7.5. Археозоология

Следы порезов каменными орудиями на поверхности ископаемых костей из Денисовой пещеры вместе с находками обожженных и обработанных костей свидетельствуют, что первобытный человек участвовал в формировании костного скопления в пещере. Вместе с тем тафономический анализ показал, что значительная часть костных остатков несет следы воздействия пещерных хищников (погрызы, кислотная коррозия). Необычайно высокая раздробленность и разрозненность костного материала затрудняют выяснение степени и характера участия человека и пещерных хищников в накоплении фаунистического материала.

Конкретных фактов охоты древнего человека на медведей, волков, гиен и других хищников, а также данных об утилизации их скелетных остатков в Денисовой пещере не обнаружено. Здесь также нет свидетельств об охоте на гигантских травоядных - мамонта и шерстистого носорога. Их останки могли приносить в пещеру гиены и другие хищники. Фрагменты бивней и коренных зубов мамонта человек мог собирать на естественных кладбищах, приносить издалека или получать путем обмена с другими первобытными сообществами.

Следы порезов на костях крупных и мелких копытных свидетельствуют, что часть этих животных являлась добычей палеолитических охотников. Высокая фрагментарность костного материала не позволяет провести детальный учет скелетных элементов копытных из отложений пещеры. Среди останков крупных и мелких копытных, помимо зубов и их обломков, наиболее часто встречаются фрагменты длинных и плоских костей, а также короткие кости дистальных отделов конечностей. В слое 6 предвходовой площадки короткие кости составляют 40% от всех останков (кроме зубов), а в слоях 7 -10 на их долю приходится более 50%. В центральном зале пещеры заметных изменений количества коротких костей (39 - 42%) по слоям не выявлено, только в слоях 20 - 22 оно возрастает до 55%. Среди крупных копытных (бизон/лошадь) доля коротких костей составляет 22 - 24%, а в группе копытных среднего и мелкого размера - 59 - 60%.

Таблица 53. Соотношение количества костей крупных млекопитающих и каменных артефактов из плейстоценовых отложений в центральном зале Денисовой пещеры

Слой	Количество костей (коллекции 1993 - 1995 гг.)	Количество артефактов (коллекции 1993, 1994 гг.)
9	1 753 (9,7)*	282(11,6)
11	4 590 (25,5)	397(16,3)
12	3322(18,5)	714(29,4)
13	1 359 (7,6)	41(1,7)
14	1 215(6,7)	161 (6,6)
17	304 (1 ,7)	13(0,5)
19	1 951 (10,8)	256(10,5)
20	606 (3,4)	183(7,5)
21	299 (1 ,7)	241 (9,9)
22	2592 (14,4)	145(6,0)
Всего	17991 (100)	2433(100)

В скобках указан процент от общего количества.

Эти данные позволяют предположить, что мелкие копытные попадали в пещеру преимущественно в виде целых туш или больших кусков, в то время как крупные копытные расчленялись за пределами пещеры. Поэтому малоценные в пищевом отношении дисталь-ные отделы их конечностей относительно редко попадали в пещеру. Аналогичная тафономическая картина отмечена на мустьерских стоянках Северного Кавказа [Baryshnikov, Hoffecker, Burgess, 1996].

В группах крупных и мелких копытных значительная доля костей приходится на останки детенышей, которые представлены молочными зубами и обломками костей с неприросшими эпифизами. В связи с большой разрозненностью материала возрастной профиль обнаруженных в пещере копытных построить невозможно. Однако, судя по всему, он приближался к катастрофическому, характерному для костеносных местонахождений, образованных хищниками. При этом доля молодых животных в скоплении центрального зала пещеры значительно выше, чем в скоплении на предвходовой площадке.

С тафопомической точки зрения пищевая деятельность палеолитического человека в Денисовой пещере, видимо, мало отличалась от активности хищных зверей: первобытные люди могли добывать молодых зверей, использовать свежую падаль или останки жертв крупных хищников, охотиться на ослабевших или отбившихся от стада животных. Остатки человеческих трапез, в свою очередь, утилизировались гиенами и другими пещерными хищниками, которые держались поблизости от первобытных стойбищ. Поэтому скопление костей в Денисовой пещере представляет большую сложность для археозоологической интерпретации и может дать только косвенные показатели палеоэкологии человека.

На протяжении большей части своей четвертичной истории Денисова пещера служила логовом для хищных зверей. Первобытные люди тоже использовали пещеру в качестве убежища для долговременных стойбищ, но, видимо, не жили в пей постоянно. Поэтому человеческая деятельность, запечатленная в ископаемой летописи, накладывалась на жизнедеятельность животных. Особенно тесно пищевая активность людей и пещерных хищников могла быть связана в холодные зимы, когда и те и другие в равной степени испытывали недостаток в пище.

Любопытную картину дает послойное сопоставление количества каменных изделий и костей млекопитающих из отложений центрального зала пещеры (табл. 53). В слое 22 артефактов относительно мало, в слоях 21 - 20 их доля по сравнению с останками животных повышена, а в слоях 19-14 практически равна таковой у костного материала. Наибольшее число костей и каменных изделий приходится на слои 12 - 11, но здесь их долевое участие имеет обратное соотношение. В слое 9 количество артефактов и костей уменьшается.

Эти показатели хорошо согласуются с тафоно-мической историей пещеры, восстановленной по результатам анализа костных остатков. В частности, подтверждается предположение о том, что в период формирования слоя 22 человек редко посещал пещеру, и его роль в образовании костного скопления была незначительной. В других палеолитических слоях количество каменных изделий и число костных остатков зависит от мощности слоя, но в целом они хорошо сопоставимы между собой. Эта корреляция косвенно подтверждает участие человека в формировании костного материала в течение всей плейстоценовой истории пещеры. Причем в эпоху накопления верхней части отложений роль человеческого фактора была значительно больше, чем в предшествующий период.

Следует отметить, что наиболее часто кости со следами кислотной коррозии отмечены в слоях 19,12 и 11, т.е. там, где обилен каменный инвентарь. Такое совпадение вряд ли случайно. Палеолитический человек и пещерная гиена могли быть не только конкурентами в борьбе за пищу и удобное скальное убежище, но также извлекать определенную пользу от своего соседства (в первую очередь гиена - утилизация остатков добычи, поиск крупной падали и т.п.).

Когда человек начал посещать Денисову пещеру, она служила зимним убежищем для летучих мышей, медведей и других хищников. На следующих этапах плейстоцена люди периодически занимали пещеру, спасаясь от опасности и непогоды, но не жили в ней постоянно. Поэтому хищные звери, особенно пещерная гиена, продолжали использовать карстовую полость в качестве логова для выведения потомства. Особенно привлекательной для человека пещера становится в наиболее холодный период верхнего плейстоцена. В отложениях этой эпохи часто встречаются костяные орудия и украшения, а также обожженные кости.

Данных о сезонности обитания в пещерном убежище очень мало. Гибель молодых копытных, останки которых найдены в пещере, приходится главным образом на теплое время года. В этот период человек, видимо, покидал пещеру, и здесь свою добычу аккумулировали хищные звери. Зимой первобытные люди вели, скорее всего, более оседлый образ жизни.

Пищевая стратегия палеолитических обитателей Денисовой пещеры, видимо, мало отличалась от поведения четвероногих хищников: употреблялась любая пригодная для еды пища. Зимой они охотились на крупных и мелких копытных, наиболее многочисленных в окрестностях пещеры. Например, могли добывать ослабевших после осеннего гона самцов баранов и сайгаков, которые становились легкой добычей во время сильных снегопадов. В зимнее время люди и хищники нередко голодали, на что указывают факты каннибализма среди пещерных гиен, а также сильная фрагментация костей, раздробленных для извлечения костного мозга. Зимний рацион людей мог пополняться свежей мороженой падалью или остатками трапезы хищных зверей. В летнее время питание было разнообразнее: оно включало рыбу и растительные корма.

По материалам Денисовой пещеры трудно проследить существенные зооархеологические различия между отложениями среднего и верхнего палеолита. Пищевая стратегия мустьерцев и верхнепалеолитических обитателей была, видимо, весьма сходной. Вместе с тем следует отметить, что в слоях верхнего палеолита значительно чаще встречаются кости с отчетливыми следами резания - косвенным свидетельством возросшей роли активной охоты в жизни первобытного человека.