Белосельский-Белозерский, русский руссоизм и апокрифические сочинения Жан-Жака Руссо в русской мысли81 Златопольская а. А. Санкт-Петербург

Влияние Жан-Жака Руссо является одним из наиболее сильных в русской мысли и в русской культуре. В последнее время оно является темой многих статей и исследований. В тоже время в наших исследованиях не обращалось внимания на такую особенность бытования идей Жан-Жака Руссо во французской культуре, как наличие большого количества апокрифических сочинений, которые долгое время, на протяжении десятилетий или даже столетий, приписывались Жан-Жаку. В то же время выбор сюжетов для апокрифических сочинений, якобы принадлежащих женевскому гражданину, выбор этих сюжетов для перевода восприятия и цитирования в другой культуре, например русской, показывает, что прежде всего воспринималось в мысли и личности Руссо, каков был его образ в глазах современников.

Бытование одного из апокрифических писем Руссо прямо связано с нашим соотечественником, писавшим на французском языке, поэтом и философом Александром Михайловичем Белосельским-Белозерским. Белосельский-Белозерский, русский дипломат был знаком со многими мыслителями Европы. Его письмо к Вольтеру носит характер парадного, поэтического послания, где прославляется гений «фернейского патриарха», письмо носит отнюдь не частный, личный, а скорее литературный характер. Белосельский в стихах прославляет «великого Вольтера» и его славу, он говорит «примите искреннее почтение сына Севера». Письмо Белосельского-Белозерского датируется мартом 1775 года, и было опубликовано им в «Mercure de France» в мае 1775 года вместе с ответом Вольтера. Письмо Вольтера, ответ на письмо Белосельского-Белозерского, подлинное, рукопись письма, имеющаяся в альбоме князя Белосельского-Белозерского, воспроизведена в книге Верещагина «Московский Аполлон», написана рукой Ваньера. Письмо Вольтера также носит литературный, парадный характер.⁸². Официальный характер письма Вольтера подчеркивается тем обстоятельством, что в своей стихотворной части это письмо очень текстуально близко к письму Вольтера Яношу Фекете от 23 октября 1767 года, оно повторяет его за исключением двух первых строк. То есть обмен письмами был прежде всего упражнением в языке и изящной словесности, способом представить себя великому человеку как ценителя не чуждого литературе.

Письмо Жан-Жака Руссо Белосельскому-Белозерскому имеет иной частный характер. По мнению Р. Ли, в его комментариях к «Полному собранию переписки» Руссо это не подлинное письмо, а письмо поддельное, апокрифическое, и автором этого письма является сам Белосельский-Белозерский.⁸³Между тем, во всех предыдущих изданиях, это письмо считалось подлинным, в частности в издании переписки Руссо, изданной в 20-х годах, а также в «Полном собрании сочинений» Руссо, изданном в серии «Библиотека Плеяды», где это письмо не раз цитируется. Однако Р. Ли приводит веские доводы, доказывающие апокрифичность этого письма. Ли отмечает что Руссо датирует это письмо 27 мая 1775 года. Но в этот год Руссо написал минимум писем. Найдены всего два письма. Уже несколько лет Руссо писал письма только необходимые. Данное письмо не является абсолютно необходимым. Нет никаких свидетельств, что какие-либо отношения имели место между Руссо и Белосельским-Белозерским, однако Руссо приглашает Белосельского-Белозерского к себе, привилегия неслыханная в 1775 года для почти незнакомца. Он также отмечает, что если письмо к Вольтеру и ответ Вольтера, датированный 27 марта 1775 года появились в « Mercure de France » уже в мае 1775 года, при жизни Вольтера, то письмо Руссо к Белосельскому-Белозерскому не появилось при жизни «женевского гражданина», оно появилось в печати только в 1784 году,⁸⁴причем, здесь можно добавить, письмо Белосельского-Белозерского к Руссо неизвестно вовсе. Необходимо также отметить в дополнение к наблюдениям Р. Ли, что автограф письма Руссо к Белосельскому-Белозерскому, не помещен в так называемом «Зеленом альбоме», где были помещены подлинник письма к Белосельскому-Белозерскому Вольтера, написанный рукой Ваньера, автографы писем других знаменитых писателей и мыслителей той эпохи, а именно Бернардена де Сен-Пьера, де Линя, Бомарше.

Кроме того, как отмечает Р. Ли, свидетельством неподлинности письма является то, что в этом письме затрагивается очень большое количество «руссоистских» тем, казалось бы все руссоистские темы, какие возможно. И интересно проследить, учитывая то, что письмо было написано Белосельским-Белозерским, какой образ Руссо важен для него в чем самое важное для него в образе и учении Руссо.. Темы, которые он затрагивает в данном письме таковы – неблагодарность соотечественников Руссо, воспоминания Руссо о годах проведенных в Женеве, которая смешивается с Швейцарией вообще, гордость от занятия перепиской нот и тем, что он зарабатывает хлеб своим трудом, предпочтение крестьян знатным господам, темы затрагивающие личность Руссо и темы нравственно-этические. Как отмечает Р. Ли это «очень ловкая стилизация для 1784 года, но недостаточно ловкая для 1980 года».

Другим апокрифическим письмом Руссо, которое не привлекало к себе внимания, но которое переводил в начале XIX века В.А. Жуковский, явилось так называемое письмо Ж.-Ж. Руссо к Сесилии от 28 марта 1770 года .⁸⁵Оно появилось впервые в России в переводе В. А. Жуковского в журнале «Вестник Европы», а затем переиздавалось три раза, то есть пользовалось популярностью, было хорошо известно. Последнее издание вышло в «Переводах в прозе В.А.Жуковского» в 1827 году. В конце XIX века появляется несколько другой вариант этого письма в журнале «Изящная литература», причем автор публикации перепечатывает его из французского журнала «Le Livre . Revue du monde littéraire. Bibliographie Retrospective». Публикатором письма Руссо в этом журнале был Франсуа-Режи Шантелоз. Хотя рукопись, которую публикует Шантелоз написана не рукой Руссо, Шантелоз уверен, что это произведение Руссо. Автор перевода в журнале «Изящная литература» не ссылается на перевод Жуковского, он о нем просто ничего не знает.⁸⁶Этот вариант письма отличается от переведенного Жуковским, оно более обширное. В росписи журнала «Вестник Европы», осуществленном в «Сводном каталоге сериальных изданий России»,⁸⁷автором «Письма» назван Ж.-Ж. Руссо. В том, что данное письмо принадлежит Руссо не сомневается и Айзикова, автор статьи «В.А. Жуковский — переводчик Ж.-Ж. Руссо»,⁸⁸однако она не называет адресата и даты написания. Безусловно, это невозможно сделать, так как письмо принадлежит не Руссо, а является подделкой, принадлежащей графу д’Антрегу, авантюристу, роялисту, шпиону нескольких держав, врагу Наполеона и последователю «женевского гражданина». Это было доказано Коббеном и Элвисом, авторами статьи «Ученик Жан-Жака Руссо. Граф д’Антрег», напечатанной в 1936 году.⁸⁹Считает подделкой д’Антрега письмо «К Сесилии» и Р. Ли в своих комментариях. Со ссылкой на статью Коббена и Элвиса он пишет, что было обнаружено множество писем Руссо к Сесилии, написанных рукой графа д’Антрега, и что напечатанное Шантелезом письмо только часть большого письма, написанного рукой д’Антрега. Ли отмечает, что Миледи Говард – это выдуманный персонаж, а письма графа д’Антрега принадлежат большей частью его роману в письмах «Анри и Сесиль».⁹⁰О переводе Жуковского Ли ничего не знает.

Таким образом рукописи из бумаг графа д’Антрега, в частности так называемое письмо к Сесилии Говард известны уже в первое десятилетие XIX века. В «Письме» речь идет о самоубийстве, о его дозволенности. Размышления над проблемой самоубийства является важной темой в русской и французской культуре XVIII – начала XIX века.. Однако, если в «Новой Элоизе» Руссо выступает против самоубийства, то в данном письме, написанном от имени Руссо д’Антрегом Руссо выступает как его апологет. В этом, думается, проявляется влияние романтических настроений начала века.

Таким образом апокрифические произведения сыграли определенную роль в русском руссоизме. Именно апокрифические сочинения ярче представляют нам образ Руссо в общественном сознании, и в частности, антитезу Руссо – Вольтер. В целом апокрифические сочинения, литературные подделки и мистификации более свойственны французской культуре, чем культуре русской. И производство этих литературных мистификаций, апокрифических сочинений свойственно русским писателям и мыслителям, писавшим на французском языке. Это Белосельский-Белозерский, а в XIX веке это, безусловно, П.Я. Чаадаев. Правда, Чаадаев, как правило, не скрывал своего авторства.