Тема. 3 Криминология массовых коммуникаций

1. Основы криминологии массовых коммуникаций (кмк)

Взаимосвязи между преступностью и средствами массовой ин­формации (СМИ) привлекали внимание исследователей в те далекие от нас времена, когда криминологическая наука еще только начина­ла просматриваться в своем эмбриональном состоянии. Еще Чезаре Ломброзо в главе XIV «Преступно­го человека» пытался выяснить роль периодической прессы с ее пространными отделами скандальной хроники. Пред­ставляется, что данный факт, на который, кстати, первым обратил внимание М. Н. Гернет, и может быть положен в качестве первого кирпичика-предпосылки одной из множества (сегодня их более пяти­десяти) частных криминологических концепций (направлений) кри­минологии массовых коммуникаций.

Однако по-настоящему предметный анализ проблемы «преступность и СМИ» представляется возможным начинать с 60-х годов прошлого столетия, когда криминология в России обрела второе дыхание, прежде чем вскоре занять отведенное ей в ряду правовых наук место прикладной науки. Именно в эти годы, обращаясь в своей книге к читателям — работникам правоохранительных органов и к общественным помощникам, проф. А.А. Герцензон писал: «Особо важное значение имеет создание атмосферы нетерпимости к пьяницам и самогонщикам, что требует проведения длительной, систематической, кропотливой воспитательной работы... в печати, кино, по радио и телевидению».

На 60-е годы приходится начало активных криминологических исследований, в том числе исследовании проблемы предупреждения преступлений, задача которых — paзработка ее теоретических основ, системы и видов предупредитель­ных мер и др.

В литературе, посвященной этой тематике, находит отражение и тема СМИ. При этом роль прессы рассматривается в двух аспектах:

а) как фактор, способствующий совершению преступлений, и

б) как фактор, способствующий предупреждению преступлений.

Тема использования возможностей СМИ в предупреждении преступлений привлекает внимание не только отечественных спе­циалистов, но и ученых других стран. Например, в апреле-мае 1995 г. 9-й Конгресс ООН по предупреждению преступности и обраще­нию с правонарушителями рассмотрел вопрос, связанный с эффек­тивностью использования средств массовой информации в преду­преждении преступлений и ответственностью СМИ за их содействие распространению преступности и формирование у населения терпи­мости к преступности.

Предшествующие работе 9-го Конгресса исследования институ­та СМИ показали, что существует, как минимум, три особенности, характерные для освещения средствами массовой информации пре­ступности. Первая особенность заключается в том, что в массовое сознание активно транспортируется информация о насильственных преступлениях. Вторая особенность состоит в искажении эффек­тивности борьбы с преступностью. Третья, наиболее важная, осо­бенность заключается в том, что читатели не получают, с одной сто­роны, информации о причинах преступности, а с другой — о способах, средствах предупреждения личной виктимизации.

В современных условиях информационная система поражена дегуманизационными тенденциями, которые продолжают развиваться в литературе, искусстве, кино, в печатной и электронной прессе. Представляется, что не только не замедляется, но все больше набирает силу процесс разрушения информационно-психологической безопасности общества, личности, особенно личности несо­вершеннолетнего. Формирование и развитие подрастающего поко­ления в России протекают в таких условиях общественной дезорганизации и аномии (по Э. Дюркгейму и Р. Мертону), которые не только не сеют надежду у несовершеннолетнего на лучшее, но вce чаще ставят его в положение обездоленного, отчужденного от общества, все больше разлагающего его бесстыдством и насилием, наркотической и алкогольной зависимостью, преступной наглостью и безнаказанностью, многими мерзостями невидимой стороны чело­веческой жизни, с особым пристрастием культивируемыми СМИ и таким образом методично изводящими нравственные и психические начала личности несовершеннолетнего.

Авторы аналитической записки о динамике организованной пре­ступности, терроризма и борьбы с ними в России (А. И. Долгова, В, В. Астанин, С. В. Ванюшкин и др.), анализируя взаимосвязи прессы и организованной преступности, указывают, в частности, на следующее обстоятельство. Россияне полагают, что негативное воз­действие средств массовой информации на общество является «на­много более сильным, чем прямое разлагающее влияние организо­ванной преступности».

Современное российское общество переживает, пожалуй, пер­вую такой силы волну информационной революции, которой смета­ются, в частности, традиционные модели социального (нравственно-правового) поведения. В обиход входит термин «информогенные катастрофы» как бедствия, возникающие ввиду мощного, умыш­ленно или случайно загрязненного информационного воздействия на массовое правосознание. Подобно техногенным катастрофам, приводящим, например, к очевидному облучению, «информогенные «облучают» постепенно и незаметно. И эта зависимость и во многом правовая незащищенность информационно-психологической безопасности от техногенности развивающейся цивилизации, несомненно, будут возрастать.

Реализация на законодательном уровне мер по разумному и достаточному ограничению (например, по времени, месту распространения) в демонстрации средствами массовой информации актов насилия, откровенных сексуальных эпизодов, различных патологии человеческого поведения, огульного охаивания государственно правовой политики без конструктивных предложений в прессе, как представляется, нисколько не противоречит ни общественной нравственности, ни международному, ни российскому законодательству. Это противоречит только тем, кто абсолютизирует собственную свободу слова, преследуя при этом либо коммерческие, либо политические либо иные личные, но никак не общественно значимые цели.

Представляется, что решение проблемы информационно психологической безопасности общества должно исходить из комплексного подхода, т.е. осуществляться путем коллективного участия в обсуждении вопросов, разработки и реализации соответствующих мер.

Примечательно, что вице-президент Медиасоюза России (альтернатива Союза журналистов России) Е. Зелинская высказала убеждение в том, что сегодня нужно чаще защищать не журналистов от власти, а аудиторию от журналистов, превращающих в популярное зрелище потоки крови, натуралистические сцены убийств, катастроф и их жертв.

Вся сфера массовой информации нуждается в нравственном оз­доровлении, и хорошо, если отныне в ней начнут реализовываться меры, направленные прежде всего на мобилизацию общественных и государственных резервов по формированию у граждан, и прежде всего подрастающего поколения, необходимых нравственно-правовых ценностей, и их правовую защиту.

Криминологию массовых коммуникаций можно определить как направление криминологической науки, в котором осуществляется систематизация знаний о природе, закономерностях преступности в сфере оборота массовой информации и возможностях предупре­дительного воздействия на нее, а также возможностях массово- коммуникативных методов в оптимизации функционирования сис­темы противодействия (любым видам) преступности.

Таким образом, можно обозначить предмет криминологии массовых коммуникаций (КМК). В него, как это следует из понятия входят следующие составляющие:

— преступность массово-информационная:

а) выраженная в деяниях, содержащих уголовно-правовой признак «с использованием средств массовой информации»,

б) находящаяся во взаимосвязях с явлениями, процессами оборота массовой информации (поиск, подготовка к распространению, распространение, актуализация информации и противоправных общественно опасных последствий);

— закономерности возникновения, качественно-количественных изменений и развития «массово-информационной» преступности;

— криминогенные (виктимогенные) свойства средств массовом коммуникации и их обусловленность;

— превентивные возможности средств массовой коммуникации, пути и методы их реализации.

Описательная функция КМК направлена на отображение массово-информационной преступности во всех ее показателях, со всеми выраженными в них тенденциями, описание количественно-качественных характеристик преступности. Объяснительная функция также говорит сама за себя: она требует oт криминолога объяснений полученных в ходе описания характеристик преступности. Все эти объяснения ориентированы на то, чтобы в итоге дать научно обоснованные ответы на вопрос «Почему?». То есть в объяснении систематизированы знания о причинных факторах массово-информационной преступности. И через предсказательную функцию КМК реализуются криминологические прогнозы в сфере массовой информации, за которыми следуют относительно общие рекомендации и конкретные предложения, направленные на опти­мизацию массово-коммуникативного и иного характера предупре­дительного воздействия.

Если говорить о целях и задачах КМК, тоже на уровне исходных положений, то можно сформулировать следующие основную цель и ее подцели (задачи):

Основная цель КМК (т. е. предполагаемый результат) — обеспе­чить эффективность управленческого воздействия на преступность в сфере оборота массовой информации.

Подцели (задачи) — обеспечить эффективность:

а) защиты от недобросовестной (криминально-криминогенной) массовой инфор­мации;

б) защиты добросовестной (антикриминальной, антикриминогенной массовой информации;

г) защиты с помощью массовой информации.

Уже в самом наименовании «криминология массовых коммуни­каций» как бы заложены более узкие направления исследования этой многоаспектной темы. Они обусловлены видами массовых коммуникаций:

а) электронная массовая коммуникация, в том числе традиционная, распространяемая в телевидеопрограммах, и не совсем традиционная, распространяемая через Интернет-сайты, заре­гистрированные в качестве СМИ;

б) аудио-массовая информация;

в) печатная массовая информация;

г) массово-коммуникативная ин­формация и др.

2. Основные направления обеспечения массово-информационной безопасности

1. Снижение степени кримииогениости (переходящей в преступность) широкого либерализованного плюрализма в правовом информировании населения благодаря свободному доступу к среда вам массовой коммуникации и возможности почти бездоказательно распространять информацию, которая поощряет откровенный показ сексуальных сцен, насилия, аморализма и т. п.

Значительная часть вопросов, связанных с решением этой задачи, имеет отношение к существующему законодательству и правоприменительной (особенно судебной) практике. Законодательство практически не является сдерживающим фактором для злоупотреб­ления свободой слова, вольного обращения с законодательными нормами.

2. Разработка постоянно действующего и последовательного мониторинга массово-правовой коммуникации как оригинальной формы социального контроля над массово-коммуникативной ситуа­цией с точки зрения соблюдения этических и правовых норм (зако­нодательств, уставов, договоров, прав и обязанностей коммуникато­ра и др.) субъектами массовой коммуникации.

Подобный (независимый) мониторинг в регионах можно было бы формировать по образцу мониторинга Фонда защиты гласности, хотя результаты деятельности этого Фонда не слишком действенны.

3. Разработка систем поиска нужной правовой информации потребителем. Как отмечает Е. П. Прохоров, в условиях, когда, казалось бы, увеличивается число газет, программ телевидения и ра­дио, должны возрастать и возможности граждан получать необхо­димую достоверную информацию. Однако, как ни парадоксально эти возможности сужаются. Информационное пространство страны рвется, так как центральные или общефедеральные издания не доходят до значительной части населения в регионах. В то же время рост местной прессы крайне затруднен и ее информация локализована.

Вступила в полосу затяжного кризиса деятельность общефедерального телевидения и радиовещания.

4. Особого внимания заслуживает задача региональной консолидации субъектов массово-правового информации, решение котором без четкого диалога, сближения интересов, целей, как правило, ведет к разногласиям, обострению отношений, что не может не вызывать обострения социальной напряженности в регионе. Снижается инте­рес и к органам массовой коммуникации, падает их престиж уменьшается тираж печатных изданий.

Известно, что когда в отношениях имеет место тенденция не к согласию, а к тому, чтобы одержать верх над конкурентом (а сегодня практически каждый орган массовой информации с кем-то конкурирует), соперником, обеспечение условий массово-информациионной безопасности оказывается довольно проблематичным и в политическом, и в психологическом, и в организационном отношении.

Поиск путей решения задачи региональной консолидации субьектов массово-правовой коммуникации ставит перед исследователем вопросы регионального характера, которые нуждаются в незамедлительных ответах. Например, это вопросы реализации усилий по обьединению «коалиционных» действий в совместные — по обеспечению безопасности массово-правовой коммуникации; на каком нормативной базе-договоре об общественном согласии, кодеке е профессиональной чести, уставе консолидации, муниципальное» совета по массовой коммуникации и др.

5. Консолидация субъектов массовой коммуникации позволяем по-новому осмыслить проблему преступности как объект их предупредительного воздействия, противодействия. Имеется в виду, в частности, необходимость системного анализа преступности как социального явления местного характера, криминального образа жизнедеятельности определенной части населения с его специфиче­скими характеристиками, тенденциями.

Эффективное противодействие преступной деятельности можно осуществлять только при условии выявления ее системообразующих факторов, гася нарождающиеся в преступно­сти информационные процессы мощным энтропийным воздействи­ем со стороны государства и общества.

Как известно гласность является оружием с большой точностью и эффективностью попадания, при­чем именно в те цели, которые неуязвимы для уголовно-правового закона

6. Наконец, необходимо включить в число основных задач кри­минологического исследования массово-правовой коммуникации изучение позитивного характера ее функционирования — в системе детерминации правомерного поведения. Наряду с традиционным признанием в юридической литературе актуальности исследования причинных факторов преступного поведения следует обратить вни­мание на необходимость проведения более значительных исследо­ваний именно проблемы детерминации правомерного поведения.