Guseynov-_Antichnaya_etika

24.648 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 51

может спастись, если никто им не руководит" (ФРГФ, 494). Кульминацией нравственной дисциплины было восходящее к Пифагору требование "Следуй богу".

Считается, что начала математических наук Пифагор усвоил от египтян, халдеев и финикийцев. Восточными корнями объясняются, возможно, и некоторые этические воззрения Пифагора. Это относится, прежде всего, к его убеждению о равноправии всех живых существ с вытекавшим отсюда воздержанием от мясной пищи, а также к его установке, что у друзей все, в том числе и имущество, должно быть общее. Следование богу и божественному порядку космоса Пифагор связывал с общинными представлениями и формами жизни. У Платона об этом сказано, что согласно мудрецам "небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную "порядком" [космосом], а не беспорядком" (Горгий, 507е).

Как императив следования богу согласуется с числовой онтологией Пифагора? Число не существует отдельно от вещи, оно не является субстанцией. Вещи возникают не из числа, а согласно числу. Отсюда – прямая связь этики и

24.649 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 52

познания. Пифагор учил, что "счастье (эвдемония) заключается в знании совершенства чисел" (ФРГФ, 148). С его именем связывается выделение трех образов жизни. Как пишет Диоген Лаэртский, он уподоблял жизнь игрищам, куда одни приходят состязаться, другие – торговать, третьи – смотреть. Последние являются самыми счастливыми. Слана и нажива – дело рабское, истина есть предмет вожделения философов. Несколько иначе представляет эту мысль Порфирий: "Вещей, к которым стоит стремиться и которых следует добиваться, есть на свете три: во-первых, прeкpaсноe и славное, во-вторых, полезное для жизни, в-третьих, доставляющее наслаждение... Таковы были его поучения; главное же было – стремиться к истине, ибо только это приближает людей к богу..."24

Показательным для пифагорейской этики в ее теоретической части является обоснование справедливости. Как пишет Аристотель, пифагорейцы понимали справедливость как равное воздаяние: человек сам должен прeтepпeть то, что он сделал другим. Они связывали поэтому справедливость с закономерностью квадратного ("равностно равного") числа. Аристотель пишет в "Большой этике": "Первым взялся говорить о добродетели Пифагор, но рассуждал неправильно.

24.650 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 52

Он возводил добродетели к числам и тем самым не исследовал добродетели как таковые. Ведь справедливость (δικαιοσύνη, dikaiosyne), например, – это вовсе не число, помноженное на само себя"25. Числом справедливости вряд ли была четверка, ибо четные числа в ценностной иерархии пифагорейцев занимают более низкие места, чем нечетные. Вероятнее всего имелась в виду девятка, косвенное свидетельство этого – среди десяти противоположностей, приписываемых Аристотелем пифагорейцам, этическая пара добра и зла стоит на девятом месте.

Отождествление счастья с философским познанием, с одной стороны, и ориентация на общинные и традиционные ценности (почитание родителей, богов), с другой стороны, находились в явном противоречии между собой. Нормативная программа Пифагора была связана не столько с философско-научными взглядами Пифагора, сколько с потребностями созданного им сообщества. Вопрос о том, что представляло собой это сообщество, какую роль в нем играли политическиецели, неимеетоднозначногоответа.

Оно, несомненно, представляло собой неформальное объединение (дружеский союз, гетерию) последователей Пифагора, имевшее

24.651 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 53

этико-религиозную направленность. Пифагорейцы практиковали свой особый образ жизни, который был связан с учениями Пифагора о пеpeсeлeнии душ (μετεμψύχωση, metempsychosis) и о том, что у друзей все общее. Так как душа бессмертна, нужно в первую очередь заботиться о ней. Готовность отказаться от состояния в пользу общины была, по-видимому, показателем того, что человек признает приоритет душевной чистоты перед телесными благами. "Главное для людей, говорит Пифагор, в том, чтобы наставить душу к добру и злу. Счастлив человек, когда душа у него становится доброю... Добродетель есть лад (α‘ ρμονία, harmonia), здоровье, всякое благо и бог" (Diog. L. VIII, 33). Союз пифагорейцев и должен был стать общиной друзей, объединенных стремлением к нравственному совершенству.

Каковы же были особенности пифагорейского образа жизни? Во-первых, безусловный авторитет самого Пифагора, чьи законы и предписания члены общины "соблюдали ненарушимо, как божественные заповеди"26. Отношение к нему было не просто уважением к мудрому и знаменитому человеку. Оно имело религиозно-культовый хаpaктep. Пифагора считали, как уже говорилось, особым существом. Сам факт того, что нечто предписал Пифагор,

24.652 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 53

было достаточным (а возможно, и необходимым) основанием безоговорочного следования этому предписанию. Из дома Пифагора после его смерти сделали храм – таков был хаpaктep отношения к нему. В союз принимали после длительного (до пяти лет) испытательного срока, в течение которого ученики внимали речам Пифагора, не видя его; они были слушателями (α’ κουστικοί, akustikoi) и должны были заслужить право из сторонних (ε’ξωτερικοί, exoterikoi) стать посвященными (εσωτερικοί, esoterikoi).

Во-вторых, соблюдение многообразных запретов: не есть бобовых; не ворошить огонь ножом; не ломать хлеба; не мочиться, повернувшись лицом к солнцу; не оставлять следа горшка на земле; не пускать ласточек в дом; не смотреть в зеркало при светильнике и т. п. Возможно, они рaссмaтpивaлись в качестве символов, скрывавших важные жизненные истины. Так, не пускать ласточек в дом могло означать требование не водиться с болтливыми людьми, не ворошить огонь ножом – не рaздpaжaть человека в гневе, уходя из дома, не оборачиваться – умирая, не держаться за эту жизнь. Относительно смысла основного пифагорейского запрета не есть бобовых мнения расходятся, его связывают с тем, что бобами

24.653 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 54

бросали жребий, что они похожи на срамные члены, что они сделаны из того же перегноя, что и люди и т. п. Запреты, по-видимому, были традиционными табу, которые Пифагор стремился рационально истолковать и использовать для нравственного дисциплинирования учеников. Символические изречения были важным методом воспитания в пифагорейской общине.

В-третьих, упорядоченный, детализированный и ритуализированный ритм ежедневной жизни, включавший упражнения для души и тела, совместные занятия, обряды, трапезы, общественные занятия. Среди регулировавших пифагорейский день установлений был ряд очень ценных и общезначимых педагогических упражнений. Так, день пифагорейца начинался с утренних прогулок в одиночестве для того, чтобы упорядочить и должным образом настроить сознание. Он включал вечерние прогулки, но уже не в одиночку, а по двое, трое, в ходе которых припоминали уроки и обсуждали добрые дела. А заканчивался день размышлением над тем, что было совершено хорошего и плохого. Пифагорейский образ жизни сознательно культивировал общепризнанные нравственные ценности – благоговение перед богами,

24.654 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 54

родителями, старшими, наставниками, покорность судьбе, любовь к отечеству, подчинение законам, обычаям, верность в дружбе и браке, кротость и уживчивость, умеренность и простоту жизни, благоразумие, самообладание, справедливость, физическую выносливость, чистоту и опрятность в теле, ежедневный контроль над нравственным содержанием жизни.

Пифагор, как сказано в одном из древних источников, "первым ввел в Элладу философию вообще и в особенности отличался рвением, с которым подвизался в науке о жертвоприношениях и торжественных богослужениях, совершаемых в храмах" (ФРГФ, 140). Человек сильного религиозного темпepaмeнтa, он придал духовной активности такие черты, которые, пользуясь сегодняшней терминологией, можно было бы назвать восточными. Он связал этику с религиозной перспективой, стремился ритуализировать и иеpapхизиpовaть межчeловeчeскиe отношения, нравственное совеpшeнствовaниe истолковывал как очищение. Все это воплотилось в пифагорейской общине, в практике которой если и использовались философские учения, то только в обрядно-культовой форме и в качестве священных установлений Пифагора.

24.655 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 55

Пифагорейство как религиозно-нравственная практика, по-видимому, в какой-то мере было продолжением традиции орфических мистерий, в какой-то – результатом чужеродных (египетских, персидских) влияний. Но в любом случае оно задавало такую перспективу этико-нравственной культуре, которая замыкалась больше на религию и культ, чем на философию и рациональный дискурс. Это вполне опрeдeлeнноe и, если учесть политическое доминирование пифагорейцев во многих городах Южной Италии, серьезно заявленное напpaвлeниe развития духовной жизни, было греческой античностью отвергнуто. Пифагорейская община была жестоко уничтожена: во время собрания пифагорейцев (проходившего без участия Пифагора, который был в отъезде) в Кротоне, где они господствовали, подожгли дом и все сгорели, за исключением двух молодых людей (считается, что один из них Филолай), которым удалось убежать. Пифагорейское объединение сохранялось еще около ста лет и после этого, но уже в качестве философского союза и на маргинальном положении.

Следующий эпизод является показательным с точки зрения того, насколько пифагорейская ментальность, ориeнтиpовaннaя на

24.656 3. Пифагор и пифагорейцы Гусейнов А.: Античная этика, 55

духовно-нравственноесамоуглубление, отличалась от греческого духа с его интеллектуализмом и жизнеутверждающим началом. Пифагор практиковал вегeтapиaнство, избегал убийц, даже сторонился охотников. Налагая запрет на мясную пищу, он исходил из идеи родства всех одушевленных созданий. Диоген Лаэртский приводит в этой связи дерзкую эпиграмму (Diog. L. VIII, 44):

Одушевленных созданий не трогаешь хищной рукою Ты не один, Пифагор: делаем то же и мы.

В том, что проварено, в том, что прожарено, в том, что под солью,

Верно уж, нету души – есть лишь законная снедь.

24.657

4. Парменид

Гусейнов А.: Античная этика, 56

4. ПАРМЕНИД

Как свидетельствовал опыт Милетской школы, физическая интеpпpeтaция человеческого бессмертия наталкивалась на очевидный факт, изменчивости, бренности природных форм. Пифагорейская идея космической гармонии как базиса человеческой добродетели выводила за рамки физики, поскольку число лишено телесной субстанциональности. Не находя вещества бессмертия, философы стали задумываться над самой задачей, ее обоснованностью, над тем, что они ищут.

Важный шаг в этом направлении сделал Ксенофан (ок. 570 – после 478 до н. э.), выступивший против традиционных религиозных представлений. Люди, утверждал он, создали богов по своему подобию, эфиопы рисуют их "черными и с приплюснутыми носами, фракийцы

– рыжими и голубоглазыми" (ФРГФ, 171), и если бы быки и кони могли рисовать, они бы изобразили их похожими на себя. Образы богов не только антропоморфны, они еще и антропатичны – наряду с человеческой внешностью они наделяются и человеческой душой. Более того, Все на богов возвели Гомер с