9. Система в памятниках права

Расположение правового материала в древних записях юридических обычаев и в старинных законодательных сборниках соответствует общему характеру конкретного мышления и образного выражения мыслей в старое время. Оно не исходит из отвлеченной логической системы, построенной на расчленении общих юридических понятий или сложных юридических отношений на их составные элементы, а следует какому-либо конкретному порядку, в котором реальная жизнь, а вслед за ней и непривычное к абстракции мышление сочетают правовые явления, хотя бы и разнородные, однако связанные единством будь то субъекта, будь то объекта юридического отношения. Но и этот порядок часто нарушается и идет, так сказать, зигзагами вследствие нередких отступлений в сторону, делаемых под влиянием внешней ассоциации, всецело господствующей над конкретным мышлением. Вследствие этого расположение материала в древних и старинных памятниках права существенно разнится от систематики законодательных сборников нового и новейшего времени. Несходство столь велико, что дает повод большинству историков права отрицать в старых юридических памятниках наличность какой бы то ни было системы. Такое отрицание является, вне всякого сомнения, скороспелым и неправильным. Надлежит отрешиться от привычного нам абстрактного мышления, окунуться в глубь конкретного образного мышления старины, проникнуться стилем эпохи, войти в особенную архитектонику данного памятника права, и секрет его своеобразной систематики раскроется. Конечно, для этого нужны внимание и усердие, требуются известные усилия, но их стоит приложить, так как самое дело, хотя и трудно, но не безнадежно и, главное, в случае удачи весьма плодотворно по своим последствиям. В плодотворности этой не усомнится никто из юристов, ибо для всякого юриста понятно и ясно важное значение систематического толкования и, следовательно, знания подлинной системы памятника права для надлежащего его уразумения.

Весьма распространенным в старину видом систематики памятников права является расположение в них правового материала в хронологическом порядке, т.е. в порядке следования во времени юридических явлений, приуроченных к одному субъекту либо к одному объекту. Таким порядком может быть, например, течение жизни (от рождения до смерти) управомоченного или обязанного лица, применительно к чему излагаются, напр., сословные права вообще или права землевладения в частности; подобно этому, например, все государственное право страны может быть изложено применительно к течению жизни монарха от его вступления на престол до смерти; точно так же институт обязательной военной службы может быть изложен в хронологическом порядке ее отбывания; судопроизводство излагается в порядке развертывания судебной драмы во времени; иные институты излагаются в порядке их историко-политического развития; в иных случаях статьи уложения располагались в хронологическом порядке их восхождения на утверждение верховной власти. Хронологический порядок оказывается излюбленным потому, что для юриста, мыслившего не абстрактными понятиями, а конкретными образами, он был наиболее доступным и легким средством для установления последовательной связи между разрозненными юридическими отношениями. Вполне понятно, что в те времена, когда не дошли еще до раскрытия внутренней последовательности в логическом развитии того или иного института, придерживались в его изложении внешнего следования событий, порождавших юридические отношения.

Как ни излюблен и как вследствие этого ни распространен хронологический порядок, он не является единственным. Применялись и другие приемы систематизации, довольно разнообразные, но неизменно характеризующиеся преобладанием конкретного мышления над абстрактным и всегда сильно осложняемые и даже затемняемые господством внешних ассоциаций, ассоциаций по внешним признакам, большей частью даже не существенным, но зато образно выразительным*(144).

Следует иметь в виду, что кроме общей системы всего памятника отдельные его части, как крупные, так иногда и мелкие, имели нередко свою самостоятельную систему, особенности которой вызывались различными причинами - или внутренними свойствами их специального предмета, или внешними условиями происхождения этих частей. При таком сочетании в одном памятнике нескольких систем по отдельным частям памятника системы эти могут разниться между собою по основному их характеру, именно - по степени их конкретности или абстрактности. Частичные системы в одних случаях укладываются затем в общую систему всего памятника, в других случаях остаются без завершенного систематического объединения, так что расположение частей в самом памятнике остается бессистемным или не строго систематизированным. Все эти и возможные еще другие комбинации нужно иметь в виду при изучении занимающего нас вопроса.

В историографии славянского права глубже всего понимал обсуждаемую нами проблему и обнаружил наибольшую проницательность в раскрытии системы старых памятников права Зигель. Об этом свидетельствуют его монографическое исследование и критический этюд о Законнике Душана*(145), и еще более это проявилось в его университетском курсе истории славянских законодательств, где он решал проблему систематики применительно к целому ряду памятников права, и что, к сожалению, не было им самим закреплено в печати. В качестве ученика Ф.Ф. Зигеля пишущий эти строки хранит его ценные указания и с искренней признательностью связывает с идущей от него традицией свои скромные и частичные изыскания по систематике старинных памятников права*(146). Под влиянием Зигеля появилось в свое время интересное исследование о системе Душанова Законника Драг. Миюшковича, который сам признавал и величал Зигеля своим учителем*(147).

К сожалению, проблемой систематики старых памятников права славянские историки-юристы занимаются весьма мало, чтобы не сказать, что совсем ею не занимаются. Поэтому считаем явлением особенно отрадным новейшее исследование Н.А. Максимейко, посвященное раскрытию системы в Пространной редакции Русской Правды*(148), этого древнейшего и ценнейшего памятника русского и вообще славянского права.

Раскрытие подлинной системы старинного памятника права не только дает возможность адекватного истолкования отдельных его правоположений*(149), но и проливает свет на характер и природу данной в памятнике регламентации целых институтов права*(150). Если такая работа будет проделана систематически по отношению ко всем важнейшим памятникам истории права того или другого народа, то в результате получится история развития систематизирующей мысли юридической*(151); ход и перипетии этой истории будут весьма показательны и для внутренней истории права данного народа.

* * *

Две части, на которые мы делим внешнюю историю права, объединяются между собою некоторой высшей внутренней связью. Первая из них выясняет историю общего правовоззрения, вторая - историю юридической техники, и именно историю роста сознательности в деле позитивации права на письме. Обе они, таким образом, раскрывают историю развития юридической мысли. Взаимодействие творческой юридической мысли и социальной стихии составляет предмет и содержание внешней истории права*(152).

Задача, которую мы ставим перед внешней историей права, не может быть осуществлена сразу. Нужна предварительная разработка в указанном направлении отдельных памятников права. Путем этой предварительной разработки накопится материал для общего генетического построения внешней истории права.