Тенденции глобализации и информатизации и политическая реальность в России

Современный мировой политический процесс характеризуется двумя ведущими тенденциями: глобализацией и информатизацией, базовой основой которых выступают информационные технологии. Тенденции глобализации имеют два аспекта: экономический и культурный. Как механизм становления мировой экономики «глобализация» проявляется в форме интеграции экономической деятельности подразделениями частного капитала во всемирном масштабе с приоритетными позициями финансовой интеграции и включением национальных экономик в мировой рынок. В этих условиях производство становится пространственно структурированным на основе глобальной стратегии накопления и инвестирования капиталов.

Глобальная экономика принесла с собой новую организацию социального пространства и времени, как для мира в целом, так и для России в частности. По мнению американского социолога М. Кастеллса («Информационная эра: экономика, общество и культура,1996), пространство сетевого общества не географично, а определяется уровнем интеграции в глобальные или локальные сети и местом в производственной цепочке. Огромные территории, «отсоединенные» от глобальной экономики, теряют для нее какую-либо значимость. При этом процессу глобализации подвержены все традиционные институты, разрушение которых происходит на всех уровнях общества, вплоть до его фундамента - семьи. В глобальном информационном обществе у человека, не интегрированного в пространство глобальных информационных потоков, фактически нет возможности реализовать рациональный жизненный проект. То, что для одних становится свободой, на других ложиться непереносимым бременем хаоса, абсолютной неопределенности. Стабильность оказывается фикцией и разбивается за считанные часы неожиданным финансовым кризисом, вызванным событиями на другом конце Земли. Анализируя современные тенденции, Кастеллс приходит к выводу, что современное общество можно назвать сетевым. Логика автора проста. Постулируя тот факт, что информация по своей природе является таким явлением, которое легче любых других проникает через все границы и преграды, он рассматривает информационную эру как эру глобализации. А средством и воплощением ее видит сетевые структуры, как наиболее характерные явления современного мира. В работе « Могущество самобытности» автор пишет: « Новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков. Центрами такой власти становятся умы людей. Вот почему власть в информационный век одновременно можно идентифицировать и нельзя уловить. Мы знаем, что она собой представляет, однако не способны уловить ее, поскольку власть является функцией бесконечной битвы вокруг культурных кодов и кодексов общества. Вне зависимости от того, кто выйдет победителем в битве за умы людей, именно он будет править миром, поскольку в обозримом будущем никакие громоздкие, неповоротливые механизмы не смогут соперничать с умами, опирающимися на власть гибких, многовариантных сетей».

Культурная составляющая глобализации - это процесс быстрого и агрессивного вбрасывания западных норм, стандартов и ценностей в сферу духовной жизни, формирования иллюзий, символов и мифов массового общества. Глобализация культуры проявляется как тенденция диффузии культурных образцов западной цивилизации во всемирном масштабе. В этом случае само культурное пространство превращается в арену противоборства различных групп интересов за влияние на коллективное и индивидуальное сознание путем рассредоточения каналов и субъектов воздействия. Основным проявлением культурной глобализации становится субъективация общественных отношений и поиск человеком и сообществами своей культурной идентичности перед лицом нового миропорядка. Снова сошлемся на Кастеллса, который предсказывает: «Те силы, которые являются выразителями устремленной в будущее самобытности, направленной на изменение культурных кодексов и кодов, неизбежно должны выступать в качестве носителей символов. Они должны воздействовать на культуру виртуальной реальности, которая обеспечивает рамки коммуникаций в обществе сетевых структур, видоизменяя ее в интересах альтернативных ценностей и вводя новые коды и кодексы»... Автор выделяет две основные категории таких потенциальных сил: К первой категории он относит пророков. «Это символические персоналии, роль которых заключается не в том, чтобы выступать в качестве харизматических лидеров или тонких стратегов, а в том, чтобы олицетворять (при помощи своего истинного лица или маски) то недовольство, которое имеет символическое значение...Периоды крупномасштабных исторических преобразований, зачастую осуществлявшихся в условиях гибели институтов, всегда были временем появления пророков. В еще большей степени это должно проявиться при переходе к информационному веку, другими словами, к социальной структуре, организованной вокруг информационных потоков и манипуляции символами.

Второй и основной силой... является сетевая, децентрализованная форма организации и вмешательства. Эти сети не просто обеспечивают организацию деятельности и совместное использование информации. Они на практике выступают в качестве создателей и распространителей культурных кодов и кодексов, причем не только в рамках Единой сети, но и во множестве форм взаимообменов и взаимодействий».(Кастеллс М. 1999, с. 302) По Кастеллсу, развитие сетевого общества и сопротивление распространяемой им культуре может носить разный характер и строится по разным моделям, начиная от исламских фундаменталистских движений и феминистских объединений и кончая глобальной интегрированностью экологистов. «Глобализация, изменение структуры капитала, создание организационных сетей, культура виртуальной реальности, уделение основного внимания технологии ради технологии - все эти основные характеристики социальной структуры информационного века и являются источниками кризиса государства и гражданского общества в том виде, в котором они сформировались в индустриальную эпоху. Они также выступают в качестве тех самых сил, против которых организуется сопротивление различных сообществ, причем это сопротивление способно дать жизнь новым формам самобытности, устремленным в будущее. Последние выступают против доминирующей логики общества сетевых структур, ведя оборонительные и наступательные бои по трем направлениям новой социальной структуры: пространство, время и технология».( Кастеллс М. 1999, с. 303)

Тенденции глобализации и информатизации современного мира отражают единство мира и возросшую роль информационной сферы как системного фактора культурной жизни, активно влияющего на состояние экономической, политической и духовной сфер. Глобальный мир все больше становится виртуальным миром, который пытается вытеснить реальный мир с помощью фикций консьюмеристской (потребительской) культуры. Глобализация усиливает мировое неравенство, а информатизация ведет к технологической зависимости менее развитых в технико-экономическом отношении стран от тех, кто владеет новейшими информационными технологиями.