1. Предмет экономической социологии. Модель экономического и социологического человека

экономический человек-Единого, «классического», определения модели человека в совре¬менной экономической науке не существует. В общем виде мо¬дель экономического человека обязана содержать три группы фак¬торов, представляющих цели человека, средства для их достиже¬ния (как вещественные, так и идеальные) и информацию (знание) о процессах, благодаря которым средства ведут к достижению целей (наиболее важными из таких процессов являются производство и потребление) [286, р.84]. Методологи экономической науки при¬меняют различные группировки и описания отдельных свойств экономического человека.

Однако разночтения между многочисленными дефинициями далеко не всегда можно назвать существенными. В этом разделе мы приведем общую схему модели экономического человека, от¬ражающую, на наш взгляд, точку 3зрения, принятую большин¬ством современных исследователей.

_______

2 Термину * экономический человек» (Homo oeconomicus) разные ав¬торы придают разные значения. В рамках данной работы мы будем на¬зывать так модель или концепцию человека в экономической теории. Хорошее определение дает известный экономист и методолог Ф. Махлуп: «Ното oeconomicus — это метафорическое или образное выражение, обозначающее предпосылку гипотетико-дедуктивной системы экономи¬ческой теории» [310, р. 113]. Место обитания нашего экономического человека — это прежде всего теоретические труды ученых-экономистов. В этом смысле в параллель «экономическому» можно поставить «социо¬логического», «психологического», «политологического» человека и др. Отношение между экономическим человеком и человеком, участвующим в реальной хозяйственной жизни, — это отношение даже не между тео¬рией и практикой, а между предпосылками теории и практикой. Это отношение представляет собой серьезную методологическую проблему, о которой будет сказано ниже.

3 См. по этому поводу [280, S. 12 — 63].

1. Экономический человек находится в ситуации, когда коли¬чество доступных ему ресурсов является ограниченным. Он не может одновременно удовлетворить все свои потребности и поэто¬му вынужден делать выбор.4

2. Факторы, обусловливающие этот выбор, делятся на две строго различающиеся группы: предпочтения и ограничения. Предпоч¬тения характеризуют субъективные потребности и желания ин¬дивида, ограничения — его объективные возможности. Предпоч¬тения экономического человека являются всеохватывающими и непротиворечивыми. Главными ограничениями экономического человека являются величина его дохода и цены отдельных благ и услуг. В ситуациях, далеких от модели совершенной конкурен¬ции, ограничениями являются также действия других участни¬ков рынка.

Предпочтения экономического человека более устойчивы, чем его ограничения. Поэтому экономическая наука рассматривает их как постоянные, абстрагируется от процесса их формирования и изучает реакцию индивида на изменение ограничений [173, р. 730].

3. Экономический человек наделен способностью оценивать возможные для него варианты выбора с точки зрения того, на¬сколько их результаты соответствуют его предпочтениям (то, что имели в виду К. Бруннер и У. Меклинг [183], говоря о «человеке оценивающем» — Evaluating Man). Другими словами, альтерна¬тивы всегда должны быть сравнимы между собой.

4. Делая выбор, экономический человек руководствуется соб¬ственными интересами, которые могут при этом включать и бла¬госостояние других людей (например, членов семьи). Важно то, что действия индивида определяются его собственными предпоч¬тениями, а не предпочтениями его контрагентов по сделке и не принятыми в обществе нормами, традициями и т. д.

Эти свойства позволяют человеку давать оценку своим буду¬щим поступкам исключительно по их последствиям (как предпо¬лагает утилитаристская этика), а не по исходному замыслу (как

____________

4Отметим, что в этом, казалось бы естественнейшем, предположении заложено определенное историческое допущение: европейский человек христианской культуры с его фаустовской неограниченностью потребно¬стей [66]. Очевидно, что, например, для буддиста такое предположение весьма проблематично. (О буддистском взгляде на экономические про¬блемы см. [290]).

предполагает этика деонтологическая). В этом смысле экономи¬ческий человек и по сей день остается утилитаристом.

Благодаря предпосылке собственного интереса всякое взаимо¬действии е между экономическими субъектами принимает форму обмена..5

5. Находящаяся в распоряжении экономического человека информация, как правило, является ограниченной — ему извест¬ны далеко не все доступные варианты действия, а также резуль¬таты известных вариантов — и не изменяется сама по себе. При¬обретение дополнительной информации требует издержек. Один из доступных ему вариантов выбора состоит в том, чтобы отло¬жить решение на потом и заняться поиском новой информации. Время, в течение которого необходимо принять решение, являет¬ся наряду с доходом одним из ресурсных ограничений, а издерж¬ки поиска — одним из ценовых ограничений.

6. Выбор экономического человека является рациональным в том смысле, что из известных вариантов выбирается тот, кото¬рый, согласно его мнению или ожиданиям, в наибольшей степени будет отвечать его предпочтениям, или, что то же самое, мак¬симизировать его целевую функцию. В современной экономичес¬кой теории предпосылка максимизации целевой функции означа¬ет: люди выбирают то, что они предпочитают, — она просто уста¬навливает связь между упорядоченными предпочтениями и актом выбора или действием [243, р. 18]. Необходимо подчеркнуть, что мнения и ожидания, о которых идет речь, могут быть ошибочны¬ми, и субъективно рациональный выбор, с которым имеет дело экономическая теория, может казаться иррациональным более информированному внешнему наблюдателю [320, р. 26—27]. Эко¬номический человек может делать ошибки, но они могут быть

только случайными, а не систематическими.

Сформулированная выше модель экономического человека сложилась в ходе более чем двухвековой эволюции экономичес¬кой науки (данный процесс будет рассмотрен в главе 2). (За это время некоторые признаки экономического человека, ранее счи¬тавшиеся основополагающими, отпали как необязательные. К таким признакам относятся непременный эгоизм, полнота ин¬формации, мгновенная реакция. Правда, точнее будет сказать,

___________

5 Другими формами взаимодействия могут быть, например, отноше¬ния любви или угрозы. См. [179].

что свойства эти сохранились в модифицированном, зачастую труд¬но узнаваемом виде — см. главу 3).

Главная характеристика современного экономичес6кого чело¬века заключается в максимизации целевой функции. Это свой¬ство, которое можно назвать экономической рациональностью, заслуживает специального рассмотрения.

До сих пор я говорил о homo economicus, но именно в качестве модели. Соответственно, можно противопоставить ему модель «человека социологического». Должен сказать, что их лобовым сравнением занялся замечательный американский экономист Уильям Меклинг, один из авторов теории «принципал – агент». «Человека экономического» он обозначил аббревиатурой REMM, а немецкий социолог Зигвард Лимбенберг увеличил первые две буквы RREEM. Это означает, что «человек экономический» resourceful, он изобретательный, он ищет новые пути. Он rationed, он ограничен, причем эти ограничения могут быть и институциональными. Он estimated, он оценивает будущие события, придает им какие-то субъективные вероятности. Он evaluating, он оценивает все то, что встречает, и на этой основе он maximizing, он стремится достичь лучшего результата при имеющихся ограничениях и информации. Этой модели противостоит модель «человека социологического». Опять-таки, в описании авторов, которых я назвал, для ее обозначения употребляется аббревиатура SASM. Значит, «человек социологический» socialized, он интернализирует определенные социальные нормы и ценности. Он role playing, он исполняет определенные социальные роли, которые диктуются той или иной конкретной ситуацией. Он sanctioned, т.е. если он отклоняется от исполнения предписанных ему ролей, то подвергается санкциям. Значит, в чем тогда отличие между двумя этими моделями? Во-первых, «человек социологический» не resourceful, во-вторых среди набора ограничений он ограничен только нормами и ценностями, или санкциями, ни о каких физических или информационных ресурсных ограничениях речь не идет. Все, что он оценивает, он оценивает в терминах конформности и девиантности. В результате выбора как такового нет, и ему нечего максимизировать. Долгое время авторитетные социологи утверждали, что модель «человека социологического» является более общей. Однако в свете сегодняшний знаний, я думаю, мы можем сказать, что все обстоит с точностью наоборот. Во-первых, давно было показано, что в условиях стабильного неменяющегося общества «человек экономический» будет вести себя в точности как «человек социологический», просто потому что ничего не меняется, наилучшие способы поведения были давным-давно открыты и опробованы, остается только их воспроизводить. Во-вторых, социологическая теория сфокусирована на процессах воспроизводства социального порядка, репродукции социальных норм. Гораздо меньше внимания она уделяет вопросу производства социальных норм, генерированию социального порядка. Понятно, что все нормы когда-то возникли впервые, и хорошо бы знать, каковы механизмы их порождения, распространения и закрепления. И то, что по этому вопросу традиционная социологическая теория мало что могла сказать, неслучайно. Причина этого в том, что «человек социологический» не resourceful, он не изобретателен, он не способен ни к каким инновациям, в том числе и институциональным инновациям. И опыт новой институциональной экономики ясно показывает, что для того, чтобы объяснять институциональные инновации, независимо от того, к какой дисциплине вы принадлежите, вам все равно придется обращаться к модели «человека экономического». Дальше я скажу вещь крамольную, это мой личный домысел. Я подозреваю, что «человек социологический», в принципе, не может существовать без того карикатурного «человека экономического» как своего двойника и тени. Я полагаю, что вот этот самый карикатурный homo economicus – это что-то вроде подполья, нечистой совести «человека социологического». Потому что зачем нужны все эти разветвленные запреты, нормы, законы, табу и.т.д., как не для того, чтобы не дать этому карикатурному homo economicus вырваться на волю и начать производить разрушительные действия в обществе. И получается тогда, что социологи, которые приписывали экономической теории модель карикатурного homo economicus, на самом деле, валили, в каком-то смысле, с больной головы на здоровую. И последнее, о чем сегодня говорилось, сам пример экономического империализма показывает, что методы, подходы экономической теории проникают везде и всюду. И дело не в том, что экономисты пытаются оккупировать смежные территории. А удивительнее всего, что сами жители этих смежных территорий с охотой и очень активно используют эти методы. И как справедливо отметил Армен Алчян, «империалистической является не сама экономическая наука, империалистической является модель человека, лежащая в основе экономической науки». Теперь я скажу, что я думаю относительно будущего. Во-первых, я полагаю, что модель homo economicus в широком смысле не совпадающая с тем, что пишут в учебниках по экономической теории, либо стала, либо становится чем-то вроде методологического стандарта для всех социальных наук. Это не значит, что каждый исследователь должен брать и использовать эту модель и ей следовать. Но это означает, что в тех случаях, когда предлагаемые объяснения принципиально расходятся с принципами рационального поведения, он должен дать специальное обоснование, почему так сделано. Если же вы работаете в рамках объяснений, которые согласуются с принципом рационального поведения, никаких дополнительных объяснений от вас не потребуют. Это как в суде: на ком лежит бремя доказательств. Сегодня бремя доказательств лежит на тех, кто использует модели, резко расходящиеся, принципиально несовместимые с моделью homo economicus в широком смысле. Во-вторых, я полагаю, что само существование такой модели является весьма ценным и полезным фильтром, который сходу отсекает множество фантастических объяснений. Например, человек, который строит свои объяснения в терминах rational choice, едва ли станет объяснять широкое распространение бартера, неплатежей, невыплат заработной платы в российской экономике в 90-е годы спецификой российского менталитета. Это маловероятно. И, наконец, в-третьих, может быть, в главных. На самом деле, модель homo economicus вот в этом широком смысле, на мой взгляд, является вызовом для всех социальных дисциплин. Дело в том, что до настоящего времени эта модель демонстрировала потрясающую плотоядность и растяжимость. Какие бы формы поведения не приводились в качестве примера, опровергающего эту модель, она через какое-то время их поглощала и инкорпорировала в себя. Будь то привычное поведение, будь то альтруистическое поведение, будь то моральное поведение. И это ставит перед социальной наукой в целом один из ключевых вопросов. Есть ли, тем не менее, у этой модели некоторые границы? Например, Вадим Валерьевич уже знает ответ – «нет». Я в этом не уверен и думаю как раз, что самое интересное – это поиск границ этой модели.

социологический человек-