Судьба Наказа Императрицы Екатерины Второй во Франции

Pro captu lectoris habent sua fata libelli.

Наказ Императрицы Екатерины II представляет собой плод и образец французского влияния на русскую мысль во второй половине XVIII столетия. Новейший исследователь "французской культуры в России" не без основания относит Наказ к числу трофеев "французского завоевания"*(571). Приспособление политических и правовых идей французского "просвещения" к русской государственности - такова была та задача, из рамок которой не вышел венценосный автор Наказа. При таком положении дела самый вопрос о судьбе Наказа во Франции может вызвать недоумение. Наказ сам по себе является одним из эпизодов судьбы французских политических идей в России. Какова же после этого могла быть судьба во Франции этого своеобразного отражения французской же мысли? О каком-либо значении Наказа для политической жизни Франции, очевидно, не могло быть речи. Когда Наказ был получен и прочтен во Франции, там только и могли сделать, что принять его к сведению, как новое доказательство широчайшего распространения французского культурного влияния на чужие и отдаленные страны. Могли еще прибавить от избытка врожденной галантности несколько истинно галльских комплиментов по адресу северной Семирамиды. Этим должна была исчерпываться официальная реакция общественного мнения Франции. Само собой разумеется, что частные отзывы личных знакомых и корреспондентов императрицы Екатерины II при этом не идут в счет. Наказ явился для Франции предметом своеобразного обратного ввоза и потому не мог иметь никакого значения для французской общественной жизни. Таково предположение, которое первым приходит в голову по вопросу о судьбе Наказа во Франции.

Идя, однако, дальше по пути размышления, легко найти соображения в пользу противоположного предположения, - что проникновение Наказа во Францию оказалось не без значения для политической жизни этой страны. Наказ воспроизводил политические идеи Монтескье, которые вообще были либеральными, а применительно к монархии, следовательно, и к Франции, предостерегали единоличную абсолютную власть от угрожающего ей вырождения в деспотизм и требовали строгого соблюдения принципа законности правления. Воспроизводила эти идеи повелительница обширнейшей империи, которая издавна пользовалась известностью по прочности и неограниченности в ней государевой власти. Естественно было ожидать, что если в первоисточнике, т.е. в учении Монтескье о закономерной монархии, были какие-нибудь более резкие черты, которые могли внушать опасение представителям и сторонникам монархического принципа, то все они должны были сгладиться и исчезнуть в обработке русской императрицы. Наказ содержал в себе учение о закономерной монархии, собственноручно исправленное представительницей монархической власти и преподанное ею собственным подданным. Рассеивались, таким образом, всякие опасения, и имелось достаточное основание видеть в этом учении только полезную для монархов программу упорядочения правления на началах законности. Такое упорядочение, несомненно, составляло настоятельную нужду французской государственной жизни, которая в это время переживала тяжелый внутренний кризис. Наказом могли заинтересоваться во Франции и воспользоваться им, как программой, и правительство, и та часть оппозиции, которая оставалась монархической и традиционно лояльной.

От предположений обратимся к фактам. Общеизвестно, что Наказ императрицы Екатерины II был подвергнут во Франции цензурному запрету по распоряжению канцлера. Таким образом, отпадает предположение о практическом использовании Наказа со стороны французского правительства. Остается, однако, открытым вопрос об отношении к Наказу монархически настроенной и традиционно лояльной оппозиции. Деятельными представителями последней являлись парламенты с Парижским во главе. Насколько знаем, до сих пор в русской исторической литературе ничего не известно об отношении французских парламентариев к Наказу императрицы Екатерины II. При изучении парламентской догмы положительного государственного права во Франции при старом порядке мы натолкнулись на несомненные данные о том, что французские парламентарии не только живо заинтересовались Наказом императрицы Екатерины II, но и пользовались им для построения и подкрепления своих конструкций закономерной монархии*(572).

Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы познакомить читателей с судьбой Наказа императрицы Екатерины II в среде французских парламентариев. Но прежде чем войти in medias res фактической стороны дела, считаем необходимым остановиться на предварительном вопросе о том, как создалось то сродство политико-правовых идей Наказа и парламентской публично-правной догмы, которое дало возможность французским парламентариям использовать доктрину русской императрицы в качестве подходящего материала для своих построений.

Ближайшее сродство политической доктрины Наказа с публично-правной догмой французских парламентов обусловливалось не прямым заимствованием из Духа законов Монтескье, как этого можно было бы ожидать, а как раз наоборот, - тем принципиальным отступлением, которое сделала императрица от своего "молитвенника".

В специальной статье, посвященной исследованию политической доктрины Наказа*(573), мы показали, что принципиальное расхождение императрицы Екатерины II с ее первоисточником сказалось в учении о "посредствующих властях" (pouvoirs intermediaires). Монтескье признавал "посредствующей властью" в монархии сословия, преимущественно дворянство, в политических привилегиях, т.е. в субъективных публичных правах которого он видел основной закон монархии и противовес единоличной власти государя. Таким образом, Монтескье понимал закономерную монархию как монархию сословную. Императрица Екатерина II выработала свою концепцию закономерной монархии, отличную от Монтескье. Признание и развитие сословного строя казалось ей, правда, не только необходимым, но и желательным в "подзаконном" государстве. Но желательность и необходимость сословного строя никогда не доходили в глазах Екатерины II до степени признания сословных привилегий основным законом, и дворянства - "посредствующей властью". К такому воззрению не могли склонить императрицу ни идейный авторитет Монтескье, ни реальные условия русской государственности ближайшего к ней времени. Под последними мы разумеем то начало дворяновластия*(574), которое не только фактически установилось при Елизавете Петровне, но и проявило при следующем царствовании стремление к возведению сословных привилегий на степень основного закона монархии. Стремление это нашло себе весьма недвусмысленное выражение в манифесте 18 февраля 1762 г. о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству. "Но, как мы, - гласит последняя статья манифеста, - сие наше всемилостивейшее учреждение всему благородному дворянству, на вечные времена фундаментальным и непременным правилом узаконяем; то в заключение сего мы, нашим императорским словом, наиторжественнейшим образом утверждаем, навсегда сие свято и ненарушимо содержать в постановленной силе и преимуществах, и ниже последующие по нас законные наши наследники в отмену сего в чем-либо поступить могут, ибо сохранение сего нашего узаконения будет им непоколебимым утверждением Самодержавного Всероссийского Престола". В Наказе императрицы Екатерины II мы не находим подобного признания сословных привилегий дворянства основным законом монархии. Сословные различия рассматриваются в нем как следствие фактической дифференциации общественных и государственных функций населения (ст. 358-360,250). Различия эти отнюдь не составляют необходимой юридической предпосылки для закономерной монархии. Напротив того, нормировка их является предметом законодательного воздействия со стороны государя (ст. 361-362,377,252-254,260-263), который, очевидно, руководится при этом не лежащими вне его власти началами сословного строя, а свойственным монархии стремлением "к получению самого большого ото всех добра" (ст. 13). Сообразно этому и "преимущества дворянские" упоминаются в Наказе не в связи с "существом правления", а в связи с "существом дворянского звания" (ст. 375; сравн.ст. 18). Существо же последнего полагается в "добродетели с заслугой", которые возводят людей на степень дворянства (ст. 363). Следует при этом заметить, что добродетель подразделяется автором Наказа на гражданскую и военную и явно отождествляется с государственной службой (ст. 368). В сфере государственной службы локализует императрица Екатерина II и "власти средние", составляющие "существо правления". При этом значение "посредствующей власти" закрепляется не за дворянством, которое представляет собой подвижные кадры для пополнения личного состава служащих, а за постоянными учреждениями, которые слагаются в порядке государственной службы. "Законы, основание державы составляющие (les lois fondamentales d'lm Etat), "предполагают, - гласитст. 20Наказа, - малые протоки, сиречь правительства (des Tribunaux), чрез которые изливается власть Государева". Не подлежит ни малейшему сомнению, что в данном случае под общим именем "правительств" разумеются "Сенат, коллегии и нижние правительства", которые "премудро учредил" Петр Великий (ст. 99Наказа). Таким образом, ясно, что в своей теории закономерной монархии императрица Екатерина II перешагнула через "дворяновластие" ближайшего к ней времени и возвратилась к строгому бюрократическому укладу эпохи Петра Великого.

Замена в Наказе сословной монархии бюрократической повлекла за собой существенное изменение и в институте охраны законов, столь важном для конституирования закономерной монархии. Монтескье относит к основным законам сословные привилегии дворянства, образующего, как известно, "посредствующую власть". Поэтому хранение законов он вверяет особым "политическим корпорациям" (corps politiques), подразумевая под ними французские парламенты, достаточно самостоятельные как по отношению к правительству, так и по отношению к сословиям. Институты посредствующих властей и охраны законов выступают, таким образом, раздельно, - наряду друг с другом. "Недостаточно, - говорит Монтескье, - чтобы в монархии были посредствующие состояния (des rangs intermediaires); надобно еще хранилище законов" (Дух законов. Кн. II. Гл. IV. Абз. 10). В Наказе императрицы Екатерины II существо основных законов сводится к упорядоченной организации подчиненного управления (ст. 20), и институт охраны законов сливается с институтом "средних властей" (ст. 20 и21). Только во французском тексте Наказа (ст. 23) хранение законов локализуется в "политических корпорациях" (corps politiques); в русском же тексте "политические корпорации" превращаются в "государственные правительства", под каковыми разумеются для России Сенат и "другие правительства" (ст. 26и27), т.е. те же "малые протоки", или "власти средние", согласно воззрениям императрицы.

На той же почве учения о "посредствующих властях" в закономерной монархии расходилась с Монтескье парламентская публично-правовая догма, или, вернее, - разошелся с последней Монтескье. По происхождению, профессиональной выучке и служебной деятельности Монтескье принадлежал к парламентариям, и потому хорошо был знаком с традиционной догматической конструкцией закономерной монархии, созданной "юриспруденцией" французских парламентов. Эта конструкция и легла в основу учения о "законах в их отношении к природе монархического правления" (Дух законов. Кн. II. Гл. 4), но подверглась при этом изменению под влиянием учения об исторических правах дворянства, которое Монтескье воспринял от Буленвилье и сочетал с парламентской догмой*(575).

Нас занимает специальный вопрос о том, каким образом общее расхождение с Монтескье послужило основанием к сближению между публично-правной догмой французских парламентов и политической доктриной Наказа императрицы Екатерины II. Ввиду этого мы оставим в стороне общий вопрос об отношении Монтескье к парламентской публично-правовой догме и ограничимся рассмотрением лишь тех пунктов последней, в которых она отличается от соответственных построений Духа законов.

Центр тяжести парламентской конструкции закономерной монархии лежал в институте охраны законов. Хранение законов признавалось неотъемлемой функцией парламентов, которые смотрели на себя как на исторические корпорации магистратуры, облеченные не только профессиональным, но и политическим значением. Право регистрации (droit d'enregistrement) и право представлений (droit de remonrrances), эти существенные атрибуты охраны законности, превращали парламенты в их собственных глазах в естественных и независимых посредников между королем и народом. В этом своем качестве парламенты противополагали себя правительству, как зависимому орудию королевской власти. В политическом строе закономерной монархии парламенты отводили себе место юридически необходимого звена между королем и народом, приписывали себе значение правовой сдержки единоличной власти государя, почитали себя за представителей не только сословных привилегий, но и интересов нации в целом. Сообразно этому в ряду основных законов монархии выдвигалось парламентами на первый план их собственное право свободного испытания и самостоятельной регистрации королевских ордонансов; сословные привилегии получали при этом значение конститутивных элементов второго порядка. Когда Монтескье развил свою гениальную идею "посредствующих властей", парламенты обрели в ней как раз то слово, которым должно было определяться их собственное положение в политическом строе закономерной монархии. Они, само собой разумеется, отвергли мысль о признании дворянства "посредствующей властью", как явное нарушение традиционной догмы, и признали самих себя теми "посредствующими каналами", которые необходимо предполагаются в силу основных законов и по которым течет власть государева. Таким образом, "посредствующие власти" и "хранилище законов" сливаются в парламентской публично-правовой догме в один институт.

Мы нашли общую почву, на которой публично-правовая догма французских парламентов сходилась с политической доктриной императрицы Екатерины II. Сближало и объединяло их отрицание характера "посредствующей власти" за дворянством и признание этого качества за теми же учреждениями, на которые возлагалась функция охраны законов. Строго говоря, это сближение и объединение не могло быть, по существу, полным и безусловным. Ведь "государственные правительства", которые, по мысли императрицы Екатерины II, должны были служить в России и "средними властями", и "хранилищем законов", были далеко не теми и даже совсем не теми учреждениями, какими являлись французские парламенты. "Сенат, коллегии и нижние правительства", которые "премудро учредил" Петр Великий, представляли собой бюрократические учреждения правительственной организации, между тем как французские парламенты образовали исторически самостоятельные корпорации независимой магистратуры, которые имели основание противопоставлять себя бюрократическому правительству. Разница была большая. Не могло подлежать ни малейшему сомнению, что екатерининские "правительства" не в силах были стать противовесом единоличной власти государя и не в состоянии были создать из охраны законов сколько-нибудь действительную преграду возможному произволу законодателя. Но французские парламентарии всего этого не знали, потому что совершенно не были знакомы с действительными условиями русской политической жизни. К тому же они читали не русский, а французский текст Наказа. В последнем "государственные правительства" именовались то "политическими корпорациями" (les corps politiques - ст. 23), то "трибуналами" (des tribunaux -ст. 20,21,27), т.е. как раз теми терминами, которые прилагались во Франции к парламентам. Встречая привычные термины, французские парламентарии понимали их, само собой разумеется, в привычном для них смысле и, очевидно, были весьма довольны тем, что русская императрица исправила ошибку Бордоского президента и санкционировала своим авторитетом традиционную парламентскую догму.

Таковы были условия, вызвавшие среди французских парламентариев сочувственный интерес к Наказу императрицы Екатерины II. Политические обстоятельства французской жизни превратили этот первоначально доктринальный интерес в практическое стремление использовать авторитет русской государыни для целей политической пропаганды.

Французский текст Наказа был впервые издан в 1769 году. Год этот ознаменован в жизни французских парламентов взрывом ожесточенной борьбы с правительством. Борьба эта окончилась полным поражением: по представлению канцлера Мопу исторические парламенты были упразднены в 1771 году, и взамен их учреждены были новые парламенты, лишенные прежнего политического значения*(576). Старые парламентарии очутились в ссылке; их наследственные должности были у них конфискованы. Насилие не в состоянии было, однако, принудить магистратов к молчанию. Бессильные воспротивиться "революции Мопу", они выступили против нее со смелым и резким словом осуждения. Трудами их создалась целая литература, отстаивавшая исторические права парламента и обвинявшая канцлера в преступном нарушении основных законов страны. Два произведения этой литературы воспользовались для аргументации выставленных парламентариями публично-правовых положений Наказом императрицы Екатерины II. Это - двухтомный трактат Maximes du droit public francois 1772 года, и относящаяся к тому же времени боевая брошюра под заглавием: Le Parlement justifie par rimperatrice de Russie; названная брошюра вошла в изданный в 1775 году сборник памфлетов, направленных против "революции Мопу"*(577).

Чтобы дать фактический ответ на вопрос о судьбе Наказа императрицы Екатерины II во Франции, мы познакомим читателей с соответственными местами названных произведений, причем начнем со второго из них, как более раннего по времени (помеченного числом 15 июля 1771 года) и специально занятого Наказом.

Как видно из самого заглавия брошюры: Le Parlement justifie par l'Imperatrice de Russie, автор ее весьма дорожит тем обстоятельством, что оказалось возможным привести в пользу парламентских притязаний авторитет русской государыни. Для автора имеет значение в данном случае не внешнее обаяние царственного имени неожиданного союзника, а несомненное по занимаемому положению беспристрастие последнего в деле признания необходимости ограничения монархической власти началом законности. "Мудрость магистратов, - говорит автор, - всегда избегала рассуждения о правах государя и нации в их взаимоотношении. Она желала предупредить недоверие и брожение и потому запрещала касаться дерзкой рукой священных пределов, которые отделяют монархию от деспотизма, и снимать религиозное покрывало, которое их окутывает. Что за легкомыслие, в самом деле, заставлять простой народ закидывать любопытный взгляд на эту демаркационную линию, столь трудную, во всяком случае, для проведения!" (Maupeouana. I. 85). Грань, отделяющая монархию от деспотии, установилась во Франции в силу безмолвной коллективной традиции государственной жизни страны. Когда об этой грани начинают рассуждать частные лица, то всегда возникает опасение, что они могут выйти из надлежащих пределов: одни станут угодничать перед государями и распространять их власть не в меру; другие примутся льстить прирожденной всем людям любви к независимости. Кто же будет беспристрастным судьей, способным разрешить данный вопрос, - спрашивает автор и немедленно отвечает: "Если есть судья, который заслуживал бы общественного доверия в подобном деле, то это, наверное - августейшая Государыня, которая, унаследовав власть деспотическую, возвращает своим подданным свободу, некогда у них похищенную, и намечает план мудрого правления, помощью которого желает их сделать счастливыми" (I. 86). Уверение в том, что истинные принципы закономерной монархии даны в произведении русской императрицы, могло вызвать в читателях недоумение и сомнение. Ввиду этого автор предусмотрительно напоминает читателям, что г. канцлер заметил, насколько принципы Наказа противоречат его политике, и потому запретил ввоз его во Францию (I. 86). Враждебное отношение со стороны ненавистного Мопу само по себе уже являлось лучшей рекомендацией Наказа в глазах парламентариев и сочувствовавших им кругов французского общества.

После предварительных замечаний автор обращается к анализу соответственных мест Наказа по Амстердамскому изданию его французского текста (I. 87), вышедшему в свет в начале 1771 года и совпадающему с французским текстом четырехъязычного издания 1770 года. При этом автор сначала приводит извлечение из весьма сочувственной статьи по поводу Амстердамского издания Наказа, помещенной в мартовской книжке Journal Encyclopedique за 1771 год (I. 87-95), а затем переходит к собственным рассуждениям. Последние ведутся то в виде возражений против политики канцлера и написанных в оправдание ее памфлетов, то в виде догматического изложения положительных юридических основ французской монархии. В том и в другом случае одинаково Наказ остается в центре рассуждений автора: возражения против Мопу извлекаются из публично-правовых посылок Наказа, и французский государственный строй подводится под принципы закономерной монархии, установленные в Наказе. Нам нет никакой надобности подробно следить за ходом изложения автора. Для нашей цели вполне достаточно ограничиться выяснением понимания и толкования французским автором основных политико-правовых принципов Наказа.

В Наказе императрицы Екатерины II автор находит конститутивные принципы (les principes constitutifs) монархии (I. III), отличающие ее от деспотии. Как и следовало ожидать, принципы эти усматриваются автором в положениях III и IV глав Наказа "о безопасности постановлений государственных" (de la surete de la Constitution de l'Etat). Приведя дословно статьи 18-21,22-23и28-30, автор переходит к рассуждению о необходимости длиннот и формальностей юридического производства (des longueurs et des formalites de la Jurisprudence) для обеспечения в свободном государстве имущества и личности граждан. "Господин Монтескье высказал это, и Екатерина II убедилась в очевидности этой истины", - говорит автор (I. 91) и вслед за тем цитирует in extenso статьи114-115,125и141Наказа из главы "О производстве суда вообще". На первый взгляд кажется совершенно непонятным, какая может быть связь между "властями средними" и "хранилищем" законов, с одной стороны, и "юридическим формализмом судебного производства", - с другой. Но ближайшее знакомство с французской практикой "хранения законов" покажет нам, что такая связь действительно существовала, и автор имел полное основание вести свое рассуждение в порядке этой связи. "Охрана законов" конкретно проявлялась в парламентской регистрации всех новых законодательных актов короля. Регистрация совершалась в обычных формах судебного производства: королевский указ свободно обсуждался в коллегии, и затем ставился на голосование вопрос о закономерности нового законодательного акта; только в случае благоприятного исхода этого голосования постановлялся приговор о занесении нового закона в парламентские регистры; с момента постановленной таким образом регистрации новый закон вступал в силу и подлежал исполнению. Противники свободной парламентской регистрации восставали против указанных форм производства и требовали, чтобы парламент регистрировал законы немедленно, безмолвно и беспрекословно. В свободном обсуждении закона, голосовании и постановлении особого приговора они видели только никому не нужную, пустую формальность и совершенно излишнюю волокиту. Имея в виду этого рода нападки на парламентскую регистрацию, автор излагаемой нами статьи и заговорил об общем значении "длиннот и формальностей юридического производства". Вполне очевидно, что автор выразил этим следующую мысль: как в процессе юридические формы производства служат гарантией для свободы и имущества подсудимого, точно так же и при регистрации те же формы служат гарантией закономерности нового законодательного акта, т.е., в конечном итоге, являются обеспечением свободы и имущества гражданина, этих устоев закономерной монархии.

Приведя указанные статьи Наказа в подлиннике, автор затем вторично передает их в установленном им самим контексте и с собственными пояснительными вставками. Это новое изложение статей Наказа приводится им в качестве учения о природе монархического правления (I. 92). Важно отметить то обстоятельство, что при вторичной передаче принципов Наказа автор вполне определенно выдвигает мысль о тождестве "посредствующих властей" и "хранилища законов". Он говорит: "Надобно, чтобы в монархическом государстве были посредствующие власти, зависящие от верховной. Через эти посредствующие власти, как по каналам, должна изливаться власть государева. Следствием этого основного закона является то, что должно быть дозволено посредствующим властям делать представления, что такой-то указ противен уложению, что он вреден, темен, неприложим в исполнении" (I. 92). Такое отождествление "посредствующих властей" с "хранилищем законов" было признано в парламентской публично-правовой догме. В полном согласии с последней находится и заключительный вывод автора об основном законе монархии первостепенной важности. Этот основной закон состоит в том, "чтобы хранители законов имели власть отказывать в регистрации закона, который противоречит законам, установленным в государстве" (I. 92-93). Принципиальное значение отказа в регистрации получает затем более подробное разъяснение. "Так как законы сами по себе безмолвны, то необходимо существование корпорации (un Corps), уполномоченной к тому, чтобы заставлять их говорить путем представлений государю о противоречии его нового указа первоначальным законам (Lois primitives)*(578)государства. Если регистрация является установленным в государстве законным средством для оповещения граждан об издании нового закона, то священная функция хранителей закона (l'auguste fonction de depositaries des Lois) объемлет собой и власть отказывать в регистрации всякого волеизъявления, противного законам. Иначе, если бы хранители законов после первого представления предоставили такому волеизъявлению законное бытие (l'existence legale), они сделали бы законным то, что является юридически ничтожным (nul de plein droit). Императрица Российская была права, когда сказала, что учреждение политической корпорации, хранящей законы, предоставляет ей право отказывать в регистрации того, что противится установленному в государстве строю" (I. 94). Здесь автор ссылается наст. 30Наказа, в которой он встретил столь привычный и столь красноречивый для французского парламентария термин, - le refus d'enregistrer. Заметим кстати, что термин этот передан в русском тексте следующим образом: "отрицание то, чтобы вместити противные государственному благочинию законы в число прочих уже принятых". Любопытно было бы знать, какой смысл придавали приведенной неуклюжей тираде не знавшие французского языка члены комиссии и различных присутственных мест, в которых читался Наказ.

Находя в Наказе обычную для парламентария терминологию, автор излагаемой нами статьи воспринимал политико-правовую доктрину Наказа в полном согласии с парламентской публично-правовой догмой. Поэтому и власть отказывать в регистрации он простирал вплоть до пассивного сопротивления неправомерным актам королевской власти, т.е. до забастовки. При этом он вполне bona fide был уверен, что остается на почве публично-правовых принципов Наказа. "Замечу, - говорит автор, - что парламенты, в особенности Руанский, очень хорошо доказали, что прекращение служебных занятий (cessation de service) всегда практиковалось в силу упрочившегося обычая, как в парламентах, так и в Большом Совете, и в университетах, когда дело шло об интересе этих учреждений. Учреждения нелегко отделываются от обычая, который они нашли установившимся. Если даже предположить, что этот обычай был злоупотреблением, то все же его можно и должно было уничтожить не путем насилия и не мерами величайшей строгости, потому что, как говорит императрица Российская, надлежит законами то исправлять, что учреждено законами, и то переменять обычаями, что обычаями введено" (I. 125).

Мысль о необходимости бережного отношения к обычаям имела большое значение в публично-правовой догме парламентов. Дело в том, что вся так называемая конституция французской монархии покоилась не на писаных нормах закона, а на неписаной вековой традиции, т.е. на обычае. Публично-правовая традиция почиталась юридически неприкосновенной. Вследствие этого парламентская догма не только отрицала прямую отмену традиции законодательным путем, но и вообще относилась крайне скептически ко всякого рода законам по вопросам государственного права. Законодательное вмешательство в определении политического строя французской монархии рассматривалось как нарушение исторического духа ее конституции. Вот почему автор излагаемой нами статьи привел в связи с учением о природе монархического правления и 57-60 статьиНаказа, в которых говорится о необходимости приспособлять законодательство к "народному умствованию" (l'esprit de la Nation), подготовлять умы к законодательным переменам и бережно относиться к обычаям, допуская их изменение только путем обычаев же (I. 115-116). В приведенных предписаниях Наказа автор видел столь дорогое для него уважение к публично-правовой традиции и, основываясь на них, резко осуждал канцлера Мопу за то, что он круто и резко порвал с многовековой традицией (I. 116). Не могла служить оправданием политики канцлера ссылка на злоупотребления, царившие в деле отправления правосудия, и на намерение правительства преобразовать судоустройство и судопроизводство путем издания нового уложения. Ведь для составления уложения потребовалось бы содействие старых парламентов, а не упразднение их (I. 127-128). "Сравните, - говорит автор, - поведение канцлера с поведением царицы. Эта августейшая Государыня собрала депутатов от всех городов своей обширной империи и сказала им: дети мои, взвесьте со мной интересы нации, сочинимте вместе уложение, которое прочно установило бы общественное благоденствие" (I. 129). Созыв комиссии о сочинении проекта нового уложения рассматривается, таким образом, как осуществление требования приспособлять законодательство к "народному умствованию".

Как видим, автор изложенной нами статьи использовал Наказ для осуждения "революции Мопу" и включил его принципы в число вспомогательных орудий парламентской публично-правовой догмы. В появившемся спустя год трактате Maximes du droit public framois Наказ приводится уже как нечто вполне знакомое парламентариям и хорошо ими усвоенное.

В Maximes du droit public francois (цитируем двухтомное издание 1772 г.) Наказ императрицы Екатерины II приводится дважды: среди общих рассуждений о нерациональности и вреде деспотизма и в специальном учении о "хранении законов". В первом случае дается обстоятельное изложение основных положений Наказа о закономерной монархии, и подробно выясняется принципиальное отношение к ним авторов коллективного труда французских парламентариев. Во втором случае делается лишь краткая ссылка на Наказ, как на источник публично-правовой доктрины, воспринятый парламентской догмой вполне, без оговорок. Пользуются авторы французским текстом Наказа по петербургскому изданию Академии Наук 1769 года. Этот текст несколько разнится от признаваемого наиболее исправным французского текста в четырехъязычном издании 1770 года, воспроизведенного в современных нам изданиях Л.Ф. Пантелеева и Академии Наук. Различие это заключается, впрочем, в отдельных словах и выражениях, не имеющих технического в юридическом смысле значения. Столь важные для нас публично-правовые термины и в издании 1769 года те же, что и в позднейшем исправленном.

Рассуждая о нерациональности и вреде деспотизма, авторы Maximes du droit public francois имеют в виду преимущественно восточный деспотизм и изображают гибельные последствия деспотического правления на исторических примерах азиатских государств. В этом отношении они следуют Монтескье, который видел "природу" и "основной закон" деспотического государства в специфически восточном институте визириата. Однако они не остаются в безусловной зависимости от авторитета Духа законов: обобщают установленное в нем понятие деспотии и находят этот образ правления и в пределах Европы. "Азиатские владыки, - говорят они, - не единственные государи, власть которых не имеет границ. Российская империя в Европе вплоть до наших дней была рабски подчинена всей строгости произвольного правления" (I. 121). Характеристика последнего дается со слов немецкого государствоведа Бемера (Boehmer) и знаменитого Гоббса (I. 121-123). Устройство и законы Московитской деспотии не занимают авторов ближайшим образом. Интерес их направлен на превращение этой деспотии в монархию. "Всякий знает, что творческий гений царя Петра даровал русской нации новое бытие, рассеяв мрак невежества и варварства светом наук и искусств. После того так царь завел в своей империи благочиние (apres avoir police), ему, кажется, предстояло только преобразовать порочные принципы правления, поставив на место деспотизма, пагубного для государства и часто гибельного для государя, монархию, упорядоченную и умеренную прочными законами. Государыня, ныне царствующая в этой обширной империи, восчувствовала, наконец, ту засвидетельствованную Тацитом истину, что безопасность государя уменьшается, когда его власть переходит за всякие границы... Эта Государыня готовит для своих народов счастливую революцию перемены правления (l'heureuse revolution d'un changement de gouvernement). Она учредила комиссию для составления уложения постоянных законов (Code de loix permanentes); в солидном Наказе, данном ею министрам, на которых возложено это важное дело, она возвещает, что желает царствовать только по законам, мудрость и устойчивость которых обеспечивали бы счастье народов и преуспеяние Московитской империи" (I. 123-125).

После такого вступления авторы переходят к изложению публично-правовых принципов Наказа.

В трех первых статьях Наказа авторы отмечают христианский источник содержащегося в нем политико-правового учения и совмещение в последнем интересов государственного блага с законной охраной личности граждан. Такое воззрение на задачи правления не мирится с деспотизмом, но не препятствует, по мнению авторов, тому, чтобы власть монарха была самодержавной согласно статье 9Наказа (I. 125-126). "Государственная власть может сосредоточиваться в лице монарха и быть даже абсолютной в его руках, без того, чтобы осуществление этой власти унижало подданных и отнимало у них существенные права естественной свободы" (I. 126). В подтверждение такой возможности авторы цитируютстатьи 13-15Наказа о "предлоге", "намерении" и "конце" самодержавного правления.

Изложение конституционных основ закономерной монархии авторы находят в III и IV главах Наказа и сводят их к двум основным пунктам, каковы: 1) наличность прочных и основных законов; 2) учреждение посредствующих властей (I. 127). Статьи 18и20-30Наказа приводятся in extenso (I. 127-128, 129-130). Авторы принимают смысл указанных статей в строгом духе парламентской традиции, как это видно из их пояснительных замечаний о регистрации законов. "Произвол исчезает, - говорят авторы, - раз есть прочные законы, раз они заключены в хранилище, и этим хранилищем является политическая корпорация, уполномоченная быть их стражем. Такое учреждение регистрирует законы только после предварительного ознакомления с ними: регистрации предшествует испытание и обсуждение закона" (I. 128). Ясно, что встречающееся в24-й статьеНаказа слово examiner было понято в техническом смысле термина парламентского производства. Отказ в регистрации конструируется авторами как право на неповиновение власти в случае нарушения ею основных законов. "Если надобно, - говорят авторы, - чтобы законы определяли, каким указам должно повиноваться*(579), то бывают, значит, обстоятельства, в которых закон сам допускает отказ в повиновении. Какие же это могли бы быть обстоятельства, если не те, когда предложенные для регистрации законы противны уложению о законах основных*(580), вредны и неприложимы на практике?" (I. 128). Вполне в духе парламентской догмы требуют наши авторы выдержки и настойчивости при отказе в регистрации. "Не должен ли быть этот отказ только преходящим, временным, ограниченным известным сроком или определенным числом заявлений, - одним, двумя или тремя? или не должен ли он продолжаться лишь до тех пор, пока государь не объявит своего последнего решения, своей абсолютной воли? Наказ Императрицы Екатерины прямо признает отказ в регистрации и не ставит ему ни одного из перечисленных ограничений" (I. 130). Смысл приведенного места уясняется лишь в связи с теми стеснениями, которые в разное время налагали французские короли на парламентское право регистрации, а также в связи с обычной практикой послушных указов (lettres de jussion) и так назыв. lits de justice. Молчание Наказа обо всех этих стеснениях и ограничениях истолковано было авторами в смысле полной солидарности императрицы Екатерины II с парламентской догмой, которая в XVIII столетии дошла до решительного отрицания права короля на полновластное воздействие в деле регистрации законов*(581). Русская государыня, по мнению авторов, не только не признает никаких ограничений права регистрации, но, "напротив того, предполагает, что отказ в регистрации окажется упорным и должен будет быть таковым, покуда новые законы будут посягать на установленный в государстве древний порядок" (I. 130-131)*(582). Авторы не только навязывают императрице Екатерине II солидарность с парламентским учением о праве пассивного сопротивления произволу монарха, но и приписывают ей те же мысли по отношению к Сенату, который, согласностатье 26Наказа, является в России хранилищем законов. "Могла ли в самом деле Императрица думать, что Сенат должен из преклонения перед государем изменять своей должности, закрывать глаза на достоинство законов и из ложной угодливости содействовать отвержению уложения, ниспровержению монархии, уничтожению свободы и законных прав граждан? Из низости дать свое согласие на законы, которые низвергли бы престол или, по меньшей мере, клонились бы к уничижению Московитской империи, к отнятию у нее ее благоденствия через ослабление устоев ее монархической конституции, - разве все это не было бы изменой самому государю? Каким образом хранилище законов могло бы защитить народ от прихоти и произвола власти*(583), если бы функции его были сведены к одним лишь представлениям о новых законах, вредных для граждан, и если бы Сенат из уважения к авторитету монарха должен был присоединять такие законы к уложению, после того как государь, прочтя и взвесив мотивы представлений, повелел бы регистрировать закон? Нельзя себе представить, чтобы должность Сената, который является стражем законов и корпорацией, служащей хранилищем посредствующих властей, ограничивалась несколькими представлениями и чтобы ему было запрещено отказать в регистрации и упорствовать в этом отказе, когда законы пагубны и неприложимы, когда они посягают на установленный в государстве строй, на национальные права, на законную свободу граждан. Если бы это было так, то положение о том, что народ получает защиту от прихоти и произвола власти, перестало бы быть истинным; мудрое учреждение, которое подвергает законы просвещенному испытанию и ставит в зависимость от последнего их обнародование и включение их после зрелого обсуждения в уложение, не могло бы более обеспечивать народ от власти произвольной" (I. 131-132).

Установив, таким образом, полное согласие учения императрицы Екатерины II о посредствующих властях и хранении законов с парламентской догмой, авторы завершают изложение теории закономерной монархии по Наказу приведением 33,34,37,63,66,101,113и114-й статейпоследнего, в которых идет речь об обеспечении личной свободы и неприкосновенности имущества граждан. Помещение указанных статей в таком контексте (I. 132-133) не случайно. Оно с неизбежностью вытекает из парламентской конструкции закономерной монархии. "Два основных признака, - говорят авторы, - характеризуют государство чисто монархическое: 1) то, что государственная власть осуществляется в нем по нормам справедливости, а не по произволу; 2) то, что подданные свободны, а не рабы. Первый признак требует, чтобы в монархическом государстве имелись прочные законы и, следовательно, хранилище законов. ... Второй признак не менее постоянен и не менее существен. Раб не господин своего имущества и своей личности, потому что для него нет никакого другого правила, никакого другого закона, кроме произвольного желания деспотического монарха. ... Под владычеством монарха, который не является деспотом, свобода личности и неприкосновенность собственности составляют существенные и непогашаемые давностью атрибуты подданных" (I. 149-151). Авторы подчеркивают, что российская императрица одинаково признает и тот, и другой характерный признак, т.е. оба конститутивных принципа закономерной монархии (см. I. 149-150, 132).

Выше мы указали, что в Maximes du droit public francois Наказимператрицы Екатерины II приводится дважды: среди общих рассуждений о нерациональности и вреде деспотизма и в специальном учении о "хранении законов". В первом случае, с которым мы только что ознакомились, дается полное изложение и исчерпывающее толкование учения Наказа о закономерной монархии. Во втором случае, к которому мы теперь переходим, делается лишь общая бланкетная ссылка на Наказ, которая, несмотря на всю свою краткость, весьма знаменательна, как это мы сейчас увидим.

Пятая глава Maximes du droit public francois, посвященная учению о хранении законов в верховных судах (Cours souveraines), открывается следующим рассуждением. "Так как монархия не может существовать без законов, то надобно, чтобы законы были известны, чтобы можно было в нужде прибегать к ним и чтобы они были помещены в верном хранилище, где легко было бы справляться в них. Такое хранилище (мы узнали об этом от российской императрицы) может быть только в политических корпорациях, являющихся посредствующими каналами, по которым изливается власть государева. Когда государь издает новый закон, существенно необходимо, чтобы эти корпорации его испытали (examinent) и чтобы, в случае противности нового закона уложению, его вреда, темноты и неприложимости в исполнении, они имели право делать соответственные представления и даже отказывать в регистрации, особенно если новый закон противен установленному в государстве строю" (II. 1-2).

Таким образом, учение Наказа о "властях средних", или "малых протоках", долженствующих служить "хранилищем законов", принимается за исходное положение для юридической конструкции законоохранительных функций французских парламентов. Авторы ссылаются в данном отношении на произведение российской императрицы, как на первоисточник. Такого рода ссылка странно звучит в устах авторов, которые в другом месте прямо заявили, что принцип прочности и хранения законов в монархии выставлен был автором Духа законов раньше, чем императрицей Екатериной II*(584). Противоречие, замечаемое при сопоставлении двух указанных мест, объясняется не недосмотром со стороны авторов, а своеобразным приемом их в пользовании литературными источниками для собственных целей. Как мы уже знаем, Монтескье различал "посредствующие власти" и "хранилище законов", как два самостоятельных института, между тем как парламентская догма отождествляла их друг с другом и сливала в один институт. Ввиду этого парламентарии могли ссылаться на главу Духа законов "о законах в их отношении к природе монархического правления" в подтверждение своих конструкций не иначе, как только делая в ней урезки и пропуски по существу. Так наши авторы и поступали. Указав на первенство автора Духа законов перед российской императрицей в деле установления принципа прочности и хранения законов в монархии, они цитировали Монтескье следующим образом. "Власти посредствующие (les pouvoirs intermediaires), подчиненные и зависимые, образуют природу правления монархического, т.е. такого, где правит одно лицо посредством основных законов... Недостаточно, чтобы в монархии были посредствующие состояния (des rangs intermediaires); надобно еще хранилище законов. Хранилище это может быть только в политических корпорациях, которые возвещают о законах, когда они изданы, и напоминают о них, когда их забывают" (I. 150). Промежуточное многоточие в приведенной цитате скрывает от глаз читателя не какие-либо второстепенные фразы подлинника, обычно выпускаемые в видах сокращения текста, а самую сущность содержания, не подходящую для целей цитирующего. В самом деле, авторы Maximes du droit public francois выкинули ни более, ни менее как все учение Монтескье о посредствующей функции дворянства и церкви, т.е. все учение о посредствующих властях. Цель подобной урезки очевидна. Она заключалась в том, чтобы внушить читателю мысль, будто Монтескье признавал посредствующими властями политические корпорации, призванные служить хранилищем законов. Достижение этой цели облегчалось тем, что посредствующие власти, которым Монтескье противопоставлял хранилище законов, названы во второй части цитаты посредствующими состояниями. При чтении полного текста подлинника не может оставаться ни малейшего сомнения в том, что здесь переменено только название, но что, по существу, речь идет о тех же посредствующих властях. При пропуске же существенных мест подлинника, сделанном парламентариями, читателю легко сделать вывод, будто Монтескье различает посредствующие власти и посредствующие состояния, отождествляет хранилище законов с первыми и противопоставляет его только вторым*(585). Парламентариям приходилось, как видим, специально, так сказать, препарировать учение Монтескье о закономерной монархии для того, чтобы иметь возможность использовать его в качестве прямого подтверждения парламентской догмы. Само собой разумеется, что авторы вполне отдавали себе отчет в том, что они делали. Понятно также, что, хотя они один раз и допустили подобное приспособление соответственного места Духа законов для своих целей, все же не захотели это сделать во второй раз. Вот почему в специальном учении о законоохранительных функциях парламентов они отправлялись не от Духа законов, а от Наказа императрицы Екатерины II, над которым не было надобности производить никакой литературно-хирургической операции.

В своем месте мы указали, что в начале подробного изложения публично-правовых принципов Наказав главе второй Maximes du droit public francois авторы отмечают христианский источник учения императрицы, приведенный в первой же статье ее произведения. Теперь можем добавить, что оканчивается изложение Наказа тем же замечанием авторов. "Мы видели, - говорят они, - что Российская Императрица ищет в религии основной и конститутивный принцип для просвещенного законодательства и мудрого, умеренного правления: Закон христианский научает нас взаимно делать друг другу добро, сколько возможно (ст. 1Наказа). Вот - истинная цель образования общества и существенный конец, к которому должна стремиться государственная власть" (I. 134-135). Последние слова служат для авторов естественным переходом к вопросу об осуждении деспотизма и оправдании закономерной монархии с точки зрения Священного Писания. Заметим, кстати, что обоснование закономерной монархии на Священном Писании составляло одну из традиций парламентской публично-правовой догмы*(586)и сближало, таким образом, последнюю с воззрениями императрицы Екатерины II.

Мы изложили и по мере умения объяснили факт рецепции Наказаво французской публично-правовой литературе, порожденной "революцией Мопу". Этим исчерпывается тема настоящей статьи. В заключение позволим себе высказать одно соображение относительно самого Наказа, на которое наводит нас отношение к нему французских парламентариев. Соображение это касается одного из пунктов вопроса о заимствованиях в Наказе из Духа законов.

Всякому, кто изучал параллельно Наказ и Дух законов, бросается в глаза, что императрица Екатерина II игнорирует категорическое положение Монтескье, согласно которому монархическое государство должно быть средней величины, а обширная империя предполагает в ее государе власть деспотическую. В Наказе "природа" монархического государства прилагается к обширной Российской империи, причем принципы закономерного правления сочетаются с таким оправданием абсолютной власти государя, которое признается у Монтескье одним из "отличительных свойств деспотического правления" (ст. 10иглава IVНаказа). Спрашивается, каким образом императрица Екатерина II решилась нарушить и смешать тезисы своего "молитвенника"? Разве она могла найти в нем же основание для подобного отступления от прямых его указаний? В специальной статье, посвященной исследованию политической доктрины в Наказе императрицы Екатерины II, мы ответили на последний вопрос утвердительно*(587). Мы показали, что у самого Монтескье настолько крепка была вера в могущество просвещенного законодателя, что он вполне допускал возможность нейтрализации "власти климата" при помощи разумных законов. То, что допустимо по отношению к "власти климата", этой, по собственному признанию Монтескье, сильнейшей из всех властей, вполне допустимо и по отношению к "власти территории", не наделенной такой интенсивностью. Значит, императрица Екатерина II, распространяя рациональные начала монархического устройства на свою обширную империю, отступала, в сущности говоря, от буквы, но не от духа учения Монтескье. Вдохновленная своим "молитвенником", она имела основание думать, что правильные учреждения парализуют "власть территории", тем более что сильнейшая из всех "власть климата" была в пользу Российской империи. Ведь сам Монтескье объяснял легкость, с которой Петр Великий завел в русском народе благочиние, тем обстоятельством, что "тогдашние (т.е. дореформенные) нравы были чужды климату страны и были некогда занесены в нее смешением народов и завоеваниями" (Дух законов. Кн. XIX. Гл. 14. Абз. 6. Наказ.Ст. 7). Ясно, что природный русский климат - это климат европейский, и "Россия есть европейская держава" (ст. 6Наказа). Следовательно, правильно заключала императрица Екатерина II, к России вполне приложимы европейские принципы закономерной монархии.

К указанному выводу мы пришли путем анализа Наказаи его первоисточника - Духа законов. В настоящее время мы имеем возможность подкрепить наш прежний вывод свидетельством современников Наказа, французов по происхождению и юристов по профессии. Ни автор статьи: Le parlement justifie par l'Imperatrice de Russie, ни авторы коллективного труда: Maximes du droit public francois не уличают императрицы Екатерины II в произвольном смешении "природы" монархии с "природой" деспотии и не сомневаются в том, что публично-правовые принципы закономерной монархии вполне приложимы к обширной Российской империи.

Отметим, наконец, что в обоих изложенных нами произведениях французских парламентариев значение преобразовательной деятельности Петра Великого сводится к улучшению нравов и насаждению благочиния в стране, а установление закономерного монархического правления приписывается императрице Екатерине II. Авторы оставили без внимания заявление Наказа (ст. 99) о том, что те "трибуналы", которые призваны быть в России "посредствующими властями" и "хранилищем законов", "премудро учредил" Петр Великий.

Тарановский Ф.В.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) См.: статьи о Ф.И. Леонтовиче в "Русском биографическом словаре" (т. 9. М., 2001. С. 287-288), а также в "Юридических записках" (1911. N 1), написанные Ф.В. Тарановским.

*(2) См.: статью о Ф.Ф. Зигеле в "Русском биографическом словаре" (т. 7. М., 1999. С. 287). Ее автор - Ф.В. Тарановский.

*(3) Тарановский Ф.В.Обзор памятников магдебургского права западно-русских городов литовской эпохи: Историко-юридическое исследование.Варшава, 1897. С. I.

*(4) "Artyculy Prawa Maydeburskiego, ktare zowa Speculum Saxonum. Z Lacinskiego Jezyka na Polski przelozone". Рукопись этого сборника Варфоломея Гроицкого была написана на латыни. Первое печатное издание перевода этого сборника на польский язык вышло в свет в 1558 году, второе - в 1560-м (в Кракове).

*(5) 1) "Speculum Saxonum Albo Prawo Saskie у Maydeburskie, porzadkiem abiecadla, z Lacinskich у Niemieckich exemplarzow zebrine: a na Polski iezyk z pilnoscia у wiernie przelozone przez Pawla Szczerbicza na ten czas Sekretarza J.K.M."; 2) "Jus Municipale, To iest Prawo Mieyskie Maydeburskie nowo z Lacinskiego у z Niemieckiego na Polski iezyk z pilnoscia у wiernie przlozone Przez Pawla Szczerbicza sekretarza J.K.M.". Оба эти сборника Павла Щербича (так же, как и сборник В. Гроицкого) были написаны на латыни. Переводы их на польский язык вышли в свет в 1581 году во Львове. Тарановский основывал свое исследование на текстах указанных сборников, напечатанных на польском языке в Познани в 1610 году.

*(6) Тарановский Ф.В.Обзор памятников магдебургского права западно-русских городов литовской эпохи: Историко-юридическое исследование.С. I.

*(7) В Российском государственном историческом архиве (далее - РГИА) хранится заключение Ученого комитета Министерства народного просвещения по отчету стипендиата по кафедре истории русского права Ф.В. Тарановского о своих научных занятиях, датированное 1898 годом. См.: РГИА. Фонд 733. Оп. 150. Д. 1513. Л. 11-12. Сохранился также план занятий кандидата-стипендиата по кафедре истории русского права Ф.В. Тарановского и заключение Министерства народного просвещения о его научных занятиях, датированные 1899 годом. См.: РГИА. Фонд 733. Оп. 151. Д. 190580. Л. 61-62 об., 99-100.

*(8) Вступительная лекция Ф.В. Тарановского "Интерес и нравственный долг в праве" была опубликована в том же 1899 году в Варшаве в восьмой книжке "Университетских известий".

*(9) В 1904 году магистерская диссертация Ф.В. Тарановского "Юридический метод в государственной науке. Очерк развития его в Германии: Историко-методологическое исследование" вышла в свет в Варшаве отдельнойкнигой.

*(10) В книге "Основы системы немецкого государственного права (Grandzuge eines Systems des deutschen Staatsrechts)", вышедшей в свет в Лейпциге в 1865 году.

*(11) Тарановский Ф.В.Юридический метод в государственной науке. Очерк развития его в Германии.Варшава, 1904. С. 2-3.

*(12) Спекторски Е. Живот и личност профессора Теодора Тарановског // Архив за правне и друштвене науке. XXII. Бр. 3. Београд, 1936. С. 219.

*(13) Тарановский Ф.В. Историческое и методологическое взаимоотношение истории, догмы и политики права // Журнал Министерства юстиции. 1907. N 3 (март). С. 164-165.

*(14) Характеристика и анализ содержания этой книги будет дан мною в предисловии к ее тексту, который выйдет в свет в серии "Русское юридическое наследие", издаваемой издательством "Зерцало", во второй половине 2004 - начале 2005 года.

*(15) Тарановский Ф.В.Учебник энциклопедии права.Юрьев, 1917.

*(16) Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 6.

*(17) Там же. С. 11.

*(18) Там же.

*(19) Подобной федерацией является в настоящее время и Россия, в которую наряду с областями-губерниями входят также субъекты федерации, называемые республиками.

*(20) Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. С. 366-367.

*(21) Второе, дополненное и переработанное издание "Энциклопедии права" Ф.В. Тарановского выйдет в свет в Белграде в 1923 году. См.: Тарановски Феодор. Енциклоuедиjа uрава. Издавачка кьижара Геце Кона. Београд, 1923.

*(22) Сохранилась "Программа общего курса истории русского права", который профессор Тарановский читал в Екатеринославльском университете. Она была напечатана в Екатеринославле в 1918 году.

*(23) Официальной датой основания УАН считается 27 ноября 1918 года.

*(24) "Положение о Таврическом университете" было утверждено правительством Крыма 30 августа 1918 года.

*(25) См. о нем: Томсинов В.А. Николай Николаевич Алексеев // Вестник Московского университета. Серия "Право". 1996. N 1. С. 7-12.

*(26) См. о нем: Томсинов В.А. Александр Львович Байков // Там же. N 2. С. 109-112.

*(27) В ноябре 1920 года, сразу после вступления большевистских войск в Крым, Крымский ревком издал распоряжение о преобразовании юридического факультета Таврического университета в факультет общественных наук. Основанием для данной меры послужило постановление Наркомпроса от 3 марта 1919 года, учреждавшее вместо юридических факультетов и исторических отделений историко-филологического факультета в университетах так называемые "факультеты общественных наук". 23 декабря 1920 года Крымский областной комитет РКП(б) принял решение ликвидировать и факультет общественных наук.

*(28) Ф.В. Тарановский имел дочь 1902 года рождения и двух сыновей - 1909 и 1911 года рождения. Его младший сын - Кирилл Тарановский - станет выдающимся филологом-стиховедом. Московское издательство "Языки русской культуры" выпустило в свет в 2000 году сборник его работ. См.: Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике / Сост. М.Л. Гаспаров. М., 2000.

*(29) В Государственном архиве Российской Федерации (далее - ГАРФ) содержатся документы, входившие ранее в состав Русского заграничного исторического архива в Праге. Среди них есть и такие, которые связаны с именем Ф.В. Тарановского. В частности, сохранился документ, свидетельствующий о том, что уже в мае 1920 года Тарановский жил с семьей в городе Землин (ГАРФ. Фонд 5982. Оп. 1. Д. 177. Л. 37 об.). Между тем в коротких биографических справках о Тарановском говорится обыкновенно, что он сразу же после того, как покинул Россию, поселился в Белграде.

*(30) "С землинской стороны Белград, отделенный всего полутораверстной лентой воды, виден как на ладони", - писал в 1912 году в статье "Сербия в огне", опубликованной в газете "День" (N 3 от 4 октября) журналист Лев Троцкий. Эта статья вошла в шестой том "Сочинений" Л. Троцкого, вышедший в свет в 1926 году.

*(31) Личная карточка профессора Белградского университета Ф.В. Тарановского, составленная в 1921 году, хранится в ГАРФ (фонд 6792. Оп. 1. Картотека "Т". Л. 182).

*(32) Помимо Белградского университета Ф.В. Тарановский работал также в Русском Научном институте, основанном в Белграде в 1928 году. С 1931 года и до самой своей смерти он являлся председателем правления этого исследовательского института.

*(33) Русский Дом имени Императора Николая II. Белград, 1933. С. 7-8.

*(34) Приведенная цифра содержится в ответе председателя Государственной комиссии по делам русских беженцев, действовавшей в Королевстве Сербов, Хорватов, Словенцев, на запрос Министерства иностранных дел данного Королевства от 20 января 1923 года. Текст этого ответа приводит в своей статье "Русская эмиграция в сербской культуре XX века - значение, границы и перспективы исследования" профессор кафедры славистики Белградского университета М. Сибинович. См.: Сибиновиh М. Руска емиграциjа у cpпcкoj култури XX века - значаj, оквири и uерсuективе uроучаваньа // Руска емиграциjа у cpпcкoj култури XX века. Зборник радова. Т. 1. Београд, 1994. С. 5.

*(35) Цит. по: Сибиновиh М. Руска емиграциjа у cpпcкoj култури XX века - значаj, оквири и uерсuективе uроучаваньа. С. 6.

*(36) Там же.

*(37) Выпускник Московского университета, впоследствии президент Сербской академии наук.

*(38) Русский Дом имени Императора Николая II. С. 33.

*(39) Эта цифра получена в результате опросов 17 905 русских беженцев, оказавшихся в 1922 г. на территории Королевства Сербов, Хорватов, Словенцев. Данные указанных опросов, сведенные в таблицу "Суммарные сведения о профессиональном составе русских беженцев", профессор М. Сибинович обнаружил в архиве академика А. Белича.

*(40) Так, русский эмигрант, выпускник юридического факультета Московского университета В.Н. Челищев (1870-[1952]), являвшийся в 1917 году старшим председателем Московской судебной палаты, эмигрировал в 1920 году в Королевство Сербов, Хорватов, Словенцев. Проживая здесь, он служил сначала (в 1924-1929 годах) в Министерстве юстиции этой страны, а затем (в 1930-1931 годах) - в Генеральной дирекции государственных железных дорог. В 1931 году переехал в Чехословакию. См.: Фонд Виктора Николаевича Челищева в Государственном архиве РФ (ГАРФ. Ф. Р-6611).

*(41) Ф.В. Тарановский (история славянского права), Е.В. Спекторский (история философии права и государственное право), А.В. Соловьев (история права южных славян), К.М. Смирнов (римское право), С.Н. Трегубов (криминалистика). Эти фамилии назвал в своей статье "Русские юристы в Югославии", опубликованной в 1933 году в журнале "Вестник Русского Юридического общества. Закон и суд" (N 10. Стлб. 1357), издававшемся в Риге, профессор А.В. Маклецов.

*(42) См.: Прпа-Jовановиh Б. Наставници Универзитета 1919-1929. године // Универзитет у Београу 1838-1988. Зборник радова. Београд, 1988. С. 152. По данным сербского историка Т. Миленковича, в межвоенный период (в 1920-1941 годах) на юридическом факультете Белградского университета преподавали 6 русских правоведов. Всего же в этом югославском университете работали 70 преподавателей из России: 19 - на философском факультете, 5 - на богословском, 20 - на техническом, по 11 - на сельскохозяйственно-лесном и медицинском факультетах. В университетах Загреба (Хорватия) и Любляны (Словения) преподавали соответственно 20 и 17 русских профессоров (Миленковиh Т. Друштво русских научника у Jугославиjи (1920-1941) // Руска емиграциjа у српскоj култури XX века. Београд, 1994. С. 63). Некоторые имена русских правоведов, преподававших в Белградском университете, приводятся в статье: Кастратовиh-Ристиh В. Руски професори на Београдском универзитету 1919-1925 // Идеjе и покрети на Београдском универзитету од осниваньа до данас: Саоштеньа и прилози СА симпозиума одржаног у Београду 15-17. новембра 1988. године. Кнь. 2. Београд, 1989. С. 52.

*(43) Работа по теории государства, вышедшая в 1933 г. под названием "Государство и его жизнь", стала самым значительным из произведений Спекторского, созданных им за время его пребывания в Югославии (Спекторски Е. Држава и ньен живот. Београд, 1933. См. мнения сербских правоведов об этой книге: Мацаканьа Д.С. Ученье о држави Евгениjа Спекторског // Руска емиграциjа у српскоj култури XX века. С. 198-201

*(44) См.: Миленковиh Т. Друштво русских научника у Jугославиjи (1920-1941) // Руска емиграциjа у српскоj култури XX века. С. 61-70.

*(45) Она была посвящена законодательству сербского и греческого царя Стефана Душана. Соловьев защитил ее в 1928 г. и тогда же опубликовал основную ее часть. См.: Соловьев А. Законодавство Стефана Душана цара Срба и Грка. Скопле, 1928.

*(46) См.: Соловjев А. Одабрани споменици српског права (од XII до краjа XV века). Београд, 1926; Соловjев А. "Градски закон" у средньовековноj Србиjи // Архив за правне и друштвене науке. Београд, 1928. Кнь. 16 (33). Бр. 5; Соловьев А. Душанов законик г. 1349 и 1354. Београд, 1929; Соловjев А. Срби и византиjско право у Скопле почетком XIII века // Гласник Скопског научног друштва. Скоплье, 1936. Кнь. 15 и др.

*(47) Тарановски Т. Увод у историjу словенских права. Београд, 1923. Через десять лет Тарановский выпустит в свет новое переработанное и дополненное издание этого учебника.

*(48) Маклецов А.В. Русские юристы в Югославии // Вестник Русского Юридического общества. Закон и суд. Рига, 1933. N 10. Стлб. 1357.

*(49) Первое организационное заседание Русского Научного института в Белграде состоялось 23 июня 1928 года. Официальная церемония открытия данного института проходила 16 сентября 1928 года.

*(50) См.: Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом. Вып. 1: 1920-1930. Белград, 1931; Вып. 2: 1930-1940. Белград, 1941.

*(51) Фонд этого эмигрантского учреждения хранится в Государственном архиве РФ (Ф. Р-6820).

*(52) См., например: Тарановски Феодор. Душанов законик и Душаново царство. Nови Сад, 1926; его же. Начело законитости у Законику цара Стефана Душана // Споменица педесетогодишнице профессорског рада С.М. Лозанича. Београд, 1922. С. 146-153.

*(53) Тарановски Т. Историjа српског права у неманьиhкоj држави. Т. I-IV. Београд, 1931, 1935.

*(54) См.: Каминка А. Памяти Ф.В. Тарановского (Некролог) // Вестник Русского Юридического общества. Закон и суд. Рига, 1936. N 2. Стлб. 3171-3172; Маклецов А. Памяти Ф.В. Тарановского и М.Н. Ясинского (Письмо из Югославии) // Там же. N 6. Стлб. 3289-3290.

*(55) См., например: Тарановски Т. Увод у историjу словенских права. Београд, 1923 (2-е изд., доп. Београд, 1933) и др.

*(56) См., например: Тарановский Ф.В. Обеспечение прав служилого землевладения в сословно-монархическом строе Московского государства // Ksiega pamiatkowaku ezei Oswalda Balzera. Т. II. Lwow, 1925. S. 583-593; Taranowski Teodor. Historia prawa rosyjskiego, czese I. Lwow, 1928.

*(57) Тарановский Ф.В.Феодализм в России.Критический очерк. Варшава, 1902. С. 51.

*(58) Тарановский Ф.В.Феодализм в России.Критический очерк. Варшава, 1902. С. 38.

*(59) Там же. С. 39.

*(60) Там же.

*(61) Там же. С. 39-40.

*(62) См.: Тарановский Ф.В. Элементы основных законов в Уложении царя Алексея Михайловича. К истории политического строя удельной Руси. Харбин, 1928. Данная брошюра объединяет две работы Тарановского. Первая - очерк, посвященный элементам основных законов в Соборном Уложении 1649 г., - занимает страницы с 1-й по 54-ю брошюры. Вторая - представляющая собой критический анализ идей С.Б. Веселовского и других историков относительно политического строя Руси в период феодальной раздробленности - охватывает страницы с 55-й по 68-ю.

*(63) Тарановский Ф.В. Элементы основных законов в Уложении царя Алексея Михайловича. С. 21.

*(64) Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 21-22.

*(65) Там же. С. 22.

*(66) Там же. С. 53

*(67) Соловjев А. Теодор Тарановски // Jугословенски историjски часопис. Бр. 2. 1936. С. 465.

*(68) См., в частности, очерк: Тарановски Т. Државна култура Русиjе // Летопис Матице Српске. Бр. 307. Ч. 1-2. 1926. С. 36-46.

*(69) В договорном соглашении.

*(70) Тарановский Ф.В. Несколько идиографических черт старого сербского права // Conference des historians de etato de l'Europe orientale et du monde. Varsovie, 1928. II-e parte. P. 252-253.

*(71) Ksiega pamiatkowa ku ezei Oswalda Balzera. T. II. Lwow, 1925. S. 583-593.

*(72) Тарановски Т. Начело законитости у Законику цара Стефана Душана // Споменица недесетогодишнице профессорског рада С.М. Лозаниhа. Београд, 1923. С. 146-153. См. также: Тарановски Феодор. Душанов Законик и Душаново Царство. Nови Сад, 1926.

*(73) См., например: Тарановский Ф.В. Лейбниц и так называемая внешняя история права. СПб., 1906. (В том же году эта работа Ф.В. Тарановского была напечатана в переводе на немецкий язык в Германии. См.: Taranovsky F.V. Leibnitz und die sogenaunte aussere Rechtsgeschichte // Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte. Bd. XVII. Germ. Abt. 1906); его же. Историческое и методологическое взаимоотношение истории, догмы и политики права // Журнал Министерства юстиции. 1907. N 3. С. 151-170.

*(74) Тарановский Ф.В.Предмет и задача т. н. внешней истории права// Записки Русского Научного института в Белграде. Вып. 1. Белград, 1930. С. 85.

*(75) Михальчич Р. История сербского права в трудах Федора Тарановского // Русская эмиграция в Югославии. Сборник статей. М., 1996. С. 223-236. Данная статья сербского историка представляет собой переложение на русский язык его статьи "Историjа српског права у делима Теодора Тарановског", опубликованной на сербско-хорватском языке в сборнике трудов "Руска емиграциjа у српскоj култури XX века". (Београд, 1994. Т. 1. С. 169-178).

*(76) См.: Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб.: Издательство "Лань", 2001. Второе издание своей "Энциклопедии права" Тарановский опубликовал в 1923 году в Королевстве Сербов, Хорватов, Словенцев на сербско-хорватском языке. См.: Тарановски Феодор. Енциклоuедиjа грава. Издавачка кньижара Геце Кона. Београд, 1923.

*(77) В книге "Энциклопедия права", выпущенной издательством "Лань", отсутствует биографический очерк, который обыкновенно предпосылается публикациям трудов дореволюционных правоведов. Этот пробел - одно из свидетельств того, что сведения о жизни Ф.В. Тарановского найти нелегко. В двадцатитомном "Русском биографическом словаре" (М.: ТЕРРА, 1998-2001), в котором дореволюционным русским правоведам посвящено немало статей, ничего не говорится о Ф.В. Тарановском

*(78) Чтобы убедиться в этом, достаточно просто взглянуть на оглавления существующих учебников по истории государства и права зарубежных стран или всеобщей истории государства и права. В этих учебниках чаще всего вообще не находится места истории государства и права славянских народов.

*(79) Leibnitz und die sogenannte aussere Rechtsgescbichte // Zeitschr. d. Savigny-Stiftung fur Rechtsgescbichte. XVII. Germ. Abt, 1906; Лейбниц и т.н. внешняя история права // Журнал Министерства народного просвещения. 1906. Март. Отд. изд.: СПб., 1906.

*(80) Такое разделение я проводил в своих университетских чтениях, о чем оставил след в печати. См.: Тарановский Ф.В. Программа общего курса истории русского права. Екатеринослав, 1918. С. 9, 14-15, 20.

*(81) См.: Francois Geny. Science et technique en droit prive positif. III partie. Paris, 1921. P. 22-23, 48, 82.

*(82) Характерно, что современное учение о юридической технике, признающее закон только техническим инструментом юриспруденции, отрицает общепринятое учение о суверенитете закона и противопоставляет ему утверждение, что суверен только Бог. См.: Frangois Geny. Op. cit. III partie. P. 84-85. - Еще Лейбниц отметил относительность всякого человеческого суверенитета и указал, что абсолютный суверенитет возможен исключительно in ea Republica, cuius Rex Deus est (Caesarinus Furstenerius); см.: Gierke O.v. Das deutsche Genossenschaftsrecht IV Band. 1913. S. 408-409. - С иным подходом к вопросу приходит к тому же выводу о примате закона Божия С.Н. Булгаков. См.: Булгаков С.Н. Церковное право и кризис правосознания. Ученые Записки, основанные Русской Учебной Коллегией в Праге. Т. I. Вып. III. Прага, 1924.

*(83) Начало этому положила составленная еще в V веке Collatio legum Mosaicarum et Romanarum.

*(84) См.: Frangois Houman. Antitribonian ou discours sur l'estude des loix (1567), Opuscules Francoises, ed. Paris, 1616. P. 96-105; его же. Franco-Gallia (1573), ed. a. 1615. in fine.

*(85) См.: Тарановский Ф.В. Догматика положительного государственного права во Франции при старом порядке. Юрьев, 1911.Глава IX: Обоснование парламентской публично-правовой догмы на священном писании. С. 592-625. Интересно отметить, как в чешском сельскохозяйственном руководстве XVI в. в Велеславинском "Hospodar"'e (1587 г.) выводятся из Св. Писания принципы экономической и социальной политики. "Пусть паны и их приказчики пекутся больше о подданных и душе, чем о прибылях. Но в наше время это, как и все остальное, делается наоборот. Может быть, найдутся люди, которые не хотят знать, что Господь Иисус Христос умер и за панов, и за крестьян". Преображенский Н. Крепостное хозяйство в Чехии XV-XVI веков. I. Прага, 1928. С. 31.

*(86) См.: Тарановский Ф.В. Соборное избрание и власть великого государя в XVII столетии // Журнал Министерства юстиции. 1913 г. N 5 (май). С. 1-34. Понятие основного закона формулировано в грамотах 1598 и 1613 гг. так: "утвердивше положити сию утверженную грамоту, да будетъ твердо и неразрушимо в предъ идущая лета в роды и роды и не преидетъ ни едина черта, или юта едина от написанных в неi ничесоже".

*(87) См.: Стоян Новакович. Законик Стефана Душана цара Српског. 2-е изд. 1898. С. V-XV; его же: Средневековна Србиjа и римско право // Архив за правне и друштвене науке. 1906. Кн. I. С. 209-226; его же: Матиjе Властара Синтагмат. Белград, 1907. С. XXIX.

*(88) См.: Договор Дубровницкого князя Жана Дандола с сербским королем Стефаном Владиславом 1234-1235 гг., в латинском тексте которого читаем: "Et secundum quod est consue udo avi vestri et patris vestri, civitas cum terra ut habeant legem inter se de sancto Michaele usque ad sanctum Georgium" (Новакович. Зак. Спом., 142, XIV). Точно так же в Которском статуте - de legibus non habendis mense Augusti (Statuta civitatis Cathari. Venetiis, 1616. Cap. XLIX. P. 31). - В Дубровницком статуте термин lex употребляется в смысле закона только в общих рассуждениях о юридических нормах (leges, constitutiones, statuta et consuetudines) и в общей формуле - lex divina et humana; в самом же тексте правоположений lex обозначает судебное дело - si aliquis homo Ragusii haberet questionem aliquam vel legem cum hominibus, qui...; см.: Liber statutorum civitatis Ragusii, prooemium; 1. VIII. C. 59; 1. I. C. 20 et 21, Mon. hist.-jur. Slav, merid., IX. P. 1, 203, Met 15.

*(89) Вопросы о взаимоотношении законодательства имперского и государственного разбирались нами в особом докладе: "Право государства на законодательство", прочтенном в Русском институте в Белграде в июне 1929 г. в заседании Отделения наук исторических и общественных. Доклад этот печатается на сербском языке ("Право државе на законодавство") в юбилейном сборнике в честь проф. Ферда Шишича.

*(90) Яковкин И.И. Договор как нормативный факт в древнем праве (предварительный экскурс) // Сборник статей по русской истории, посвященных С.Ф. Платонову. Петербург, 1922. С. 15-23. Статья начинается той цитатой из Эрлиха, которую мы привели в тексте выше.

*(91) Eichhorn К.F. Deutsche Staats - und Rechtsgeschichte. 5-te Ausgabe. Gottingen, 1843. II Theil. S. 245-246

*(92) Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности.Т. II.2-е изд. СПб. С. 579-586, 594-595, 612.

*(93) Соловьев А.В. Одабрани споменици српског права (од XII до краjа XV века). Белград, 1926. С. 27, тачка 7.

*(94) Там же. С. 86.

*(95) Ясинский М.Н.Лекции по внешней истории русского права.Вып. I. Киев, 1898; Jasinski Mihajil. Prehod od ustnega obicajnega prava k pisanemu zakonu - Le passage du droit coutumier a la loi ecrite, posebni odtisek iz "Zbornika znanstvenih razprav" (IV). Ljubljana, 1925.

*(96) Вообще в детализации и в нюансировке заключается основная задача и смысл истории права, как дисциплины идиографической. Это весьма проницательно отметил Туртупон по вопросу о значении расового, или национального, элемента в праве. См.: Pierre de Tourtoulon. Les principes pbilosobiques de l'histoire du droit. Lausanne - Paris, 1908-1909. P. 122.

*(97) См.: D-r Marko Kostrencic. Vinodolski zakon, Rad Jugoslav. Ak., knjiga 227. Zagreb, 1923. S. 120-121.

*(98) Флоринский Т. Памятники законодательной деятельности Душана царя Сербов и Греков. Киев, 1888. С. 440-441; Соловьев Александар. Законодавство Стефана Душана цара Срба и Грка. Скоплье, 1928. С. 200-201

*(99) Такой анализ мы пытаемся дать в специальной монографии: "Нацрт спольашньпье историjе Законика цара Стефана Душана", которая нами сдана уже в печать.

*(100) Une pratique - propulseur de coutume juridique, - Frangois Geny. Op. cit. III partie. P. 120.

*(101) Меткие и глубокомысленные замечания о юридической практике находим у Туртулона. В науках вообще, говорит он, практика есть приложение теории; в праве дело обстоит иначе. С'est au contraire, l'art de puiser dans la vie reelle des raisons et des moyens d'echapper a la rigueur des principes. Отсюда антагонизм практики и теории и, сказали бы мы, практики и остальных источников права, особенно законодательства. Представители юридической практики - судья, адвокат, нотариус. В разное время преобладало значение то одного, то другого, то третьего; историк-юрист все это должен учесть. Судья, замечает Туртулон, нередко скрывает истинные мотивы своих решений. Можно поэтому говорить о криптологии (cryptologie) судебной практики и следует уметь ее раскрывать. См.: Pierre de Tourtoulon. Op. cit. P. 634, 635-636, 637.

*(102) Rauscher R. Znaczenie wyrokow sadu ziemskiego w czeskiem prawie prywatnem (przyczynek dla charakterystyki czeskiego prawa prywatnego) // Pamietnik trzydziestolecia pracy naukowej prof. Dr. Przemyslawa Dabkowskiego. Lwow, 1927 (фактически 1928 г.). S. 185-199.

*(103) Cruet J. La vie du droit et l'impuissance des lois. 1914.

*(104) Зигель Ф.Ф. Периодизация славянского права // Новый сборник статей по славяноведению, составленный и изданный учениками В.И. Ламанского. СПб., 1905. С. 1-20; Zigel Theodor. Lectures on slovenic law being the Ilchester lectures for the year 1900. London and New-York, 1902; то же по-чешски: Zigel Feodor. Slovanske pravo, z anglickeho prelozil D-r Jindfich Maly, uvodem a doplnky opatfil D-r Karel Kadlec, v Praze, 1912. (Svetova Knihovna c. 1022-1024).

*(105) Kutrzeba S. Historia zrodel dawnego prawa polskiego. T. I. 1926. S. 3-28.

*(106) Тарановский Ф.В. Периодизация в истории права // Труды русских ученых за границей. Т. II. Берлин, 1923. С. 204-211.

*(107) La procedure intellectuelle de l'elaboration du droit... La technique de la creation du droit positif et celle de son interpretation ou de son application... См.: Frangois Geny. Op. cit. I partie (1922). P. 119; III partie (1921). P. 27.

*(108) Новакович С. Матиjе Властара Синтагмат. Белград, 1907. С. XXVI: "Свеколико ово упоредно разматранье, коjе смо и предузели да што дублье уhемо у радионицу Душанових законодаваца...".

*(109) Н.А. Максимейко говорит, что в ст. 5-й Кар. речь идет об убийстве, которому предшествовала разбойничья засада, т.е. тоже подчеркивает профессиональные черты разбоя. См.: Працi Комiссii для виучування iсторii захiдньо-руського та вкраiньського права. Вып. II. 1926. С. 72.

*(110) Богословский М.М. К вопросу об отношениях крестьянина к землевладельцу по Псковской судной грамоте // Летопись занятий постоянной Историко-археографической комиссии. XXXIV. 1927. С. 50.

*(111) Balzer О. Narzaz w systemie danin ksiazecych pierwotnej Polski. Lwow, 1928. Особенно главы I-V.

*(112) Mazuranic V. Prinosi za hrvatski pravno-povjestni rjecnik. 10 svezaka. Zagreb, 1908-1922; Dodatci uz prinose za hrvatski pravno-povjestni rjecnik. Zagreb. 1923.

*(113) Brandl V. Glossarium illustrans bohemico-moravicae fontes. 1876.

*(114) Горбачевскiй Н.И. Словарь древнего актового языка Северо-Западного края и Царства Польского. Вильно, 1874.

*(115) Терминологический словарь частных актов Московского Государства, изд. Российской Академией Наук под ред. А.И. Андреева. Петроград, 1922.

*(116) Даничич Б. Рjечник из кньижевних старина српских. Св. 1-3. 1863-1864.

*(117) Balzer О. W sprawie slownika wyrazow prawa polskiego. Studya nad prawem polskiem. Poznan, 1889. Статья воспроизводит доклад, сделанный автором еще в 1887 г. на первом съезде польских юристов и экономистов в Кракове.

*(118) Jirecek H., prove. Historicky slovar slovanskeho prava. Praha-Brno, 1904.

*(119) Kadlec К. О potfebe historyckych glosafu slovanskych. Ksiega pamiatkowa ku czci Oswalda Balzera. 1925. T. II. S. 1-11.

*(120) Вражда - деянiе, - Хиландарск. хрисов. 1276-1281 гг. (Нов., Спом., 387, IV) и Законник Душана. Ст. 103, 183; хрисов. св. Борhи Скопском знает "оть вражде... глобу" (Нов., Спом., 617, XLVIII); но рядом с этим вражда обозначает денежный штраф, - в хрисов. св. Борhи Скопском "да узима црьковь... отъ вражде половину" (1. с, 620. LXXIV) и Зак. Душ. Ст. 20, 154. - Вира - наказание, - Русск. Правда Ак. 19, 42; Кар. 3, 4, 6, 8, 25, 102; но - поклепная вира - Кар. 15, и "оже учинится вира..." Уст. двинск. грам. Ст. I. - Потка в смысле штрафа, платы см. хрисов. св. Борhи Скопск. (Нов., Спом., 609, VI; 613, XXVII; 614, XXXII; 615, XXXV; 616, XL; 617, XLVII), Светостеф. хрисов. (ibid., 628, LXXVI); в Законнике Душана в ст. 77 потка употребляется в двояком смысле: и преступного деяния и наказания за него, а в ст. 82 в смысле штрафа, платы; о потке см.: Бобчев С.С. Старовремската и сегашна потка // Юридически Преглед. 1925. N 1; его же: Българско обичаино наказателно право // Сборникъ за нар. умотвор. и народописъ. Кн. XXXVIII. 1927. С. 65-67. - Безчестие - "за бесчестие... платить бесчетье" (Улож., X,29).

*(121) Novakovic S. Die Ausdrucke себрь, почтень und меропшина in der altserbischen Uebersetzung des Syntagma von M. Blastares // Archiv flir slav. Philol. IX. 1886. S. 521-523; Тарановский Ф.В. Несколько идиографических черт старого сербского права // Conference des historiens des etats de l'Europe orientale et du monde slave. Varsovie, 1928. II-е partie. P. 262-264. - Речь идет о себре, как терминологическом новшестве в письменных памятниках права; вообще же это слово древнее. См.: Ляпунов Б.М. Семья, сябр-шабер. Сборник Отд. русск. яз. и словесн. Ак. Наук СССР. CI. N 3. 1928. С. 257-263.

*(122) См.: Jirecek С. Das Gesetzbuch des serbischen Caren Stephan Dusan // Archiv fur slav. Philol. XXII. 1900. S. 160-161.

*(123) Baker O. Narzaz, 1928. S. 41, 55-57.

*(124) Kadlec К. Statutum et reformationes insulae Brachiae // Mon. hist-jur. Slav. Merid. Vol. XL Zagreb, 1926. Uvod. P. VIII-IX.

*(125) Станоевич Ст. Студиjе о српскоj дипломатици. VII. Интервенциjа (Петициjа) // Глас. XCVI. С. 19-36; XV. Сведоци // Глас. СХ. 21-22.

*(126) "Закон" в это время обозначал и lex, и regula iuris вообще, в том числе и consuetudo.

*(127) О чтении "сьветникь" см.: Соловьев А.В. Законодавство Стефана Душана цара Срба и Грка. Скоплъе, 1928. С. 153. Пр. 5.

*(128) Поучительный образчик того, как следует обращаться с казуистической нормой, дает В.И. Сергеевич в толковании имст. XX, 101Уложения ц. А.М. См.: Сергеевич В.И. Русские юридические древности.Т. I.1890. С. 138, подстрочное примечание.

*(129) Esmein A. Histoire de la procedure criminelle en France. Paris, 1882. P. 23.

*(130) См.: Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. 2-е изд. Берлин, 1923. С. 284; его же:Догматика положительного государственного права во Франции при старом порядке.Юрьев, 1911. С. 292.

*(131) См.: Поличевич М. Устроjство правосуhа у Староj Српскоj Држави // Архив за правне и друштвене науке. 1923. Кн. XXIII. С. 12.

*(132) См.: Kutrzeba S. Historja zrodel dawnego prawa polskiego. T. 1. 159-178.

*(133) Флоринский Т. Памятники законодательной деятельности Душана. 1888. С. 169-284; Новакович С. Законик Стефана Душана. 2-е изд. 1898. Приступ; Соловьев А.В. Законодавство Стефана Душана. 1928. С. 16-57.

*(134) За подробностями отсылаем к нашей работе, указанной нами выше (с. 13. Прим. 2).

*(135) См.: Соловьев А.В. Законодавство Стефана Душана. С. 6. Пр. 4.

*(136) См. выше. С. 9-10.

*(137) Пользуемся образным выражением Варфоломея Гроицкого, которым он сам характеризует свои труды по магдебургскому праву.

*(138) Максимейко Н.А. Iнтерполяцii в текстовi поширеноi Руськоi Правди // Працi комисii для виучування iсторii захiдньо-руського та вкраiньського права. Вып. VI. Киев, 1929. С. 1-34.

*(139) Пращ. Вып. II. 1926. С. XII.

*(140) Сергеевич В.И. Русские юридические древности.Т. I.1890. С. 105, подстр. прим.

*(141) См.: выше, с. 12, прим. 1.

*(142) См.: Dabkowski P. Zarys prawa polskiego prywatnego. Wyd. 2-gie. 1921. S. 12-13; Kutrzeba S. Historja zrodel dawnego prawa polskiego. T. 1. S. 77-85, 227-231.

*(143) Этот характер Законника установил Д. Миюшкович. См.: Миjушковиh Д. Систем Душановог Законика // Српски Преглед, 1895. С. 119-121.

*(144) Для пояснения сказанного позволим себе привести ценные замечания, сделанные С.Б. Веселовским по вопросу о системеXVIII главыУложения 1649 г. "Не следует преувеличивать непоследовательности статей XVIII главы. Ведь у людей XVII в. была не совсем такая логика, как у нас, и их способ мыслить отличается от нашего. Тогда приказному уму казалось вполне естественным переходить с пошлин с откупов на пошлины с несудимых грамот откупщикам, а с последних на порядок дачи суда на откупщиков. Заговорив в статьях о пошлинах с судных актов о сибирских служилых людях, приказный ум переходит к пошлинам вообще с служилых людей, которые бывали на службе в Сибири, а заговорив о людях, служивших в Сибири, он присоединяет к ним и поволжских людей, так как у тех и у других был признак сходства - дальность службы. Иногда существовавшая, быть может, последовательность идей скрыта от нас, потому что мы не знаем всех подробностей происхождения статей". См.: Веселовский С.Б. Источники XVIII главы Уложения царя Алексея (отдельный оттиск из III тома Трудов Археографической комиссии Императорского Московского археологического общества). М., 1913. С. 28-29. - В общем, материал XVIII главы расположен в хронологическом порядке докладов приказа государю.

*(145) Зигель Ф.Законник Стефана Душана.Вып. I. СПб., 1872. С. 104-114; его же: О сочинении "Памятники законод. деятельности Душана" Т. Флоринского // Записки Императорской Академии Наук. Т. LXIII. Приложение N 3. 1890. С. 74-85.

*(146) Тарановский Ф.В.Обзор памятников магдебургского права западно-русских городов литовской эпохи.Варшава, 1897; его же: Новые данные по истории Уложения царя Алексея Михайловича // Журнал Министерства юстиции. 1914. Сентябрь. И отд. изд.: Петроград, 1914; его же: Элементы основных законов в Уложении царя Алексея Михайловича. Харбин, 1928.

*(147) Название работы см. выше. С. 44. Прим. 1. Происхождение систематической конструкции Миюшковича из соответственного построения Зигеля вскрывается нами в печатаемом нами очерке по внешней истории Законника Душана (см. выше. С. 13. Прим. 2).

*(148) Максимейко Н. Система Руськоi Правди в ii поширенiй редакцii // Працi комiсii для виучування iсторii захiдньо-руського та вкраiньського права. Вып. II. Киев, 1926. С. 50-73.

*(149) Прекрасный образец систематического толкования дает Новакович для ст. 69 Законника Душана; см.: Новакович. Зак. 2. С. LI-LII; сравн.: Тарановски. Душанов Законик и Душаново Царство. Нови Сад, 1926. С. 34; его же: Политичке и правне идеjе у Синтагмату Властара // Летопис Матице Српске. Кн. 317. Св. 2. 1928. Прилози. С. 167; Соловьев А. Себров збор // Архив за правне и друштвене науке. Кн. XXXIV. 1928. С. 170-177. - Поучительны также выводы относительно круга наследования по Русской Правде, которые делает Н.А. Максимейко из общего построения системы памятника; см.: Працi. Вып. II. С. 72-73.

*(150) Вскрытие подлинной системыглавы XVIIУложения ц. А.М. обнаружило политический характер законодательства о вотчинах и выявило в нем природу основного закона (см. выше: С. 47. Прим. 1).

*(151) Pierre de Tourtoulon. Op. cit. P. 437: L'etude comparee des "plans" des diverses oeuvres juridiques est aussi interessante que feconde. II est tres certain que le fait de placer en premiere ligne les principes relatifs aux pouvoirs des souverains, ou des dispositions de procedure, ou des principes de droit penal, ou la definition de la justice et la division des droits etc... revele independement du contenu des mentalites tres differentes.

*(152) Ibid. P. 583; L'Histoire du droit est un element de la grande histoire de la pensee humaine. Qui ne se rend pas compte de sa complexity psychologique ne peut, a mon sens, la comprendre. Or toutes, les civilisations du passe ont eu une metaphysique du Droit, elles ont connu l'idee de justice, en ont fait de solides deductions, des applications pratiques souvent ingenieuses; mais aucun Droit positif n'en a fait une application reguliere et constante, qui serait impossible mane de nos jours et sera vraisemblement toujours impossible.

*(153) См.: Леонтович Ф.И.История русского права.Вып. I. Одесса, 1869. С. 48-54. Его же. История русского права. Вып. 1. Введение. Одесса, 1892. С. 26-29.

*(154) Strube. Discours sur l'origine et les changemens des Loix Russiennes. СПб., 1756. Нам не удалось добыть ни подлинного текста Струбе, ни его русского перевода, сделанного С. Нарышкиным в 1756 году, и пришлось пользоваться сокращенным немецким переводом, помещенным в Joh. Jos. Haigold's - Beylagen zum neuveranderten Russland. I Theil. Riga u. Mietau, 1769. S. 329-377.

*(155) Beylagen. I. P. 332.

*(156) Ibid. P. 333

*(157) Ibid. P. 335.

*(158) Ibid. P. 341.

*(159) Ibid. P. 350-351.

*(160) Только ее и исследовал Струбе. Припомним, что до 1767 года, когда последовало издание Шлецера, вся Краткая Правда приписывалась Ярославу. См.: Сергеевич В.И. Русская Правда в четырех редакциях. СПб., 1904. С. VI.

*(161) Strube. Ibid. P. 340-352 passim.

*(162) Ibid. P. 348-350. См.: Уложение. XXI.88.

*(163) Ibid. P. 340.

*(164) Ibid. P. 359.

*(165) Schlozer A. L. Нестор - Russische Annalen in ihrer slavonischen Grundsprache verglichen, ubersetzt und erklart. II Theil. 1801. S. 204: "Dritter Beweis, dass die Warager aus Skandinavien stammen: die Aenlichkeit der altesten geschriebenen Gesetze in Russland (Pravda genannt), welche Ruriks Ur-Enkel Jaroslav den Novgorodern gab, mit den alten schwedischen und danischen Gesetzen, ist zum Erstaunen gross. Der Collegien - Rat Strube hat dieses in einer Rede ausgefuhrt". У Карамзина скандинавское происхождение древнего русского права является естественным последствием владычества варягов. См.: История Государства Российского. Т. 1. Гл. 10 (с. 276 по 3-му изданию Смирдина) и Т. II. Гл. 3. С. 50, 62 и др.

*(166) Schlozer. L. с. P. 204.

*(167) Ewers J.P.G. Vom Ursprunge des russischen Staats. Riga u. Leipzig, 1805. S. 148.

*(168) Ibid. P. 149: "Dass die danischen Gesetzgeber aus der russischen Pravda etwas entlehnt hatten, darf man wohl nicht annehmen; aber ihre Gesetze sowohl, als die jaroslavischen, haben sehr viel Aehnlichkeit mit den alten frankischen, sachsischen imd friesischen. Daher schliesse ich, beide (das judtische Lowbok imd die rassische Pravda) haben aus Einer germanischen Quelle geschopft, die sich vielleicht noch bestimmt nachweisen lasst; vielleicht auch verschuttet ist. Anders weiss ich die Uebereinstimmung nicht zu erklaren".

*(169) Ibid. P. 148-149: "Wenn auch die Pravda ganz und wortlich aus Skandinavischen Gesetzen entlehnt ware; so wurde sich doch auch daraus, meines Erachtens, nicht folgen lassen, dass die Slaven am Ilmen-See zwei hundert Jahre fruher von den Skandinaviern ihre Fursten hohlten. Hatte Peter der Grosse seinen Entschluss, bei der Reform des russischen Justiz-Wesens Schweden zum Muster zu nehmen, ausgefuhrt: konnte das Licht uber die Herkunft seines Urgrossvaters verbreiten?

*(170) Ibid. P. 149-151.

*(171) Ewers. Kritische Vorarbeiten zur Geschichte der Russen. Dorpat, 1814. S. 109-110: "Eben so wenig ist es ein trifftiger Einwurf, man konne das Vorbild der Pravda in keinem deutschen Gesetzbuche bestimmt zeigen. Jaroslav durfte weise den Novgorodern nicht die buchstabliche Uebersetzung des fremden Werkes geben, welches unter einem Volke entstanden war, das vierhundert Jahre fruher im Ganzen wohl auf gleicher Bildungsstufe sich befand, aber durch Eigenthumlichkeit des Charakters und der Sitten immer scharf von den Slaven unterschied. Manches musste abgeandert werden. Man weiss, wie vielfach alle deutsche Gesetze der Missethaten gegen das weibliche Geschlecht und der strafbaren Verirrungen desselben erwahnen. In der Pravda findet sich Nichts davon, denn die Russen wiesen jene, wie diese, vor die Gerichtsbarkeit der Kirche. Diess ein Beispiel gilt fur viele, und macht begreifflich, warum wir die Gestalt des Erzeugnisses der germanis chen Welt auf fremden Boden nur zum Theil wieder erkennen. Die wenigen technischen Ausdriicke, welche beibehalten sind, als Вервь (Werf, Gerichtssprengel), Вира (Wira, Were-Geld) u.a. verrathen freilich eine Uebersetzung, aber deren Urschrift nicht.

*(172) По поводу ст. 4 договора Олега с греками 911 г. Эверс говорит: "Das Alterthiimliche dieser Rechtsbestimmungen ist imverkennbar. Das Princip ist das germanische, skandinavische, russische. См.: Das alteste Recht der Russen in seiner geschichtlichen Entwickelung. Dorpat u. Hamburg, 1826. S. 139.

*(173) См.: von Reutz A. Versuch uber die geschichtliche Ausbildung der russischen Staats-und Rechts-Verfassung. Mitau, 1829. S. 22-25.

*(174) Напр., по поводу толкования термина "гридин" см. 1 с. P. 42.

*(175) См., напр.: Исследования, замечания и лекции о русской истории. Т. VII. 1856. С. 228, 281, 297.

*(176) Так, по поводу магистерской диссертации К.Д. Кавелина в 1844 г. М.П. Погодин заявил, что историки-юристы должны заниматься не систематическими исследованиями об отдельных институтах права или эпохах истории права, для чего еще не приспело время, а собиранием выписок из источников об отдельных терминах и элементарных, несложных учреждениях. См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. VII. С. 372-373. Те же, в сущности, наставления повторены М.П. Погодиным по поводу "Истории российских гражданских законов" К.А. Неволина - см.: Исследования, замечания и лекции. Т. VII. С. 283-284. Все эти наставления вытекали из принятого самим М.П. Погодиным метода исторического исследования, характеристику которого он дает в предисловии (с. X) к первому тому своих "Исследований, замечаний и лекций".

*(177) См.: Исследования, замечания и лекции. Т. III. Гл. XI: Право. С. 359-417. Об отношении к предшественникам: там же. С. 386.

*(178) Там же. С. 367. Nota 851.

*(179) Там же. С. 417.

*(180) Там же. С. 386: "Сходством Русской Правды с законами скандинавскими доказывали скандинавское происхождение Руси... В 1825 г. пишучи свое рассуждение о варягах-руси под влиянием Шлецеровской буквы, я принял возражение Эверса, и не считал сходства законов доказательством происхождения. Беру свою уступку назад".

*(181) Там же. С. 416: "Обозревая эти законы, обычаи, должности и их названия, мы видим ясно, что все они принадлежали племени пришлому, норманнскому = немецкому... Туземцы переводили, естественно, некоторые из этих названий на свой язык..., а другие употребляли без перевода, изменяя только их окончания. Иные названия были сходны, созвучны на обоих языках".

*(182) Там же. С. 387.

*(183) См.: Письмо М.П. Погодина о русской истории Наследнику Цесаревичу в конце 1837 года // Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. V. С. 173.

*(184) Там же. С. 173-174.

*(185) За эту мысль М.П. Погодин жестоко напал на А. Попова и его диссертацию: Русская Правда в отношении к уголовному праву. М., 1841. Об этом см.: Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. VI. С. 302-303.

*(186) Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VII. С. 291.

*(187) Том I. Предисловие. С. IX.

*(188) Исследования, замечания и лекции. Т. II. Гл. VI. С. 319-414.

*(189) Там же. Т. I. Предисловие. С. IX.

*(190) Там же. Т. II. С. 321.

*(191) Там же. Т. II. С. 383.

*(192) Там же. Т. II. С. 384. Курсив в цитате наш.

*(193) Там же. Т. III. С. 512. Курсив в цитате наш. Сравн.: Погодин М.П. Исторические афоризмы. М., 1836. С. 13: "нашим славянам, например, норманны дали все политическое устройство".

*(194) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VIII. С. 137.

*(195) См.: Исследования, замечания и лекции. Т. VII. 1856. Гл. VII: Право. С. 281-299. К этому периоду М.П. Погодин относит вторую часть Краткой Правды: см. там же. С. 289.

*(196) В 1845 г. М.П. Погодин писал в полемической статье против П.В. Киреевского: "Через пять или шесть сот лет народ развился и чуждых господ не стало: они подверглись влиянию нашего народа, они сами сделались частью того народа и действовали уже сообща". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VIII. С. 136.

*(197) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. V. С. 177.

*(198) L'esprit des lois. L. XL Ch. 6: "Si Ton veut lire l'admirable ouvrage de Tacite sur les moeurs des Germains, on verra que c'est d'eux que les Anglois ont tire l'idee de leur gouvernement politique. Ce beau systeme a ete trouve dans les bois". В главе 8 той же книги Монтескье объясняет, каким образом из нравов германцев и обстоятельств их жизни после завоевания образовалось представительное правление, и заключает свое объяснение словами: "voila l'origine du gouvernement gothique parmi nous".

*(199) См.: L'esprit des lois. L. XXX. Ch. 23-25, содержащие полемику с абб. Дюбо.

*(200) Ведь "les anciens ne connoissoient point... le gouvernement fonde sur un corps legislatif forme par les representants d'ime nation" (L. XL Ch. 8). Признать вместе с Dubos, что "nos rois, appelles par les peuples, n'ont fait que se mettre a la place et succeder aux droits des empereurs romains" (L. XXX. Ch. 24), значило согласиться с положением, что в самом основании французской монархии не было задатков политической свободы. В XVIII веке хорошо понимали, что следовало обратить особенное внимание на то, что сказано в "Духе законов" о древней французской монархии. См.: Jugement de M-r Garat в начале II тома Chabrit P. De la monarchie francaise ou de ses lois. Bouillon, 1785. P. XI: "Dans "L'Esprit des loix" la fin du livre ou il traite des loix dans lew rapport avec la nature du terrain, le livre entier de l'origine et des revolutions des loix civiles en France, et les deux livres sur les fiefs, quoique separes par les vues de l'auteur, peuvent etre regardes cependant et lus de suite comme un ouvrage sur les antiquites de notre monarchie; c'est meme ainsi qu'il faut les lire pour bien les comprendre".

*(201) L'esprit des lois. L. XVII. Ch. 4: "...En Europe nous ne connoissons, depuis l'etablissement des colonies grecques et pheniciennes, que quatre grands changements: le premier, cause par les conquetes des Romains, le second, par les inondations des barbares qui detruisirent ces memes Romains; le troisieme, par les victoires de Charlemagne, et le dernier, par les invasions des Normands (курсив наш). Там же. L. XVII. Ch. 5: "Les peuples du nord de l'Europe Font conquise en hommes libres... les Goths, conquerant l'empire romain, fonderent partout la monarchie et la liberte. Je ne sais si le fameux Rudbeck, qui, dans son Atlantique, a tant loue la Scandinavie, a parle de cette grande prerogative qui doit mettre les nations qui l'habitent au-dessus de tous les peuples du monde: c'est qu'elles ont ete la source de la liberte de l'Europe, c'est-a-dire de presque toute celle qui est aujourd'hui parmi les hommes. Сравн.: Pensees et fragments inedits de Montesquieu. Bordeaux, 1901. T. II. P. 210: "Les peuples du Nord d'Europe source de la liberte".

*(202) См.: Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. Т. I. М., 1897. С. 101, 103-104, 105-106.

*(203) История русского народа. Т. I. M., 1829. С. 18, 55, 13-14.

*(204) Там же. Т. II. М., 1830. С. 10.

*(205) Там же. С. 17-18.

*(206) Там же. С. 18-28, 34-36, 39-40. См.: Милюков П.Н. Указ. соч. С. 268-269.

*(207) Это отступление сказалось во взгляде на Русскую Правду. "Русская Правда, - говорит Полевой, - в том виде, как она дошла до нас, есть смешение законов скандинавских и германских, древних славянских обычаев, даже греческих и церковных законов. Но - заметим важное обстоятельство: это смешение произошло под сильным влиянием народа-повелителя, варягов, и князя, повелевающего безусловно и безотчетно. Почитавшие оную снимком со скандинавских законов ошибались так же, как и почитавшие оную уложением, данным от Ярослава руссам. Предположение о снимке оной с германских законов столь же неосновательно. Представителем первой системы можно считать Шлецера, второй Карамзина, третьей Эверса. Подумаете, что каждый обязывался представить свое отдельное предположение, не думая о тех истинах, что дух человеческий везде проявляется одинаково, и изменяла его только местность; что ни один народ и никогда не списывал вполне и не брал целиком законов другого, и законодательство нигде не ограничивалось одним источником". См.: История русского народа. Т. II. С. 189 и 190. Прим. 198.

*(208) См.: Kraushar A. Uwagi nad historya prawa. Warszawa, 1868. S. 116-118 (o Нарушевиче); 120-121 (о Чацком); 121, nota 1 (о Шайнохе). Smolenski W. Szkofy historyczne w Polsce. Издание Biblioteki dziel wyborowych. Warszawa, 1898. S. 99-100 (о Пекосинском). Balzer O. Historya porownaweza praw slowianskich. Glowne kierunki w rozwoju nauki i jej istotne zadanie в издании: Studya nad historya prawa polskiego wydawane przez O. Balzera. T. I. Zeszyt 5. Krakow, 1900. S. 10.

*(209) Kunik E. Die Berufimg der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen. Eine Vorarbeit zur Entstehungsgeschichte des russischen Staates. I Abth. St.-Petersburg, 1844. Einleitung. S. IV: "Fur mich hatte stets derjenige Theil der Geschichte den meisten Reiz, dessen Gegenstand die staatliche Entwickelung eines Volkes oder eines Stammes ist... Ich gestehe, dass ich nicht in kurzer Frist dazu gekommen bin, einen klaren Blick auf das fruhere Volkergewoge im Osten Europa und auf das, was aus ihm hervorgegangen ist, zu gewinnen. Erst Untersuchungen, die weniger einen Gegenstand der alteren, als der mittleren Geschichte zweier slawischen Volker betrafen, wurden jungst fur mich Veranlassung, auf die Entstehungen slawischer Staaten uberhaupt und insbesondere des russischen einen naheren Blick zu werfen. Es konnte diess aber nicht geschehen, ohne vorher uber zwei seit langer Zeit bestrittene Punkte, uber die Nationalitat der Warager-Russen und der Lechen, eine feste Ansicht gewonnen zu haben".

*(210) Ibid. S. XV: "Mehr als hundert Jahre hat bereits der gelehrte Streit uber die Grander des russischen Staates, also uber die Grundlage der russischen Geschichte, gedauert".

*(211) Ibid. S. XVII: "...erwartet erst die spatere Geschichte der russischen und der bbrigen Slawen ihre wahre Aufhellung von dem richtigen Verstandniss der ersten Epoche der russischen Staatsgeschichte".

*(212) Ibid. S. XVIII-XIX: "Est ist aber endlich an der Zeit, eine hohere, nicht mehr allein auf Formelle gerichtete Forderung der Wissenschaft zu erfullen und die Frage uber die Abstammung der Warager-Russen nicht mehr als Zweck an sich, sondern nur als Mittel zum Zweck zu betrachten. Es wird sich dann weniger um das verschrieene Thema handeln, ob die Warager Slawen, oder Finnen, Germanen oser Asiaten waren, sondern darum, wess Geistes Kind sie waren, welche Krafte bei der Grundung des russischen Staates in Bewegung gesetzt wurden, wie er uberhaupt gegriindet wurde. Von diesem Gesichtspunkte aus erscheint der so lange streitige Gegenstand als einer der grossten welthistorischen. Seit Peter dem Grossen hat das grosste der slawischen Volker sich mit der Kultur Europas auf das Innigste befreundet und wirkt in Folge dieses wieder wohlthatig auf so viele asiatische Volkerschaften zuriick; diese haben erst unter Russlands Scepter in einem wahren Staatsverbande leben gelernt. Ein solcher gesellschaftlicher Verein war auch im 9-ten Jahrhundert fur die Bewohner des europaischen Ostens, wie Nestor erzahlt, eine unumgangliche Nothwendigkeit geworden. Sie, die Naturkinder, deren gesellschaftliche Bildungsstufe noch keine grosse Personlichkeiten hervorbringen konnte, sahen ein, dass nur ein solcher Menschenschlag wie die Normannen die oft gestorte Sicherheit nach aussen und den Frieden im Innern kraftig wahren konnte. Da nun schon ein jedes Naturvolk seine eigenthumlichen Anlagen, in physischer, wie in moralischer Hinsicht besitzt, so folgt von selbst daraus, dass zwischen Griindung eines Staates durch Slawen oder Asiaten, Finnen, Germanen oder Kelten im neunten Jahrhundert ein grosser Unterschied liegt, der nicht scharf genug definirt werden kann".

*(213) Ibid. S. XX, nota 2: "Es ist gewiss merkwurdig, dass diejenigen, welche in der neusten Zeit die Normannitat der Warager gerade zu laugneten, auch Peter den Grossen nach ihrer Weise von ihr Forum ziehen".

*(214) Наказ имп. Екатерины II.Ст. 6-7; сравн.: Montesquieu. De l'esprit des lois. L. XIX. Ch. 14.

*(215) Это видно из самого заглавия труда Куника: Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slaven; а также из того одобрения, с которым он относится к заявлению Порошина о том, что воспреемниками нарождавшегося русского государства были финны - см.: 1. с. P. XXVII.

*(216) См.: 1. с. P. VII sq.

*(217) Блок А.Л. Политическая литература в России и о России. Варшава, 1884. С. 10.

*(218) Schlozer A.L. Нестор. Russische Annalen. III Theil. Gottingen, 1805. S. 14. В другом месте Шлецер говорит: "Die drei Briider hatten ein so starkes Gefolge von Landsleuten mit sich gebracht, dass sie alles mit Gewalt niederschlagen konnten" (op. cit. II. 201). Это бросало некоторую тень на характер "призвания". Проявившееся в этом самопротиворечие Шлецера отметил еще А. Артемьев в своей диссертации на тему: "Имели ли варяги влияние на славян, и если имели, то в чем оно состояло?" (Казань, 1845. С. 5). Ниже мы отмечаем специальную оговорку М.П. Погодина по поводу того, что "призвание и завоевание... разделялись очень тонкою чертою". Вслед за Шлецером и Карамзин отметил "призвание", как особенность русской истории. "Начало российской истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай: славяне добровольно уничтожают свое древнее народное правление и требуют государей от варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан". - История Государства Российского. Т. 1. Гл. 4 (с. 130 по 3-му изданию Смирдина). В другом месте Карамзин говорит, что варяги были "избраны славянами управлять государством" (Т. II. Гл. 3. С. 73).

*(219) Ibid. S. 9: "Dies sind die 6 unsterblichen Volkerschafflen, denen der Ehren-Name "freie Stifter des russischen Stoats" gebuhrt".

*(220) Погодин М. 77. Исторические афоризмы. М., 1836. С. 100: "Учители права естественного говорят о каких-то договорах, выговариваемых и подразумеваемых, в силу коих составились гражданские общества. Нет, - общества составляются как минералы, нарастая снаружи, и условия начинаются только теперь".

*(221) Там же. С. 53-54. Вся эта тирада о значении "места пребывания" представляет собой плод увлечения М.П. Погодина учением Риттера о значении географии для истории. Погодин с жаром восхвалял и проповедовал это учение (см.: Барсуков 77. Указ. соч. Кн. II. С. 141-142; Кн. IV. С. 312), но сам не применял его к объяснению русской истории.

*(222) Исторические афоризмы. С. 13. Сравн.: там же. С. 77-78: "Все древние государства начали свое образование посредством иностранных поселенцев. Так к египтянам пришла каста жрецов, вероятно, из Индии; греки получили образование от египтян и финикиян, которые сверх того развезли его по берегам Средиземного моря. Потом греки дополнили оное своими поселениями еще далее, образовали римлян, римляне германцев и т.д."; там же. С. 86: "Различие племен, составивших государство, идет через все веки и переходит по всем формам - звания, секты, школы, партии, образы мыслей. Как это удивительно!".

*(223) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VII. С. 373.

*(224) В статье под заглавием "Петр Великий и национальное органическое развитие", напечатанной в июльской книжке "Русского вестника" за 1863 год, Погодин писал: "Все народы в мире подвергались влиянию один другого: в древности греки - влиянию египтян, римляне - влиянию греков, хотя Катон Старший проклинал их образование; а в новом мире вся римская и германская Европа подчинилась Риму, потом христианству. Таков закон истории для всех государств. Мы пришли позднее всех и, как младшие братья, понесли сугубое и трегубое иго: норманны, греки, монголы, немецкие и прочие выходцы, родоначальники наших дворянских фамилий, действовали последовательно на Россию до Петра". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. XXI. С. 420.

*(225) См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. XVII. С. 309.

*(226) Погодин М.П. Исторические афоризмы. М., 1836. С. 57.

*(227) Там же. С. 57: "Те же войны в науках междоусобные, государственные, народные, те же феодалы, те же деспоты. Те же войны в человеке (феодальные страсти, самодержавный рассудок и пр.). Те же войны между стихиями".

*(228) См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. IV. С. 72.

*(229) См.: Погодин М.П. Историко-критические отрывки. Кн. 1. М., 1846. С. 1-18. К.Д. Кавелин уличал М.П. Погодина в том, что его вступительная лекция составлена по старым запискам профессора X.А. Чеботарева (изданным М.А. Максимовичем в 9-й книжке "Чтений" М.О.И. и Др. Р. за 1847 год). См.: Собрание сочинений К.Д. Кавелина. Изд. М.М. Стасюлевича. Т. I. СПб., 1897. Столб. 849-851.

*(230) Историко-критические отрывки. Т. I. С. 5-6. Сравн.: Исторические афоризмы. С. 102: "К древним народам приносили образование; новые (западные) ходили за ним, без намерения впрочем. Восточные европейские племена (т.е. славяне) во всем составляют средину между европейской и азиатской жизнью".

*(231) Историко-критические отрывки. Т. I. С. 6. Впоследствии Лакиер доказывал специально против Погодина, что феодализм вполне возможен и при добровольном призвании. См.: Лакиер А.О вотчинах и поместьях.СПб., 1848. С. 6-7. Погодин отвечал Лакиеру весьма банальными соображениями о том, что "в русской истории все просто, потому что близко к природе, естественно", и наставлением, что не следует смотреть на русскую историю через немецкие, французские и латинские очки. См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. X. С. 87-88.

*(232) Там же. С. 8. В 1841 г. во время путешествия по России М.П. Погодин, прохаживаясь по Владимиру на Клязьме, спрашивал себя: "Что такое города русские?" и отвечал: "Колонии правительства, а первые города, Киев, Новгород, Смоленск - торговые селища. Следственно, наши города с самого начала не имеют никакого сходства с европейскими". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VI. С. 163-164.

*(233) Историко-критические отрывки. Т. I. С. 9 и 8.

*(234) Там же. С. 8.

*(235) В 1-м номере "Москвитянина" за 1845 год, в I томе "Историко-критических отрывков" (1846 г. С. 55-82), в III томе "Исследований, замечаний и лекций" (1846 г. С. 493-518); наконец, в I томе "Древней русской истории до монгольского ига" (1871 г. С. 85-94), где "параллель" названа "сравнением".

*(236) Исследования, замечания и лекции. Т. III. С. 498.

*(237) Там же. Т. III. С. 498-499. Сравн.: Исторические афоризмы. С. 88.

*(238) Исследования. С. 497-498.

*(239) Там же. С. 510.

*(240) Там же. С. 501.

*(241) Там же. С. 500.

*(242) Там же. С. 507.

*(243) Там же. С. 504; сравн. там же. С. 405: "...Сословия только мелькнули в начале нашей истории, и чуждые туземным племенам никак не могли завестись между ними ...осталось разделение естественное, прежнее по занятиям".

*(244) Там же. С. 510.

*(245) Там же. С. 503: "Оброк и барщина, сами по себе, составляют теперь еще важное различие для поселянина, уже смиренного, ручного, а что сказать о тяжелом оброке и легкой барщине в первое время гражданских обществ, близкое к природе и естественной свободе?" Эти вполне "благонамеренные" слова, долженствовавшие служить пояснением "благонамереннейшей" мысли, вызвали в крепостнической среде тревожные замечания. "Признаюсь, - писал М.П. Погодину дружески к нему расположенный Иванчин-Писарев, - я не понял сравнения или применения тогдашнего быта с нынешним. Знаю только, что ныне и легкий оброк гибель народу, а умная барщина его благо. У меня каждый крестьянин в свободное время от барщины выручает себе триста рублей от тканья, а притом засевает и убирает в пору свое поле. И так они живут припеваючи, чем я и хвалюсь во всем околотке. Что же я получаю доходу? Двести пятьдесят рублей с брата. Положи я их на оброк - ни один не заплатит ста рублей, от лености, нерадения и пьянства, в котором они погрязнут, как и другие оброчные. Может быть, ваша мысль согласуется с моею, но это место пока залось мне темным". См.: Барсуков Н. Указ соч. Кн. VIII. С. 15.

*(246) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. X. С. 566.

*(247) Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции. Т. IV. С. 403-404.

*(248) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. XI. С. 199.

*(249) См. там же. Кн. II. С. 18. В приведенных словах как бы предваряется мысль Герцена о том, что "царствование Александра I и 14 декабря заключают Петровский период русской истории".

*(250) "Выпуская ныне первый том моего многолетнего труда, в котором описаны юные годы Погодина, я долгом считаю, - пишет его биограф, - предупредить, что иным могут показаться взгляды Погодина на лица, события и предметы несогласными с теми взглядами, которые он высказывал впоследствии. Но вспомним слова Св. Апостола Павла: "Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески рассуждал: а когда стал мужем, то оставил младенческое" (I Кор. 13, 14)". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. I. С. VIII.

*(251) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. V С. 182; Погодин М.П. Историко-критические отрывки. Т. I. С. 174.

*(252) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. II. С. 393; Погодин М.П. Историко-критические отрывки. Т. I. С. 270.

*(253) Исследования, замечания и лекции. Т. III. С. 496.

*(254) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. IX. С. 260.

*(255) "К вам теперь обращаюсь я, доморощенные наши историки-самозванцы, покойные и беспокойные, вы, препрославленные кумами-журналистами, вы, отвергавшие сравнение русской истории с западною, и, наконец, вы, нагло восклицавшие, что у нас нет истории! Что вы скажете об этих явлениях? - Но мы вооружались против древней истории, ворчат они пристыженные, а это новая. - Да разве новая история не от древней происходит? Разве можно устье отделить от истока, несмысленные! Ну, вот вам событие и из древней истории, которую, впрочем, вы еще меньше понимаете, несмотря на свои умничанья, кои разлетаются в прах при первом прикосновении критики. Уничтожение местничества. Это событие - столь же знаменательное, хотя, разумеется, в меньшем размере: собственные права свои... старое боярство кладет на костер, подгребает уголья и сожигает на площади - и когда? Когда не было помину ни об каких интересах, ни о каком прогрессе и ни о какой гуманности, когда не было никаких образцов, да и знать их никто не хотел. Но разве дворянству принадлежит мысль о сожжении разрядных книг? Кому же? Не Феодору же Алексеевичу, который по болезни своей ни об чем и не думал; не народу, которому до разрядных книг не было дела. Русскому толку, если хотите, принадлежит это славное деяние, тому толку, который призвал Рюрика, в надежде от него порядка, составил Судебник, избавил Москву от врагов, избрал Михаила, издалУложение, возвел на престол семнадцатилетнего юношу Петра I, сжег Москву при французах, на который и теперь, по мудрейшему слову в манифесте, государь полагается при приведении в исполнение величайшего в мире преобразования". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. XVIII. С. 29-30.

*(256) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VI. С. 164.

*(257) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VI. С. 4; Погодин М.П. Историко-критические отрывки. Кн. I. С. 164-165.

*(258) См.: Русская история с древнейших времен до Смутного времени / Под ред. В.Н. Сторожева. Вып. I. M., 1898. С. XVIII; Грушевський М. Звичайна схема "русскоi" историii справа рацiонального укладу iсторii Схiднього Словянства // Статьи по славяноведению. Вып. I / Под ред. В.И. Ламанского. СПб., 1904. С. 298-304.

*(259) "История всякого государства есть не что иное, как развитие его начала; настоящая и будущая его история так происходит из начала, как из крошечного семени вырастает то или другое огромное дерево, как в человеческих поколениях правнуки сохраняют часто тончайшие оттенки голоса или легчайшие черты телодвижения своих прадедов. Начало государства есть самая важная, самая существенная часть, краеугольный камень его истории, и решает судьбу его на веки веков. В начале должно искать источника главных государственных явлений, и вместе отличия русской истории от всех прочих западных и восточных". Исследования, замечания и лекции. Т. II. С. 2.

*(260) См.: Исследования, замечания и лекции. Т. III. С. 477 и 71. Мы говорим о самопротиворечии и выходе из него потому, что у М.П. Погодина оба приведенных мнения не сменяются одно другим, а излагаются рядом. В 1-й книге "Историко-критических отрывков" (1846 г.) напечатаны и "Взгляд на русскую историю", и известная "Параллель", и статья "О приращениях Москвы", напечатаны без каких бы то ни было изменений с сохранением противоречащих друг другу мест (см. с. 5-6, 164, 38-39).

*(261) См.: Пыпин А.Н. Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов. 3-е изд. СПб., 1906. С. 135, 213. Небезынтересно будет напомнить, что норманизм, официально одобряемый в XIX веке в трудах "историографа" Карамзина и "дядьки" русской истории Погодина, в XVIII веке подвергался гонению. Так, речь Г.Ф. Миллера "Origines gentis et nominis Russorum" (1749 г.) была по жалобе Ломоносова не допущена к произнесению и конфискована. См. об этом: Schlozer. Нестор. Russische Annalen. I Theil. Gottingen, 1802. S. 92; Артемьев А. Имели ли варяги влияние на славян, если имели, то в чем оно состояло? Казань, 1845. С. 2. Вообще с вопросом о происхождении Руси связывалось "чтение в сердцах". Так, по поводу теории Костомарова Щебальский писал Погодину: "Где секрет этого всеобщего восторга по поводу жмудского происхождения? Вражда ли это к немцам; желание ли это ... выругать потомков Рюрика и его самого, или наконец, открыть, что прикосновение к жмудину дает что-нибудь другое кроме чесотки? ... Но тут секрет какой-нибудь есть". См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. XVII. С. 323.

*(262) См.: Барсуков Н. Указ соч. Кн. IX. С. 289-298. Обуреваемый авторским самолюбием и "патриотическим" рвением, Погодин пытался печатно уличить "Отечественные записки" в лицемерии, но цензура не допустила его статьи к напечатанию, чтобы не подавать повода "внести в журнальную полемику важнейшие вопросы государственной жизни России". См. там же. С. 302.

*(263) См. там же. Кн. V. С. 482.

*(264) Там же. С. 483.

*(265) См. там же. Кн. VIII. С. 130; Также: Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 267-268.

*(266) См.: Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1889. С. 13, 16, 17; сравн. С. 59 и 61. Следует заметить, что и М.П. Погодин поддавался влиянию славянофилов и восполнял свою философию русской истории элементами, заимствованными у них. Так, в 1849 г. он характеризовал исторический уклад русской жизни, основанный на отсутствии общественной розни и на "любви", как "начало общинное" (См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. X. С. 401). В частности, М.П. Погодин присоединился к тому объяснению изгоя, которое предложил К.С. Аксаков (См. там же. Кн. XI. С. 182). Сравн.: Милюков П.Н. Указ. соч. С. 283.

*(267) См.: Барсуков Н. Указ. соч. Кн. VIII. С. 115.

*(268) Это отношение существовало, значит, у Герцена уже в 1845 году, когда он под псевдонимом Ярополка Водянского писал о погодинской "Параллели" в "Отечественных записках" (Кн. XXXIX). После опыта 1848 года оно лишь усилилось и в таком виде нашло себе выход в грозных и желчных филиппиках "С того берега".

*(269) "Я чую сердцем и умом, что история толкается именно в наши ворота". См.: Герцен А.И. За пять лет (1855-1860). С. 25-26.

*(270) Речь, произнесенная в торжественном собрании Императорского Юрьевского университета 21 февраля 1913 г. В память трехсотлетия царствования Дома Романовых.

*(271) Памятники истории Смутного времени. Изд. Н.К. Клочкова. С. 95.

*(272) Утвержденная грамота об избрании на Московское Государство Михаила Федоровича Романова. 2-е изд. М., 1906. С. 56, 13-14.

*(273) Мы полагаем, что избирательный собор 1584 года не установил нового порядка приобретения верховной власти. Он подтвердил лишь наследственные права Федора Иоанновича, и, что самое главное, он служил лишь средством к тому, чтобы отклонить законного преемника от мысли отказаться от престола. Созыв собора был вызван не юридической необходимостью замещения престола, оставшегося без законных преемников, а столкновением придворных партий. См.: Латкин В.Н. Земские соборы древней Руси. СПб., 1885. С. 83-87; Цветаев Д.В. Избрание Михаила Федоровича Романова на царство // Журнал Министерства юстиции. 1913. N 1. С. 4.

*(274) См.: Дьяконов М.А. Власть московских государей. СПб., 1889. С. 161.

*(275) Соловьев С.М. История России. II. 1073 (цитируются книга и столбец по изданию "Общественной Пользы").

*(276) Дьяконов М.А. Власть московских государей. С. 147-148.

*(277) Выше мы уже указали, что в деятельности собора 1584 г. мы не видим избирательного замещения престола. Можем к этому добавить, что так именно смотрят на дело и официальные документы конца XVI и начала XVII века. Ни соборное определение 1598 г., ни грамота Утвержденная об избрании на царство Бориса Федоровича Годунова не говорят ни слова об избрании Федора Иоанновича и считают его воцарение наследственным преемством власти. Официальные акты, относящиеся к избранию Михаила Федоровича, тоже не упоминают ни одним словом об избрании Федора Иоанновича и прямо заявляют; что "избранные Государи" были лишь после того, как "на превысочайшем престоле Великия России Московскаго Государства царский корень пресекся". См.: Дворцовые Разряды. I. 39; Утв. грам. 1613 г. С. 48. Стр. 4-6; С.Г.Г.Д. III. N 11. С. 46. Столб. 2.

*(278) Соловьев. II. 1073.

*(279) Акты, относящиеся к истории земских соборов. Изд. Н.Н. Клочкова. С. 13.

*(280) Там же.

*(281) L. с. P. 15.

*(282) А.А.Э. II. N 7. С. 35. Столб. 1.

*(283) См.: 2-е издание И.О.И. и Др. Росс., с предисловием С.А. Белокурова. М., 1906; цитир. - Утв. грам.

*(284) Утв. грам. С. 48-49.

*(285) Там же. С. 56, 18-30.

*(286) Там же. С. 50, 11-13.

*(287) Соловьев. II. 803.

*(288) Соловьев. II. 877.

*(289) См.: Латкин В.Н. Земские соборы древней Руси. СПб., 1885. С. 99.

*(290) Утв. грам. С. 42, 43, 45.

*(291) Ключевский. Курс. III. 86; Р.И.Б.Т. XIII. 2-е изд. 120.

*(292) Латкин В.Н. Указ. соч. С. 105, 107.

*(293) Памятники истории Смутного времени. С. 50-51.

*(294) А.А.Э. II. N 169.

*(295) L.с. С. 290. Столб. 1-й.

*(296) L.с. С. 289. Столб. 1-й.

*(297) L.с. С. 289. Столб. 1-й - 2-й.

*(298) Утв. грам. 35-36.

*(299) Там же. С. 36, строки 2-4: "И царь Василей по челобитью нашему и всяких людей Московского государства, которые в то время были на Москве, и для покою хрестъянского, государство оставил" (курсив наш).

*(300) Памятники истории Смутного времени. С. 65 и 69-70.

*(301) В соборном определении об избрании царем Годунова. Акты, относящиеся к истории земских соборов. С. 13 и 12.

*(302) С.Г.Г.Д. Ч. IV. N 147. С. 444. Столб. 1

*(303) См.: Almquist H. Die Carenwahl des Jahres 1613 // Zeitschr. f. osteurop. Gesch. Bd. III. Hft. 2. S. 167-168. О времени состоявшегося избрания шведского королевича в 1611 году см.: Замятин Г.А. К вопросу об избрании Карла-Филиппа на русский престол (1611-1616). Юрьев, 1913. С. 8-11.

*(304) Мы образовали приведенный термин на основании слов, которыми соборное определение 1598 года объясняет необходимость избрания царя и предотвращает обвинение в незаконности избирательного акта с точки зрения закона Божественного. Слова эти гласят: "Понеже тии все царьствия своими не владеют своими господарьствы, а не бояря, ни вельможи". (Акты, отн. к ист. земск. собор. С. 14). Текст приведенной цитаты, несомненно, искажен либо в самой рукописи, либо вследствие неправильного ее чтения. Представляется в высшей степени вероятным, что текст этот составлен на основании известного места из письма царя Ивана Васильевича Грозного к кн. Андрею Курбскому, которое гласит: "А о безбожных человецех что и глаголати! Понеже тии все Царствии своими не владеют: како им повелят работные их, тако и владеют; а Российское Самодержавство изначала сами владеют всеми Царствы, а не Бояре и Вельможи" (Сказания кн. Курбского. СПб., 1833. Ч. II. С. 22). На основании сделанного сопоставления полагаем, что в первой части цитаты соборного определения 1598 г. излишне вставлено отрицание "не". Очевидно, составители соборного определения хотели сказать, что, так как всеми царствами владеют их господари, а не бояре и вельможи, то после пресечения благочестивого царского корня собор не мог удовлетвориться правлением "правителя" Бориса Годунова, но должен был по примеру библейского и благочестивых христианских народов избрать царя. Сказанное Грозным о российском самодержавстве распространено в соборном определении на все царства. При этом соборное определение разумеет под владением царством непроизводное обладание верховной властью, а не нераздельное, каковое имел в виду царь Иван Грозный.

*(305) Ввиду всех изложенных соображений не можем признать правильной мысль В.П. Алексеева, будто низложение Шуйского было применением общего принципа ответственности власти, установленного в земском приговоре 30 июня 1611 года. См. статью В.П. Алексеева "Великий государь и его власть" в сборнике "Русская история в очерках и статьях" под ред. проф. М.В. Довнар-Запольского. Т. III. Киев, 1912. С. 119.

*(306) Утв. грам. С. 55, 5-14

*(307) Утв. грам. 1598 г. А.А.Э. II. N 7. С. 29-30.

*(308) Утв. грам. 1613 г. С. 63-64; Дворц. Разр. I. 63.

*(309) Акты, отн. к. ист. земск. соб. 13.

*(310) А.А.Э. II. N 7. С. 21. Столб. 2-й.

*(311) А.А.Э. N 7. С. 25. Столб. 1-й.

*(312) Там же. С. 19; Утв. грам. 1613 г. С. 27, 15-17.

*(313) Там же. С. 19. Столб. 2.

*(314) См.: Отрывок окружной грамоты от бояр во все российские города об убиении Самозванца Гришки Отрепьева и об избрании на всероссийский престол царя Василия Ивановича Шуйского. С. Г. Г. Д. Ч. II. N 142. 301. - Памятники истории Смутного времени. С. 16.

*(315) Запись царя В.И. Шуйского. С.Г.Г.Д. II. N 141, 99; и окружн. грам. // Памятники истории Смутного времени. С 18.

*(316) См.: Памятники истории Смутного времени. С. 17.

*(317) Соловьев. II. 1039; Цветаев Д.В. Указ. соч. // Журнал Министерства юстиции. 1913. N 1. С. 73-74. Следует отметить, что сам Михаил Федорович противополагал себя "прироженным", и "природным" государям, корень которых пресекся со смертью царя Федора Иоанновича. Так, по тексту Дворцовых Разрядов, отказ Михаила Федоровича и инокини Марфы соборному посольству мотивируется, между прочим, следующим соображением: "И видя такие прежним Государем клятвопреступления и позоры, и убивство и поругание, как быти на Московском государстве и прироженному Государю Государем, видя Московскаго Государства в людех измены и многое непостоянство и клятвопреступление" (Дворц. Разр., I, 57). То же соображение передается в описании переговоров соборного посольства, помещенном в известительной грамоте царя Михаила Федоровича из Ярославля в Москву земскому собору, от 23 марта 1613 г., и при этом противоположение избранного государя природному подчеркивается более заметно. "И видя такия прежним Государям клятвопреступление и позоры и убивство и поругание, - пишет Михаил Федорович, - как быти на Московском государстве и прироженному Государю Государем не токмо мне?" (С.Г.Г.Д. Ч. III. N 11. С. 48. Столб. 2). Характерно и важно, что в соответственном месте Утвержденной грамоты (см. с. 54), которая, как известно, была составлена в мае 1613 г., указанное противоположение избранного государя прироженному опущено.

*(318) Утв. грам. С. 43. Стр. 13-16.

*(319) Там же. С. 45-46.

*(320) Утв. грам. С. 49. Строки 29-35.

*(321) Там же. С. 56. Строки 10-16.

*(322) Акты, отн. к. ист. земск. соб. С. 14; А.А.Э. II. N 7. С. 27. Столб. 2-й.

*(323) Пам. ист. Смутн. врем. С. 16.

*(324) Там же. С. 52.

*(325) По договору новгородцев с Яковом де ла Гардием от 11 июля 1611 г. (ст. 2) шведский королевич избирался "с его наследниками мужского пола" // Пам. ист. Смутн. врем. С. 74.

*(326) Утв. грам. С. 44. Стр. 30-32.

*(327) Там же. С. 47. Стр. 3-4.

*(328) С.Г.Г.Д. III. N 122. С. 417.

*(329) С.Г.Г.Д. IV. N 103. С. 333 и N 104. С. 336.

*(330) Латкин В.Н. Указ. соч. С. 208.

*(331) Утв. грам. С. 54. Стр. 4-6.

*(332) Утв. грам. С. 65. Стр. 14-17.

*(333) Там же. С. 71. Стр. 18-22.

*(334) С.Г.Г.Д. III. N 5. С. 14.

*(335) С.Г.Г.Д. III. N 123, 421.

*(336) См.: Тельберг Г.Г.Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII в.М., 1912. С. 78.

*(337) Ключевский. Курс. III. 102-103.

*(338) Соловьев. III. С. 604.

*(339) С.Г.Г.Д. IV. N 132.

*(340) Там же. N 147. С. 442.

*(341) Там же. С. 443.

*(342) С.Г.Г.Д. IV. N 147. С. 444.

*(343) См.: Латкин В.Н. Указ. соч. С. 253, 259.

*(344) Выражение Утв. грам. 1613 г. С. 42. Стр. 22.

*(345) См.: Дьяконов М.А. Власть московских государей. С. 159-160.

*(346) Акты, отн. к. ист. земск. собор. С. 13; Пам. ист. Смутн. врем. С. 16, 52, 74; Утв. грам. 1613 г. С. 44. Стр. 35-39.

*(347) См.: Сергеевич В.И. Древности русского права.Т. II.3-е изд. 1908. С. 260 и 626.

*(348) Договор Новгородцев с Яковом де ла Гардием от 11 июля 1611 г. Ст. 2 // Пам. ист. Смутн. врем. С. 74.

*(349) Статья 12 // Пам. ист. Смутн. врем. С. 74.

*(350) Достаточным основанием для отмеченной оговорки служило письмо, полученное в Новгороде из-под Москвы 2 июля 1611 г., с приложением скрепленного приложением рук списка приговора земского совета - "которой приговор царевичи розных государств и бояре и всяких чинов служилые и жилетцкие люди утвердили за руками, советовав не один день о обиранье на Российское государство государем царем и великим князем всеа Русии Свейского королевства государя королевича. И по тому приговору велено чашнику и воеводе Василью Ивановичю Бутурлину королевского величества с боярином и болшим ратным воеводою с Яковом Пунтусовым Делегардом съезжатися и договаривати". См.: Замятин Г.А. К вопросу об избрании Карла-Филиппа на русский престол (1611-1616). Юрьев, 1913. С. 8-9 и 10-11.

*(351) Пам. ист. Смутн. врем. С. 100-101.

*(352) Слово Ивана III новгородцам: "яз, князь великий, то вам сказал, что хотим государства на своей отчине Великом Новгороде таково, как наше государство в низовской земле на Москве; и вы нынеча сами указываете мне а чините урок нашему государству быти, ино то, которое мое государство?" См.: Дьяконов М.А. Власть московских государей. С. 147.

*(353) Пам. ист. Смутн. врем. М., 1909. С. 95.

*(354) Утв. грам. С. 47. Стр. 29.

*(355) Там же. С. 74. Стр. 1-2.

*(356) Недаром Петр Великий в своем Уставе о наследии престола ссылался на прецедент произвольного распоряжения престолонаследием при Иване III. И в том, и в другом случае проявилось действие одного и того же принципа. Правильно оценивает эти явления В.И. Сергеевич (Древности русского права.Т. II.3-е изд. С. 283), и нет между ними того принципиального различия, которое хотел видеть Б.Н. Чичерин (Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 275-276).

*(357) См., напр., меткие замечания об этом В.И. Сергеевича: Древности русского права.Т. II.3-е изд. С. 452-453.

*(358) О России в царствование Алексея Михайловича. 4-е изд. СПб., 1906. С. 126.

*(359) Это именно построение, юридическая конструкция, а не историческое описание фактов. Потому и помещено оно не в исторической части, каковою являются первые разделы I главы, а в догматической главе VIII "о владетельстве", в качестве ответа на вопрос: "для чего пишетца самодержцем?".

*(360) С.Г.Г.Д. II. С. 299, подстр. прим.

*(361) Соловьев. II. 689, прим. 1.

*(362) См.: Латкин В.Н. Указ. соч. С. 111.

*(363) Там же. С. 126.

*(364) Ключевский. Курс. III. 80.

*(365) См.: Платонов С.Ф. Статьи по русской истории. 2-е изд. СПб., 1912. С. 364.

*(366) Там же. С. 355-358.

*(367) Утв. грам. 1613 г. С. 73. Стр. 37-38 и с. 74. Стр. 1-2: "утвердившее положити сию утверженную грамоту, да будет твердо и неразрушимо в предъидущая лета в роды и роды и не прейдет ни едина черта, или ота едина от написанных в ней ничесоже". Так же и теми же словами квалифицирует себя как основной закон и Утвержденная грамота 1598 года: А.А.Э. II. N 7. С. 41.

*(368) Утв. грам. 1613 г. С. 73. Стр. 15-25. То же говорилось и в Утв. грам. 1598 г.: А.А.Э. II. N 7. С. 41. Столб. 1.

*(369) Так называется приговор избирательного собора 1613 г. в самой Утв. грам.: см. с. 73. Стр. 27

*(370) Утв. грам. С. 44. Стр. 1-2.

*(371) Там же. С. 44.

*(372) См.: Платонов С.Ф. Статьи. 2-е изд. С. 369.

*(373) Ключевский. Курс. III. 97; сравн.: Пресняков А.Е. Московское государство первой половины XVII века. В изд. "Три века". Т. I. 1913. С. 46.

*(374) См.: Павлов-Сильванский Н.П. Сочинения. Т. I.

*(375) Это констатировано было еще А.Н. Зерцаловым на основании неопубликованного архивного материала. См.: Зерцалов А.Н. Новые данные о земском соборе 1648-1649 гг. Чтения И.О. Ист. Др. Росс., при Московском университете. 1887. Кн. III. С. 5.

*(376) Этот вывод делает С.Б. Веселовский в исследовании, о котором речь идет ниже.

*(377) Предположение это поддерживают: Владимирский-Буданов М.Ф. (Обзор истории русского права. 5-е изд. С. 280) и Шмелев Г.Н. (Об источниках Соборного уложения 1649 г. // Журнал Министерства народного просвещения. 1900. Октябрь. С. 386).

*(378) Мне приходилось проводить эту мысль в одной из моих прежних работ. См.: Тарановский Ф.В.Обзор памятников магдебургского права западно-русских городов литовской эпохи.Варшава, 1897. С. 113-114. Ср. замечание А.Н. Филиппова о противоположении "современной мерке" "историко-научной точки зрения" на системуУложения. Филиппов А.Н. Учебник истории русского права.Ч. I.4-е изд. Юрьев, 1912. С. 329.

*(379) См. сделанную выше ссылку на"Обзор памятников магдебургского права"(1897 г.).

*(380) В.Н. Латкин воспроизвел здесь не только содержание, но и самые слова отзыва В. Строева о X главе. См.: Строев В. Историко-юридическое исследование уложения, изданного Царем Алексеем Михайловичем в 1649 году. СПб., 1833. С. 43.

*(381) Соображение об определении места ст. 27-99 в связи со статьей 100 было высказано во время моих практических занятий со студентами Юрьевского университета в 1910-1911 учебном году учеником моим Г.Г. Рощицким, ныне оставленным при университете для приготовления к профессуре по истории русского права.

*(382) См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Отношения между Литовским статутом и уложением Царя Алексея Михайловича // Сборник государственных знаний. Т. IV. 1877. Отдел критики и библиографии. С. 12.

*(383) Отмечаем, что иноземцы присутствовали на соборе 16 июля 1648 г., хотя в приведенном несколькими строками выше перечне чинов, призывавшихся на этот собор, они не помещены. То же имело место и применительно к земскому собору 1 сентября 1648 г. Среди чинов, призывавшихся на этот собор, иноземцы не упомянуты ни впредисловиик Уложению, ни в новооткрытом П.П. Смирновым документе. Тем не менее имеется прямое свидетельство о том, что иноземцы присутствовали на соборе 1648-1649 гг. См. об этом: Зерцалов А.Н. Указ. соч. Чтения И.М.О.И. и Др. Р. 1887. Кн. III. С. 7; Кабанов А.X. Организация выборов на земские соборы в XVII веке // Журнал Министерства народного просвещения. 1910. Сентябрь. С. 95 и 123. Необходимо устранять разночтение фамилии выборного от иноземцев (Маиров у Зерцалова и Макров у Кабанова). Г. Кабанов не подозревает, что самый факт установлен раньше его Зерцаловым.

*(384) См.: Eichhorn К.F. Deutsche Staats- und Rechtsgeschichte. 5-te Ausgabe. Gottingen, 1843. II Theil. S. 245-246.

*(385) Строев В. Историко-юридическое исследование уложения, изданного Царем Алексеем Михайловичем в 1649 году. СПб., 1833. С. 27-29. - В одной из работ В.В. Есипова мы нашли совершенно неожиданное изложение взгляда Строева. Отметив, чтоУложениебыло составлено комиссией в весьма короткий срок, В.В. Есипов говорит: "По поводу составления уложения 1649 г. один из исследователей, Строев, делает предположение, не воспользовался ли этим случаем один из членов комиссии, князь Одоевский, чтобы повлиять на законодательство России, внеся в него начала польского и литовского права, так как Одоевский был зятем Сапеги (Строев В. Историко-юридическое исследование уложения. СПб., 1832). См.: Есипов В.В.Преступление и наказание в древнем праве.Варшава, 1903. С. 46, прим. 1. - Откуда взяты В.В. Есиповым эти данные и соображения матримониального характера, неизвестно. У В. Строева их нет. Он высказывает лишь предположение о возможности личного знакомства между Н.И. Одоевским и Львом Сапегою (с. 28), но отнюдь не говорит о свойстве между ними. У Льва Сапеги была одна дочь Анна, которая была замужем за Альбрехтом Владиславом Радзивиллом, князем на Несвеже, кастеляном Виленским. См.: Monografie historyczno-genealogiczne niektorych rodzyn polskich, przez Stanisiawa Kazimerza Kossakowskiego z przypisami Juljana Bleszczynskiego. T. III. Warszawa, 1872. Str. 37.

*(386) Владимирский-Буданов М.Ф. Отношения между Литовским статутом и уложением Царя Алексея Михайловича // Сборник государственных знаний. Т. IV. 1877. Отдел критики и библиографии. С. 3-38.

*(387) Там же. С. 32.

*(388) Там же. С. 33.

*(389) Там же. С. 37.

*(390) См.: Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, изд. Н.В. Калачовым. Кн. II. Половина 1-я. СПб., 1855.; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. III. 3-е изд. 1889. С. 18-85.

*(391) К сожалению, в исследовании И.И. Лаппо нет сопоставления московской рукописи Статута с выписками из последнего в Эрмитажном сборнике. Такое сопоставление могло бы пролить некоторый свет на процесс усвоения Статута в приказах.

*(392) См.: Верховский К. Источники уложения Царя Алексея Михайловича // Юридический вестник. 1889. Ноябрь. С. 373-375; Латкин В.Н.Лекции по внешней истории русского права.СПб., 1890. С. 126-127; Шмелев Г.Н. Об источниках Соборного Уложения 1649 г. // Журнал Министерства народного просвещения. 1900. Октябрь. С. 383.

*(393) Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч. // Сборник государственных знаний. Т. IV. С. 37.

*(394) Хрестоматия по истории русского права под ред. М.Ф. Владимирского-Буданова. Вып. III. 3-е изд. С. 98-100.

*(395) См.: Тарановский Ф.В. Новые данные по истории Уложения царя Алексея Михайловича // Журнал Министерства юстиции. 1914. Сентябрь. И отд. изд.: Петроград, 1914.

*(396) И в ст. 33 дело идет о судьбе отцовских поместий: "А будет после которых умерших, поместья их даны будут детем их неверстанным, а те дети их помрут неверстанные же" ... и т.д.

*(397) Указная книга Поместного приказа, изд. В.Н. Сторожевым. М., 1889. V. 12. С. 31.

*(398) Там же. III. 4. С. 31.

*(399) См.: там же. VI. 39. Пункты б и а. С. 56 и 55.

*(400) См.: Сташевский Е.Д. Землевладение московского дворянства в первой половине XVII века. М., 1911. С. 19.

*(401) См.: Указная книга Поместного приказа, изд. В.Н. Сторожевым. Приложение N 2. С. 153-157.

*(402) Там же. III. 4. С. 31-32.

*(403) Там же. III. 2. С. 30-31.

*(404) Там же. III. 4. С. 31.

*(405) Выражениест. XVII, 26Уложения.

*(406) Выражениест. XVII, 25Уложения.

*(407) Даже постановление о требовании государева именного указа для продажи поместной земли в вотчину попало не вIV-ю, а в 1-ю часть (ст. 9) по ассоциации, как это мы отметили выше.

*(408) Вотчины, купленные дворовыми людьми духовных властей и монастырей до Уложения, остаются за ними, но под условием государевой службы (XVII,37).

*(409) Принцип этот устанавливается expressim по отношению к вотчинам, данным за московское осадное сиденье (XVII,17), но, как видно из другой статьи (XVI,59), распространяется на все случаи оболживления вотчин, а также на дела об утаенных поместьях.

*(410) См.: Тарановский Ф.В.Догматика положительного государственного права во Франции при старом порядке.Юрьев, 1911. А также мои последующие заметки и работы: в журнале "Архив за правне и друштвене науке". Кн. XXVIII. Белград, 1925. С. 164; Тарановский Ф.В. Обезпечение прав служилого землевладения в сословно-монархическом строе Московского государства // Ksiega pamiatkowa ku czci Oswalda Balzera. T. II. Lwow, 1925. S. 590-591; Taranowski Teodor. Historja prawa poludniowoslawianskiego (najnowsze publikacje). Lwow, 1927. S. 22-23; сравн.: Taranowski Teodor. Historja prawa rosyjskiego. Czesc I. Lwow, 1928. S. 65-66.

*(411) Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. I. 3-е изд. СПб., 1909. С. 662 и 688. См.: Тарановский Ф.В.Отзыв о сочинении В.И. Сергеевича "Древности русского права".Юрьев, 1911. С. 41.

*(412) См.: Веселовский С.Б. Сошное письмо. Т. II. М., 1916. Гл. IX, X, XI, а также с. 377-378.

*(413) Мейчик Д. Дополнительные данные к истории Уложения 1649 г. // Сборник Санкт-Петербургского Археологического института. 1880. Кн. III.

*(414) Смирнов П.П. О начале Уложения и Земского Собора 1648-1649 гг. // Журнал Министерства народного просвещения. 1913. Сентябрь.

*(415) Тхоржевский С.И. Народные волнения при первых Романовых. Петроград, 1924. Автор посвящает особый отдел "мятежу" 1648 г. иСоборному Уложению1649 г.

*(416) См.: Сташевский Е.Д. Землевладение Московского дворянства в первой половине XVII века. М., 1911. С. 17-18.

*(417) Поэтому поместья не наследовались в цивилистическом смысле этого слова. У сыновей служилых людей было лишь право на преимущественное пожалование их из отцовских поместий. Об этом они должны были бить челом, и им жаловали поместную землю отца по окладу, так что мог от нее оставаться еще лишек (XVI,13), совершенно немыслимый при наследовании в порядке гражданского права. Ввиду отсутствия наследования поместий в цивилистическом смысле всякое поместье после смерти своего владельца становилось и называлось "выморочным" (XVI, 13). Никак не можем согласиться с мнением В.Н. Сторожева, который считает приложение к поместьям термина "выморочное" следствием утвердившегося фактического их наследования, приближавшего их к вотчинам (см.: Указная книга Поместного приказа, изд. В.Н. Сторожевым. С. 22). Напротив того, приложение этого термина ко всякому поместью после смерти его владельца должно было оттенять и подчеркивать отличие "фактического наследования" от наследования юридического, в частности, в гражданско-правовом смысле этого слова.

*(418) См.: Тарановский Ф.В. Обеспечение прав служилого землевладения в сословно-монархическом строе Московского государства // Ksiega pamiatkowa ku czci Oswalda Balzera. T. II. Lwow, 1925. S. 583-593.

*(419) Тельберг Г.Г.Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века.М., 1912.

*(420) Там же. § 2. С. 19-27.

*(421) Там же. С. 27.

*(422) Там же. С. 27-28.

*(423) Там же. С. 34.

*(424) Там же. С. 49.

*(425) Там же. Гл. III.

*(426) Там же. С. 50-52.

*(427) Там же. С. 28.

*(428) Там же. С. 105-115.

*(429) Там же. С. 114-115. Следует при этом иметь в виду, что московские розыскные власти рассматривали иные непристойные слова как проявление изменного умысла (там же. С. 167), т.е. квалифицировали их как тягчайшее государственное преступление.

*(430) Там же. С. 29, 127, 166-167, 243, 252-253.

*(431) Литовский статут III-й редакции больше считается с личностью членов семьи изменника, не говоря уже о членах его рода, которые оставляются им в стороне. Для взрослых сыновей он прямо требует доказательства их ведения, а относительно жены, хотя и презумирует, по-видимому, ее ведение, но разрешает ей доказать неведение свое присягой. "А сынове такового здрайцы дорослые, и которые бы теж в доводом слушным оказались быть ведомыми тое здрады отцовское, также честь и горло тратити мают... А жены таковых здрадец, которые не будут ли ведали тое здрады мужов своих, а с того ея выведут присегами своими, таковы именей своих от чистых и материстых и вена перед учинком тое здрады им от мужей их описанаго не тратят" (Разд. I, арт. 3). Очищение присягой представляется и выделенным сыновьям (Разд. I, арт. 7).

*(432) Г.Г. Тельберг отрицает в данном случае какое бы то ни было влияние идеи ответственности всех членов рода (с. 243), с чем трудно согласиться, ибо презумпция ведения применялась ведь только к родственникам, - Литовский статут даже в конфискации имущества видит отступление от начала индивидуальной ответственности (Разд. I, арт. 18) и как бы переживание коллективной ответственности семьи.

*(433) Тельберг Г.Г. Указ. соч. Гл. IV.

*(434) Там же. С. 133-134.

*(435) Г.Г. Тельберг к числу достоинств московского розыска по политическим делам в XVII веке сравнительно с практикой XVIII века относит то, что "в нем обвинитель, ответственный и никакой тайной не прикрытый, ставился лицом к лицу с обвиняемым" (с. 314).

*(436) О возбуждении дел по бездоказательным изветам см.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 136-137.

*(437) Отступление от общего правила в ст. II. 14, 13, 22. Об этом см.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 153-157.

*(438) Там же. С. 29.

*(439) Там же. С. 30.

*(440) Там же. С. 195-196.

*(441) Там же. С. 196-197. - Г.Г. Тельберг полагает, что очная ставка не требовалась статьейVI, 6Уложения, так как она в ней специально не упомянута, и предписание о розыске исчерпывается в ней "распросами" и "сыском" (с. 191-192). Статья VI, 6 не упоминает специально об очной ставке потому, что предписывает помещикам и вотчинникам не только извещать на своих холопов и крестьян в измене, но и приводить их к воеводам. Значит, помещики и вотчинники были налицо, и предписанные статьей расспросы производились в их присутствии, так что вряд ли может быть речь о нарочитом исключении очной ставки по статье VI, 6.

*(442) Там же. С. 146-148.

*(443) Г.Г. Тельберг приводит настоящую статью лишь как случай узаконенного Уложением применения повального обыска к розыску по государевым делам (с. 211), и, к сожалению, не усматривает в ней гарантии против произвола административных властей. Если даже согласиться с Г.Г. Тельбергом, что повальный обыск предусматривалсястатьей VI, 3(Указ. соч. С. 211-212), то этого обыска нельзя было приравнивать по значению к обыску постатье II, 22, так как статья VI, 3 предписывает "сыскивать всякими сыски" и, следовательно, не признает повального обыска единственно достаточным средством сыска, проверяющим к тому же утверждения обвиняемого, как это имеет место в ст. II, 22.

*(444) Там же. С. 177.

*(445) Там же. С. 293-294.

*(446) Там же. С. 295.

*(447) Там же. С. 295-297.

*(448) Там же. С. 314.

*(449) Там же. С. 22.

*(450) Там же. Гл. VII. § 2.

*(451) Там же. С. 29. - Умолчание в данном месте о "суде с бояры" объясняется тем, что это правило не повторено вУложениипрямо и выведено автором из косвенных указаний, разбор которых сделан дальше (с. 295), а не в помещенной в начале труда общей характеристике II главы, после которой непосредственно и дан упомянутый выше перечень.

*(452) Там же. С. 297.

*(453) Там же. С. 298.

*(454) Там же. С. 298.

*(455) Там же. С. 298.

*(456) Там же. С. 299.

*(457) Там же. С. 299-300.

*(458) Там же. С. 300.

*(459) Там же. С. 300.

*(460) Там же. С. 137-138.

*(461) Там же. С. 121-125.

*(462) Там же. С. 301-304.

*(463) Там же. С. 299.

*(464) Там же. С. 295.

*(465) Там же. С. 304.

*(466) Там же. С. 311-313.

*(467) Там же. С. 232-233.

*(468) Там же. С. 309-310.

*(469) Там же. С. 298.

*(470) Там же. С. 54 и 88-89.

*(471) См.: Ул. XVII,38-40и о них у нас выше. С. 144-145. Противоположное тому начало устранения приобретенных прав третьих лиц ради интересов государевой службы проявилось вст. XVI, 69.

*(472) За лицами, сбежавшими с государевой службы, но без отъезда в иное государство и без измены, поместья восстанавливались (XVI,69). А про раскаявшегося изменника сказано: "и ему поместья дослуживатися вновь" (II,11).

*(473) О сыске для установления ведения или неведения членов семьи и родственников говорятст. II, 7-9; см.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 243-244.

*(474) Всякое благоприятное для стороны решение дела государем, хотя бы оно сводилось к признанию несомненных прав ее по закону или к оправданию по всем правилам закона, рассматривалось в Московском государстве как милость и жалованье со стороны государя. Недаром и во всех челобитных, даже судебных писали: "смилуйся, Государь, пожалуй".

*(475) См.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 32-33.

*(476) Там же. С. 33 и 156-157.

*(477) О расспросе изветчика см.: там же. С. 179-185.

*(478) Такую именно свободную форму самозащиты угнетенной личности путем извета Н.Я. Новомбергский усматривает в целом ряде процессов о государевом слове и деле и квалифицирует ее как своеобразный бытовой институт борьбы с социальным бесправием, как "своеобразное обеспечение законности внутреннего управления и даже самую важную гарантию личности". - См.: Новомбергский Н.Я. Слово и дело государево. Т. II. Томск, 1909. С. I-П.

*(479) Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 155.

*(480) Там же. С. 155.

*(481) Недаром Уложение предписывает: "А кому они выданы будут, и по тех взяти поруки с записью, что их не убити, ни изувечити" (X,266).

*(482) См.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 155.

*(483) Там же. С. 47-48.

*(484) См. у нас выше С. 145-147. - Г.Г. Тельберг приводит, например, данные судебной практики о том, что наказание недобросовестного ложного изветчика уменьшалось в отступление отстатьи II, 17(Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 154), и что, вопреки полному молчанию Уложения по вопросу о награждении изветчика, изветчики награждались (там же. С. 159-162).

*(485) Ссылаясь на судебную практику и настатью 3 XXVглавы Уложения, свидетельствующие о том, что посадские дворы были предметом конфискации, Г.Г. Тельберг видит в этом отступлении от признанного в Уложении общинного права на участки посадской земли и специальное нарушениестатьи XIX, 39(см.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 270-271 и примеч. 111 на с. 336-337). По нашему крайнему разумению, здесь нет ни отступления, ни нарушения. Посадская земля была не только общинной, но и государевой, как она прямо и названа в статье 7 XIX главы, но и это ничуть не мешало конфискации посадских дворов, как не препятствовало конфискации поместий то, что поместные земли тоже были государевы. Конфискованные поместья обращались в раздачу, а об участи конфискуемого имущества посадских Уложение содержит следующее предписание: "дворы их и животы имая продавать и деньги имать в Государеву казну" (XXV,11). Конечно, при этом посадские дворы продавались, согласно статье XIX, 39 и применительно кстатье XIX, 16, государевым тяглым людям.

*(486) Только этим можно объяснить умолчаниестатьи II, 5о посадских дворах, а никак не желанием государственной власти признать во II главе Уложения право общин на конфискуемые посадские дворы, как объясняет дело Г.Г. Тельберг (Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 270). - Н.Д. Сергеевский при определении предмета общей конфискации соединяет постановления всех соответственных статей Уложения (II, 5,9; XXI,26; XXV,3,11), но не подчеркивает своеобразия отдельных постановлений и, по-видимому, не замечает его. См.: Сергеевский Н.Д. Наказанье в русском праве XVII века. СПб., 1887. С. 259.

*(487) Архив кн. Воронцова. Кн. XII. М., 1877. С. 460. - Г.Г. Тельберг ссылается на указанное место, цитируя из него только выражение "род коренного закона" (Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 9). Сам Г.Г. Тельберг подчеркивает, чтоУложениене было основным законом, формально связывавшим государеву власть (там же. С. 27), но все же не отказывает Уложению в названии "в некотором смысле основного закона" (с. 37).

*(488) См.: Сергеевич В.И. Русские юридические древности.Т. II.Вып. II. 1896. С. 596-597 и 608-609.

*(489) Титул российского самодержца привлекал в XVIII веке внимание немецких ученых, которые путем исторических и филологических толкований объясняли сущность самодержавия в смысле неограниченной монархии Запада. См., напр.: Moser J.J. Reflexiones uber derer Russischen Monarchen Titul eines Autocratoris, в его Nebenstunden von Teutschen Staatssachen. Frankfurt und Leipzig, 1757. Zweyter Theil. Anhang. S. 285-304.

*(490) Toute la difference est que, dans la monarchie, le prince a des lumieres, et que les ministres у sont infiniment plus habiles et plus rompus aux affaires que dans l'Etat despotique. Montesquieu. L'esprit des lois. I. III. C. 10. In fine.

*(491) Сравн.: Montesquieu. 1. II. C. 1. Абз. I.

*(492) Термин "бюрократический" употребляем в настоящей статье в широком смысле управления помощью профессиональных чиновников, а не в тесном смысле, противополагающем бюрократическое устройство правительственных учреждений коллегиальному.

*(493) Сравн. франц. текст статьи.

*(494) Статьи эти, заметим кстати, ниоткуда не заимствованы и составлены самостоятельно.

*(495) "В XVIII ст. законы и Высочайшие указы не различались, для законодательства не существовало никакой определенной, отличительной формы". Коркунов Н.М.Указ и закон.СПб., 1894. С. 309. Что же касается различия указов и уложения, различия важного для института охраны законов (см. выше), то Коркунов Н.М. относит его к "области смутных предположений", не переходивших в действительную жизнь. Там же. С. 310.

*(496) "Кто знает состояние законодательства и уголовной юстиции в Западной Европе, тот вполне поймет всю справедливость нелюбви Беккариа и за ним Екатерины II к толкованию законов. Отрывочность и недостаточность законов повела к тому, что судьи, пользуясь правом толкования, присвоили себе власть приговаривать к смертной казни даже, когда закон не определял этого наказания. Беккариа в другом месте говорит, что судьи присвоили себе право по своему произволу заключать в тюрьму граждан, право лишать свободы своих врагов под самыми ничтожными предлогами, и оставлять на свободе тех, которым они покровительствовали, несмотря на все улики преступления". - Кистяковский А.Изложение начал уголовного права по Наказу императрицы Екатерины II// Киевск. Унив. Изв. 1864. N 10. С. 6-7.

*(497) Такого исполнения требуют представители просвещенного абсолютизма не из деспотической "прихоти", но по глубокому убеждению в том, что "люди глупы и неблагодарны; они сами не понимают, в чем их прямое добро состоит". См.: Милюков П. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1903. Ч. III. С. 291.

*(498)Статьяэта изложена как в русском, так и во французском тексте Наказа крайне неуклюже и невразумительно. Смысл ее станет вполне ясным, лишь когда обратимся к прямому ее источнику. См.: Montesquieu. L'esprit des lois. 1. XXIV С. XIV Абз. 6: "Les lois qui font regarder comme necessaire ce qui est indifferent ont cet Inconvenient, qu'elles font considerer comme indifferent ce qui est necessaire".

*(499) См.: Журн. Мин. нар. проcв. 1902. Апрель. С. 306-317.

*(500) См. 1. c. С. 290-302.

*(501) Заимствуем выражение у Marchet G. Studien uber die Entwickelung der Verwaltungslehre in Deutschland. Munchen, 1885. S. 226.

*(502) См.: Putter Johann-Stephan. Selbstbiographie. Gottingen, 1798. S. 487-489. Подлинный рассказ Пюттера приводится in extenso в моем Отчете о заграничной командировке // Варшавск. Унив. Известия. 1902. Кн. VIII. С. 9-10. О приглашении геттингенских профессоров упоминает Kirchhof P.G. в брошюре: Die Gluckseeligkeit des rassischen Staats unter dem sanften Zepter Ihrer jetztregierenden Majestat Catharina der Zweyten. Kiel. 1771. Намек на это же приглашение и неудачный исход его сделан в Feierliche Rede am Catharinen-Tage gehalten von Nottbeck J. au Reval. Jena, s. а. См. об этих двух изданиях у Бильбасова В.А. История Екатерины Второй. Т. XII. Ч. 1. N 172. С. 130-131 и Т. XII. Ч. 2. N 1281. С. 529.

*(503) См., напр.: Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи. СПб., 1899. С. 65-66.

*(504) Щебальский П.К. Екатерина II как писательница // Заря. 1869. Март. С. 117.

*(505) 1. c. С. 117-118.

*(506) 1. c. С. 119.

*(507) 1. c. С. 119.

*(508) Чечулин Н.Д. Об источниках Наказа // Журн. Мин. нар. проcв. 1902. Апрель. С. 289.

*(509) Там же. С. 289 и 290.

*(510) Относительно термина см.: Tezner Fr. Technik und Geist des standisch-monarchischen Staatsrechts. 1901 // Staats - und socialwissenschaftliche Forschungen herausg. v. Gustav Schmoller. Band XXIX. Hift. 3.

*(511) Кн. II. Гл. 4. Абз. 3. Перевод привожу везде по русскому изданию 1900 г. Л.Ф. Пантелеева (под редакцией А.Г. Горнфельда со вступительной статьей М.М. Ковалевского).

*(512) Кн. II. Гл. 4. Абз. 6.

*(513) Кн. III. Гл. 10. Абз. 6.

*(514) Кн. II. Гл. 4. Абз. 5.

*(515) Цель эта заключается в славе государя и государства. См.: М. Гл. 5. Абз. 1.

*(516) Кн. III. Гл. 7. Абз. 2-3.

*(517) См.: Кн. II. Гл. 4. Абз. 7.

*(518) Кн. III. Гл. 10. Абз. 7. Dans les Etats monarchiques et moderes la puissance est bornee par ce qui en est le ressort, je veux dire l'honneur, qui regne, comme un monarque, sur le prince et sur le peuple.

*(519) Кн. IV. Гл. 2. Абз. 19-20. II n'y a rien dans la monarchie que les lois, la religion et l'honneur prescrivent tant que l'obeissance aux volontes du prince; mais cet honneur nous dicte que le prince ne doit jamais nous prescrire une action qui nous deshonore, parce qu'elle nous rendroit incapables de le servir. Crillon refusa d'assassiner le due de Guise; mais il ofrit a Henri III de se battre contre lui. Apres la Saint-Barthelemi, Charles IX ayant ecrit a tous les gouvemeurs de faire massacrer les huguenots, le vicomte d'Orte, qui commandoit dans Ba'ionne, ecrivait au roi: "Sire, je n'ai trouve parmi les habitants et les gens de guerre que de bons citoyens, de braves soldats, et pas un bourreau: ainsi, eux et moi supplions votre majeste d'employer nos bras et nos vies a choses faisables". Ce grand et genereux courage regardoit une lachete comme une chose impossible.

*(520) Монтескье. Кн. II. Гл. 5

*(521) Кн. VIII. Гл. 6. Абз. 4.

*(522) Прав поэтому Сорель, когда говорит: "Montesquieu n'a fait qu'entrevoir, de tres loin et confusement l'autocratie des tsars. Ce que la Russie montrait deja et ce qu'elle a montre depuis, ebranle beaucoup de ses maximes et en mine quelques unes". Sorel Albert. Montesquieu. Paris, 1889. P. 100.

*(523) См. об этом выше. С. 180. Текст и прим. 1.

*(524) Кн. XI. Гл. 6. Абз. 7: Dans la plupart des royaumes de l'Europe, le gouvernement est modere, parce que le prince, qui a les deux premiers pouvoirs, laisse a ses sujets l'exercise du troisieme.

*(525) Намек на бюрократическую монархию имеется в следующих словах Монтескье: "Les tribunaux d'un grand Etat en Europe frappent sans cesse, depuis plusieurs siecles, sur la jurisdiction patrimoniale des seigneurs et sur l'ecclesiastique. Nous ne voulons pas censurer des magistrate si sages; mais nous laissons a decider jusqu'a quel point la constitution en peut etre changee" (Кн. II. Гл. 4. Абз. 4).

*(526) См.: Montesquieu. Кн. V. Гл. 19. Абз. 12-14.

*(527) Монтескье. Кн. II. Гл. 4. Абз. 5. В отношении к духовенству императрица Екатерина II, решительно отступая от воззрений Монтескье, приближается к мнению другого политического писателя, которым она также пользовалась при составленииНаказа, - Бильфельда. Последний категорически заявляет: "Clerge doit etre respecte; mais il doit etre subordonne au Gouvernement" (Bielfeld. Institutions politiques. Paris, 1762. T. I. См.: Table des matieres sub voce: clerge), и безусловно осуждает всякий status in statu: "Une pareille indulgence ne sauroit manquer d'avoir des suites les plus funestes" (ibidem. T. I. Гл. III. § 23. C. 61).

*(528) См. выше. С. 200. Прим. 1.

*(529) Под таким углом зрения у нас не изучали еще "источников"Наказа. Только в самое последнее время П.Н. Милюков применяет подобную точку зрения к оценке заимствований императрицы Екатерины II из книги Беккариа. См.: Очерки по истории русской культуры. Ч. III. 1903. С. 261-263.

*(530) Для детальных справок отсылаем читателя к цитированной вышетаблицеН.Д. Чечулина.

*(531) Меткие замечания по этому поводу находим в статье Спекторского Е.В. К вопросу о систематизации в обществоведении // Варш. Унив. Известия. 1903. Май. С. 22. Подстрочи, прим. Этими замечаниями мы и пользуемся.

*(532) Кн. XIX. Гл. 14. Абз. 6: L'empire du climat est le premier de tous les empires.

*(533) Кн. XIV. Гл. 5: Que les mauvais legislateurs sont ceux qui ont favorise les vices du climat, et les bons ceux qui s'y sont opposes.

*(534) Кн. XVI. Гл. 12. Абз. 4: Quand done la puissance physique de certains climats viole la loi naturelle des deux sexes et celle des etres intelligents, e'est au legislateur a faire des lois civiles qui forcent la nature du climat et retablissent les lois primitives.

*(535) Кн. I. Гл. 3. Абз. 14: elles (les lois politiques et civiles) ont des rapports... avec l'objet du legislateur.

*(536) Кн. XII. Гл. 27: Les moeurs du prince contribuent aut ant a la liberie que les lois: il peut, comme elles, faire des hommes des betes, et des betes faire des hommes.

*(537) См.: Монтескье. Кн. VIII. Гл. 17. Абз. 6: Les fleuves courent se meler dans la mer: les monarchies vont se perdre dans le despotisme.

*(538) Вводим выражение, аналогичное "les vices du climat" Монтескье.

*(539) Кн. XVI. Гл. 12. Абз. 4 (см., кстати, выше. С. 205. Прим. 5). Именно это место Духа законов мы и считаем идейным, если можно так выразиться, источникомст. 14Наказа. Решительно не можем согласиться с Н.Д. Чечулиным, который усматривает источник13-йи 14-й статей Наказа в 6-й и 7-й главах III книги Духа законов. Последние посвящены всецело учению о "чести", как принципе монархии; между тем в Наказе, как мы уже указали выше, "честь" нигде не признается принципом "самодержавного правления".

*(540) Н.Д. Чечулин указывает, что общая мысльст. 625Наказа заимствована из соч. Бильфельда. Institutions politiques. Т. I. Гл. XII. § 2. Н.Д. Чечулин пользуется трехтомным изданием Бильфельда (в Гааге и Лейдене. 1760-1772 гг.). У меня в руках Парижское издание 1762 г. в 4-х томах. Цитируемое Н.Д. Чечулиным место приходится по моему изданию так: Т. II. Гл. 2. § 2. Несомненно, что разделение "богатств Государевых" на "просто владельческие" и "богатства Самодержца" основывается на книге Бильфельда, но не на одном лишь указанном Н.Д. Чечулиным месте, а на соображении нескольких мест. Напр.: Т. II. Гл. 2. § 5, 7; Т. I. Гл. III. § 28. Что же касается "Богом данного звания", то о нем нигде не говорит Бильфельд. Мало того, его трезвое учение о способах достижения суверенной власти (Т. I. Гл. 3. § 17) разрушает всякие иллюзии насчет "божественного права" монархов. Бильфельд упоминает об обязанностях монарха по отношению к Верховному Существу (Т. I. Гл. 3. § 33), но хранит молчание о полномочиях, получаемых монархами свыше.

*(541) "In einer christlichen Polizey kan und muss die Obrigkeit hierinnen auch weiter gehen, und nicht allein die Ordnung auf die groben ausserlichen Misshadlungen, welche wieder die menschliche Gesellschaft, Einigkeit und Friede der Unterthanen gantz ofenbarlich streiten, sondern auch etwas weiters, auf Pflanzung Ehre und Tugend in den Gemuthern und gemeinem Leben und Wandel richten... Nechst der Seelen-Wohlfarth ist Nichts edlers einem jedwedern Menschen, als die Gesundheit und gute Leibes-Constitution", - Veit Ludwig von Seckendorf. Teutscher Furstenstaat (1655 г.), по изд. Biechling'a 1720 года. С. 207 и 216.

*(542) Напоминаем слова авторского предисловия к Духу законов: "... Quandj'ai decouvert mes principes, tout се que je cherchois est venu a moi".

*(543) Comme dans cet ouvrage je ne suis point theologien, mais ecrivain politique, il pourroit у avoir des choses qui ne seroient entierement vraies que dans unefagon de penser humaine, n'ayant point ete considerees dans le rapport avec des verites plus sublimes (Кн. 24. Гл. 1. Абз. 3).

*(544) A l'egard de la vraie religion, il ne faudra que tres-peu d'equite pour voir que ne j'ai jamais pretendu faire ceder ses interets aux interets politiques, mais les unir: or pour les unir, il faut les connaitre (Ibidem. Абз. 4).

*(545) См. положение Монтескье: La religion chretienne est eloignee du pur despotisme (Кн. XXIV. Гл. III. Абз. 1).

*(546) См. выше. С. 206. Прим. 5.

*(547) См. Кн. XI. Гл. 5.

*(548) См.: Institutions polituques. Т. I. Гл. 3. § 3: "La Politique qui fait ici l'objet de nos recherches n'est autre chose que la connoissance des moyens les plus propres pour rendre un Etat formidable et ses Citoyens beureux". Ibidem. § 5: "Etat regulier n'est autre chose que l'assemblage d'une multitude de Citoyens, qui habitent la meme contree, et qui reunissent leurs forces et leurs volontes, pour se procurer tous les agrements, toute l'aisance, et toutes les suretes possibles".

*(549) Можно даже предполагать, что Монтескье относится к подобной задаче государственной власти отрицательно или, по меньшей мере, считает нужным поставить эту задачу в известные пределы. Можно предполагать это потому, что непосредственно следующая глава открывается такой мыслью: "Il уа deux sortes de tyrannie: une reelle, qui consiste dans la violence du gouvernement; et une d'opinion, qui se fait sentir lorsque ceux qui gouvernent etablissent des choses qui choquent la maniere de penser d'une nation" (Кн. XIX. Гл. III. Абз. 1).

*(550) Institutions politiques. Т. I. Гл. III. § 36: Premier Objet. Il faut polir la Nation que Ton doit gouverner. Следующая IV глава целиком посвящена учению о приемах этой полировки.

*(551) Le gouvernement monarchique a un grand avantage sur le despotique. Comme il est de sa nature qu'il у ait sous le prince plusieurs ordres qui tiennent a la constitution, l'Etat est plus fixe, la constitution plus inebranlable, la personne de ceux qui gouvernent plus assuree (Кн. V Гл. 11. Абз. 1);... les monarques qui vivent sous les lois fondamentales (Ibidem. Абз. 8).

*(552) Кн. II. Гл. 4. Абз. 7: Ainsi les monarques, dont le pouvoir paroit sans bornes, s'arretent par les plus petits obstacles, et soumettent leur fierte naturelle, a la plainte et a la priere.

*(553) Монтескье говорит: "La monarchie se perd lorsqu'un prince croit qu'il montre plus sa puissance en changeant l'ordre des choses qu'en le suivant; lorsqu'il ote les fonctions naturelles des uns pour les dormer arbitrairement a d'autres; et lorsqu'il est plus amoureux de ses fantaisies que de ses voluntes" (Кн. VIII. Гл. 6. Абз. 3). В Наказе это место воспроизводится так: "La Monarchie se perd encore, lorsqu'un Prince croit qu'il montre plus sa puissance en changeant l'ordre des choses qu'en le suivant et lorsqu'il est plus amoureux de ses fantaisies que de ses voluntes, dont emanent et sont emanees les loix" (ст. 511).

*(554) См.: Кн. XI. Гл. 6. Абз. 7.

*(555) Le cardinal de Richelieu, pensant peut etre qu'il avait trop avili les ordres de l'Etat, a recours pour le soutenir aux vertus du prince et de ses ministres; et il exige d'eux tant de choses, qu'en verite il n'ya qu'un ange qui puisse avoir tant d'attention, tant de lumieres, tant de fermete, tant de connoissances; et on peut a peine se flatter que d'ici a la dissolution des monarchies, il puisse у avoir un prince et des ministres pareils (Кн. V. Гл. 11. Абз. 7).

*(556) Это, как и сделанное выше сопоставление, не бесполезно иметь в виду при оценке взгляда сторонников рабской зависимостиНаказаот Духа законов. Последние заходят иногда чересчур далеко. См., напр., отзыв Н.С. Тихонравова: "Замечательно, что заимствования были до того верны подлиннику, что Бальтазар, переводчик Наказа на французский язык, счел для себя удобнейшим выписать прямо из Монтескье те места, которые у него заимствовала Екатерина" // Сочинения. Т. III. Ч. 2. Москва, 1898. С. 327.

*(557) См.: Кн. II. Гл. 4. Абз. 4. И выше. С. 201. Прим. 4.

*(558) См.: Кн. VI. Гл. 5. Абз. 9.

*(559) Противоположное мнение высказывает В.Н. Латкин. См.: Учебник истории русского права периода Империи. СПб., 1899. С. 65-66.

*(560) См.: Кн. III. Гл. 10. Абз. 6.

*(561) О значении естественного права, как предела государственной власти, в объективном и субъективном смысле см.: Gierke О. Johannes Althusius und die Entwicklung der naturrechtlichen Staatstheorien. Breslau, 1880. S. 272-274 и 297-304.

*(562) В этом отношении императрица Екатерина II поступала, как и другие поклонники и последователи Монтескье. "Son influence, - говорит о Монтескье Сорель, - est lointaine et indirecte: il n'agit que par les details de son ouvrage, et des grandes lois qu'il trace, ses contemporains ne recueillent guere que des formules detachees". Sorel Albert. L'Europe et la Revolution francaise. Premiere partie: Les moeurs politiques et les traditions. 2-е ed. Paris, 1887. P. 100.

Образчиком свободного обращения Екатерины II со своим "молитвенником" - Духом законов может служить тот факт, что принципиально важная мысль Монтескье "об идеях единообразия" (Кн. XXIX. Гл. 18: Des ideees d'uniformite) не была воспринята императрицей ни в Наказе, ни в фактическом направлении ее внутренней политики.

*(563) "Bielfeld prend a Montesquieu toute l'essence de ses Institutions politiques; mais il la noie dans le droit naturel et tache de concilier, par cette mixture, l'Esprit des lois avec le systeme de Wolf. Sorel Albert. Montesquieu. 2-е ed. Paris, 1889. P. 142.

*(564) Книга Бильфельда была переведена на русский язык по выбору и указанию самой императрицы. См. об этом у Чечулина Н.Д. 1. с. С. 294.

*(565) Нельзя согласиться с П.Н. Милюковым, когда он говорит о существовании у нас бюрократии в XVII веке (см.: Очерки по истории русской культуры. Ч. III. СПб., 1901-1903. С. 88). Вряд ли можно признать бюрократическим тот строй, при котором возможны были случаи, когда все правительственные учреждения упразднялись и царь решал лично, в качестве первой инстанции, дело о какой-либо слепой ворожее Феньке (см.: Сергеевич В.И. Русские юридические древности.Т. II.Вып. 2. СПб., 1896. С. 415-416). Да и по П.Н. Милюкову "бюрократия" XVII века является, по меньшей мере, неполной, потому что сам П.Н. Милюков находит "первую попытку правильной бюрократической организации областного управления" только при Петре Великом (см.: Очерки по истории русской культуры. Ч. I. 2-е изд. С. 155).

*(566) В каком смысле употребляем этот термин см. выше. С. 182. Прим.

*(567) Несоответствие между созывом комиссии и основными правиламиНаказаподметил еще Дидро, конечно, со своей точки зрения, и выразил это в своих замечаниях на Наказ. См.: Tourneux Maurice. Diderot et Catherine II. Paris, 1899. P. 564 et 573.

*(568) "Неудачный исход Екатерининской комиссии можно было предвидеть. Надо только жалеть, что истинные причины его не были поняты своевременно. Это могло бы повести к новым, более удачным опытам". Сергеевич В.И.Откуда неудачи Екатерининской законодательной комиссии?// Вестник Европы. 1878. Т. I. С. 263.

*(569) Заимствуем выражение у Блока А.Л. Политическая литература в России и о России. Варшава, 1884. С. 65.

*(570) Вслед за изданием Учреждения о губерниях Екатерина II писала Гриму (29 ноября 1775 г.): "Mes derniers reglements du 7 Novembre contiennent 250 pages, in quatro imprimees, mais je vous jure que c'est ce que j'ai jamais fait de mieux et que vis-a-vis de cela je ne regarde l'lnstruction pour les lois dans ce moment - ci que comme un bavardage" (Сборник ИРИО. Т. XXIII. С. 39). Такой отзыв оНаказеследует отнести исключительно насчет "горячей головы" императрицы, увлекавшейся всегда своим последним делом.

*(571) Haumant Emile. La culture francaise en Russie (1700-1900). Paris, 1910. Livre II: La conquete francaise (1725-1789). Chap. XL P. 132-133.

*(572) См. наше исследование:Догматика положительного государственного права во Франции при старом порядке.Юрьев, 1911. С. 248 текст и прим. 2.

*(573) Политическая доктрина в Наказе Императрицы Екатерины II, в "Сборнике статей по истории права", посвящ. М.Ф. Владимирскому-Буданову. Киев, 1904. См. особенност. 49-50,67-68,70-73,80-81,84.

*(574) Пользуемся выражением Ключевского В.О. - Курс русской истории. Ч. IV. Москва, 1910. С. 449.

*(575) Отношение Монтескье к публично-правной догме парламентов выясняется подробно в исследовании нашем:Догматика положительного государственного права во Франции при старом порядке.Юрьев, 1911. См. с. 490-500, 536-554.

*(576) См. Flammermont Jules. Le chancelier Maupeou et les parlements, 2-me edition. Paris, 1885.

*(577) Maupeouana. Ou Recueil complet des ecrits patriotiques publies pendant le regne du Chancelier Maupeou, pour demontrer l'absurdite du despotisme qu'il vouloit etablir, et pour maintenir dans toute sa splendeur la Monarchie Francaise. T. I. Paris, 1775. P. 84-129.

*(578) Как "первоначальные" квалифицируются в парламентской публично-правовой догме основные законы французской монархии. Об этом см. наше исследование: Догматика полож. госуд. права во Франции. С. 470-471, 580-588.

*(579) S'il faut que les loix determinent a quels ordres on doit obeir... Слова, отмеченные курсивом, взяты изст. 21Наказа.

*(580) Code des loix fondamentales, - говорят авторы - вместо Code des loix, как сказано встатье 21Наказа.

*(581) См. наше исследование: Догматика полож. госуд. права во Франции. С. 412-422, 456-459.

*(582) L'ordre ancien etabli dans l'Etat отождествлялся с первоначальными или, что то же, с основными законами. См. наше исследование: Догматика полож. госуд. права во Франции. С. 470.

*(583) Comment d'ailleurs cette institution mettroit-elle le peuple a l'abri des caprices et de la cupudite... подчеркнутые курсивом слова взяты изст. 29Наказа.

*(584) Т. I. P. 149: Deux caractiires principaux constituent l'Etat purement Monarchique. 1°. La puissance publique у est exercee par justice, et non а discretion. 2°. Les Sujets sont libres, et ne sont pas esclaves. - Le premier caractore exige que, dans l'Empire Monarchique, il у ait des Loix fixes, et par consequent un depijrt des loix. Nous avons vu l'lmperatrice de Russie rendre hommage a la certitude de ce principe: l'Auteur de l'esprit des Loix l'avoit etabli avant cette Princesse.

*(585) Такой вывод вполне совпадал с той конструкцией, которую придавала сословному строю парламентская догма. Она считала сословия, в особенности дворянство, необходимыми для монархии, но не придавала им значения посредствующих властей, удерживая последнее за парламентами. См. об этом наше исследование: Догматика полож. госуд. права во Франции. С. 429-430.

*(586) См. наше исследование: Догматика полож. госуд. права во Франции. С. 599.

*(587) См.: Сборник статей по истории права, посвящ. Владимирскому-Буданову М.Ф. С. 73-75.

180