Глава IV. Heredis institutio ex re certa

Как ни ясны выработанные римским правом и новейшими европейскими законодательствами понятия наследника и легатария, тем не менее, не приходится умалчивать о тех затруднениях, которые при известных обстоятельствах возникают на практике при разрешении вопроса, следует ли указанное в завещании лицо считать наследником или легатарием.

Если завещание составлено правильно, то противоположность наследника и легатария устанавливается очень легко. Но возникает вопрос, как быть в тех случаях, когда завещатель, назначая определенное лицо наследником, представляет ему не всю наследственную массу и не долю таковой, а только одну какую-либо определенную вещь. По римской терминологии такое назначение называлось heredis institutio ex re certa. Спрашивается, как рассматривать такое лицо: в качестве ли наследника или в качестве легатария?

Римским правом и новейшими законодательствами этот вопрос решается неодинаково.

Давая легальное толкование подобного рода назначениям наследников, римское право исходило из двух соображений: из сохранения принципа назначения в завещании наследника и из аналогии с началом nemo pro parte testatus pro parte intestatus decedere potest. Отсюда оно выработало фикцию, что назначенный в завещании наследник ех re certa должен считаться нормальным наследником. Он рассматривался как бы назначенным ко всему имуществу, преемником универсальным. Если таковых наследников указывалось несколько, то все они числились сонаследниками и участвовали в преемстве наследства в равных долях, несмотря на ценность предоставленного каждому из них объекта. Наблюдалось только, чтобы при разделе назначенные объекты входили в долю того, кому они были завещаны. В этом случае, если стоимость объекта была выше стоимости наследственной доли, излишек рассматривался в качестве прелегата. Однако эта формальная точка зрения в некоторых случаях отодвигалась на второй план. Если из завещания было видно, что наследодатель, совершая heredis institutio ех re certa, тем самым хотел ограничить наследника в чью-либо пользу только предоставлением ему данного определенного предмета, то heres ех re certa считался обязанным выдать этому третьему лицу все наследство, за исключением этой определенной вещи. Таким образом, здесь получало место как бы косвенное установление универсального фидеикомисса. Такая выдача наследства обычно признавалась безусловной в тех случаях, где один или несколько наследников бывали назначены правильно, а другие - к специальным объектам. При подобном назначении намерение завещателя ограничить heres'a ex re certa определенным предоставлением в пользу правильных наследников рассматривалось стоящим вне сомнения.

Учитывая это обстоятельство, Юстиниан создал правило, по которому наследники ех re certa при наличности правильных наследников материально перестают быть наследниками в отношении третьих лиц и приравниваются к легатариям. За ними сохраняется только номинальный титул наследника. В исках же о наследстве ни активно, ни пассивно они не участвуют, не несут и ответственности по долгам наследственной массы.

Из изложенного нетрудно заметить, что римское право не выработало стройного воззрения на юридическую природу наследника ех re certa. Созданная им конструкция страдает двойственностью, определяемой контроверзой между формальным началом, выразившимся в стремлениях во чтобы то ни стало сохранить принцип "назначения наследника", и характером действительного преемства наследника ех re certa. Создалось положение, при котором de facto сингулярный получатель стал рассматриваться в качестве универсального преемника. Это внутреннее противоречие не было устранено и юстиниановской новеллой. Последняя внесла только частичную реформу. Мало того, и в том специальном случае, которого она непосредственно коснулась, heres ex re certa хотя и номинально, но все же продолжал считаться heres.

Этот крайний формализм римского права, эта приверженность идее "назначения наследника" не нашли себе последователей в авторах новейших кодексов. Новейшие законодатели взглянули на существо вещей вполне правильно. Если наследника творит воля завещателя, то усвояется эта воля не из отдельного слова, являющегося в посмертном распоряжении, быть может, случайной обмолвкой его автора или просто результатом его юридического незнания, а из самого существа завещательного предоставления, из характера его объекта. Отсюда, раз распоряжение относится ко всему наследству или к одной его части, то оно рассматривается как назначение наследника, хотя бы наделенный и не был назван наследником. Наоборот, если наделенному оставлены только отдельные предметы, то при сомнении он наследником не признается, несмотря на то, что замещатель его и назвал таковым *(56). В этом случае мы имеем перед собой легатария *(57). Стоимость отдельного объекта предоставления, хотя бы она и составляла большую часть наследственного имущества, изложенной конструкции не меняет *(58).

Таково общее правило, принятое новейшими европейскими законодательствами.

Но возможен и такой случай: завещатель предоставляет наделяемому им лицу только один определенный предмет, но этот предмет исчерпывает всю наследственную массу. Кем при этих условиях является наделяемое лицо: наследником или легатарием? Прямой ответ на этот вопрос давало только одно Сакс. улож. в ст. 2182. "Если назначен только один наследник к отдельным вещам, правам или суммам, которые исчерпывают или превосходят оставшееся имущество, гласит указанная статья, то такой наследник признается единственным наследником, устраняющим наследство по закону". Эта норма стоит в непосредственной связи с вышеизложенным правилом, вытекает из него, ибо раз воля наследодателя определяется характером и существом завещательного предоставления, а последнее de facto обнимает собой всю наследственную массу, то, естественно, лицо, получающее его, совершает не что иное, как универсальное преемство, т. е. является наследником. Другие уложения правила, аналогичного ст. 2182 Сакс. ул., в себе не содержат. Но в них оно должно быть признаваемо в качестве нормального вывода из того общего положения, из какого оно вытекло в уложении Саксонском. Если по ст. 2087 Герм. ул. наделенный отдельными предметами не признается наследником только при наличности сомнения, то в данном случае, когда предоставление исчерпывает все наследство, такому сомнению не может быть места. Здесь воля наследодателя достаточно ярко определяется фактическим положением вещей...

Аналогичным образом по тем же соображениям должен быть разрешен и тот случай, когда завещатель предоставляет каждому из указанных в завещании лиц определенные предметы, при условии, что эти предметы обнимают собой все наследство. Такое распоряжение должно рассматриваться как попредметное распределение всей наследственной массы между указанными наследниками, разделом, совершаемым самим наследодателем. Здесь имеет место долевой порядок преемства *(59) с той лишь особенностью, что доля участия каждого из сонаследников в универсальности определяется пропорционально стоимости полученного каждым из них предмета.

Сложнее дать ответ на вопрос, как быть в том случае, если одного из таких лиц завещатель назвал наследником, а другим этого титула не сообщил. Мы думаем, что здесь следует исходить, для интерпретации воли завещателя, из формального начала, именно придать решающее значение терминологии текста завещательного распоряжения. С этой точки зрения при данных условиях наследником должен почитаться тот, кому из нескольких названных в завещании лиц присвоил этот титул сам наследодатель. Остальные лица, независимо от стоимости назначенного в их пользу предоставления, каковому соображению новейшие законодательства при определении отличия наследника от легатария вообще значения не придают, должны рассматриваться в качестве легатариев.