7. Замена должника по договору перевода долга

Норма абз. 1 п. 1 ст. 391 в новой редакции устранила, наконец, дефект формулировки, тянущийся по нашему законодательству без малого целое столетие: «… перевод должником [!!!] своего долга на другое лицо… » (допускается лишь с согласия кредитора). Именно так начиналась и ст. 126 ГК РСФСР 1922 г., о которой М. М. Агарков в частности писал, что она «… неудачна по своей редакции. Текст ее, при буквальном понимании, как бы указывает, что перевод долга является результатом одностороннего акта должника («перевод должником долга на другое лицо…»). Это конечно неправильно, так как нельзя обязать нового должника без его согласия»²⁸. Теперь сказано гораздо более точно: «… перевод долга с должника на другое лицо…» – после чего поясняется: «… может быть произведен по соглашению между первоначальным должником и новым должником». Правда из формулировки теперь исчезло упоминание о согласии кредитора – но зато оно дало начало (абз. 1) нового п. 2 ст. 391, текстуально … почти повторившему п. 1 в прежней его редакции: «… перевод должником [!!!] своего долга на другое лицо допускается [здесь раньше было слово «лишь», теперь опущенное²⁹] с согласия кредитора и при отсутствии такого согласия является ничтожным».

В цитированной формулировке обращает на себя внимание, конечно, не только отсутствие былого «лишь», но и совершенно новый, не имевший прежде аналогов, финал о ничтожности перевода долга, совершенного без согласия кредитора. В каком смысле здесь употреблено слово «ничтожность»? Вопроса, возможно, и не возникло бы, если бы Кодекс сказал о ничтожности заключенного на сей счет соглашения (договора) между первоначальным и новым должником, т. е. о ничтожности сделки, но нет! – в абз. 1 п. 2 ст. 391 совершенно ясно говорится о ничтожности именно перевода долга, т. е. не самого договора дебиторского соглашения, а намеченного им эффекта – замены должника.

В правильности именно такого толкования укрепляет еще и абз. 2 п. 2 ст. 391, гласящий, что «… если кредитор дает предварительное согласие на перевод долга, этот перевод считается состоявшимся в момент получения кредитором уведомления о переводе долга». А если кредитор дает согласие не предварительное, а последующее? Очевидно, что в этом случае перевод дола будет считаться состоявшимся (произведенным, произошедшим, наступившим) только с момента доведения такого согласия до сведения, как минимум, нового должника³⁰. Но что же мы имеем в виду, когда говорим о состоявшемся переводе долга? Конечно, освобождение от обязательства должника первоначального и возложение его на должника нового, то есть замену должника.

Итак, перевод долга, совершенный по дебиторскому соглашению без согласия кредитора ничтожен в том только смысле, что он не влечет главного последствия, намеченного сторонами этого соглашения – замены должника. Это и понятно: личность должника всегда имеет для кредитора существенное значение и пока нет согласия на его замену, такой замены для него – кредитора – случиться просто не может. Само же дебиторское соглашение о переводе долга вступает в силу (как и всякий вообще договор) с момента своего заключения и производит все намеченные им последствия безотносительно к согласию (и даже прямо выраженному несогласию!) кредитора, но только между своими сторонами – первоначальным и новым должником, т. е. оно всегда (при отсутствии иных причин для его недействительности) имеет относительную юридическую силу. Вопрос о том, какими могут быть эти последствия, зависит от содержания каждого конкретного соглашения и ГК РФ не обсуждается. Почему? Как раз потому, что все эти последствия – частное дело сторон соглашения, не имеющие никакого отношения к проблематике перевода долга – предмету регулирования § 2 гл. 24³¹.