Философия_Учебно-методический комплекс.2008

в) совокупность принципов и ценностных установок, разделяемых членами научного сообщества.

7. Кто является основателем философской герменевтики:

а) Э. Гуссерль;	г) Р. Барт;
б) Л. Витгенштейн;	д) Г. Гадамер.
в) Ж. Деррида;

8. Феноменологическое понятие интенциональность означает: а) направленность сознания на самопознание; б) явление, непосредственно данное человеческому сознанию в качестве его содержания;

в) принцип умножения различных теорий, взаимно дополняющих друг друга;

г) предметная направленность сознания.

9. По Ф. Лиотару отражением состояния постмодерна в культуре является:

а) ситуация кризиса и утраты легитимности больших повествований;

б) пограничная ситуация человеческого существования; в) ситуация занятия «естественной установки» человеческого

сознания.

10. Персонализм – это направление, которое...:

а) рассматривает человека как высшую ценность и главный предмет философии;

б) исследует частный и личный характер получения научного знания;

в) утверждает фундаментальное значение личности, ее свойств и проявлений на уровне творчества для ответа на вопрос о человеческом бытии.

11. Представителями философии постмодернизма являются:

а) К. Леви-Стросс;	е) Ж. Деррида;
б) С. Кьеркегор;	ж) М. Хайдеггер;
в) Ф. Ницше;	з) Ж.-Ф. Лиотар
г) Ж. Бодрийяр;

Контрольные вопросы и задания для итоговой оценки степени усвоения темы

141

1.Какова специфика основных этапов развития позитивистской философии?

2.Чем отличается классический позитивизм от эмпириокритицизма?

3.На каком основании неопозитивизм соотносят с философией языка?

4.Какие факторы развития науки выделяются в рамках постпозитивизма?

5.Что представляет собой феноменологический метод и что в него входит?

6.В чем отличие подлинного и неподлинного существования в экзистенциализме?

7.Каким образом связаны понятия свободы и ответственности в экзистенциализме?

8.В чем смысл философского обращения к феномену понимания в герменевтике?

9.Какие принципы структурного анализа общества и феноменов культуры?

10.Что представляет постмодернизм как явление современной жизни и культуры?

11.Какие основные идеи и принципы постмодернистской философии?

Часть 3. Самоподготовка и самоконтроль студентов

Рекомендации по изучению темы

К семинарскому занятию по теме «Идеи, основания и принципы современной западной философии» изучить разделы 7.1-7 по источнику: 1. Философия: учеб. пособие для студентов высш. учеб.

заведений / под общ. ред. Я. С. Яскевич. – Минск: РИВШ, 2006.;

частей 6, гл. 7.1-2; ч.7, гл.9; ч.10, гл.20.1-2, 22.1-4, 23; ч.11, гл.26;

ч.14, гл.36; ч.15, гл.38-39 по источнику: 2. Реале, Дж. Западная

философия от истоков до наших дней: в 4 т. / Дж. Реале, Д. Антисери.

– СПб., 1997. – 2 т. – 736 с.; главы II.2 по источнику: 3. Философия: Учебное пособие для высших учебных заведений – 6- е изд., перераб. и доп. – Ростов н/Д: «Феникс», 2003. – 512 с.

Также рекомендуется дополнительная литература по источникам из списка: по общим вопросам – 1, 3; по 1 вопросу – 4; по 2 вопросу – 7; по 3 вопросу – 6; по 4 вопросу – 2, 5, 8.

Контрольные вопросы для закрепления пройденной темы

142

1.В чем состоит специфика основные этапов развития позитивистской философии?

2.Какие основные принципы, идеи и методфеноменологической философии?

3.Через какие категории анализируется понятие человеческого существования в экзистенциализме?

4.Что представляет собой герменевтика как методология современного соцально-гуманитарного познания?

5.Что такое структурный анализ общества и каковы его основные приоритеты?

6.В чем сущность ситуации постмодерна и каковы основные принципы ее философского осмысления?

Хрестоматийные тексты

Гуссерль, Э. Кризис европейского человечества и философия / Э. Гуссерль // Философия как строгая наука. – Новочеркасск, 1994. –

С. 108–112.

Вопросы к тексту:

1.Каким образом связаны понятия философии и науки с духовной идеей Европы?

2.В чем специфика науки и результатов научной работы?

3.Что стоит за идеальными конструкциями философии?

4.Что такое теоретическая установка, и каково ее культурное значение для Европы?

«Духовная Европа имеет место рождения. Я имею в виду не географическое, в одной из стран, хотя и это тоже правильно, но духовное место рождения в одной из наций и, соответственно, в отдельных людях и группах принадлежащих этой нации людей. Это древнегреческая нация VII и VI столетий до Р.X. В ней сформировалась новая установка индивида по отношению к окружающему миру. Следствием ее стало рождение, прорыв совершенно нового рода духовной структуры, быстро развившейся в систематически законченное культурное образование; греки назвали его философией. В правильном переводе, в изначальном смысле своем это обозначает не что иное, как универсальную науку, науку о мировом целом, о всеохватном единстве всего сущего. Очень скоро интерес к целому, а следовательно, и вопрос о всеохватном

143

становлении и бытии в становлении стал делиться по отношению к всеобщим формам и регионам бытия, и, таким образом, философия, единая наука, разветвилась на многообразные частные науки.

В возникновении такого рода философии, заключающей в себе все науки, я вижу, как ни парадоксально это может прозвучать, изначальный феномен духовной Европы. При ближайшем рассмотрении, хотя оно будет по необходимости кратким, скоро снимется видимость парадоксальности.

Философия, наука – это название особого класса культурных образований. Историческое движение, принявшее стилевую форму европейской сверхнации, ориентировано на лежащий в бесконечности нормативный образ, не на такой, однако, который можно было бы вывести путем чисто внешнего морфологического наблюдения структурных перемен. Постоянная направленность на норму внутренне присуща интенциональной жизни отдельной личности, а отсюда и нациям с их особенными общностями и, наконец, всему организму соединенных Европой наций. Разумеется, речь идет не о каждом человеке, и эта направленность не полностью реализуется в конституированных интерсубъективными актами личностных образованиях высшей ступени: но она так или иначе им присуща и реализуется как необходимый процесс развития и распространения духа общезначимых норм. А это означает прогрессирующую перестройку всего человечества под влиянием возникших в узком кругу и ставших действенными идейных образований.

Идеи, свойственные человеку смысловые структуры удивительного нового рода, скрывающие в себе интенциональные бесконечности, представляют собой нечто совершенно иное, чем реальные вещи в пространстве, которые, вступая в поле человеческого опыта, тем самым не становятся значимыми для человека как личности. Создав первую концепцию идеи, человек становится совершенно новым человеком. Его духовное бытие вступает на путь постоянного обновления. (...)

Осветим сперва своеобразие философии, разветвляющейся на новые и новые специальные науки. Рассмотрим ее в противопоставлении прочим, уже у донаучного человечества существовавшим культурным формам: ремеслу, агрикультуре, культуре жилища и т. д. Все это классы культурной деятельности, к ним относятся и методы успешного изготовления продуктов. Вообще же они существовали в окружающем мире и раньше. С другой

144

стороны, продукты науки, когда разработаны успешные методы их получения, имеют совсем другой способ бытия, совсем иную временность. Они не портятся, они непреходящи: создавая их вновь, создают не нечто похожее, в том же роде употребимое; в любом количестве повторений создается по отношению к одному и тому же человеку и к любому множеству людей тождественное себе то же самое, тождественное по смыслу и значимости. Связанные практическим взаимопониманием люди не могут не воспринять то, что изготовил их товарищ точно таким же способом, как они сами, в качестве тождественного того же, что и их собственное изделие. Одним словом, продукт науки не реальное, а идеальное.

Более того, приобретенное таким образом может как значимое, как истина, как материал служить возможному изготовлению идеальной высшей ступени, и так вновь и вновь. С точки зрения развитого теоретического интереса то, что сперва понимается просто как относительная конечная цель, оказывается переходом ко все новым и новым более высоким целям в бесконечности, обозначаемой как универсальное поле приложения сил, «область» науки. Наука, следовательно, есть не что иное, как идея бесконечности задач, постоянно исчерпывающих конечное и сохраняющих его непреходящую значимость. Последнее же есть тот фонд предпосылок, которые образуют бесконечный горизонт задач как единство всеобъемлющей задачи.

Здесь следует добавить еще кое-что важное. В науке идеальный характер ее единичных продуктов, истин не означает простой возможности воспроизведения с точки зрения чувственной проверки; идея истины в научном смысле (об этом мы будем еще говорить позже) порывает с истиной донаучной жизни. Она желает быть безусловной истиной. В этом заключается бесконечность, придающая любой фактической проверке истины характер относительности, простого приближения; это именно в соотнесении с бесконечным горизонтом, в котором истина в себе означается, так сказать, в виде бесконечно дальней точки. Соответственно бесконечность реализуется и в научном понимании «реально сущего», и также в «обще»-значимости для «каждого» как субъекта обосновывающей деятельности; это уже не просто «каждый» в конечном понимании донаучной жизни.

Если учесть эту своеобразную идеальность науки с предполагаемыми в ней многообразными идеальными

145

бесконечностями, то при историческом обзоре бросается в глаза контраст, который мы выразим следующим образом: в историческом горизонте до философии не существовало культурной формы, которая была бы культурной идеей в вышеуказанном смысле, знала бы бесконечные задачи, идеальные вселенные, которые в целом и в своих составляющих, а также и в методах деятельности заключали бы в себе смысл бесконечности.

Вненаучная, еще не затронутая наукой культура является задачей и продуктом человека в конечном. Бесконечный горизонт, в котором он живет, не замкнут, его труды и цели, достижения и деятельность, его личные, групповые, национальные, мифологические мотивации – все осуществляется в конечном, обозримом окружающем мире. Здесь нет бесконечных задач, идеальных достижений, бесконечность которых сама становится полем приложения сил, причем так, что сознанию трудящегося оно как раз и представляется способом бытия такого бесконечного поля задач.

Однако с появлением греческой философии и ее первым формоопределением в последовательной идеализации нового смысла бесконечности происходит в этом смысле далеко идущее преобразование, которое в конце концов вовлекает в свой круг все идеи конечного, а потому всю духовную культуру и ее человечество. У нас, европейцев, теперь много бесконечных идей (если позволено так выразиться) и вне философско-научной сферы, однако аналогичным характером своей бесконечности (бесконечные задачи, цели, проверки, истины, «истинные ценности», «подлинные блага», «абсолютно» значимые нормы) они обязаны преобразованию человечества философией с ее идеальностями. Научная культура под знаком бесконечности означает также революционизирование всей культуры, революционизирование всего культуротворящего способа существования человечества. Она означает также революционизирование историчности, которая теперь есть история исчезновения конечного человечества в становлении человечества бесконечных задач.

Здесь мы сталкиваемся с тем очевидным возражением, что философия, наука греков, не есть нечто в себе исключительное и лишь с ними впервые пришедшее в мир. Они же сами рассказывали о мудрых египтянах, вавилонянах и т. д. и фактически многому от них научились. Мы располагаем сегодня множеством работ об индийской, китайской и т.д. философиях, где они ставятся на одну доску с

146

греческой и понимаются просто как исторически различные образования в рамках одной и той же идеи культуры. Естественно, нет недостатка в сходствах. Однако за чисто морфологической общностью нельзя позабыть об интенциональных глубинах и пренебречь наисущественнейшими принципиальными различиями.

Прежде всего уже установка философов той и другой стороны, универсальная направленность их интересов в корне различны. Можно тут и там констатировать интерес к постижению всего мира, который в обоих вариантах, т.е. и в индийских, китайских и прочих философиях, ведет к универсальному познанию мира, причем повсюду выражается в форме профессионального жизненного интереса и в силу вполне очевидной мотивации ведет к организации профессиональных сообществ, где от поколения к поколению передаются и соответственно развиваются всеобщие результаты. Но только лишь у греков мы видим универсальный («космологический») жизненный интерес в новой, по сути дела, форме «теоретической» установки, проявившийся по внутренним причинам в новой форме общности философов, ученых (математики, астрономы и т. д.). Это люди, трудящиеся не индивидуально, но сообща, связанные совместной работой; цель их упорных стремлений – theoria и только theoria, рост и постоянное совершенствование которой благодаря расширению круга сотрудничающих и следованию поколений ученых сознательно рассматривается как бесконечная и универсальная задача. Теоретическая установка исторически возникла у греков.

Под установкой, вообще говоря, понимается привычно устойчивый стиль волевой жизни с заданностью устремлений, интересов, конечных целей и усилий творчества, общий стиль которого тем самым также предопределен. В этом пребывающем стиле как в нормальной форме развертывается любая определенная жизнь. Конкретные исторические содержания изменяются в относительно замкнутой историчности. Человечество (соответственно и закрытые сообщества, как нация, род и т.д.) в своей исторической ситуации всегда живет в какой-либо установке. Его жизнь всегда характеризуется каким-то нормальным стилем, в котором складывается постоянство историчности или развития.

Следовательно, теоретическая установка во всей ее новизне, будучи соотнесенной с предшествовавшей, считавшейся нормальной, предполагает переориентацию, смену установки. Универсальное наблюдение историчности человеческого существования во всех его

147

формах общности на всех исторических ступенях показывает, что, по сути дела, первой в себе оказывается одна определенная установка, т. е. первая историчность определяется неким нормальным стилем человеческого существования (выражаясь формально всеобщим языком), в рамках которого любой фактически нормальный стиль культуротворчества при всех своих взлетах, падениях или стагнации остается формально тем же самым. Мы говорим в этой связи о естественной установке, об установке изначально естественной жизни, о первой изначально естественной форме культур - высших и низших, развивающихся или стагнирующих. Все другие установки поэтому по отношению к естественной предполагают факт смены установки. Говоря конкретнее, в одной из исторически фактических человеческих общностей, существующих в естественной установке, в силу конкретных внутренних и внешних обстоятельств в некий момент времени должны сложиться мотивы, побуждающие сначала отдельных индивидов и группы внутри этой общности к смене установки».

Витгенштейн,	Л.	Философские	исследования	/
Л. Витгенштейн // Философские работы. – 1. ч. –			М.: «Гнозис», 1994. –
С.130–132.

Вопросы к тексту:

1. Как связана философия с постановкой и решением научных проблем?

2.Какие проблемы возникают на уровне употребления слов?

3. Каким образом можно устранить философию от решения метафизических проблем?

«123. Философская проблема имеет форму: «Я в тупике». 124. Философия никоим образом не смеет посягать на

действительное употребление языка, в конечном счете она может только описывать его. Ведь дать ему вместе с тем и какое-то обоснование она не может. Она оставляет все так, как оно есть. И математику она оставляет такой, как она есть, не может продвинуть ни одно математическое открытие. «Ведущая проблема математической логики» остается для нас проблемой математики, как

илюбая другая.

125.Не дело философии разрешать противоречие посредством математического, логико-математического открытия. Она призвана

148

ясно показать то состояние математики, которое беспокоит нас, – состояние до разрешения противоречия. (И это не значит – уйти от трудностей). Главное здесь вот что: мы устанавливаем правила и технику игры, а затем, следуя этим правилам, сталкиваемся с тем, что не все идет так, как было задумано нами. Что, следовательно, мы как бы запутались в наших собственных правилах. Именно эту «запутанность в собственных правилах» мы и хотим понять, то есть ясно рассмотреть.

Это проливает свет на наше понятие полагания. Ибо в таких случаях дело идет иначе, чем мы полагали, предвидели. Ведь говорим же мы, например, столкнувшись с противоречием: «Я этого не предполагал». Гражданское положение противоречия, или его положение в гражданском обществе, – вот философская проблема.

126.Философия просто все предъявляет нам, ничего не объясняя и не делая выводов. – Так как все открыто взору, то нечего и объяснять. Ведь нас интересует не то, что скрыто. «Философией» можно было бы назвать и то, что возможно до всех новых открытий и изобретений.

127.Труд философа – это (осуществляемый) с особой целью подбор припоминаний.

128.Пожелай кто-нибудь сформулировать в философии тезисы, пожалуй, они никогда не смогли бы вызвать дискуссию, потому что все согласились бы с ними.

129.Наиболее важные для нас аспекты вещей скрыты из-за своей простоты и повседневности. (Их не замечают, – потому что они всегда перед глазами). Подлинные основания исследования их совсем не привлекают внимания человека. До тех пор пока это не бросится ему в глаза. – Иначе говоря: то, чего мы (до поры) не замечаем, будучи увидено однажды, оказывается самым захватывающим и сильным.

130.Наши ясные и простые языковые игры не являются подготовительными исследованиями для будущей регламентации языка, – как бы первыми приближениями, не принимающими во внимание трение и сопротивление воздуха. Скорее, уже эти языковые игры выступают как некие модели, которые своими сходствами и несходствами призваны пролить свет на возможности нашего языка.

131.Избежать неправильности или пустоты наших утверждений можно, лишь представляя образец тем, что он есть, то есть в качестве модели – как бы некоего мерила, – а не заведомо верной идеи,

149

которой должна соответствовать действительность. (Догматизм, в который мы столь легко впадаем, занимаясь философией).

132.Свои познания об употреблении языка мы стремимся привести в порядок: порядок, служащий определенной цели, один из множества возможных порядков, а не единственно возможный порядок как таковой. С этой целью мы вновь и вновь подчеркиваем различия, которые легко упускаются из виду в наших обычных языковых формах. При этом может сложиться впечатление, будто бы нашей задачей является реформа языка. Подобная реформа, служащая определенным практическим целям – усовершенствованию нашей терминологии во избежание недоразумений в практике словоупотребления, – конечно, возможна. Но не такие случаи служат предметом нашего рассмотрения. Путаницы, занимающие нас, возникают тогда, когда язык находится на холостом ходу, а не тогда, когда он работает.

133.Мы не собираемся каким-то неслыханным образом очищать или дополнять систему правил употребления наших слов. Ибо ясность, к которой мы стремимся, – это, право же, исчерпывающая ясность. А это просто-напросто означает, что философские проблемы должны совершенно исчезнуть. Подлинное открытие заключается в том, что, когда захочешь, обретешь способность перестать философствовать. – В том, что философия умиротворяется, так что ее больше не лихорадят вопросы, ставящие под сомнение ее самое. – Вместо этого мы на примерах покажем действие того или иного метода, причем череду этих примеров можно прерывать. Решается не одна проблема, а проблемы (устраняются трудности). Пожалуй, нет какого-то одного метода философии, а есть методы наподобие различных терапий».

Сартр, Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм / Ж.-П. Сартр // Сумерки богов. – М.: Политиздат, 1989. – С. 322–324.

Вопросы к тексту:

1.Что означает выражение: существование предшествует сущности?

2.В чем существенное отличие спонтанного выбора от воли?

3.Почему ответственность за собственное существование предполагает также и ответственность за других людей?

150