11. Фарміраванне крыніцазнаўства як навукі ў ссср у 1917 - 1950-я гг.

В 1917-

1922 гг. российские ученые, близкие по своим методологическим

взглядам к А.С. Лаппо-Данилевскому опубликовали свои труды,

которые характеризовались серьезным теоретическим уровнем и

конкретным анализом проблем методологии гуманитарного

исследования, в том числе и источниковедения. Однако с 1923 г. эти

направления исторических изысканий были закрыты. Новая власть

стала заменять в историческом знании разумное познание верой. Это

придавало марксистскому истолкованию истории иррациональные

черты.

Советская историография определялась Ю.Н. Афанасьевым как

особый научно-политический феномен, гармонично сросшийся с

политикой, идеологией и системой тоталитарного государства,

ставший его органической составной частью и приспособленный к

обслуживанию его идейно-политических потребностей. В свете этого

можно рассматривать и развитие источниковедения в советский

период, когда решения партийных органов, по свидетельству Н.Н.

Маслова, рассматривались как «носители истины в последней

инстанции, не подлежащие научному источниковедческому анализу».

1 Hofmann P. Gegenwartsaufgabon in deutschen Archiven// Minerva–Zeitsehrift.– 1933.

– Nr 9-10. S.133-138.68

В вышедших в 1930-1931 гг. марксистских работах по теории

источниковедения Г.П. Саара и С.Н. Быковского проявлялось

вульгарное социологизирование, а источниковедческие методы

упрощались. Прежний источниковедческий опыт нередко подвергался

необоснованной критике.

Тотальной идеологизации исторической науки, в том числе

источниковедения, способствовала публикация письма И.В. Сталина в

редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931). В этом письме

вождь страны назвал историков, опиравшихся в своих исследованиях

на критическое осмысление источников, «архивными крысами» и

«безнадежными бюрократами». При этом И.В. Сталин исходил из

собственного желания подвергнуть забвению роль в революции и

гражданской войне своего политического оппонента в борьбе за

власть Л.Д. Троцкого, вопреки свидетельствам существовавших

источников.1

Этим было положено начало переписыванию

исторических сочинений в направлении угодном власти.

Постепенно ограничивался доступ исследователей к архивным

материалам (особенно источникам по истории новейшего времени,

многие из которых подлежали специальному хранению). Отдельные

группы источников использовались без привлечения других

источников, изымавшихся из научного оборота. Это приводило к

догматизации информации, содержавшейся в них. Так, например,

широко изучалось и цитировалось письмо В.Г. Белинского,

являвшегося ответом на сочинение Н.В. Гоголя, но само это

сочинение исследованию не подвергалось.

Выработанный к тому времени методологический подход,

признающий обязательной общность свойств источников вне

зависимости от их происхождения и содержания, предполагал

принципиальное единство методов анализа документов, оценки их

достоверности и точности их истолкования.

Начиная с 1930-х гг., допускалось лишь критическое изучение

отдельных сюжетов. Даже публикация источников подвергалась

строгому контролю, сами источники подбирались для публикации

произвольно и, в первую очередь, для доказательства определенных

предписанных выше положений. Такими, например, были сборники

источников: Дакументы і матэрыялы па гісторыі Беларусі (Мінск,

1

Сталин И.В. О некоторых вопросах истории большевизма // Соч. - т.13. - С.84-

102.69

1936-1954. - Т.1-4).Вялікая Кастрычніцкая рэвалюцыя на Беларусі

(Мінск, 1957. - Т.1-2), Барацьба за савецкую ўладу на Беларусі (Мінск,

1968-1971. - Т.1-2), Усенародны партызанскі рух на Беларусі ў гады

Вялікай Айчыннай вайны (Мінск, 1967-1982. -Т.1-3) и др. Нередко в

этих публикациях преобладали не впервые извлеченные из архивов

источники, а перепечатка их из предшествовавших археографических

изданий, весьма часто в усеченном виде. Это подчеркивало

зависимость публикаторов таких источников от составителей более

ранних публикаций. Это особенно относится к изданию «Беларусь у

эпоху феадалізма» (Мінск, 1959-1979. - Т.1-4).

Начиная с 30-х гг., уровень источниковедческой подготовки

историков в СССР, по мнению Н.Н. Маслова, резко снизился. Только

в одном высшем учебном заведении была введена подготовка по

методике исследования источников. В апреле 1931 г. в Москве начал

свою деятельность Институт архивоведения (с 1932 г. историко-

архивный институт, который в настоящее время находится в составе

Российского государственного гуманитарного университета).

Интересно, что и в Берлине в 1930 г. был создан Институт

архивоведения и научно-исторической подготовки. В нем готовили

историков-архивистов на основе политически ориентированных

учебных дисциплин вплоть до прививки милитаризма. После прихода

нацистов к власти эта тенденция возобладала. Программа Берлинского

института изучалась основателями Московского института того же

профиля.

В Московском историко-архивном институте готовили

специалистов для архивов, а те подчинялись органам ОГПУ-НКВД-

МВД. Управленческая деятельность централизованного государства

нуждалась в хорошо поставленной административной архивной

службе. Последней же требовались специалисты, подготовленные в

соответствующем идеологическом духе для обслуживания хранилищ

исторических источников как носителей социальной информации.

В то же время именно в Московском историко-архивном

институте источниковедение разрабатывалось в качестве особого

теоретико-познавательного направления. Читавший в этом учебном

заведении курс источниковедения (1936-1940) М.Н. Тихомиров, создал

вместе с С.А. Никитиным фундаментальный курс источниковедения

отечественной истории (1940). Эти исследователи создали четкое

представление об общей картине истории СССР и ввели в научный 70

оборот новые комплексы источников. Именно в заглавиях пособий

М.Н. Тихомирова и С.А. Никитина впервые в российской

историографии было закреплено наименование «Источниковедение»,

причём это понятие было выделено из состава методологии истории.

Однако, как полагает А.Т. Николаева, в пособиях М.Н. Тихомирова и

С.А. Никитина уделялось недостаточно внимания теории и методике

источниковедения.

С приходом на работу в Историко-архивный институт ученика

А.С. Лаппо-Данилевского А.И. Андреева в 1943 г. больше внимания

стало уделяться разработке вопросов теории и методики

источниковедения.

Поиски опоры на традиционные ценности и инстинктивное

стремление людей, переживших ужасы второй мировой войны,

погрузиться в мир гармонии в музеях и на выставках побуждали их

обращаться к культуре различных регионов и поколений, недоступной

непосредственному наблюдению. Это нашло свое отражение также в

росте коллекционирования материальных предметов, закреплявших

опыт иных культур, в том числе и культур прошлого, развитию

туризма, все более частому обращению к архивным документам не

только специалистов гуманитарных наук, но и других людей.