Глава I. Сравнение традиционных и современных систем права

Раздел 2. Неокультуралистская теория м. Аллио

241

ществует), или же правил, зафиксированных в виде распределе­ния должностных функций. Эти группы соперничают, но это со­перничество чаще всего завершается молчаливым соглашением: Государственный совет приравнивается к законодателю, форму­лируя основные принципы права, и заставляет считаться с собой администрацию, контролируя соотношение между пользой и из­держками ее деятельности; но, в качестве компенсации, он не вме­шивается в деятельность правительства. Легко заметить и другие совпадения. Это касается и важности, которая придается принци­пу единогласия: его стремятся достичь посредством диалога (соб­рание комиссий), а также процедур смягчения и ограничения кон­фликтов: здесь прослеживается скорее стремление совместить интересы разных групп, чем соблюсти точные правила; в крайнем случае прибегают к арбитражу, вмешательство же суда носит исключительно редкий характер. Эти удивительные, казалось бы, совпадения объясняются одним общим обстоятельством — отсут­ствием высшей власти, способной в полной мере использовать свой авторитет. Это относится и к обществам с другими архетипа­ми — идентификации и дифференциации. Но это также относится и к группам, стоящим на вершине политико-административной иерархии государства: будучи не в силах положиться на высшую власть, они принуждены самоуправляться на основе принципов, давно уже выработанных традиционными обществами.

Здесь речь не идет о большинстве индивидов, которые нахо­дятся в подчинении государства и его администрации: внутри об­щества действует другая логика — логика архетипа подчинения. Официальное право — право кодексов, законов, регламентов, пре­подаваемое на юридических факультетах, — регулирует отноше­ния между людьми (по крайней мере их часть). Однако на пороге семейного очага его действие останавливается, возобновляясь лишь в кризисных ситуациях (развод), так как члены одной семьи, соци­альная дистанция между которыми сведена к минимуму, в целом разделяют идею о том, что государство не должно вмешиваться в пределы «частной жизни». Но в очень обширной сфере между семьей и государством граждане побуждаются последним следо­вать логике подчинения и положиться на официальное право и только на него, иными словами, на то, что юристы называют фор­мальными источниками.

Этот урок не всегда идет впрок: существует много разновид­ностей неофициального права, которые регулируют процессы, це­ликом или частично находящиеся вне контроля государства, но о них учебники права умалчивают. Здесь можно говорить о законо­мерности: когда доминирующий архетип (имеется в виду архетип современного общества, т. е. архетип подчинения) вступает в кон­фронтацию с существующими многочисленными логиками, он уза­конивает ту логику, которая ему соответствует в наибольшей сте-

пени, и отбрасывает все остальные. Разрыв между реальностью и официальным правом в некоторых областях оказался столь оче­видным, что следовало бы обратить внимание на это неофициаль­ное право. Так, наряду с конституционным, административным, уголовным правом, существуют различные науки: политология, криминология и т. д. Но юристы очень не любят эти науки, опре­деляя их как «вспомогательные» по отношению к праву, тогда как они раскрывают его сущность. Большинство юристов предпочита­ет держаться в тени государства и кодексов. Аллио отмечал: «Ми­фическая система учебников права перестает действовать, когда возникает необходимость определять позиции и принимать реше­ния на более высоком уровне. В то же время она приходит на помощь потом, когда нужно убедить 54 миллиона французов в том, что право сводит конфликты к минимуму и что они должны повиноваться праву потому, что оно выражает их волю. Для об­щества в целом и для каждого из его членов цельная и рацио­нальная видимость системы учебников права скрывает противо­положную реальность, многообразную и противоречивую, кото­рую помогает вскрыть антропология, стоящая на том, что осмыс­ление мира есть осмысление права»¹.

¹ Alliot M. L' anthropologie juridique et le droit des manuels. Archiv fur Rechts und Sozialphilosophie, 24 (1983), 81.