1nikolaev_v_i_test_sondi

ствует о незрелости; в экстремальных патологических случаях — это признак гебефренного синдрома. Сдерживание эмоций (Р 0 - !), тендеция прятаться, стыд и робость проявлются в замкнутости, лживости и — в экстремальных случаях — в Pseudologia phantastica. Чрезмерные тенденции проявлять аффекты неприятны для нас, хотя и отсутствие резонанса отчуждает, так как воспринимается как отвержение, воз­ можно даже как бесчеловечность. У маленького ребенка маска с не­ подвижными чертами лица вызывает тревогу. В клинической психи­ атрии мы встречаемся с выражением «аффективная ригидность» (бедность аффектов), характерной для шизофреников. Ойген Блойлер говорил в таких случаях об отсутствии аффективного раппорта.

3.2. Проблематика вины

Пароксизмальный человек в гораздо большей степени по сравне­ нию с нормальным страдает от вины, причем чувства вины и тенденции ее загладить следует понимать как реакции на желание убить. Может сформироваться поистине «невроз вины» с явными тенденциями ее загладить, навязчивостями, чрезмерное старание быть корректным и обстоятельным по форме. Чрезмерные доброта и стремление исправить допущенную ошибку, гиперсоциальность чаще всего воспринимаются окружающими как неискренность, производя отталкивающее впечат­ ление. Такой стиль поведения («обращение в противоположность») типичен для эпилептоидных личностей и частенько встречается в повседневной жизни («установка Авеля»). Психодинамически здесь задействован тот же самый принцип, что и у тяжелых эпилептиков. Сонди отличает от такого рода установки сознательную, зрелую про­ работку проблемы Зла, характерную для установки Моисея (Szondi, 1969,1973а).

Неразрешенная проблематика вины частенько становится причи­ ной различных психических расстройств типа неврозов и чувства вины в рамках депрессивного синдрома. А еще чувства вины приводят к самонаказанию или (в случае проективной защиты) превращаются в тенденции к обвинению других людей. Проблематика вины является корнем большинства фобий. Сонди считал, что чувство вины и страх наказания составляют психодинамическпй фундамент ипохондрии (боязнь быть наказанным болезнью или смертью). Чувства вины час­ то взаимосвязаны с тревогой.

3.3. Формы проявления аффектов в повседневной жизни

Никаких проблем в повседневной жизни не вызывает прямое выражение мягких аффектов, лишь бы они не оказались чрезмерными, неадекватными или слишком демонстративными, вызывающими от­

122

вержение у окружающих и приводящие к изоляции соответствующе­ го индивида. Разрядку и удовлетворение привносят допускаемые грубые аффекты, когда они являются реакцией на очевидный внешний стимул (причем порог раздражителей сильно различается у разных людей). Но у некоторых людей (homo paroxysmalis) аффективные реакции не находятся в прямой, понятной связи с спровоцировавши­ ми их причинами, что свидетельствует об их значительной автономии. И, наоборот, какая-либо персона, не способная к разрядке грубых аффектов, провоцирует свое окружение, чтобы «узаконить» свой бу­ дущий аффективный взрыв в ответ на реакции окружающих. В такого рода ситуациях частенько задействована сильная проективная тенден­ ция. Этот модус поведения встречается у эпилептоидных пациентов и у эпилептиков, а также в повседневных взаимоотношениях.

3.4. Нейровегетативные явления, сопровождающие аффек­ тивные феномены

Каждый аффект сопровождается реакциями вегетативной нервной системы. Часто оказываются заметными только они, а не лежащие в их основе аффекты, что имеет особое значение для патологии психо­ соматических или истериформных заболеваний. В первом случае нейровегетативные проявления обнаруживаются в любых органах и в коже, прежде всего в форме расширения или сужения сосудов. А истериформная симптоматика проявляется, прежде всего, в повышен­ ной чувствительности, нарушении восприятия и психомоторики.

3.5. Защита аффектов

При невротической защите весь процесс разыгрывается в самом индивиде. После Фрейда мы хорошо знаем, что невыносимые притяза­ ния влечений, прежде всего эротические, сексуальные (а у Сонди также грубые аффекты) посредством вытеснения порождают невротические симптомы. Невротическим механизмам защиты (подавление, вытесне­ ние, отчуждение и навязчивости) присуща - k -функция, то есть отри­ цание; используется она бессознательно. А вот сознательное отрицание не приводит к возникновению невротических симптомов. Защита от грубых аффектов приводит к истеро-эпилептиформным расстройствам, а защита от мягких аффектов находится в центре конверзионной исте­ рии, которой большое внимание уделил психоанализ.

3.6. Пароксизмальность (с грен. Stau —пароксизм)

Пароксизмальность отличается застыванием в аффективно заря­ женном состоянии, чтобы быть готовым к разрядке в любое время при достаточном для этого поводе. Это как бы стрела с натянутой тетивой,

123

которая летит только на одну, специфическую цель. Этим пароксизмальность отличается от всех других потребностей влечений, которые разряжаются при любой ближайшей возможности, так как проявлению пароксизмальности препятствует эгоидное подавление. Пароксизмаль­ ные потребности, если рассматривать их биологически, являются дискретными (прерывными) функциями, вызываемыми ситуативно, то есть при особой надобности, которые, со своей стороны, опять же запускают сложные рефлекторные и инстинктивные защитные меха­ низмы или оказываются связанными с играми в сексуальной жизни.

5.7. Т ревога

Тревога является нормальным биологическим сигналом на опас­ ность. Причем тревога оказывается реакцией не только на внешние, но и на внутренние опасности. О важности этого симптома для меди­ цинской практики говорит хотя бы то, что врачи частенько назначают подавляющие тревогу и успокаивающие психофармакологические средства (анксиолитики и транквилизаторы).

Наиболее элементарной тревогой является страх за жизнь. «По­ верхностные», то есть более близкие к сознанию формы тревоги, обычно ситуативно обусловлены и встречая'ются чаще всего у астени­ ческих, невыносливых, впечатлительных особ; такие страхи касаются ситуаций, связанных с необходимостью конкурировать, с профессио­ нальной деятельностью, с проблемами завтрашнего дня...

Эндогенно обусловленными формами тревоги являются страх будущего ущерба, на котором базируется непереносимость потерь для людей, наделенных депрессивной конституцией; фобические и ипо­ хондрические тревоги, связанные с аффективной жизнью и пробле­ матикой вины; тревога, испытываемая от своих собственных каиновских желаний убивать, да и вообще от грубых аффектов и своей агрессивности; сензитивная или параноидная (проективная) тревога: долгое время только она и будет оставаться единственным симптомом латентного или начинающегося психоза6. Нередко оказывается, что фобическая боязнь первично параноидно обусловлена, например, фобия бактерий. Чрезмерно ипфлятивиые персоны могут испытывать угнетенное состояние из-за материала, навязываемого коллективным бессознательным. Угрожающая потеря Я вызывает панику. Клиничес­ ки различают свободно витающую тревогу и фобический страх (собс­ твенно боязнь и опасение).

6Бред сснзитивпых отношений — ощущение больного, что все происходящее вокруг каким-то образом напрямую связано с самим больным.

124

3 .8 . Реф лексы и инстинктивные дейст вия

От функций пароксизмального влечения и сопровождающих их нейровегетативных явлений необходимо четко отграничивать нервные рефлексы и сенсомоторные инстинктивные действия. Такое различие важно для дифференциации психосоматических и истерических рас­ стройств. Защитные рефлексы и инстинктивные движения являются сложными нейрофизиологическими феноменами архаического типа. Они представляют собой типичные для рода, прочные сенсомоторные реакции и паттерны поведения, которые протекают бессознательно и схематично после того, как оказались запущенными. Хотя они сами и не имеют природы, характерной для влечений, запускаются они фун­ кциями влечений.

На рефлексах и инстинктивных действиях сказывается воздейс­ твие высших функций типа восприятия, сознания, установки, наме­ рений, воли и принятий решений, так что в нормальных условиях их невозможно обнаружить (Крепелин; Кречмер7).

3 .9 . Биология защитного поведения

Реакция животного на ситуацию опасности или угрозу может быть наступательной или оборонительной. Необходимо хорошо разбирать­ ся в этих биологических феноменах, так как они практически в том же виде проявляются у человека в качестве невротических симптомов, когда избавляются от иерархической системы подавления.

Наступательная реакция: разрядка стремления влечения - е чаще всего сопровождается перебросом возбуждения на агрессивное стрем­ ление (+!s), лежащее в основе моторики. Такая реакция несет на себе все признаки, свидетельствующие о повышенном тонусе симпатичес­ кого отдела вегетативной нервной системы.

Защитная реакция: она индуцируется -h y -реакцией; при этом с большой вероятностью обнаруживается также -s или Os-реакция. Фено­ менологически этому соответствует пассивная реакция тревоги: животное забивается в угол, прячется или подчиняется рефлекторным действиям, заставляющим притвориться мертвым (Кречмер8). Другие формы пред­ ставлены неистовым штурмом движений, сменой окраски тела и т. д., все это филогенетически древние защитные рефлексы, которые проявляют­ ся у людей только в состоянии повышенной перегрузки, причем по своим симптомам они могут расцениваться как патологические.

7Kretschmer Е. (1950). Mcdizinischc Psychologic. «Thicrne», 195010; Kretschmer Е. (1958). Hysteric, Reflex, Instinkt. «Thieme», 19586; Kretschmer E. (1974). Hysteric (erganzt v. W. Kretschmer. «Thieme», 19747.

8Kretschmer E. (1958). Hysteric, Reflex, Instinkt. «Thieme», 19586.

125

Примеры:

В психопатологии мы довольно часто встречаемся с тревожной реакцией, при которой сама тревога никак не воспринимается субъектом: пациенты забиваются в угол и прячутся, например, в шкаф или же часами и днями остаются лежать в постели. Здесь важно проводить дифференциальную диагностику с «утренним ухудшением» состояния в случае эндогенной депрессии. Тогда это будет следствие подавления и расстройства настроения, а в первом случае перед нами симптом тревожной реакции (-!h y ).

3-10. П сихопат ология аффект ивных расст ройст в

Различия между эпилептиформными и истериформными рас­ стройствами не полностью объясняются особенностями пароксизмаль­ ного влечения. Сказывается воздействие и других элементов влечений, прежде всего относящихся к эгоидному и сексуальному влечению, а также к различным феноменам на уровне рефлексов, инстинктов, а также восприятия и моторики. Связный обзор соматогенных и психо­ генных аспектов, опирающийся на психологический базис влечений, позволяет понять генезис, функциональность и симптоматологию эпилептиформных, истериформных и психосоматических расстройств, является предпосылкой их лечения.

5.11. Эпилептиформные расст ройст ва

Клинически к эпилептиформным расстройствам в узком смысле относятся синдромы, которые сопровождаются изменениями или потерей сознания, припадками и другими психосоматическими или сенсорными манифестациями, например, височная эпилепсия с суме­ речными приступами. Не стоит забывать, что к эпилептиформным расстройствам в расширенном смысле Сонди относил мигрень, заика­ ние и энурез. Частенько здесь также обнаруживается параноидный элемент, например, параноид на эпилептоидном базисе.

С позиции динамики влечений ядром эпилептиформно-пароксиз­ мальных расстройств является анормальная тенденция к разрядке и накоплению грубых аффектов (= пароксизм). Проявляется она при­ ступообразно, аффективно, моторно или сенсорно. Внутренняя опас­ ность заключается в каннском притязании на убийство, притязании, от которого защищаются посредством «убийства» самого себя. Накоп­ ление и неожиданная разрядка грубых аффектов (- е ) является цент­ ральным и первоначальным элементом в психогенезе эпилепсии.

Введением понятия грубых аффектов Сонди модифицирует пси­ хоаналитическую теорию возникновения эпилепсии, созданную Штекелем и Фрейдом, еще не знавших о существовании подобной опас­ ности для влечений, а потому и ограничившихся исключительно

126

s-опасностью и говоривших только о «садистической и криминальной опасности агрессивных влечений» (Фрейд, 1913-1917). Теория пато­ логии влечений, созданная Сонди, подтверждает гипотезу Фрейда, в которой эпилепсия рассматривается как истерический невроз, где эпилептический припадок ставится на службу истерии в качестве изначально сформированного механизма защиты. А этим Фрейд, как

иСонди, разделяет подход Кречмера.

Впсихотерапевтической практике частенько встречаешься с тя­ желыми эпилептоидными личностями. Встречаются персоны и без припадков, и, тем не менее, у них обнаруживаются явные эпилептоидиые черты: вязкость психических процессов, особенно интеллектуаль­ ных, чрезмерное добродушие, тенденции загладить вину, сверхкоррекгность и официальность, обстоятельность и стереотипность, сильная тяга к религии. Они застревают на идеях о добре и на заглаживании вины, на жалобах о несправедливости, совершенных как по отношению к ним, так и вообще в мире. У эпилептоидных личностей могут поя­ виться церебральные и кардиоваскулярные (мозговые) приступы с преходящим (а возможно и длительным) недостаточным кровоснаб­ жением. Клиническая картина схожа с сердечным инфарктом, только

вЕКГ не обнаруживается показателей, свидетельствующих об орга­ нической природе. У персон с такими эпилептоидными чертами час­ тенько бывают случаи стенокардии (грудная жаба).

Следует упомянуть о двух тяжелых расстройствах, относящихся к эпилептиформному кругу, из-за их опасности и криминального зна­ чения: 1) амок — безумная одержимость, глубинно-психологический базис которой находится в тотальной потери Я вкупе с существовани­ ем параноидных проективных тенденций и танатомании; 2) более часто появляющейся пиромании.

3.12, Истериформные расстройства

По представлениям Фрейда проблема здесь заключается в защи­ те от невыносимых сексуальных притязаний влечений, что может объясняться биологической взаимосвязью сферы влечений (сексуаль­ ного влечения) и изначально существовавшими, хорошо известными инстинктивными механизмами в рамках сексуального поведения.

Как феноменология больших истерических припадков (art еп cercle и т. д.) и ситуативно спровоцированных обмороков, так и пси­ хоаналитическое истолкование истерии, рассматривавшейся как конверзионный невроз, интерпретировались с учетом связи с сексу­ альностью. Фрейд делал акцент на защите, то есть на вытеснении внутренних опасностей, или рассматривал истерический симптом как бегство в болезнь.

127

В теории Крепелина и Кречмера истерифор!Мные реакции счита­ ются паттернами реакций, сформировавшимися в истории рода. Хотя эти древние защитные рефлексы подавляются у здоровых людей вы­ сшими психическими функциями, они могут быть использованы для защиты в случае внутренней или внешней опасности, наделяя инди­ вида истерическими симптомами.

Позднее Кречмер модифицировал архаистическую теорию Кре­ пелина, объединив ее с Фрейдовской теорией целесообразности бо­ лезни: «Истерические симптомы являются паттернами реакций, сформировавшими в истории рода, и имеют глубинно-психический фундамент» (Кречмер9). «Изначально сформированный истерический биологический механизм используется личностно и целесообразно» (Сонди, 1952).

Под понятие «истерические манифестации» механизмов, наделен­ ных рефлексной природой, подпадают различнейшие симптомы мотор­ ного, сенсорного и воспринимающего рода типа дрожания, подергива­ ний, тика, хаотичных движений, судорог или штурма движений, а также

ипротивоположных действий — неподвижности, параличей, гипноидных сумеречных и сновидческих состояний; в воспринимающей облас­ ти — потеря чувствительности и аналгезия (потеря болевого ощущения); в нейровегетативной области — сосудистые расстройства, например, покраснение или проявляющееся приступами потение рук и т. д.

Сейчас истерические расстройства частенько приравниваются к психосоматическим заболеваниям. Это наделяет понятие истерии пейоративным, уничижительным оттенком. Хотя феномены тревоги

ипаники типа тика и другие сенсорные и моторные симптомы (и даже тяжелые параличи, параплегии), имеющие истериформно-пароксиз- мальную природу, на самом деле истерией не являются.

Врамках истериформных расстройств могут проявляться суме­ речные состояния и состояния отчужденности. Они возникают скорее эпизодически. Уменьшение контакта с внутренней и внешней реаль­ ностью (отчуждение, S ch -± ) глубинно-психологически объясняется отщеплением функции интроекции (+к), а в результате полностью или частично исключается мир ощущений и восприятий. Кроме того, сле­ дует считать, что +к-функция является глубинно-психологической основой для всех высших психических механизмов подавления и контроля, в том числе и архаичных рефлекторных и инстинктивных механизмов.

9 Kretschmer Е. (1958). Hystcrie, Reflex, Instinkt. «Thieme», 1958е.

128

4. Я -влечен ие (вект ор Sch)

4 . 1 . К во п р о су о гл у б и н н о -п си х о л о ги ч еск о м ф у н д а м ен т е

сф ер ы Я

Своим подходом к понятию Я Сопди прояснил необозримый, разрозненный мир различных психологических воззрений и теорий относительно Я, Сверх-Я, самости и личности. То, что глубинная пси­ хология говорит о влечении Я, может звучать несколько парадоксаль­ но, так как принято считать, что Я полностью противоположно влече­ ниям. Также может неправильно пониматься то, что конфликты, которые обусловливают неврозы, Фрейд сводит к борьбе между Я и влечениями. На самом же деле Фрейд считал, что Я происходит из влечений, постепенно формируясь из первоначально бессознательной общей матрицы Я-Оно, имеющей наследственный фундамент. Кажу­ щуюся парадоксальность можно объяснить, если опять же не забывать о сущности влечений. Автономность и возможность быть задейство­ ванными в любой момент могут сохранять только те психические функции, чьи свойства обусловлены влечениями. К сущности любой функции влечений принадлежит тенденция спонтанной зарядки после любой разрядки, как и разрядка по внутренней необходимости при любом подходящем поводе. Освобождающаяся при этом энергия ста­ вится на службу какой-либо специфической задаче, которая требуется извне от индивидуума; в этом смысле энергия оказывается ответом на запрос. А функции влечений совершенно независимо от этого облада­ ют индивидуальным, генетически детерминированным, более или менее автаркическим (независимым) характером, побуждающим по своим собственным мотивам и посредстом эндогенной предопределен­ ности стремиться к реализации. В этом можно видеть обоснование (если не сказать причину) тяжелых Я-расстройств, достигающих кли- нически-психиатрического размаха. Необходимо также подчеркнуть вторую существенную черту функций влечений: их соматопсихическую двойную природу. Биохимический фундамент Я-функций в огромной степени обусловливает способы функционирования Я, прежде всего силу Я-стремлений. Элементарные Я-функции имеют природу, обус­ ловленную влечениями, потому что только так может гарантироваться непрерывность Я-жизни, да и вообще психической жизни. И, тем не менее, не так-то легко признать за Я-функциями природу, обусловлен­ ную влечениями. Сонди пишет в книге «Я-анализ»: «Первоначальным Я-стремлением является стремление к соучастию. В принципе и вооб­ ще Я-анализ базируется на архаичном Я-стремлении, на стремлении к соучастию. Стремление к такой эгоидной партиципации уже само по себе является одним из стремлений влечений» (Сонди, 1956). Обра-9

129

9 Тест Сонди

тдает на себя внимание то, что Сонди признал такую природу и за той Я-функцией (expressis verbis), которую он назвал духовной (р) (духов­ ность понимается здесь в смысле трансцендентности -- spirit). Начав­ шаяся в 1950 году эра психофармакологии и нейробиохимии долгое время развивалась нога в ногу с творчеством Сонди. Функцию влечений мы с полным правом можем рассматривать в качестве промежуточно­ го члена (missing link) между психикой и ее биохимическим базисом. Чудовищную власть патологически повышенных Я-функций мы встре­ чаем при острых психозах. В их клинической манифестации может прямо-таки сопереживаться биохимический фундамент. Параноидные, маниакальные, гебефренные психозы и психотическая депрессия, как правило, недоступны воздействию никаких психотерапевтических методов. И только после успехов психофармакологии (использования нейролептиков и антидепрессантов) в какой-то мере удается воспро­ извести равновесие Я-функций, что позволяет активироваться самоисцеляющим силам, создать психотерапевтический контакт и предо­ ставить помощь больным.

4.2. Я и Самость

Долгое время понятие Я (если исключить многочисленные фи­ лософские теории Я) ограничивалось психоаналитической теорией, где в патологии неврозов наибольшая роль придавалась функции отрицания (отвержения), а позднее — интроекция.

Хотя психоаналитическая теория Я позволяет понять неврозы вытеснения, осуществляя этим каузально-рациональный подход в их терапии, она все же во многом ограничивается той частью Я, которую Сонди называет реальным Я. Отрицание и интроекция относятся главным образом к миру влечений (защита, вытеснение, принцип реальности) и к созиданию мира внутренних объектов — все это ас­ пекты измерения реальности и ее репрезентации в Я.

Совершенно по-другому все обстоит у Юнга, где Я определяется как центр поля сознания или сознательная личность, а Самость — как «центр тотальности Психического» (Ю нг10; Szondi, 1956, стр. 143 и след.). Видно, что существенная часть Самости идентична понятию Я- идеала или «Глобального Я» у Сонди (в которое включается функция первосвященника). Здесь самое большое значение придается глубиннопсихологическим Я-фунциям в форме проекции и инфляции (послед­ нее понятие ввел Юнг). А вот притязания влечений и защита от них играют меньшую и иную роль.

10 Jung C.G. Psychologic und Alchemic. «Rascher», Zurich, 1944.

130

В соответствии с этим Юнг не пытается рассматривать невроз в психоаналитическом смысле, как невроз вытеснения, а придает ему более общее, неспецифическое, скорее диффузное значение. Да и ма­ териал личностного бессознательного имеет в аналитической психо­ логии меньшее значение по сравнению с материалом коллективного бессознательного. Архетипы, символы, мифологемы населяют фанта­ зийную и сновидческую жизнь индивидуума, как и большую часть бредового мира психотиков. Именно поэтому Юнг обратился в пси­ хопатологии к миру психозов — измерению, на которое Фрейд не обращал внимания (за одним исключением — случай Шребера).

Особое значение в терапевтической работе в аналитической психо­ логии придается интегративной деятельности бессознательного — Са­ мости с ее целевой, целостной направленностью. Целью Юнговской психотерапии11 является высвобождение сил Самости, чтобы могло сказаться ее исцеляющее воздействие. Оба терапевтических подхода не так уж сильно отличаются, как может показаться на первый взгляд. Психология Юнга дополняет классический психоаналитический подход, а психология судьбы интегрирует их в новую, целостную глубинную психологию. Знакомство Сонди с рациональным подходом психоанали­ за и с биопсихологическим фундаментом позволяет ему понять ирраци­ ональный мир аналитической психологии Юнга, принимая и встраивая ее в свое учение о Я (Szondi, 1956). Сонди вводит понятие Глобального Я, которое благодаря трансцендирующей и интегрирующей способнос­ ти духовной функции р является интегратором любых противополож­ ностей. Если Фрейд expressis verbis исключил духовную функцию из психоанализа и всего своего мировоззрения, то заслугой Юнга является включение сферы Духовно-Иррационального. Становится необходимой интеграция различных Я-теорий в целостное понятие Я, которое приоб­ ретает тогда огромное диагностическое и терапевтическое значение.

4.3. «Глобальное Я» по Сонди

По-видимому, существует тесная взаимосвязь между концепцией самости Юнга и Я-идеалом Сонди (р-измерения). Сонди расширил понятие Я до целостного понятия, когда Я и Самость оказываются частями общего Я, называемого Глобальным Я, в котором задейство­ вана функция первосвященника. Я оказывается узловым пунктом, связующим элементом реального и трансцендентального измерений, открытого в обе стороны: словно голова Януса сфера Я смотрит, гово­ ря символически, посредством функции восприятия на физический

11 Jung C.G. Die Dynamik des UnbewuBten. «Walter», Olten.

131

9*