2. Данайский дар*
Данайские дары предков - это, прежде всего, присущий культуре зарождения дух жертвенности, как следствие самоограничения и подчинения себя плодам фантазии и воображения. Второй подарок - осколки духа и руины феномена мира-мифа. Новые срезы жизни, сохраняя и зачастую усиливая дух
жертвенности, утверждались в борьбе с устоявшимися способами жизни через
____________________
* Троянский конь. Дар, гибельный для тех, кто его получил.
несчастье, гонения и смерть человека. (Миф - философия, яд для Сократа; религия - наука, костер для Дж.Бруно и т.д.) Сечения внутри себя порождают не менее ожесточенную борьбу, мучения и смерть. Религия и крестовые походы, костры инквизиции, Варфоломеевская ночь. Государство и бесконечные внешние и внутренние войны, революции. Идеология и «враги народа», «столкновение цивилизаций», современные крестовые походы за веру, демократию, за национальную самобытность и пр.
Одним словом, культура - ядовитый плод духовного творчества. Собственные изобретения, способы жизни, «технологии очеловечивания» для человека и опасны! То, что делает человека человеком, ему же и угрожает! Имеющаяся культура не гарантирует выживание человека (7, 8, 9) и мало пригодна для нормальной жизни.
3. «Бог умер?»
Внутри феномена мира человек видел для себя угрозу лишь в природе, которую считал своим долгом «покорить», но не посягал на метафизический мир, на «бытие», бога, законы и пр. «Бог умер» Ф. Ницше, пожалуй, один из первых вызовов тирании «плодов» духа. Тому положению дел, когда продукты страха, избытка фантазии и интеллекта, «опредметившись», поработили своего создателя, поставили под вопрос само его существование. Философ полагал, чтобы сохранить род людской, человеку следует стать львом и бросить вызов всем прежним ценностям, культуре. Наконец, стать ребенком и в своей свободе творить новый смысл, новую среду обитания, пригодную для жизни.
Но, как и предвидел «антихрист», его идеи – это идеи «для всех и ни для кого». Тем не менее, теоретическая победа над прежней метафизикой и бытием одержана (1, 15). Но успех мысли пока не отозвался глубокими психологическими и практическими сдвигами. Нужно время. Современный же мир (и человек), словно верблюд, тащит на себе прежнюю ношу, которая грозит его доконать. Не зная, что делать и истощив себя абсурдом, человек озабочен лишь тем, что латает ветхое небо древнего Адама, реанимирует прежние формы жизни. А культура по-прежнему обрекает каждого из нас на «подвиг мученичества», на свой крест, на верблюжью долю.
4. «Самое холодное из чудищ»
Почему воля, ведомая воображением и верой, утвердила ад земной? Как случилось, что в общественной жизни возобладало «самое холодное из чудищ», государственное начало (Ницше) и церковь с их инквизицией, идеалами самопожертвования и практикой массовых жертвоприношений во имя …? Это вопрос о предпосылках пирамиды и ее тени. Пирамида – грандиозный выкидыш, жилище мумии. Не абсурд ли, в жертву смерти приносить жизнь
поколений, т.е. тратить годы жизни и силы целого народа на возведение
бессмыслицы? Но это удел не только древних египтян. Нести свой крест абсурда ради – обычное дело и по сей день. Появлению пирамиды мы обязаны не столько труду строителей и орудиям труда, сколько фантазиям, верованиям и притязаниям египтян (фараон - наместник бога, его воплощение, сам бог). И, во-вторых, это «чудо» света не смогло бы появиться, если бы египтяне не изобрели машину, «мегамашину», деталями которой стали люди. Благодаря этой машине удалось организовать, сконцентрировать мускульную силу сотен тысяч людей и подчинить ее безумной цели, пирамиде. (5)
Дух, однако, выветрился (фантазии и верования египтян), но в наследство нам достался панцирь. Египтяне одарили человечество тенью пирамиды - государством, с его кастами, социальным неравенством и привилегиями. С ним в мир вошли «небожитель» и простой смертный, господин и раб, начальник и подчиненный, господство и покорность.
Тень пирамиды легла на тысячелетия, пала почти на все народы мира и пропитала собой едва ли не каждую клеточку социального организма. Более того, по сей день тень-государство в своем первозданном виде продолжает существовать и не в музее(!), а как военная машина, армия. Впрочем, многие ли государства отличаются от казармы? Как и в прошлом, предмет притязаний «госмашины» - человек в целом, его тело, жизнь, воля и сознание. Тотальный контроль над человеком – не аномалия, а существо государства. Он может быть жестким (фашизм, коммунизм) и мягким, демократично-правовым. Что, однако, не упраздняет тоталитаризм как таковой. (6)
С государством-пирамидой, с этим данайским даром египтян, связана малоприятная особенность. Безумным целям всегда сопутствует казарма, а казарме – нелепые цели. «Пирамидам» – кастовый строй, тоталитаризм. «Мегамашина» же не имеет оправдания без безумия, например, такого: «хочешь мира, готовься к войне», подойдут и «интересы национальной безопасности». Патриотично!
Безумие целей обернулось нелепостью связей, коими государство опутало и на тысячелетия сковало человека. Человек верха и низа, право(!?) одних распоряжаться другими и контролировать их – основа всякого рода безумств, социальных конфликтов, идей справедливости, свободы, равенства и чувств (презрения, злобы, ненависти). Практически все общественные отношения, возникающие между людьми, пронизаны подобным уродством. И это культура? Да, это ее завоевания. Безумие связей не поражает лишь в силу привычности, обыденности, повсеместности.
Конечно, государство не единственная мрачная тень человеческих фантазий. Церковь, тень страха, отчаяния, надежды и веры, родственная по существу организация (та же воля к власти). Не случайно на протяжении веков между ними шла как ожесточенная борьба за господство над человеком, так и имел место компромисс: государству принадлежит тело, церкви - душа. Печать как той, так и другой тени лежит практически на всех способах жизни современного человека, но доминирует государственное начало. Отсюда непоколебимая иллюзия, особенно в светских странах: государство начало всех начал, без него – сиротство. Однако до недавнего времени целые континенты не знали подобного устройства общественной жизни, пока аборигенов не осчастливили европейцы, как, в свое время, славян – варяги.