История ЭУ1 / Селигмен Б. Сильные мира сего / 1.1. Колониальные истоки бизнеса

Часть первая

Индивидуалисты

К концу средних веков находившиеся у власти люди научились в достаточной мере понимать, что для успешного развития страны необходима твердая экономическая политика. Из этого понимания возник меркантилизм. Это была та политика, в соответствии с которой должны были действовать первые американские бизнесмены, как бы они ни были не расположены к тому, чтобы ими руководили из Лондона. Но, в то же время находясь на большом расстоянии от родины, им не особенно трудно было игнорировать идущие непрерывным потоком из Лондона директивы и заниматься бизнесом так, как они сами считали необходимым. В такой обстановке сформировались Индивидуалисты-бизнесмены, готовые завладеть континентом и приспособить его к своим нуждам.

Когда они не могли больше выносить вмешательства со стороны центра метрополии, находившегося в Лондоне, они просто-напросто порывали с ним и были вполне искренни в своем увлечении свободой. Однако вначале эта свобода означала ее отождествление с их собственными личными интересами, — отождествление, которое грозило настоящей анархией. Некоторые люди, побуждаемые отчасти националистическими чувствами, распознали эту угрозу и решили достойно встретить ее. И поэтому была составлена конституция и основано новое государство.

Однако важным поводом для замены «Статей Конфедерации» являлось сильное беспокойство о будущем торговли: чувства большого огорчения возникали в связи с тем, что бизнес приходилось вести в затруднительных условиях. Соображения экономического порядка играли важную роль при последующем состязании бизнесменов. Более того, «Отцы конституции» уклонились от принятия демократической системы в нашем понимании: они враждебно относились к народной власти и боялись, что демократия разрушит «накопленную собственность». Таким образом, по-видимому, побуждения «Отцов конституции» представляли собой смесь группового интереса и националистических импульсов. При этом личные интересы и «умение управлять государством» смешивались в неопределенных пропорциях.

Хотя эту смесь трудно расчленить на составные части, фактом является то, что Америка XVIII в. управлялась в основном представителями высших слоёв общества. Там имели место столкновения интересов. Весьма вероятно, что более состоятельные слои населения поддерживали конституцию. Во всем комплексе обстоятельств, которые привели к основанию государства, имелись и элементы заговорщического порядка. (Странно, что здание казначейства должно было сгореть как раз тогда, когда федералистов лишили власти. Пожаром была уничтожена большая часть документов, которые могли бы показать, что сделали федералисты за более чем десятилетний период руководства страной.)

Итак, создавались условия для цивилизации бизнеса. Однако, возможно, это было и не совсем так, ибо Север и Юг двигались в разных направлениях: один — в направлении развития промышленности, а другой — в направлении манориальной системы, основанной на рабском труде. Во многих отношениях различие между ними было очень серьезным, так как затрагивало не только экономическую, но также социальную и культурную стороны жизни. Конфликт между Севером и Югом казался неизбежным, и Америка была на грани распада на два государства. После войны осталась горечь, которая чувствуется и поныне. Однако после 1865 г. не вставал более вопрос о том, какими должны быть правила игры: наступило открытие континента с бурными приливами успеха и расчетом на то, что сопернику достанется самая, плохая часть добычи.

Глава 1. Колониальные истоки бизнеса

К концу царствования английской королевы Елизаветы Англия, имея накопленный новоявленной средней буржуазией резервный капитал, была готова разорвать последние узы феодализма. Торговый капиталист подготовил почву для завоевания и эксплуатации Нового Света, применяя смелые способы достижения своих целей. Вначале предприимчивые англичане намеревались обогнуть по морю новый континент и как-нибудь добраться до богатств Китая. Не имея возможности сделать это, они избрали другой путь — грабеж сокровищ, перевозимых на испанских кораблях. Колонизация с целью извлечения выгоды явилась своего рода запоздалой мыслью, почти случайной. Ее можно было осуществить в основном путем образования акционерных обществ. Эти акционерные общества являлись совместными предприятиями торговцев, которые складывали вместе крупные суммы капитала для того, чтобы получить еще большие количества капитала главным образом из-за границы.

В состав таких обществ входили не только торговцы. Даже дворянин мог внести определенную сумму и претендовать на свою долю доходов. Создание компаний «Москови компани» (1555 г.) и «Левант компани» (1592 г.) принесло значительные доходы своим вкладчикам. Ост-Индская компания, основанная в 1600 г., в конце концов превратилась в самую крупную и самую мощную по сравнению со всеми другими. С открытием и последующим изучением Нового Света внимание переключилось на другую сторону Атлантического океана. Казалось, что теперь колонизация предоставляла английским бизнесменам беспредельные возможности.

В 1584 г. сэр Уолтер Ралей, получивший дар от королевы Елизаветы I, основал первую американскую колонию на Роунок-Айленд в Вирджинии. Надежды были большими, и ожидалось, что данное предприятие, являясь первым из многих, сделает англичан «лордами кораблевождения». Однако техника организации снабжения этой колонии необходимыми средствами оказалась слишком трудной. Подобно всем ранним поселенцам, жители колонии иа Роунок-Айленд испытывали всевозможные затруднения во взаимоотношениях с индейцами, и к 1590 г. эта колония прекратила свое существование.

В 1606 г. король Джеймс I предоставил «Плимут компани» привилегию на колонизацию Нового Света. В 1607 г. была предпринята попытка основать два поселения: на р. Кеннебек в Новой Англии и в Джеймстауне в Вирджинии. Первые на американской земле рабы принадлежали поселенцам Джеймстауна, которые использовали их в качестве домашней прислуги. Однако в течение последующих ста лет рабство не имело важного значения. В 1619 г. Джеймстаун стал экспортировать в Англию табак. С самого начала торговля табаком процветала, несмотря на яростные возражения со стороны короля Джеймса I, который считал табак «презренным зельем». Однако никогда английское правительство не отказывалось от доходов, получаемых от импортной пошлины на табак.

Что за люди населяли первые колонии? Зачастую это были авантюристы, подобно отпрыску почтенной английской семьи Тому Вьерни, который до этого пытался быстро разбогатеть во Фландрии и Франции, в Швеции и на острове Барбадос. Многие из них имели знатное происхождение, но были вторыми сыновьями в семье, лишенными права наследования, и не хотели заниматься тяжелым трудом на родине. Они предпочитали сделать карьеру, работая по найму на какое-либо правительство в надежде, что в один прекрасный день госпожа Удача лучезарно улыбнется им и они внезапно станут владельцами поместий.

В основе предприимчивости, как правило, лежало вековое стремление к барышам и богатству. Это стремление и явилось главной движущей силой при проведении колонизации. Конечно, были и такие люди, которые искали условий для большей свободы мнений и религии, и такие, действиями которых двигала надежда как-нибудь найти лучшую жизнь. Однако в основном английские колонии являлись коммерческими предприятиями. Даже в тех случаях, когда побудительными моментами выступали соображения филантропического порядка, как это было в случае с Оглеторном и Пенном, то и тогда в игре участвовали коммерческие факторы: зачем пренебрегать барышами, создавая Новую Аркадию?

Со временем колонисты смогли разработать методы действий, отличные от английских. Там, где условия были сходны с английскими, например в северных колониях, структура экономики также была схожей. Однако на Юге создавались новые методы производства. Они-то и формировали экономику. Система плантаций в южных колониях позволяла производить товарные сельскохозяйственные культуры при ограниченных затратах труда. Вначале слова «плантация» и «колония» были синонимами. Однако слово «плантация» более явно разоблачало связь поселений с видами па получение доходов, существовавшими у некоторых находящихся в метрополии компаний. Колония же являлась просто «предпринимательским» аванпостом группы дельцов, находящихся в Лондоне.

Табак вскоре стал главным экспортным товаром, и плантаторы вкладывали большие средства в ого возделывание. К середине XVIII в. двести кораблей осуществляли торговлю табаком. Рис из Джорджии и Южной Каролины отправлялся в Голландию, Германию и Португалию. Северная Каролина стала источником снабжения шкиперским имуществом и корабельными мачтами, и к 1767 г. там, вдоль реки Кейп-Фир, имелось пятьдесят лесопильных заводов. Чарлстон служил главным портом, где английские коммерсанты действовали в качестве агентов американских плантаторов и экспортеров. Часто такой агент из метрополии являлся также «комиссионером», финансирующим колониального плантатора, и ставил тем самым последнего в финансовую зависимость от английского капитала. И как ни старались колонисты облегчить бремя долгов, они не могли этого сделать, несмотря на юридические акции, предпринятые, например, в Вирджинии, где законодательное собрание фактически сделало недействительными контракты, которые были невыгодны плантаторам.

Английские торговцы брали табак, рис и индиго, а в обмен присылали роскошную одежду, предметы домашнего обихода и вино. Фактически колониальной средней буржуазии не существовало, так как промышленное производство не поощрялось английским меркантилистским режимом. Поэтому преуспевающий плантатор, связанный невидимыми нитями со своим агентом, комиссионером и английским купцом, мог образовать на Юге основу местной аристократии. Кредит являлся «смазочным материалом» для сделок. Землю, орудия труда, рабов можно было заложить и получить заем. В то же время меркантилистская монополия следила за тем, чтобы прибыль поступала из-за океана в достаточном количестве.

Выдача денежных ссуд на Юге производилась в основном французскими гугенотами, которые не допускались в промышленность. Они становились агентами плантаторов, отправляя за границу табак и выдавая плантаторам денежные ссуды. Некто Габриэл Маниголт был крупным судовладельцем, а также владел 5670 га земли. После его смерти стоимость оставленного имущества оценивалась в $845 тысяч.

Постепенно комиссионеры и агенты также становились торговцами. Уильям Клейборн прибыл в Вирджинию в 1621 г и создал процветающее торговое предприятие на Кент-Айленде. Он был довольно хитрым человеком и понимал, что движение товаров является основой торговли. Он широко использовал слухи и интриги для достижения своих целей. В 1649 г Питер Форс описал Достойного «капитана Мэтьюса, старого плантатора, с более чем тридцатилетним стажем». Форс писал: «Он имеет превосходный дом и соответствующее имущество: высевает коноплю и лен и делает из них пряжу; держит ткачей и имеет сыромятню... (и) сорок слуг-негров... и продает (пшеницу) по четыре шиллинга за бушель; он забивает откармливаемый скот и продает говядину па корабли, когда они приходят туда... он достоин большой чести...».

Некоторые англичане полагали, что манориальная система предоставит наибольшие возможности получения доходов. В конце концов, это просто-напросто означало бы внедрение аристократических форм богатства, практикуемых в метрополии. В некотором смысле здесь не было бы какого-то новшества. Лорд Балтимор замышлял свою колонию Мэриленд как совокупность крупных феодальных поместий. Каждому «джентльмену», который привезет в Америку пять человек, предлагалось 2000 га земли. Однако в течение первых сорока лет существования Мэриленда было основано только 60 таких поместий. Вопреки ожиданиям, что колония Мэриленд расцветет и там создадутся условия для существования такого общества, какое нужно, она стала довольно демократичной. Арендаторы земельных угодий одобрили местные декреты, и в политическом отношении колония Мэриленд весьма походила на один из городов Новой Англии. Акт о религиозной терпимости от 1649 г. привлек в эту колонию большое количество притесняемых религиозных сект. При наличии хорошего климата, плодородной земли и пригодных для судоходства водных путей была заложена твердая основа развития экономики. Как и в других местах Америки, в Мэриленде первым источником рабочей силы были иммигранты, завербованные по кабальным договорам. Но огромные территории, где каждый желающий мог владеть землей, подрывали манориальную систему. Вскоре владельцы поместий стали поступать так же, как поступали плантаторы Вирджинии. Однако в глубинных районах страны преобладали мелкие независимые фермеры.

Далее на север, в колонии, расположенной в заливе Массачусетс, основное население составляли фермеры, владевшие небольшими участками земли. Однако, испытывая недостаток в таких технических культурах, как табак, и полагаясь в основном на свой собственный труд, население Новой Англии сосредоточило усилия на лесе, пушнине, рыбной ловле и на некотором элементарном фабричном производстве. В течение полутора столетий пуритане и пилигримы создавали общество, в котором имущественное положение играло большую роль и самое важное место занимали торговцы.

Такой разнообразной была обстановка в Новом Свете, из которого английские коммерсанты рассчитывали извлекать доходы независимо от того, являлся ли в Англии главой государства король или регент. И тот, и другой в одинаковой степени интересовались коммерцией. Обеспокоенные сильной конкуренцией со стороны голландцев, которые снижали размер платы за перевозки грузов по океану, англичане приняли в 1645 г. ряд законов, направленных па то, чтобы расширить использование английских судов для доставки импортных товаров в Англию. Эти законы были подкреплены в 1651 г. Актом о судоходстве, и при короле Карле II территориальная экспансия в Америке быстро продвинулась, с тем, чтобы расширить для англичан поле деятельности.

Колонизация означала дивиденды для вкладчиков на родине, получаемые как путем эксплуатации заокеанских природных богатств, так и от торговли с колонистами. Английские торговцы хотели, чтобы торговля регулировалась, т.е. была монополизирована метрополией. В 1660 г. парламент принял еще несколько законов о судоходстве, чтобы сохранить за англичанами все выгоды торговли с колониями.

К концу XVIII в. поселения уже не были экспериментальными. Сахар, табак, пушнина, лесоматериалы, рыба, шкиперское имущество продавались купцам метрополии, которые рады были их приобрести. В Бостоне ежедневно кипела бурная деятельность. Корабли из многих стран заходили в гавань. Таверны, посещаемые приезжими моряками, бойко торговали, «парни и девушки прогуливались по улицам между свежевыкрашенными домами». Даже король и его придворные понимали выгоды торговли: Карл II не возражал против доходов, которые он получал от продажи негров-рабов колонистам. Заниматься этим делом было поручено в 1672 г. Королевской африканской компании.

Как только колонисты прочно обосновались вдоль Восточного побережья, они стали пробиваться на запад. Погоня за землей привела в 1751 г. к исследованию территории вдоль р. Кентукки.

В 1775 г. один из прожектеров — Ричард Гендерсон — купил на Западе у индейцев земли, назвал этот район Трансильванией м мечтал составить миллионное состояние. То обстоятельство, что при возделывании культуры табака земли сильно истощались, означало, что увеличение поставок табака в Англию требовало расширения посевных площадей. А это вело к стычкам с Лондоном, так как метрополия, движимая своими собственными имперскими соображениями, запретила продвижение на Запад. И, тем не менее, спекуляция земельными участками стала почти таким же важным источником наживы, как судоходство или производство основных технических культур.

Конечно, спекулятивные сделки требовали помощи юристов, и эти последние настолько преуспели, что почувствовали себя важными личностями и жили в достатке. Они поставили гостеприимство на деловую основу. В конце XVIII в. Уильям Уолтон обычно устраивал в своем трехэтажном доме на Перл-стрит в Нью-Йорке роскошные банкеты для различных важных людей. Когда в 1774 г. Джона Адамса угощали там, то он был поражен богатством, роскошью и плохими манерами. «Нью-йоркцы, — сказал Адамс, — говорят очень громко, очень быстро и все сразу».

Колониальный бизнесмен, право, не слишком переутомлял себя: он всегда мог воспользоваться услугами тех, кто добывал пушнину и выполнял черную работу. Более сомнительным делом было составление такого договора, с помощью которого можно было бы обманным путем заполучить у индейцев землю, как это сделал Фредерик Филипс из Нью-Йорка. Он отнял у индейцев 83 тыс. га земли, изменив лишь один из пунктов договора после его подписания. И если торговля мехами страдала от разбойничьих нападений французов и индейцев, то английская армия могла доказать справедливость претензий англичан. В Нью-Йорке спекуляция земельными участками велась весьма искусно. В этой колонии земля продавалась по частным соглашениям, а не распределялась, как это делалось в Новой Англии. Исходя из этого, Роберт Ливингстон, закупив 1050 га разбросанных участков земли, назвал их смежными и получил еще 71 тыс. га земли, за которые он ничего не заплатил.

Теперь колониальная торговля приобрела большое значение. Система плантаций в Новой Англии потерпела неудачу, и англичане, субсидировавшие поселения, не могли рассчитывать на быстрое поступление доходов. Поэтому колонисты, особенно на Севере, должны были заняться торговлей мехами, рыбной ловлей и коммерцией.

Однако пуританское духовенство хотело сохранить обычаи старой страны. Оно считало совершенно правильным, чтобы устанавливались справедливые цены на товары, действовали цеховые правила и все другие ограничения, существовавшие в городах XIV и XV вв. Поэтому ничего удивительного не было в том, что Джон Олдхэм был изгнан из Плимута за нарушения пуританских понятий; он был слишком неразборчивым в средствах. Но в то же время все большее количество библейских толкований модифицировалось с целью содействия торговле. Таким образом пуританин мог примирить свою религию с бизнесом.

Были и честные бизнесмены, как, например, золотых дел мастер из Бостона Джон Гулл, который не занимался спекуляцией, честно обходился с клиентами и ожидал такого же отношения к себе. Он импортировал английские товары, экспортировал пушнину, владел земельными участками, выращивал лошадей, давал взаймы деньги и имел дело с закладными. Он был осмотрительным человеком, для которого религия и бизнес были однозначны. Когда Роберт Кийн во время нехватки товаров продал свои изделия по завышенным ценам, колонисты осуждали его и оштрафовали за чрезмерные расценки. Его назвали грешником и жестоко наказали. Единственным его оправданием было то. что он следовал кальвинистским заповедям. Томас Мортон приписывал свое окончательное падение тому обстоятельству, что пилигримы не любили веселье, но на самом деле к конфликту с властями привели его методы работы: он закупил огнестрельное оружие и обучал индейцев обращению с ним.

Конечно, земледелие оставалось основой колониальной экономики. Фермер буквально «разрушал» землю. On считал, что имеются неограниченные пространства и, если плодородие одного земельного участка иссякнет, он просто продвинется на Запад. Фактически земля стала таким же товаром, как и все другое, и можно было торговать ею. Такое отношение резко отличалось от отношения английского мелкого землевладельца, смотревшего на землю как на наследство, которое следует заботливо оберегать. С другой стороны, для американца помещение капитала в земельные участки являлось делом, сулящим хорошую выгоду в будущем. Поэтому не удивительно, что земледелие должно было прокладывать путь все дальше на Запад, подтягивая туда излишки населения.

Охотники на пушного зверя двигались впереди фермеров и спекулянтов земельными участками. Титулованная аристократия и богачи Европы требовали мехов. Они были готовы оплачивать крупные поставки американской пушнины, которую охотники добывали сами или покупали у индейцев. А индейцы всегда были рады получить дешевые товары фабричного производства и ром. Доходы были огромными. В период между 1631 и 1666 гг. Плимут отправил в Англию пушнины на сумму £30 тысяч, а к 1770 г. стоимость торговли мехами более чем в четыре раза превысила уровень предшествующего XVII столетия. К сожалению, этот бизнес обычно находился в руках у подонков и подлецов, которые опускались до обмана индейцев при заключении сделок. Белый торговец считал, что правосудие находится фактически на его стороне, а возможность того, что подобный бизнес может привести к войне с индейцами, не тревожила его совесть. Белый американец считал, что он неуязвим и может брать от природы все, что хочет.

Жители Новой Англии в поисках пушнины исследовали все свои водные пути, полагая, что их реки достигают Великих озер. Когда голландцы стали продвигаться в Коннектикут (они дошли до Хартфорда), Уильям Пинчон, который начал заниматься торговлей в 1632 г., быстро обосновался в Спрингфилде (Массачусетс) Это было стратегическое место для торговли пушниной — чуть выше перевалочной базы на р. Коннектикут и на дороге из Массачусетса в Олбани. Пинчон торговал говядиной, зерном и свининой, а через Хартфорд и Бостон отправлял товары в Лондон. Взамен он получал сахар, текстильные изделия и фабрикаты. Внук мелкого землевладельца елизаветинской эпохи, получившего дворянство, Пинчон продал свое имущество в Англии, с тем, чтобы заняться в Новом Свете торговлей мехами. Выбор Спрингфилда им был разумным, так как из этого места легко можно было контролировать всю торговлю данного района. Он основал разветвленные торговые пункты, укомплектованные верными агентами, и к 1650-м годам мог экспортировать 14 тыс. фунтов бобрового меха по цене 8 шиллингов за фунт. Этот весьма преуспевающий делец стал важной персоной в Спрингфилде.

Когда торговля мехами в Новой Англии пошла на спад, старые семьи стали выступать в роли земельной аристократии. По мере того как торговля начала переключаться с мехов на сельскохозяйственные товары, торговые пункты превращались в розничные лавки. Некоторые торговцы пробовали заняться отправкой железной руды, но экономически это оказалось так же невыгодно, как и охота. Рыбная ловля и судоходство, открывая новые возможности, должны были прийти на помощь торговцам. Первые бизнесмены обнаружили, что родственные связи весьма полезны, так как благодаря родственникам, живущим в Англии, они могли быть спокойны за свои экспорт и уверены, что в обмен получат то, в чем нуждаются. Купец стал важным лицом и, хотя не мог еще заправлять всеми делами в колонии, уже занимался этим в местном масштабе. На свои доходы он покупал землю — традиционную форму богатства, которая позволяла ему вести себя подобно лорду.

В течение 150 лет Новая Англия благодаря торговле превратилась в своеобразный склад для транзитных грузов. Поскольку в звонкой монете испытывался недостаток, доходы обращались в заграничные кредиты. Торговля была трехсторонней и четырехсторонней, что компенсировало недостаток звонкой монеты. По мере развития контактов с купцами Вест-Индии, все чаще предметом экспорта становилась рыба. Сэмюэл Маверик из «Бей колони» отправлял китовый жир в Бристоль, а бочарную клепку — в Испанию. Полученное в Испании вино он продавал в кредит в Англию. В 1644 г., расширяя свои рискованные морские операции, купцы обратили взоры к Карибскому морю. В следующем году в списках товаров появились рабы. К 1660 г. для изготовления рома в Новую Англию с Барбадоса ввозился сахар. Таким образом, замыкался трехсторонний поток — ром, сахар и негры.

Спрос на рыбу был большим, и рыбная торговля стала важной сферой деятельности колониальных бизнесменов. С 1500 г. Большая Ньюфаундлендская банка являлась для европейцев главным источником получения рыбы, и именно сюда направлялся колониальный рыбак в поисках улова. В начале XVII столетия капитан Джон Смит настаивал на создании рыбного промысла, К 1641 г. рыболовство по своему значению сравнялось с торговлей и судоходством. Ранний переселенец, который прежде хотел стать плантатором, отправился вместо этого в море за средствами к существованию, вылавливая окуней, омаров, сельдь, осетров, пикшу, крабов, устриц и вездесущую треску. К 1641 г. Новая Англия экспортировала большие партии трески, а к 1700 г. в рыбном промысле были заняты 4 тыс. человек и 600 кораблей. В 1766 г. годовой улов рыбы оценивался в $7 млн. Остров Нантакет — центр китобойного промысла — поставлял китовый жир, амбру и материал для изготовления свечей. Рыболовство стало настолько важной отраслью, что изображение «священной трески» висело в коридорах общественных зданий в Массачусетсе. Так были созданы многие семейные богатства. Однако торговля без оплаты наличными деньгами не всегда выгодна. Одна неудачная отправка товара может означать беду. Полученные от рыболовства и торговли мехами доходы вкладывались в земельные участки, часто без предварительного их осмотра. Землевладение становилось одним из способов измерения общественного положения, но, кроме этого, еще всегда можно было заняться лесом и пушниной. И это было разумно, так как Нью-Хэмпшир в течение продолжительного времени поставлял мачты королевскому флоту и для многих купцов Новой Англии контракт с английским правительством стал самым желанным документом.

Между тем другие европейские державы также с целью получения доходов пытались приобрести владения в Америке. Голландия была мощной торговой страной. Она приступила к колонизации Нового Света в 1618 г., когда заключила договор с индейцами из племени ирокезов. Действуя через голландскую Вест-Индскую компанию, Голландия основала в 1624 г. колонии на острове Манхэттен и на территории, где в настоящее время находится Олбани¹. Контроль со стороны Нового Амстердама был весьма централизованным, а поселения лишь не намного превышали по размерам торговые пункты по приобретению шкурок зверей. Фактически образец для будущей торговли мехами установила голландская Вест-Индская компания: она обменивала пушнину на ром и ружья. Такая политика привела к частым войнам с индейцами, которые продолжались еще долго после того, как Питер Стайвезант сдался англичанам в 1664 г. С целью поощрения переселения магнатам, обладающим баронской властью, предлагались в виде дара крупные земельные участки. Обычные переселенцы были просто арендаторами земли. Однако такая система оказалась неудачной: только один человек — Килаин ван Ренссолаэр смог создать собственную «империю». Существовали также и более скромные дары, называвшиеся «хуторами». Здесь обычно работали люди, завербованные по кабальным договорам.

Продвижением поселенцев дальше на юг руководили соображения религиозного порядка. Основатель секты квакеров Джордж Фокс еще в 60-е годы XVII в. намеревался создать колонию в Новом Свете. Однако эта мечта осуществилась, только когда Уильям Пенн присоединился к квакерам. В 1680 г. Пенн обратился к Карлу II с просьбой о предоставлении ему земельных угодий. Благодаря его активному участию в восстановлении монархии в Англии в 1660 г. и приобретенному при этом политическому влиянию его просьба была удовлетворена. Карл II даровал Пенну привилегию на право собственности при условии, что в новой колонии должны соблюдаться все навигационные акты. Пенн приступил к своему «святому эксперименту»: он выбрал Филадельфию в качестве месторасположения колонии и учредил правительство. Среди переселенцев было много валлийцев и немцев, причем большинство составляли мастеровые люди. Взаимоотношения с Делавэром и Новыми Нидерландами не создавали больших трудностей. Будучи действительно миролюбивым квакером, Пенн настаивал на обязательности платежей индейцам за приобретенные у них земли.