Глава 6. Позолота внешних образов (божественного), скрывающая растленный дух. Катафатическое и апофатическое антибогословие

Такова духовная индифферентность внешнего, насаждаемого внешнею силою. Но есть и другая сторона, являющая ещё более зловещие очертания. Недаром «имя превосходящей наш разум истины с невероятной силой приковывает к себе любознательного человека и рождает в душах, слишком жадных к знанию, неосуществимое стремление. Это то самое стремление, которое вселило в первого Адама жажду сравняться с Богом.»[17].

Сила человеческая, самодостаточная в словах о Боге способна указать человеку внешние знаки, параметры и законы, представить ему оболочку внешнего понятия… но совершенно не способна показать внутреннее, реально и опытно соприкоснуть с Богом. Любовь, правда, смысл, цель, единство… эти слова останутся лишь словами, пустою, духовно бессодержательной оболочкой! Каждый человек усмотрит за нею смысл, сообразно своей духовной (или антидуховной) мере.

Вспомним, в чём Фрейд видел источник любви, Маркс – правды, тираны мира – единства?!. Все они и многие другие, вожди мира, – предтечи антихриста, усвояющие божественным именам внутреннее содержание зла. Таковы и еретики. Таково положительное антибогословие этого мира. …Фарисеи, а за ними многочисленные расколоучители и раскольники, за ними же весь ведомый современный самодостаточный мир – все они отвергли истинный Источник спасения. Таково отрицательное антибогословие этого мира.

Такова наша современность, отторгнувшее себя от Бога «общество удовольствий и благ». Сладость «божественного вкуса», сладость приобщимости к Богу, сладость благодати Божией, сладость истинного богопознания… подменяется в нём ложною и отравленною «сладостью» лёгкого пути – того самого пути, который по своему проповедывали и наши творцы «теории двух истин» – аверроисты. Несомненно, тайно или явно пребывала эта беззаконная сладость и в сердцах самих её проповедников: «эта теория – весьма характерное явление сознания средневекового учёного, философа, который хочет быть философом, но одновременно ему страшно оказаться неверующим человеком»[18]. Фома делает следующий (закономерный!) шаг на этом пути: он хочет быть философом… но ему уже не страшно оказаться без Бога; он, казалось бы, нашёл искомый выход из тупика Сигеровского внутреннего противоречия… но нет! – то лишь более притупился взор человеческой души, за самоусиливающейся и хитросплетенной вязью своевольных слов новой философии, как бы за некою линией горизонта, не могущий уже более различить всё более и более увеличивающегося отрыва от Бога. Как будто они ещё не отошли от Бога… но образы духовной слепоты, заключённые в их словах, в их учениях, свидетельствуют о том, что они уже встали на этот путь, ведущий в никуда!.. И этот путь ещё ожидает своего окончания.

То самое Откровение Божие, против которого воюет мёртвое слово, – оно – приоткрывает нам и последние судьбы мира, когда восставший на Бога антихрист будет проповедовать о едином «боге», о смысле, правде, любви и мире… Но за этими словами будут заключены ложные, антихристианские ценности! Человеку душевному и плотскому невозможно будет разглядеть духовную пустоту и духовную ложь за оболочкою «добрых» слов.