. На быстром Опеле На пляж, на пляж.

Белеют в синеве пески, В воде — паутинки. Гитары вдребезги, Мир наш, мир наш.

Сирена неистово Взывает с испугом. Пространства чистого Мильоны верст.

Пейзажи взморских сумерек Заходили кругом.

Мы все без нумера, Нас только горсть.

284

СЕРГЕЙ ТРЕТЬЯКОВ

Колей и выдолбин Не стало на дороге.

Сквозь воздух выдолбим Мы коридор.

Шарахнулись лошади, Вздрогнул месяц трехрогий. Вы ль запорошите Наш метеор.

** *

Зафонарело слишком скоро. Октябрь взошел на календарь. Иду в чуть чуть холодный город

Ипримороженную гарь. Там у корней восьмиэтажий Я буду стынуть у витрин

Имелкий стрекот экипажей Мне отстучит стихи былин. Я буду схватывать, как ветер,

Мельканья взглядов и ресниц, А провода спрядутся в сети Стально дрожащих верениц.

Мне будут щелкать в глаз рекламы Свои названья и цвета,

Ив смене шороха и гама

Родится новая мечта.

Иврежется лицо шофера,

Ипристаль взора без огня,

Идрожь беззвучного опора, Чуть не задевшая меня.

НАДЕЖДА ЛЬВОВА	ЦЕНТРИФУГА

** *

Суматоха и грохот ожившей платформы… Почему то запомнились: черный номер «5» И желтые канты электротехнической формы… Ах, зачем я пошла его провожать!

Если бы, если бы во сне это было!

Он жадно шептал: «Согласись, согласись», И, почти соглашаясь, «нет» — я твердила, А за меня плакала серая высь.

Было печально, непонятно печально Любимое лицо за стеклом wagon lits. На губах алел поцелуй прощальный — Поезд спрятался вдали.

А когда я спускалась со ступенек вокзала, Ко мне наклонился господин в котелке, Бесстыдно шепча… И на улыбку нахала Я улыбнулась в своей тоске.

286

О ЛИРИЧЕСКОЙ ТЕМЕ

(18 экскурсов в ее области)

I

Чтоб очаровывать сердца, Чтоб возбуждать рукоплесканья, Я слышал, будто для певца Всего нужнее дарованье.

От бездарных поэтов мы отмежевываемся, ибо форма их души только форма движений ротационной машины. Но и талантли вого поэта мы или принимаем, или принимаем отчасти, или вовсе отвергаем. И это так потому, что мы рассматриваем поэта

сточки зрения действенности лиричности его души.

Встихотворении не одна форма, не одно содержание. Мы имеем в нем ряд форм, ряд содержаний; — как бы формулу би нома Ньютона; — где середина формулы заменена точками; точ ки есть тайное и невскрываемое место единения формы и содер жания. <…>

<…> всякое, не душой рожденное и ею бесконечно поддержан ное содержание отразится на поэме так, что читатель получит бьющую в глаза голую форму. Она не есть лирическое подтверж дение содержания, ибо лирика лежит над (или под) формой и содержанием. <…>

III

Лирику нельзя противополагать эпосу. Лирика есть особый элемент поэзии; она присутствует и в эпосе и в «лирике» в ака демическом смысле. <…>

289

ЦЕНТРИФУГА

IV

Единственный пафос, которым живет и которым творится поэзия — лирический.

Внесение в поэзию какого либо иного пафоса ставит всякую поэму в неустойчивое равновесие, — центр тяжести ее находит ся вне ее самой. <…>

V

Лирика имеет прямую связь лишь с идеей стихотворения. Однако не с мыслью его. И мыслитель еще не поэт, если не

развивает мысль свою лирически. Одна прекрасная (формаль ная) одежда мысли еще не спасает стихотворения (сравн. Бара тынский — «О, мысль, тебе удел цветка…»). Преобладание мора листической, эмпирической мысли (явно правильной) губит стихотворение. И двояко: — ибо нет надобности 1) более менее очевидные истины пояснять (неизбежно слабыми) образами и 2) заставлять лирику распевать: «друзья мои, будьте культур ны». Резонерство есть всюду, а тем более в стихах, вещь доста точно невыносимая. Тут уж ошибка в оформлении переживания. Поэт механически фиксирует переживание в его сопровождав ших словах. Как бы они точны ни были, всегда они — стукотня, а не поэзия. Хорошо, конечно, говорить существенно, но поэзия не есть сметка и лучше в ней не договорить, чем переговорить. <…>

X

Лирика — элемент поэзии sui generis *. С одной стороны, она заключена в архитектонике образов, малых символов etc., с дру гой стороны, она владеет ими, управляет ими. Она существует ранее, чем существует цепь образов. Она появляется на миг перед читателем, и ее выражения назовем: «поэтичностью», «поэзией в стихах», то, более определенно (определенность, разумеется, зависит от критических сил читателя) — «напевностью». То по явится она улыбчивой легкостью, то ясностью учреждает поэти ческое единство:

* своеобразно, по природе (лат.).

290

О лирической теме

На бунтующее море Льет примирительный елей.

Так она проходит чистой и не терпит чужих вторжений в свою область. И степень чистоты ее определяет степень принадлеж ности данного стихотворения к поэзии. Не необходимо ей тяже лое убранство «великолепных» образов. Не нужны ей всякие провинциализмы (за этими деревьями — леса не видно). Кто лирику положит убранствами этими — станет декадентом. Кто метаформу всего стихотворения вознесет над нею — станет су хим и тяжелым. Она друг поэта: — дает ему она глагол, ибо она во всем и «тема» ей не преграда. <…>

XIII

Разрушение синтаксической (ортодоксальной) правильности фразы производит на читающего особое действие. По данным психофизики, мы читаем целыми выражениями — роль слова стирается, и слово не поет, не говорит, а лишь — напечатано. При перестроенном синтаксисе перед нами сначала возникает ряд ничем не связанных слов. И сила слова действует на нас раньше, чем сила выражения, фразы. Это необычайно сильное поэтическое средство. <…>

XIV

Эпитеты (метаформа и т. п.), кроме того, что апеллируют к ап перцептивным ассоциациям читателя, вызывают иные ассоциа ции, повторяясь — появляясь снова и снова в стихотворении в другой оправе. То же справедливо — еще в большей степени — относительно отдельных слов.

Лирической малой идее (монаде) неможно оставаться на од ном месте, — но и невозможно ей основаться и на ином месте:

Нет, предписан ей закон:

Рано ль, поздно ль возвратиться На старинный небосклон.

Это непрестанное движение эпитетов, слов etc. по всему про странству стихотворения есть — так сказать — его лирическая

291

ЦЕНТРИФУГА

жизнь, и мертво стихотворение, где оно невелико. (Потому то, например, сонет — форма, предписывающая употреблять в од ном стихотворении каждое данное слово не больше одного ра за — есть принадлежность холодных, статических поэтов.)

Такое движение существует не только в поэме, стихотворе нии каком либо, — но в целой книге, во всем творчестве отдель ного поэта. Потому то некоторый поверхностный критик и го ворил однажды о «словах тиках».

Лестница, от поэта к читателю идущая, по теориям Малларме построенная, рисуется так:

ПОЭТ

созерцание

возмущение

настроение

стихотворение

внушение

настроение

постижение

ЧИТАТЕЛЬ

Эта лестница возникает в каждый данный момент; цепь таких лестниц возникает из всего стихотворения, образуя — если так можно выразиться — некий, между поэтом и читателем, безоста новочно пролетающий, лирический простор. <…>

XVII

Не в сказке ли лирика? — не в лирике ли сказка? Новалис го ворил про сказку: «Сказка есть как бы изображение сна… гармо нические сюиты Эоловой арфы, сама Природа… В истинной сказке все должно быть странным, таинственным, разъединен ным; все должно быть одушевлено… Мир сказки противополо жен миру реальному так же, как Хаос дезорганизованному миру… Истинная сказка есть в одно и то же время пророческое описание, идеальное описание, безусловно характерное описа ние…»

Это суть все пути лирики.

Азадача ее — создать внутреннюю жизнь, создать движение

впоэме, которое связывает читателя и поэта.

Создать тот лирический простор, о котором мы говорили.

292

О лирической теме

Лирика:

а) организует ряд форм содержаний; b) возводит гармонию;

с) оживляет эпос;

d) устанавливает свой пафос единственным для поэзии; е) изгоняет всякие иные цели, кроме своих;

f)утверждает методы символизации;

g)устрояет поэтическое единство;

h)связывает эпитеты, образы etc.; <…>

m)оживляет слово;

n)проводит эпитеты в метафоры и образы, явное сим созда вая движение;

о) перемещает слова, эпитеты, метафоры, — создавая лири ческий простор.

Поэтому мы должны признать лирику главным средством

ипричиной созданий поэзии.

XVIII

В стихотворении, говоря вообще, — три темы. Тема содержания, тема формы, тема лирики.

Тема содержания распадается на массу таких же малый тем; тема формы — тоже.

Тема лирическая не распадается — она едина — лишь прони зывает она и контентуальные и формальные темы.

Лирическая тема есть — задача построения движений лири ческих монад.

Сергей Бобров

ТУРБОПЭАН

Завертелась ЦЕНТРИФУГА, Распустила колеса: Оглушительные свисты Блеск парящих сплетных рук!

—Молотилка ЦЕНТРИФУГИ, Меднолобцев сокруши! Выспрь вертительные круги Днесь умчащейся души; — Блеск лиет, увалов клики, Высей дымный весен штурм, — Взвейся непостигновенно В трюм исторгни кипень шум. В бесконечном лете вырви Построительных огней, — Расступенных небосводей Распластанный РУКОНОГ;

Но, втекая — стремись птицей, Улетится наш легкий, легкий зрак!

—И над миром высоко гнездятся Асеев, Бобров, Пастернак.

О, протки чудесий туго Беспристрастий любосот, Преблаженствуй, ЦЕНТРИФУГА, В освистелый круголет.

ГРАМОТА

Мы, меньше всего желавшие междоусобий в Русской Поэзии, отвечавшие молчанием на неоднократные заигрыванья пассеис тов, не желая больше поощрять наглость зарвавшейся банды, присвоившей себе имя Русских футуристов, заявляем им в лицо, дабы вывести общество из заблуждения, коим они пользуются для личных своих расчетов, следующее:

1.Вы предатели и ренегаты, ибо осмеливаетесь глумиться над делом первого Русского Футуриста покойного И. В. Игнать ева (стр. 130 «Первого Журнала Русских Футуристов»).

2.Вы самозванцы ибо А) Вас и именно Вас назвал пассеиста ми главнокомандующий армиями футуристов Ф. Т. Маринетти

вбытность свою в Москве; Вы тщетно старались представить ему фальшивые паспорта, собственноручно сфабрикованные Вами под футуристические; он не захотел проверять их подлинности, настолько наивна была подделка; В) Старший русский Футурист И. Северянин публично (в газетах) указал Ваше место в преде лах родины, ибо Вы со своей деятельностью давно подошли под нормы некоего кодекса, действующего в Империи.

3. Организовав трест российских Бездарей *, Вы с злобой и бесстыдством забываете о порядочности и распространяете кле ветнические сплетни о поэтах, инакомыслящих с Вами (стр. 141 «Первого Журнала Русских Футуристов»).

4. Вы трусы, ибо, ратуя за подъятое забрало и клеймя псев доним — анониму, Вы прикрываете инсинуаторов своего лагеря вымышленными именами (стр. 131, 141, 142).

*Мы не имеем в виду Хлебникова и Маяковского, поэтов, очевидно, по мо лодости лет не отвечающих за своих товарищей.

294

295

ЦЕНТРИФУГА

И.Зданевич. Рекорд нежности (1919 г.)

5.Вы трусы и еще раз, так как, желая во что бы то ни стало очернить Ваших противников в поэзии и приводя статьи, якобы реабилитирующие Вашу истинность в глазах будущников, — Вы умышленно пропускаете все наиболее для Вас компрометантное (стр. 130, «Журнал Русских Футуристов»).

Вновь повторяя все эпитеты, характеризующие Вас в грамоте этой, мы, подписывая полными именами, говорим Вам в лицо: если у Вас есть средства оправдания, мы готовы отвечать за свои слова. Если эти оправдания будут лишь новыми сплетнями и ин синуациями анонимов и псевдонимов, то Вы, ложно именующие себя «Русскими Футуристами», будете поставлены в необходи мость получить в руки свой истинный послужной список ПАС СЕИСТОВ.

Николай Асеев, Сергей Бобров, Илья Зданевич, Борис Пастернак

ВАССЕРМАНОВА РЕАКЦИЯ

В наш век… демократизма и техники понятия призвания и лич ного дара становятся вредными предрассудками. «Laisser faire, laisser passer» * проникает и в область художественного произ водства. В блаженные времена кустарно цехового строя своеоб разие человеческих способностей было еще той живою правдой, к голосу которой не только прислушивался сам производитель, но которым руководствовался и потребитель в своих запросах. К седой этой старине нужно отнести и такие ныне смысла ли шившиеся выраженья, как талант, feu sacre ** и т. п. <…>

Как и всегда, знак был подан с рынка. У читателя нет потреб ности в сношениях с деятелем Dei gratia ***, как не занимает его и вопрос о том, задуман ли узор его сукна ланкастерским сукно делом или безымянно подкинут машиною. Демократизация спроса была с восторгом замечена из всяческих мансард и мезо нинов, ныне кооперативных депо, с напрасно удержанною тер минологией, утратившей всякий смысл.

Те сомнения в личном избранничестве, которые доселе скра шивали ореолом мученичества любую историю дарования, были отброшены. И не потому, чтобы рассеяны были они внезапным блаженством во все степени посвящающего труда, но скорее именно по тому самому, что те сомнения нашли любопытное себе подтверждение. Негласный манифест потребляющей толпы

онизложении гения и уничтожении последних геральдических

* «Не препятствуйте, дайте дорогу» (фр.).

**священный огонь (фр.).

*** милостию Божией (лат.).

297