2.3. Психолого-психиатртеская характеристика преступников инволюционного возраста

Выше мы уже рассматривали некоторые психиатрические пробле­мы в аспекте преступного поведения стариков. Однако это была лишь их общая характеристика. Предлагаемый нами патопсихолого-психи-атрический анализ преступников пожилого и старческого возраста носит более клинический характер, для иллюстрации отдельных по­ложений приводятся конкретные примеры.

Необходимость психиатрического изучения преступников пожилого возраста, в том числе с пограничными нервно-психическими расстрой-* ствами, диктуется не только тем, что их личность и поведение обладают рядом отличительных черт. Его значимость вытекает и из демографи­ческой ситуации, складывающейся в нашей стране. Криминология, а тем более практика борьбы с преступностью, должны быть готовы к тем структурным изменениям, которые могут произойти среди населения.

Демографические прогнозы в последние десятилетия свидетель­ствуют о продолжающемся увеличении среди населения числа лиц пожилого возраста. Эта тенденция имеет определенную сопряжен­ность с ростом среди этого контингента населения лиц в возрасте 50 лет и старше с психическими заболеваниями и пограничными нервно-психическими расстройствами, совершающими антисоциальные, в том числе уголовно наказуемые действия. Поэтому выбор в качестве объекта исследования преступников пожилого возраста с нервно-психическими расстройствами не случаен.

Дело в том, что большинство из них имеют такие расстройства и это оказывает значительное влияние как на совершение ими преступ­лений, так и на поведение в период отбывания наказания.

Психически больные (невменяемые) пожилого возраста, совер­шающие общественно опасные действия, являются объектом ис­следования судебных психиатров, изучающих особенности психопа­тологии, причины и условия, способствующие совершению противо­правных деяний, и разрабатывающих лечебно-профилактические ме­роприятия. Однако причины, механизм и мотивация противоправных действий вменяемых лиц этого возраста с пограничными нервно-психическими расстройствами, проблемы их адаптации остаются до настоящего времени почти не исследованными. Эти расстрой­ства рассматриваются обычно в рамках нарушений психики, кото­рые стоят как бы на грани психической нормы и патологии, следо­вательно, изучение преступного поведения таких лиц должно прово­диться комплексно с участием психиатра, патопсихолога и крими­нолога.

У лиц пожилого возраста в круг пограничной нервно-психической патологии чаще входят невротические, неврозоподобные, психопато-подобные расстройства, формирующиеся на фоне наступившего в той или иной степени снижения уровня личности и умственной деятельно­сти. При этом нередко происходит заострение имеющихся доболез-ненных, преморбидных личностно-характерологических особеннос­тей. Развитие таких пограничных нервно-психических расстройств обусловлено в основном возрастными и церебрально-сосудистыми процессами, а также влиянием различных экзогенных, внешних фак­торов (психогенных, черепно-мозговых травм, интоксикаций).

По нашим данным, полученным при исследовании репрезентатив­ной группы лиц в возрасте 50 лет и старше, совершивших общественно

опасные действия и прошедших судебно-психиатрическую экспер­тизу в Государственном научном центре социальной и судебной пси­хиатрии им. В.П. Сербского, больные с пограничной нервно-психи­ческой патологией, признанные вменяемыми, составили 60 %. Из их числа, как показал синдромальный анализ, в 14,6 % случаев преоб­ладали лица с неврозоподобными состояниями, в 26,4 % - с психо-патоподобными состояниями, у остальных (19,0%) на первый план выступали умеренные снижения уровня личности и умственной дея­тельности.

В клинической картине испытуемых с неврозоподобными состоя­ниями преобладали повышенная утомляемость, снижение работоспо­собности, расстройства сна, неустойчивость внимания. Отмечалось заострение преморбидных черт характера, они становились мнитель­ными, обидчивыми, проявляли истероподобные формы реагирования в конфликтных ситуациях. Однако у этих лиц сохранялись прежние социально-личностные установки и эмоциональные привязанности, до­статочная ориентировка в конкретных жизненных обстоятельствах. Интеллектуальные и личностные, наиболее дифференцированные спо­собности претерпевали незначительные изменения, критические спо­собности оставались сохранными. Психологическое исследование по­зволило выявить снижение памяти, но без грубых нарушений, некото­рое ослабление процессов абстрагирования, снижение способности к образованию новых понятий. Во всех случаях оставалась способность к обобщению, а также установлению логических связей событий. Лич­ностные тесты выявляли адекватную самооценку.

Основными клиническими проявлениями у лиц с психопатоподоб-ными расстройствами наряду с признаками интеллектуально-мнестического снижения, подробно описанными выше при неврозопо-добном уровне поражения, являлись изменения в аффективной сфере. Они характеризовались чаще всего несоответствием между незна­чительностью повода и интенсивностью ответной реакции с аффек­том гнева, экспансивными истерическими проявлениями. Аффектив­ные изменения у некоторых из них наступали в результате заострения имеющихся в преморбиде характерологических черт. На фоне веду­щих психопатоподобных расстройств отмечались изменения личнос­ти в виде упрямства, эгоцентричности, скупости, подозрительности.

Эти лица становились «трудными» для окружающих, у них часто нарастала десоциализация, проявляющаяся прежде всего в нарушении

семейно-бытовой адаптации при относительной сохранности производ­ственной, служебной. Легкость возникновения аффективных реакций и снижение самоконтроля приводили к конфликтам с окружающими в быту, нередко сопровождающимся агрессивными преступными действиями. Неслучайно большинство преступлений в силу названных причин со­вершаются ими в бытовой сфере. Несмотря на сохранность основных преморбидно сформировавшихся личностных установок, выявлялись некоторые личностные изменения в виде склонности к суммированию отрицательных переживаний с аффективной ригидностью (застревае-мостью), изменением ценностных ориентации в сторону накопитель­ства, материальной ущербности, скупости.

В группах больных, выделенных нами в связи с умеренным сниже­нием уровня личности и умственной деятельности, неврозоподобные и психопатоподобные расстройства выражены не резко, а могут и во­обще не наблюдаться. Снижение уровня личности заключается в ут­рате пластичности и подвижности личностных реакций, появлении педантичности, эгоцентризма, скупости, консерватизма, нежелания отклониться от привычного стереотипа, сужении круга интересов и психической активности; в некоторых случаях имеет место своеоб­разная гротескная гиперсоциальность.

Утрата творческой продуктивности, интеллектуальной гибкости усугублялась у них расстройствами памяти. У таких больных имели место сужение объема восприятия, потеря тонких коррекций поведе­ния, чувства такта, нюансов эмоциональных реакций. Настроение в целом характеризовалось как пониженное, диапазон эмоционального модулирования становился все более эгоцентрически суженным, ост­рее воспринималось отсутствие проявления должного внимания и ува­жения. Несмотря на ослабление критической оценки отдельных де­талей возникающих ситуаций, осознание своего умственного сниже­ния, целенаправленность поведения, адекватная обеспокоенность сво­им будущим свидетельствовали о достаточном критическом осмыс­ливании создавшейся ситуации в целом.

При психологическом исследовании у части этих больных выявлены затруднения в актуализации имеющихся знаний при необходимости вы­бора оптимального варианта поведения в сложных жизненных обстоя­тельствах, снижение способности к прогнозированию последствий своих поступков со склонностью к быстрым, необдуманным решениям. У дру­гих на первый план выступали некоторая пассивность, снижение стрем­

ления к преодолению препятствий и побуждений к деятельности, некото­рая формальность и поверхностность суждений. Общим для всех боль­ных были явления мнестико-интеллектуального снижения, замедленность психических процессов, явления истощаемости, особенности мыслитель­ной деятельности в виде конкретности с чрезвычайной детализацией, а также ограниченность интересов и ценностных ориентации. Наряду сэтим отмечалась относительная сохранность приобретенных знаний, общих сведений и навыков, многих функций мышления.

Диагностирование психических нарушений этого уровня пораже­ния головного мозга, имевших место во время совершения преступ­ления, свидетельствовало о том, что глубина изменений психики (хотя и болезненных в общемедицинском понимании) не являлась таковой, при которой (по совокупности признаков юридического критерия не­вменяемости) обнаруживаются нарушения отражательной способно­сти мозга, лишающие возможности отдавать себе отчет в своих дей­ствиях и руководить ими. Поэтому все больные этой группы эксперт­ными комиссиями были признаны вменяемыми.

Анализ преступных действий, совершенных больными пожилого возраста с пограничной нервно-психической патологией, показал, что характер таких действий был не только обусловлен имеющимися до болезни социально-личностными установками и влиянием микросо­циального окружения, но в некоторых случаях зависел и от тех или иных болезненных изменений психики.

С доболезненными социально-личностными установками у лиц с неврозопоподобными расстройствами коррелирует, по нашим данным, совершение таких преступлений, как хищение чужого имущества, взя­точничество, злоупотребление служебным положением, то есть ути­литарных противоправных действий. Таких преступлений было 51,7 %. Этот факт не может считаться случайным, и его объяснение должно быть связано с теми личностными чертами, которые формировались у этих субъектов на протяжении всей их жизни.

Следующими, наиболее частыми видами преступных действий больных с неврозоподбными расстройствами, являются хулиганство (32,2 %), убийство и причинение тяжкого вреда здоровью (9,7 %). Обращает на себя внимание особая частота совершения этих пре­ступных действий (82 %) в состоянии алкогольного опьянения. Ос­тальные виды преступного поведения этих больных имеют незначи­тельный удельный вес. Необходимо отметить, что у лиц с неврозо-

подобными расстройствами нами не было выявлено действий, свя­занных с социальной дезадаптированностью, то есть таких, как, на­пример, бродяжничество.

Анализ причин названных видов преступлений показывает, что их установление и определение мер профилактики не имеет прямого отношения к компетенции психиатра как психопатолога. Здесь тре­буется психолого-криминологическое изучение. В связи с этим от­метим, что указанные лица, с одной стороны, были достаточно хо­рошо социально адаптированы (85 % случаев), 80 % имели высшее или неполное высшее образование, 65 % занимались администра­тивно-хозяйственной деятельностью. Но, с другой стороны, 35 % из них ранее были судимы (преимущественно за хищения, мошенниче­ство, взяточничество, спекуляцию, хулиганство); некоторые имели различного рода административные взыскания, общественные по­рицания. В мотивации и механизмах совершаемых этими лицами противоправных действий определяющую роль играли сохранивши­еся антиобщественные социально-личностные установки, носящие для личности фундаментальный, системообразующий характер, а не сами неврозоподобные расстройства.

Поэтому отсутствие во многих случаях существенных причинных связей совершенных преступлений с заболеванием, естественно, тре­бует и иных немедицинских мер профилактики преступлений со сто­роны таких лиц. Однако большая частота совершения преступных действий в состоянии алкогольного опьянения свидетельствует о не­обходимости дальнейшего расширения борьбы с пьянством и, конеч­но, лечения алкоголизма, если это требуется.

Среди преступлений больных с преобладанием психопатоподобных расстройств, как и предполагалось, на первом месте находятся хули­ганство (40 %) и убийства, причинение вреда здоровью (21 %). Для данных больных характерен низкий общеобразовательный уровень (84 % не имели среднего образования), криминальный анамнез (в 56 % случаев эти лица ранее уже привлекались к уголовной ответственнос­ти, многие неоднократно), социальная дезадаптация (76 % не имели постоянного места жительства и не работали), осложненность алкого­лизмом (в 48 % случаев хронический алкоголизм), 64 % совершили преступные действия в состоянии алкогольного опьянения.

Анализ показывает, что совершению названных преступлений ли­цами с преобладанием психопатоподобных расстройств в значитель­

ной мере способствовали негативные социальные установки и не­благополучный характер межличностных отношений больных с микро­среде, прежде всего в семье. Однако обращает на себя внимание и тот факт, что наступившие психопатоподобные изменения затруд­няли социальную адаптацию больных, особенно в семейной сфере. Повышенная обидчивость, вспыльчивость, гневливость этих боль­ных являлась частой причиной конфликтных семейных ситуаций, за­канчивающихся противоправными действиями. Современное вра­чебное вмешательство, раннее начало лечения, в частности транк­вилизаторами, смягчило бы аффективную неуравновешенность этих больных, что могло бы быть успешной профилактикой многих конф­ликтных ситуаций, приведших к преступлениям. Причины и профи­лактика этих преступлений - комплексные вопросы для криминоло­гов, психиатров и психологов. Частота же осложненности у этих боль­ных алкоголизмом вновь подчеркивает особую роль алкоголя как криминального фактора.

В качестве примера для иллюстрации личности и поведения пре­ступников с психопатоподобными расстройствами можно привести следующее наблюдение. Зорин, 65 лет, обвинялся в даче взятки. Ран­нее развитие его протекало нормально. Окончил 7 классов, курсы мастеров. Работал по специальности. По характеру был общитель­ным, несколько вспьшьчивым, но не злопамятным. С 1944 по 1945 год служил в армии, имел ранения, ушиб позвоночника. После демобили­зации работал, женился, от брака имел двоих детей, отношения в се­мье были хорошие. В 1948 г. был осужден за спекуляцию к 5 годам лишения свободы. После освобождения работал экспедитором. В 1964г. был сбит машиной, в результате чего получил перелом поясничных отростков позвонков, лечился в больнице. В том же году пытался по­лучить инвалидность и дал взятку врачу ВТЭК, за что был осужден на 1 год лишения свободы. После освобождения нигде официально не работал, занимался выращиванием овощей на приусадебном участке и продавал их на рынке. Склонен к стяжательству. Примерно с 1972г. стал отмечать у себя повышенную раздражительность, вспыльчи­вость, обидчивость, головные боли. Особенно ухудшилось состояние после смерти жены в 1973 г. Появились колебания настроения, ухуд­шение памяти, расстройства сна. Родственники отмечали, что он стал возбудимым, гневливым, очень скупым, все расчеты до мелочей за­писывал на бумаге.

В это время у Зорина были накоплены крупные денежные сред­ства, имелась машина, собственный дом, приусадебный участок. В 1976 г. он с целью увеличения пенсии и получения льгот обратился во ВТЭК о признании его инвалидом войны, пытаясь связать свои забо­левания с полученными во время войны ранениями. С целью скло­нить на свою сторону председателя ВТЭК,он передал ему в букете цветов взятку в сумме 1 тыс. 180 руб. Узнав, что против него возбуж­дено уголовное дело, пытался уговорить сотрудника милиции прекра­тить дело и также пытался дать ему крупную сумму денег. В период следствия отрицал содеянное, был возбужден, кричал, хватался рука­ми за сердце, падал на пол, имитируя обмороки, однако, лежа на полу, он наблюдал за действиями и реакциями следователя, затем само­стоятельно поднимался, просил дать ему воды и т. д.

По настоянию родственников, а также учитывая преклонный возраст, он был направлен на судебно-психиатрическую экспертизу. В период пре­бывания на экспертизе писал родным письма, где давал различные ука­зания, советовал, к кому можно обратиться за помощью, проявлял обес­покоенность исходом уголовного дела, писал жалобы в различные ин­станции. Был аффективно неустойчив: то слезлив, то легко раздражался, кричал. В случае отказа в просьбах катался по полу, бился головой. За­являл, что «работники милиции не прекращают дело, так как у него мно­гое можно конфисковать». При психологическом исследовании у него вы­явились снижение оперативной и смысловой памяти, затруднения при опе­рировании условным смыслом, абстрактными понятиями. Выявлялась ограниченность интересов, примитивность суждений, озабоченность сво­им благосостоянием, создавшейся ситуацией. Наряду с этим отмеча­лись достаточная ориентация в практических жизненных ситуациях, спо­собность к установлению логической связи событий, тенденции к уста­новочному поведению.

Экспертной комиссией у Зорина были диагностированы церебраль­ный атеросклероз с пограничными изменениями психики и чертами психопатизации. Он был признан вменяемым.

В данном наблюдении видно, как свойственные Зорину в прошлом такие черты личности, как вспыльчивость, расчетливость, постепенно, особенно с 60 лет, усиливаются, заостряются. Он становится повы­шенно вспыльчивым, гневливым, обидчивым; развивается скупость, склонность к накопительству, стяжательству. Ухудшается память. Ди­намика развития психопатоподобных изменений не позволяет говорить

о глубокой психопатии, которая должна была бы характеризовать лич­ность на протяжении всей жизни. В этой динамике обращает на себя внимание сначала перерастание некоторой склонности к вспыльчивос­ти в психопатоподобную форму аффективного реагирования, а затем присоединение истероподобных расстройств. В мотивации противоправ­ного поведения заметна роль сформированных в процессе жизни отри­цательных ценностных ориентации и установок. Снижение мнестичес-ких процессов, ригидность мышления и аффекта были умеренными. Достаточно сохранные практические навыки при полном осознании и критическом осмысливании создавшейся ситуации позволяют говорить о том, что психические изменения у Зорина носят пограничный харак­тер и не достигают той выраженности, которая лишала бы его способ­ности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.

Для больных с преобладанием снижения уровня личности и умствен­ной деятельности характерно также хулиганство -21,9%. Следует отметить, что хулиганские действия совершались в основном против «контактных» лиц микросоциального окружения и обычно в состоя­нии алкогольного опьянения. Следующее по частоте преступление этих лиц - хищение чужого имущества - составляет 19,5 %. Вслед за хищениями идут мелкие кражи, совершаемые лицами, ведущими бро­дячий образ жизни. Как и для больных предыдущей группы, совер­шивших аналогичные преступления, и для этих лиц характерен низкий образовательный уровень (90,2 % не имели среднего образования), сохранность антисоциальных установок (86,5 % ранее, как правило, неоднократно были судимы), в 86,4% случаев больные не работали и не имели постоянного места жительства, в 68,2 % случаев имела место осложненность алкоголизмом.

Обращает на себя внимание наибольшая частота, по сравнению с другими, совершения лицами позднего возраста неосторожных преступ­лений, в связи с нарушением правил дорожного движения. Здесь комп­лекс имеющихся у них психические нарушений, безусловно, затрудня­ет управление транспортом, требующее большой подвижности нервных процессов, быстрой реакции на постоянно меняющиеся ситуации.

Приведем следующий пример, характеризующий преступников пожилого возраста со снижением уровня личности и умственной дея­тельности.

Родионов, 64 лет, обвинялся в убийстве своего сына. Известно, что наследственность у него психическими заболеваниями не отя-

гощена. В детстве рос и развивался нормально. Окончил 4 класса. С 1 б лет работал столяром в различных организациях, одновремен­но закончил 5 и 6 классы вечерней школы. По характеру был общи­тельный, но вспыльчивый. С 1934г. женат,вбракеродилось4детей. С 1938 по 1940 год служил в армии. После демобилизации работал столяром. В 1979 г. вышел на пенсию, но продолжал работать. По работе и по месту жительства охарактеризован положительно: прин­ципиальный, добросовестный, исполнительный, честный. Алкоголем не злоупотреблял. Всегда был хорошим, заботливым семьянином. По­следние 6-7 лет, когда его сын начал пьянствовать, Родионов стал скуповатым, ворчливым, легко раздражался, но быстро успокаивал­ся. Стали возникать конфликты с сыном, который не работал, про­должал пьянствовать, вел аморальный образ жизни, был груб с ро­дителями, иногда избивал их, требовал деньги на спиртное, нередко пропивал вещи родителей. Родионов не мог смириться с таким по­ведением сына, обращался в административные органы с просьба­ми принять меры по его трудоустройству и противоалкогольному лечению.

Последние 4 года Родионов отмечал у себя ухудшение слуха, шат­кость походки, мерцание перед глазами. Периодами испытывал подавленное настроение, сопровождаемое головными болями. После конфликтов с сыном появлялись забывчивость, неприятные ощуще­ния в области сердца, ухудшение сна.

Однажды в 1977 г. Родионов после совместного употребления с женой и сыном алкогольных напитков лег спать. Проснувшись око­ло 23 часов, он не обнаружил золотого кольца, спрятанного накану­не под матрацем. Заметив, что сын лежит не в той позе, как ло­жился с вечера, решил, что тот вставал и взял кольцо, стал спра­шивать его об этом. Сын ответил нецензурной бранью, что сильно разозлило отца, он схватил топор и нанес им сыну удар по голове. Когда тот повернулся, то Родионов, боясь, что он будет его изби­вать, а также что сын «может остаться калекой», нанес ему еще несколько ударов по голове, от чего последний скончался. В пери­од следствия и суда убийца не отрицал содеянного, пояснил, что убийство совершил потому, что сын обижал его и жену, постоянно держал их в страхе.

Психиатрическое обследование показало, что у Родионова эмоцио­нальные реакции лабильны, но адекватны. Отмечались снижение па­

мяти, обстоятельность, ригидность, конкретность мышления; сужде­ния его хотя и шаблонны, но логически завершены. Круг интересов ограничен бытовыми потребностями. Выявляется некоторая пассив­ность к своей судьбе, будущему, однако целостное критическое ос­мысливание создавшейся ситуации, наказуемости и противоправности своихдействий не нарушены. Приэкспериментально-психологическом исследовании отмечается повышенная сензитивность (впечатлитель­ность), ограниченность интересов и ценностных ориентации, эгоцент-ричность, педантичность. Имеет место снижение оперативной, меха­нической и опосредованной памяти, конструктивного праксиса, преоб­ладание конкретно-ситуационных связей, формальность и бедность ас­социативных образований. Однако отмечается достаточная ориенти­ровка в практических жизненных ситуациях, способность к коррекции, актуализация аффективных переживаний в ситуации эксперимента. Эк­спертной комиссией обвиняемый был признан вменяемым с диагнозом «церебральный атеросклероз с пограничными изменениями психики».

Анализируя данный случай, можно отметить, что у больного разви­тие церебрального атеросклероза началось с появления церебростени-ческих жалоб, личностных изменений в виде скупости, ворчливости, утраты пластичности, аффективной неустойчивости. На этом фоне Ро­дионов с его гиперсоциальными установками становится более чувст­вительным к аморальному поведению сына, его пьянству, вымогатель­ству денег и постоянным конфликтам из-за этого. Внезапное обнару­жение отсутствия кольца, поиски которого не дали положительных ре­зультатов, грубый ответ сына по поводу этого, сопровождавшийся нецензурной бранью, на фоне склонности к обидчивости, гневливости, эмоциональной ригидности, скупости и ущербности, усиленных реаль­ными фактами исчезновения вещей (продаваемых и пропиваемых сы­ном), спровоцировали агрессивные действия подэкспертного, реализа­ция которых была, видимо, облегчена алкогольным опьянением.

У Родионова наблюдаются явные признаки снижения личности (из­менения ценностных ориентации, утрата тонких коррекций и чувства такта, примитивизация представлений, ограниченность интересов, низкий порог фрустации), обстоятельность и конкретность мышления, снижение памяти, трудность переключения внимания, аффективная ригидность, эмоциональные колебания с преобладанием подавленно­го настроения и проявлениями слабодушия и некоторой критической недооценки всех этих явлений. Он достаточно ориентирован в прак-

тических жизненных вопросах, проявляет способность к коррекции, обнаруживает эмоциональную дифференцированность (тепло отзыва-ется-о жене, жалеет ее, беспокоится о ней, проявляет привязанность к остальным своим детям, достаточно адекватно переживает создав­шуюся ситуацию), логичность суждений, понимание противоправнос­ти и наказуемости своих действий, целостное критическое осмысли­вание сложившегося положения.

Следует отметить, что семья Родионова характеризуется отчуж­денностью ее членов по отношению друг к другу, в целом низкой куль­турой. Из материалов дела видно, что скандалы в этой семье отнюдь не были редкостью. Думается, что подобного рода негативные обсто­ятельства повлияли на алкоголизацию его сына.

Изложенные примеры, в том числе данный, говорят о том, что пре­ступное поведение лиц пожилого возраста с пограничными нервно-психическими патологиями не представляет собой нечто такого, что не связано с их предыдущей жизнью, приобретенным опытом, осо­бенностями личности и установок доболезненного периода. Однако психические расстройства, накладываясь на имеющуюся личностную специфику, во многих случаях вносят в поведение существенные кор­рективы, заостряя, обнажая те индивидуальные черты, которые су­ществовали.

По мере развития заболевания и появления расстройств психопато-подобного регистра, а также снижения уровня личности и умственной деятельности, постепенно увеличивается роль психопатологических факторов в генезе противоправного поведения таких лиц. Однако, как это было отмечено ранее, степень личностного, эмоционально-во­левого и интеллектуально-мнестического снижения у этих лиц была не такова, чтобы они не могли отдавать себе отчета в своих действиях и руководить ими.

Такие психические нарушения, как показал анализ личности этой категории преступников, по большей части связаны с преступным по­ведением, будь то агрессивные действия в состоянии аффективной напряженности или затруднения в социальной адаптации. Поэтому, хотя эти больные еще не имеют психотического (в узком смысле этого слова) уровня поражения, тем не менее нуждаются в консультации и лечении психиатра, что может быть одним из существенных звеньев в цепи профилактических мероприятий, предупреждающих преступ­ность этих лиц.

Если говорить о профилактике преступного поведения таких право­нарушителей в широком смысле, то необходимо выявление комплек­са факторов риска и, в первую очередь", изучение личностно-характе-рологических, психопатологических особенностей, ценностных ориен­тации и микросоциальных условий. Такое тщательное криминолого-патолого-психиатрическое изучение преступников в возрасте 50 лет и старше с пограничной нервно-психической патологией позволило раз­работать дифференцированные меры профилактики преступлений этой увеличивающейся в населении возрастной группы.

Особого внимания требуют лица пожилого возраста с пограничной нервно-психической патологией в период отбывания наказания в мес­тах лишения свободы. Изучение показывает, что психическое здоро­вье осужденных во время пребывания там, как правило, ухудшается. Доля лиц с такой патологией среди осужденных увеличивается по мере роста числа судимостей, количества лет, проведенных в исправительно-трудовых учреждениях.

Преступники пожилого возраста в местах лишения свободы име­ют различный неформальный социальный статус, что определяется в первую очередь особенностями их личности, а также характером со­вершенных преступлений. Те из них, которые осуждены за хищения чужого имущества и взяточничество, имеют по сравнению с другими достаточно высокий статус, особенно в тех случаях, когда нервно-психические аномалии не препятствуют их адаптации к существую­щим условиям отбывания наказания, к среде. Наиболее сложное по­ложение у осужденных с такими же аномалиями из числа алкоголи­ков, бродяг и иных лиц, длительное время ведущих бездомное пара­зитическое существование, неоднократно привлекавшихся к уголов­ной ответственности. Как правило, в исправительных учреждениях они дезадаптированы прежде всего из-за имеющихся у них психичес­ких расстройств, интеллектуального снижения, в целом слабых адап­тационных способностей. Это порождает их неадекватное поведение, межличностные конфликты, вызываемые, в частности, несоблюде­нием элементарных гигиенических требований. Разумеется, и те и другие нуждаются в медицинской помощи.

Расхитители и взяточники, даже с аномалиями психики, в основ­ном сохраняют социально полезные связи с семьей и родственника­ми, поэтому их ресоциализация после освобождения не вызывает особой тревоги. Гораздо сложнее обстоит дело с представителями

второй группы в силу их общей выключенности из родственного, семейного и дружеского общения. После освобождения многие из них продолжают вести антиобщественное, часто бездомное, суще­ствование, вновь совершают преступления. Поэтому оказание им социальной помощи чрезвычайно значимо, тем более что в силу воз­раста и имеющихся заболеваний большинство из них непригодно к труду. Вот почему представляется целесообразным внимательно рассмотреть предложение практических работников о том, чтобы таких лиц после освобождения помещать в специализированные дома инвалидов и престарелых, где, помимо всего прочего, им будет обес­печено лечение.

Гуманное, милосердное отношение к преступникам пожилого воз­раста с пограничной нервно-психической заболеваемостью как при на­значении наказаний, так и при их исполнении и в процессе ресоциализа-ции после освобождения должно составлять неотъемлемую часть уго­ловной и уголовно-исполнитеяьной политики.