Ccxcvii

В ней добродетель слиться с красотою

Смогли в столь небывалом единенье,

Что в душу к ней не занесли смятенья,

Не мучили присущей им враждою.

Смерть разделила их своей косою:

Одна - навеки неба украшенье,

В земле - другая. Кротких глаз свеченье

Поглощено могилой роковою.

Коль вслед любви, почиющей во гробе,

Ее устам, речам, очам (фиалам

Небесным, что досель мой дух тревожат)

Отправиться - мой час пока не пробил,

То имени блаженному, быть может,

Я послужу еще пером усталым.

Ccxcviii

Оглядываюсь на года былого:

Их бег мои развеял помышленья,

Смел пламень леденящего горенья,

Смел след покоя, горького и злого.

Любовным снам я не поверю снова:

Разбиты оба жизни утоленья:

То - в небесах, а то - добыча тленья;

Приятью мук утрачена основа.

Я потрясен и зрю себя столь нищим,

Что в зависть мне нижайшая судьбина:

Сам пред собой я в жалости и страхе.

Звезда моя! Судьба моя! Кончина -

И белый день над жалким пепелищем!

Низринут вами, я лежу во прахе.

CCXCIX

Где ясное лицо, чей взгляд мне был приказом? -

Я следовал за ним всему наперекор.

Где озаряющий мою дорогу взор,

Две путевых звезды, подобные алмазам?

Где благочестие, где знание и разум,

Где сладостная речь и тихий разговор?

Где чудо красоты, чей образ с давних пор

Преследовал, и влек, и удалялся разом?

Где ласковая сень высокого чела,

Дарившая в жару дыхание прохлады,

И мысль высокую, и обаянье грез?

Где та, что за руку мою судьбу вела?

Мир обездоленный лишен своей услады

И взор мой горестный, почти слепой от слез.

ССС

Завидую тебе, могильный прах, -

Ты жадно прячешь ту, о ком тоскую, -

Ты отнял у меня мою благую,

Мою опору в жизненных боях.

Завидую вам, духи, в небесах,

Вы приняли подругу молодую

В свой светлый круг, которого взыскую,

И отказали мне в ее лучах.

Завидую, в блаженной их судьбе,

Тем избранным, что созерцают ныне

Святой и тихий блеск ее чела.

Завидую, Врагиня-Смерть, тебе, -

Ты жизнь ее в предел свой унесла,

Меня ж оставила в земной пустыне.

CCCI

Дол, полный звуков пеней повторенных,

Река, где токи есть моей слезницы;

Лесные звери, стаи вольной птицы

И рыбок, пленниц берегов зеленых;

Струи моих вздыханий воспаленных;

Мест, милых мне, обидные границы;

Холмов, теперь досадных, вереницы,

Где ждет Амур, как прежде, дум влюбленных,

Ваш вид все тот же, что давно мне ведом,

Но я не тот: где радостью все было,

Живут во мне безмерные страданья.

Тут счастье зрел воочью. Прежним следом -

Туда, где бестелесной воспарила,

Отдав земле всю роскошь одеянья.

CCCII

Восхитила мой дух за грань вселенной

Тоска по той, что от земли взята;

И я вступил чрез райские врата

В круг третий душ. Сколь менее надменной

Она предстала в красоте нетленной!

Мне руку дав, промолвила: "Я та,

Что страсть твою гнала. Но маета

Недолго длилась, и неизреченный

Мне дан покой. Тебя лишь возле нет, -

Но ты придешь, - и дольнего покрова,

Что ты любил. Будь верен; я - твой свет".

Что ж руку отняла и смолкло слово?

Ах, если б сладкий все звучал привет,

Земного дня я б не увидел снова!

CCCIII

Амур, что был со мною неразлучен

На этих берегах до неких пор

И продолжал со мной, с волнами спор,

Который не был никому докучен;

Зефир, цветы, трава, узор излучин,

Холмами ограниченный простор,

Невзгод любовных порт под сенью гор,

Где я спасался, бурями измучен;

О в зарослях лесных певцы весны,

О нимфы, о жильцы кристальных недр,

Где в водорослях можно заблудиться, -

Услышьте: дни мои омрачены

Печатью смерти. Мир настолько щедр,

Что каждый под своей звездой родится!

CCCIV

Когда любовь, как червь, точила ум

И дух мой жил надеждою подспудной,

Петлистый след искал я, безрассудный,

На гребнях гор, покинув жизни шум.

Не выдержав невзгод, я стал угрюм

И в песнях сетовал на жребий трудный.

Но нужных слов не знал, и дар мой скудный

В те дни невнятно пел смятенье дум.

Под скромным камнем пламень скрыт огромный.

Когда б, стихи слагая, вслед за всеми

Я к старости степенной путь держал,

То слог мой хилый силой неуемной

И совершенством наделило б время -

И камень бы дробился и рыдал.

CCCV

Душа, покинувшая облаченье, -

Такого вновь Природе не создать, -

На миг отринь покой и благодать,

Взгляни, печалясь, на мои мученья.

Ты встарь питала в сердце подозренья,

Но заблужденья прежнего печать

Твой взгляд не будет больше омрачать.

Так влей мне в душу умиротворенье!

Взгляни на Соргу, на ее исток -

Меж вод и трав блуждает одиноко,

Кто память о тебе не превозмог.

Но не смотри на город, где до срока

Ты умерла, где ты вошла в мой слог -

Пусть ненавистного избегнет око.

CCCVI

Светило, что направило мой шаг

На верный путь и славы свет явило,

Вступило в круг верховного светила,

И, взят могилой, светоч мой иссяк.

Я диким зверем стал, бегу во мрак,

Мой шаг неверен, сердце боль сдавила,

Глазам, склоненным долу, все постыло,

Пустынен мир, и ум мой миру враг.

Ищу места, где некогда Мадонна

Являлась мне. Светило прежних лет,

Любовь, веди из тьмы мой дух смятенный!

Любимой нет нигде - знакомый след,

Чураясь Стикса глубины бездонной,

Ведет к вершинам, где сияет свет.

CCCVII

Я уповал на быстрые крыла,

Поняв, кому обязан я полетом,

На то, что скромная моя хвала

Приблизится к моим живым тенетам.

Однако если веточка мала,

Ее к земле плоды сгибают гнетом,

И я не мог сказать: "Моя взяла!" -

Для смертных путь закрыт к таким высотам.

Перу, не то что слову, не взлететь,

Куда Природа без труда взлетела,

Пленившую меня сплетая сеть.

С тех пор как завершил Природы дело

Амур, я не достоин даже зреть

Мадонну был, но мне судьба радела.