Петренко В.Ф. Психосемантика сознания

как противопоставление «студента-работяги», «своего парня» и «студента-сноба» — претенциозного и элитарного. За содержа' вием же однополюсного фактора стоит единственный стереотипэталон, по близости к которому оценивают измеряемые образы типажи. Тот факт, что по однополюсным факторам студенть биолога, физики и журналисты, как правило, ставят на стервсг место свой профессиональный 'аетостереотип, говорит, очевид

						Т а б л и ц а			1
Оценки автостереотипов по выделенным в эксперименте
факторам у представителей исследуемых групп студентов
	Факторы				Ф 4
Группы		Ф,	Фг	Фз			Ф5		Ф6
Психологи .	4		6	5	1	4			4
Журналисты	3		2	1	1	5			3
Биологи . . .		1	2	2	3	1			1
		1	1	1	2	3			2

П р и м е ч а н и е . В таблице приводятся места, в том числе и по выде­ ленным при обработке, но не значимым по критерию Хамфри факторам: шесто­ му фактору для психологов и биологов и пятому и шестому — для физиков.

но, не об их особой «нескромности», а о том, что таким этало­ ном, системой отсчета, по отношению к которому оцениваютс другие, является именно 'Собственный автостереотип, а факти­ чески образ собственного Я.

С целью проверки этой гипотезы мы оценивали но критери Хамфри значимость каждого из полюсов двухполюсного фактор ра. В случае, если значимыми оказывались оба полюса, мы рас сматривали фактор как носитель двух самостоятельных, IHO ан тонимичных образов. При оценке когнитивной сложности тако" двухполюсный фактор получал два балла, а однополюсный один балл.

Подсчет когнитивной сложности профессиональных стерео типов у студентов различных профессиональных групп с уче том биполярности — униполярное™ выделенных факторов (лич ноетных конструктов) выявил следующую картину: психоло,- ли — 7; журналисты — 6; физики — 5; биологи — 5.

С учетом биполярности факторов наиболее когнитивн'' сложными в построении профессиональных стереотипов оказа лись студенты-психологи, а физики поднялись по этому пара метру на один уровень с биологами. Эти новые данные о ко нити'вной сложности исследуемых профессиональных групп со поставлялись с другой формой оценки когнитивной сложност [см.: 286], основанной на анализе исходных корреляционны матриц. Показатель «когнитивной простоты» (С) испытуемы" как величины, обратно пропорциональной когнитивной сложно сти, вычисляется как среднее арифметическое модулей коэф

ПО

фициентов корреляции треугольной корреляционной полу­ матрицы:

п(п — 1)

Ранжирование студенческих групп по когнитивной сложности на основе указанного выше критерия выявило, что [г], среднее для психологов, равно 0,31; для журналистов — 0,32; для био­ логов — 0,33; для физиков —0,37. Эти результаты совпадают с •нашими результатами, полученными с поправкой на биполярность факторов.

Таким образом, результаты, полученные разными путями, свидетельствуют о влиянии профессиональной принадлежности испытуемых на их когнитивную сложность в построении про­ фессию нал ь н ых тип а же й -стер е отипов.

Проведенный анализ когнитивной сложности социальных стереотипов с учетом биполярности (двухполюсности) выделя­ емых факторов если и не доказывает, то по крайней мере ил­ люстрирует взаимосвязь категориальной дифференцированности индивидуального сознания и феномена децентрации — отхо­ да при категоризации от пристрастной позиции, в которой си­ стемой отсчета при оценке других людей выступает собствен­ ное Я, собственный автостереотип. Это проявляется в том, что человек не рассматривает других как отличных в той или иной степени от собственного Я, от эталона своей группы или мик­ росреды, а, обладая в рамках собственной «имплицитной тео­ рии личности» множеством образов-типажей, строит многочис­ ленные континуумы, заданные оппозицией полярных образов. Чем больше таких системных связей, в которые (входит этот «стереотип, тем выше его 'Осознанность.

Полученные результаты, хотя и нуждаются ,в более деталь­ ной и систематической проверке, позволяют тем не .менее выд­ винуть ряд положений, имеющих важные теоретические следст­ вия и задающих направление дальнейшего исследования.

1. Профессиональная принадлежность испытуемых и их про­ фессиональная деятельность, очевидно, в силу ее субъект-субъ­ ектной или субъект-объектной направленности определяют как когнитивную сложность межличностного, восприятия испыту­ емых, так и специфику их категоризации (характер личност­ ных конструктов) при восприятии, оценке и классификации представителей тех или иных социальных и профессиональных групп.

2. Личностные признаки и качества, приписываемые чело­ веку как представителю той или .иной социальной или профес­ сиональной группы, не радоположены, а создают целостные структуры, образование которых подчинено логике целостного •образа (типажа). Возможные линии противопоставлений — лич­ ностные конструкты, в рамках которых происходят восприятие и оценка других людей и себя, являются следствием противо-

ш

поставлений целостных образов. Если говорить на языке пси­ хосемантических моделей, то изначальными являются не субъ­ ективные семантические пространства (и стоящие за каждой: осью-фактором личностные конструкты, в пространстве которых человек или типаж получает описание и оценку), а содержание исходных образов (типажей), которые субъект извлекает из; своего опыта. Их субъективная противопоставленность опреде­ ляет структуру « характер семантического пространства меж­ личностного восприятия. По аналогии с физикой можно ска-' зать, что характер пространства определяется и порождается размещенными в нем объектами, хотя, конечно, между образ­ ным наполнением и категориальными структурами межлично­ стного восприятия существует отношение взаимозависимости и взаимовлияния на разных уровнях; уже сформированная кате­ гориальная структура (,в ходе онтогенеза или актуагенеза), об­ ладая определенной инерционностью и устойчивостью (феномен' категориальной установки), «подгоняет под себя», ассимилиру-' ет вновь поступающую информацию.

3. Проведенное исследование продемонстрировало особую привилегированную роль автостереотипа как системы отсчета в описании и оценке других людей. В рамках построения се­ мантических пространств этот эффект центрации проявляется/ по-видимому, в доминирующем использовании униполярных • факторов, где полюсом фактора'—точкой отсчета- представля-" емой им шкалы (конструкта)—является собственный автосте­ реотип. Умение встать на позицию другого человека, децентрировать пристрастность собственной позиции приводит, по-види-; мому, к появлению большего количества биполярных факторов.

Стереотипы как одна из образных, эмоционально насыщенных форм значений, очевидно, развиваются в ходе обучения и раз­ вития индивида и от отдельных изолированных эталонов-типа-( жей поднимаются до уровня системно организованной «импли­ цитной теории личности», приближающейся к понятийному мышлению, но существующей как в вербальной, так и в образ­ ной форме.

6. ИССЛЕДОВАНИЕ ЭТНИЧЕСКИХ СТЕРЕОТИПОВ ПСИХОСЕМАНТИЧЕСКИМ МЕТОДОМ «МНОЖЕСТВЕННОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ»

Развитие городской цивилизации ведет к определенной уни­ фикации человеческого жилища, транспорта, предметов потреб­ ления. Телевизор и холодильник, телефон и автомобиль стано­ вятся привычными для жителей как Европы, так и Северной и Латинской Америки, Австралии и Средней Азии. Житель Ко­ стромы может носить сорочку, сшитую из материи, сотканной в Индии, и сшитую по европейской моде, покупать продукты, на­ пример марокканские апельсины, в универсаме, спланирован­ ном по типу американских супермаркетов, свободно говорить, скажем, по-английски и оставаться при этом типичным пред­

ставителем русского этноса.	Как справедливо отмечает
Ю. В. Бромлей, национальная	специфика интериоризируется,

ментализируется, акцент в ее изучении смещается с анализа внешних материальных носителей культуры в план изучения внутренних (ментальных) форм представлений человека о мире и о своем месте в нем [см.: 35]. Наряду с классическим образом этнографа-путешественника, отправляющегося с рюкзаком в далекие края, появляется образ его коллеги, вооруженного оп­ росниками и анкетами, исследующего этнический состав боль­ шого города. Возможен и образ этнопсихолога с персональным компьютером, заменяющим привычный диктофон, на дисплее которого перед испытуемым разыгрываются различные бытовые стереотипные 'Ситуации, а его ответы (оценка ситуаций, прогноз ее развития и т. п.) записываются в памяти компьютера, струк­ турируются и обрабатываются по заданной программе.

Развитие и усложнение человеческого общества, взаимо­ проникновение культур и стилей жизни, задачи воспитания че­ ловека-интернационалиста м одновременно (патриота своей стра­ ны, своей национальной культуры ставят вопросы, решение ко­ торых требует дальнейшей интеграции и кооперации наук о че­ ловеке. Об этом, в частности, 'свидетельствуют 'Материалы дис­ куссии о предмете этнопсихологии, развернувшейся на страни­ цах журнала «Советская этнография» (А. Ф. Дашдамиров, С. А. Арутюнов, Ю. В. Бромлей, И. С. Кон, Л. М. Дробижева, Г. В. Старовойтова и др.). В ходе дискуссии подчеркивалась необходимость совместных усилий этнографов, психологов, ис­ ториков, фольклористов для разработки проблем 'Идентифика­ ции человека в рамках того или иного этноса, для выделения психологического профиля представителей этноса, в частности определения понятия «национальный характер».

При наличии дискуссионных моментов, связанных, в част­ ности, с влиянием биологического фактора (общность генофон-

113

да в рамках этноса), определяющего доминирующие психофи­ зиологические типы нервной системы, участники обсуждения были достаточно единодушны в том, что «...сферу националь­ ной .психологии образуют чувства, переживания, привычки, обычаи, традиции, вкусы, установки и т. д., в которых отраже­ ны особенности национального бытия, национальной истории, интернациональные связи и взаимодействия» [73, с. 66], а так­ же в том, что «...в центре внимания оказываются этнические ус­ тановки, стереотипы самосознания» [107, с. 77], т. е. в отнесении к лредмету этнопсихологии того, что традиционно относится к проблематике обыденного сознания. Это положение обосновы­ вает Ю. В. Бромлей: «Проще вопрос о наличии этнической спе­ цифики в содержании обыденного сознания. Это прежде всего •относится к так называемым «значениям»—стереотипам, фик­ сирующим типичные для членов этноса «понятия», «знания», «умения», «нормы поведения». Представляя «пограничную зо­ ну общественного сознания (на его обыденном уровне) и быто­ вой культуры, эти стереотипы выполняют важную функцию в воссоздании характерных для каждого этноса свойств... Важ­ ное место в системе стереотипов-значений занимают представ-

.ления человека об окружающей нас действительности, себе са­ мом, своих отношениях с этой действительностью и окружаю­ щими людьми, т. е. так называемые модели мира» [34, с. 71].

Представление о модели мира, присущей обыденному созна­ нию людей, принадлежащих к тому или иному этносу, и выте­ кающая отсюда возможность типологизации этносов по их им­ плицитной картине мира сближают позиции Ю. В. Бромлея с методологическими построениями А. Н. Леонтьева по поводу •образа мира, понимаемого как наиболее общая концептуаль­ ная структура, в рамках которой интегрируются отдельные про­ цессы восприятия, памяти и мышления, и обусловленной этим представлением возможностью проведения индивидуальной пси­ ходиагностики личности по ее образу мира, реализуемой психо- «семантикой.

К'артина мира субъекта как представителя того или иного этноса, включающая не только когнитивные, но и аксиологи­ ческие компоненты, и является, на наш взгляд, тем общим объ­ ектом анализа этнографии и психологии, который определяет возможность методологической «стыковки» двух наук и свя­ зывает их интересы. Оговорим при этом, что человеческое со­ знание гетерогенно [см.: 124; 253], и наряду с'национальной принадлежностью системообразующими факторами сознания являются и половая, и возрастная, и профессиональная при­ надлежности человека. Значимость этих факторов различна в различных содержательных пластах обыденного сознания и дифференцировать их влияние можно только на основе специ­ ально организованного многофакторного исследования.

В последние годы в советской психологической науке воз­ рождается интерес к этнической проблематике, заложенный

114

работами А. Р. Лурии [152], Б. Ф. Поршнева [211], И. С. Ко­ на [109], свидетельством чему является появление ряда публи­ каций по этнопсихологии [см.: 13; 78; 120; 125; 126].

Тем не менее .необходимо отменить, что культурно-сопоста­ вительные исследования, выявляющие национальную специфи­ ку каждой из сопоставляемых общностей, проводились в на­ шей стране в основном в области речевого и невербального, этикета [см.: 23; 175], в рамках исследования форм рефлексив­ ного мышления [см.: 163; 164] и влияния школьного обучения на познавательную сферу [см.: 254]. Исследования этнических стереотипов относительно малочисленны и представлены в ос­ новном .работами этнографов и этноеоциологов [см.: 18; 75; 76; 235; 237].

Емкой сферой приложения этнопсихологических знаний яв­ ляется и обучение иностранным языкам. Полноценное овладе­ ние иностранным языком как средством общения .не только включает усвоение определенной суммы лексики и грамматиче­ ских правил, но и предусматривает знание невербального эти­ кета, специфической мимики, жестов, манеры держаться и да­ же того, как следует одеваться по случаю того или иного собы­ тия. Эти навыки перенимаются в живом человеческом общении, путем погружения в языковую культуру. Отдавая должное оп­ ределенным достоинствам обучения иностранным языкам в ста­ рой гимназии, М. Шагинян пишет: «Дело не только в том, что наши «классные дамы» и преподавательницы иностранных язы­ ков давали нам язык в его чистом произношении, давали его со всеми особенностями национальной разговорной (речи. Это может достичь и советская преподавательница, несколько лет сидящая «на фонетике». Но чего она не может достичь, не бу­ дучи иностранкой, это передачи «самой себя» как иностранки в таком объеме, чтобы вместе с языком мы бессознательно от­ кладывали в памяти национальный образ, национальные чер­ ты характера, страну, город, любовь к ним, к (своему языку и своей литературе, стремление рассказать и поделиться этим. Каждая из них вместе с языком отложила в нашей памяти об­ раз своей страны. От каждой, изучая язык, я узнавала попут­ но массу конкретных признаков, составляющих «атмосферу»,, музыкальный мотив чужой страны, словно я сама побывала в- ней» [274, с. 126].

Конечно, эту специфику элитарного образования, связанную с приглашением .иностранных учителей для обучения языкам, невозможно возродить в массовой школе, да и развитие (средств массовой коммуникации приблизило к нам (быт и обычаи дру­ гих народов :и .стран, делая это отчасти излишним. Но в словах М. Шагинян содержится ценная 'мысль о том, что полноценное обучение языкам немыслимо без некоторого погружения в дан­ ную культуру, что необходима некоторая степень идентифика­ ции с представителями этой культуры. В более широком кон­ тексте эту мысль выразил М. М. Бахтин, говоря о специфике

115

гуманитарного познания как «преодолении чуждости чужога без превращения его ,в чисто свое» [21, с. 371]. Теория речевой деятельности уже вышла за рамки исследования навыков уст­ ной и письменной речи и породила такие области экстралингви­ стического анализа, как лингвострановедение [см.: 46], социо- и этнолингвистику [см.: 114; 279; 232], исследования невербальной коммуникации [см.: 63; 158].

Понимание поступка и высказывания человека другой куль­ туры требует выхода за рамки чисто вербального или даже «поведенческого» текста и требует рассмотрения в широком контексте представлений, ценностей и стереотипов обыденного житейского сознания, присущих человеку этой культуры. В за­ дачу настоящего исследования входили разработка психосеман­ тической методики, позволяющей выделить этнические стерео­ типы путем построения субъективных семантических прост­ ранств, :и •апробация этой методики с целью выделения нацио­ нальных стереотипов в семейно-бытовой сфере на материале двух национальных культур — русской и азербайджанской.

Психосемантический подход опирается на методический принцип исследования личности человека через исследование «пристрастности» человеческого сознания. Человеческое созна­ ние полифонично в смысле множественности Я и диалогично [см.: 20; 22; 108]. Человеческий поступок, как собственный, так

ичужой, оценивается с позиции множества значимых других, которые в психоаналитической традиции обозначаются как «интроекты», в теории личностных конструктов Дж. Келли — как ролевые позиции, в теории переонализации А. В. Петровского

иВ. А. Петровского — как идеальные другие, и действие осо­ знается как поступок по .меркам и эталонам ценного и должно­ го этого множества ролевых позиций.

Образ отца я матери, с которыми .в значительной степени может отождествляться человек, позиция обобщенного друго­ го: «коллеги», «товарища по учебе», «толпы» и т. п., смутный образ «идеала», образ «идеального Я» —все это пристрастные системы отсчета и оценки поступка, «мировоззренческие миры», обладающие каждый своей системой интерпретации.

Отметим, что человеческое сознание, конечно, не интериоризированная «боярская дума», где царственное Я ведет развер­ нутый диалог со своими советчиками и оппонентами. Эксперт­ ная оценка позиции значимых других содержится 'скорее не в развернутых рефлексивных актах, а в форме «переживания»: в форме чувства вины или чувства выполненного долга по от­ ношению к «значимым другим», в форме самоуважения или самоуничижения — по отношению к идеальному Я, в форме -ощущения собственной ненужности и заброшенности или сопри­ частности и любви — по отношению к человечеству. Тем не ме­ нее причина того или иного недовольства собой и стоящее за ним рассогласование требований тех или иных интроектов мо­ гут «быть, по крайней мере частично, осознаны и выделены.

116

пользуясь словами А. Н. Леонтьева, как «задача на личностный смысл». Отношения образа Я в системе интериоризированных -образов значимых других и их ценностных ориентации опреде­ ляют ее только 'представление человека о своем месте в жиз­ ни, IHO 'и соответствие или несоответствие его бытия ценност­ ным меркам, диктуемым различными ролевыми позициями, за­ дают его доминирующие эмоциональные состояния. Например, •в широко практикуемой методике Q-сортировки степень невротиЧ'Васти определяется путем сопоставления .качеств, приписы­ ваемых испытуемым с позиции «я» и с позиции «мой идеал». •Считается, что чем ниже коэффициент ранговой Кор-реляции ка­ честв, приписываемых себе и «идеалу», тем более неудовлетво­ рен своим Я субъект и, следовательно, 'более невротичен. Сте­ пень совпадения ролевых позиций «я» и «мой отец» или «моя мать» может косвенно отражать 'степень приятия опыта роди­ тельской семьи, родительских ценностных ориентации и уста­ новок.

Подобного типа методики, основанные па сопоставлении ка­ честв, приписываемых себе и своему идеалу, нашли широкое применение в социальной психологии и патопсихологии для вы­ яснения специфики идентификации и для оценки самоприятия и самоуважения. Но недостатком этих методик является то, что личностные качества, выражаемые посредством прилагатель­ ных, несут слишком явную оценочную компоненту, и социаль­ но детерминированная желательность или нежелательность этих качеств, осознаваемая испытуемыми, влияет на характер приписывания их ролевым позициям, т. е. возможна осознанная шли неосознанная фальсификация результатов. Кроме того, са­ ма процедура описания человека через приписывание ему на­ бора качеств является по своей сути объектной (см.: 268], так как человек в качестве объекта описания на языке дискретных признаков выступает как еамотождественный и тем самым не­ изменный во времени, не обладающий внутренними противоре­ чиями и внутренней потенцией развития. Такая объектная па­ радигма описания более или менее правомочна для описания

.далеких нам людей, социальных типажей, стереотипов и т. п., •которые мы не столько описываем, сколько оцениваем по мер­ кам социальных эталонов. Применительно же к близким, хоро­ шо знакомым людям и к описанию самого старого знакомого — самого себя—объектная парадигма оказывается плохо рабо­ тающей. Все согласятся, как трудно оценить самого себя как смелого или трусливого, жестокого или .великодушного, необыч­ ного или посредственного. Дело в том, что в межличностном восприятии, как и в восприятии вообще, по мере ознакомления с объектом восприятия при соответствующем научении проис­ ходят изменение перцептивных единиц восприятия, их укруп­ нение, образование целостных гештальтов, а в конечном итоге соотнесение объекта с целостными образами-эталонами. Рас- членяюще-ащалитический стиль описания объекта становится

117

вторичной и в силу этого искусственной процедурой. Чем глуб­ же мы познаем другого человека, тем больше переходим от квазиперцептивных характеристик личности — «добрый», «ум­ ный», «уверенный»—к описанию мотивационной направленно­ сти этого человека. При описании близких людей и самого се­ бя характерно указание на жизненные планы, мечты, увлече­ ния человека, т. е. на описание его «потребного будущего», или, наоборот, на факты его биографии, 'прошлого, т. е. описание его неповторимого жизненного пути, обусловливающего уни­ кальность, неповторимость человеческой личности. Другое де­ ло, что построение стандартизованных методик, характеризую­ щих человека по имеющейся у него имплицитной картине ми­ ра и самого себя, — задача несравненно более трудная и менееразработанная, чем описание человека списком качеств.

Другой формой описания человека, в отличие от описания с помощью перечня его .качеств, является описание его поступ­ ков, возможного поведения в предлагаемых обстоятельствах,,, т. е. описание через действие. Словосочетания типа «я 'бы по­ шел с ним в разведку», «этот парень своего не упустит» или «этот человек горит на работе», прибаутки и поговорки или да­ же формулировки «пользуется уважением в коллективе», «при­ нимает активное участие щ общественной жизни» характеризу­ ют человека через обобщенные формы поведения.

Описание другого человека через вероятность совершения им ряда воображаемых, предложенных экспериментатором по­ ступков, успешно апробировалось нами в ряде работ по меж­ личностному восприятию [см.: 186]. Такие семантические диф­ ференциалы обладают большей степенью проективности, так как каждый человек домысливает возможные мотивы поступ­ ков, исходя из собственных установок и ценностей. В настоящей работе представлена апробация разрабатываемой нами психо­ семантической методики «множественной идентификации» при­ менительно к выделению национальных стереотипов. В этой методике сопоставление ролевых позиций («я», «моя мать», «мок идеал женщины» .и т. д.) и (выявление стоящих за ними иденти­ фикаций проводились через описание характерных поступков. Испытуемым предъявлялся список поступков, и они должны были оценить вероятность того или иного поступка для каждой из анализируемых ролевых позиций.

Исходный .набор поступков должен удовлетворять ряду тре­ бований.

1. Поступки должны быть достаточно типичными для сопо­ ставляемых культур и естественными для тех социальных групп: или популяций, на базе которых проводится культурно-сопо­ ставительное исследование. При выборе списка поступков эк­ спериментатор должен быть достаточно «погружен» в исследу­ емую культуру, чтобы не подменять реальные проблемы испы­ туемых собственными «проекциями».

2. Описание ситуаций и поступков должно задаваться на

118

разговорном языке, присущем исследуемым социальным груп­ пам.

3. Набор поступков должен по возможности пропорциональ­ но представлять различные сферы исследуемой реальности, так как 'большая представленность некоего аспекта в предлагаемых поведенческих ситуациях непропорционально увеличит его вклад в выделяемые сходство и различие ролевых позиций.

Исходя из этого, выбор поступков для проведения культур­ но-сопоставительного исследования (на материале русской я

.азербайджанской выборок) осуществлялся нами совместно со •стажером-исследователем Л. А. Алиевой, выступавшей в роли «культурального 'билингва». Выпускница факультета психоло­ гии Московского университета, азербайджанка по националь­ ности, она достаточно близка представительницам обеих наци­ ональных культур, и круг 'волнующих се проблем, который не­ избежно затрагивался при отборе поступков, очевидно, доста­ точно резонансен проблемам ее сверстниц-испытуемых.

Испытуемые — 80 девушек в возрасте от 20 до 23 лет,			неза­
мужние,	из них 40 человек — студентки	филологического	фа­
культета	Азербайджанского педагогического института, родом
из различных районов Азербайджана;		40 человек — студентки

филологического факультета МГУ, родом из различных горо­ дов РСФСР.

Процедура эксперимента. Испытуемые оценивали вероят­ ность каждого из 90 поступков по шестибалльной шкале (от 0 „до 5) со следующих ролевых позиций: 1) я сама; 2) моя мать; •3) идеал женщины с моей точки зрения; 4) идеал женщины, принятый в обществе; 5) типичная женщина; 6) женщина 40 лет назад; 7) женщина через 20 лет; 8) женщина с неудав­ шейся личной жизнью; 9) презираемая мною женщина; 10) рус­ ская (для испытуемых азербайджанок) и азербайджанка (для испытуемых русских); 11) грузинка; 12) эстонка.

После проведения процедуры шкалирования испытуемых просили дать самоотчет и ответить на анонимную анкету, включающую следующие данные: возраст, национальность, се­ мейное положение и место жительства. По результатам ответов комплектовались группы испытуемых для дальнейшей обра­ ботки материала. Эксперимент проводился групповым образом ••и занимал 2 дня по 2 часа каждый день.

Процедура обработки данных. Результаты отдельных испы­ туемых суммировались в 2 общегрупповые матрицы данных раздельно для азербайджанской и русской групп испытуемых (табл. 2). Таким образом, в каждой соответствующей графе на пересечении ролевой позиции и поступка могли бы стоять чис­ ла от 0 (если ни один испытуемый не приписал ни одного бал­ ла данной ролевой позиции по данному поступку) до 200 — максимально возможной суммарной оценки для 40 испытуемых. Но для удобства чтения матрицы даются полусуммы суммар­ ных данных, т. е. числа от 0 до 100. Первые числа в табл. 2

119