9. Привилегия папы Николая IV студентам Парижского университета 13 (23 марта 1292 г.)

Николай, епископ, раб рабов божьих, возлюбленным, сыновьям, университету магистров и школяров Парижа привет и апостольское благословение...

Пусть каждый, кто обучается в вашем университете и в этом городе, подвергается испытанию у тех, через кого решением апостолического престола имеется власть давать право обучать... и получает одобрение и право учить на факультетах теологии, канонического права, медицины и свободных искусств. И в силу этого без какого-либо нового экзамена или публичного и частного одобрения или какого-либо нового положения он получает право действовать и учить в любом другом месте за пределами этого города и факультета. И в этом для него не могут быть препятствием какие-либо противоречащие этому постановлению обычаи либо статуты... [54]

Chart. Universitatis Parisiensis, t. I, p. 45.

10. Парижский университет и процесс тамплиеров 14

(1307)

Светлейшему и христианнейшему государю Филиппу божьей милостью славному королю франков, его недостойные, но смиренные и преданные слуги, магистры теологии Парижа; как обучающие этой науке, так и те, кто не читает лекций, со всей покорностью охотно предлагают благодарную и преданную службу королевскому величеству.

Христианнейшие короли преславного королевства франков с самого начала их царства славятся не только материальной силой, но и духовным превосходством, а также преданностью христианской религии. Поэтому такой превосходнейший властитель, как вы, подражая высокому примеру своих святых предшественников и пламенея усердием к вере, стремится надлежащим образом ее защитить, не узурпируя, однако, прав другой великой силы.

Хотя вы можете приказывать нам, как своим слугам, вы предпочли в свой великой снисходительности, в дружелюбной манере спросить в посланиях наше мнение о том, как вам следует действовать против явных ниспровергателей веры, не нарушая при этом и другой юрисдикции. Поэтому вы предлагаете нам открытые вопросы, на которые мы не смогли незамедлительно ответить как из-за важности самого дела, так и из-за отсутствия некоторых из главных членов нашего сообщества. Мы надеемся, что постоянное благожелательство королевского расположения извинит нам проступок столь великой медлительности. После многих зрелых размышлений в отношении упомянутых вопросов, заботясь о том, чтобы не занимать слишком долго времени Вашего Величества, мы порешили ответить таким образом, чтобы избежать многословия. Мы позволим себе точно изложить те заключения, которые мы, убежденные разумными доводами, считаем наиболее правильными. Поэтому с вашего разрешения так отвечаем на упомянутые вопросы.

На первый вопрос, где спрашивается, может ли светский государь арестовывать, допрашивать или наказывать еретиков, мы отвечаем, что, как нам кажется, власть светского судьи не простирается так далеко, чтобы вести судебное расследование по делам ереси против кого бы то ни было, еще не оставленного церковью, если только сама церковь не потребовала или не потребует этого. Основанием для [55] отступления от этого правила могут быть особые обстоятельства, когда вере угрожает очевидная и видимая опасность. В этом случае, имея основания надеяться на утверждение, светская власть может арестовать еретиков с намерением передать их л в руки духовной власти, как только позволят обстоятельства... По второму главному вопросу, где спрашивается, можно ли рассматривать тамплиеров, поскольку они являются воинами, как светских лиц, [подлежащих королевской юрисдикции], мы отвечаем: нам кажется, что положение воина, предназначенного к защите веры, не мешает его принадлежности к духовному сану. Поэтому такие воины, принимающие обет, утвержденный церковью, должны рассматриваться как лица, не подлежащие светскому суду. Если, однако, они [не признают обета и при этом окажутся причастны к этой ереси, они не являются духовными] лицами и не должны считаться таковыми. Если же возникают сомнения, произносили ли они обет, то только церкви, которая утвердила этот орден, надлежит решать этот вопрос. Ибо по характеру преступления все, что имеет к нему отношение, вплоть до отдельных личностей, принадлежит церкви, пока она от них не отвернется.

Что касается третьего вопроса, когда нас спрашивают, может ли весь орден быть уличен в ереси по подозрению, которое опирается на признания отдельных лиц, мы заявляем: на основании уже сделанных признаний существует сильное подозрение против всех членов ордена, что они еретики или соучастники еретиков, поскольку все они не уличали ересь и не оповещали о ней церковь. При этом существует глубокое убеждение в том, что они знали о процветании ереси в ордене, если учесть, что магистры ордена и важные персоны принимавшие других, а также многие другие лица признались в преступлении такого рода. Всего этого вполне достаточно... чтобы возбудить расследование против всего ордена публично уличенного в столь тяжком преступлении.

По четвертому вопросу, где спрашивается, как быть с теми, кто не признал себя виновным и не был уличен (если таковые имелись), мы отвечаем: несмотря на то, что эти лица не могут быть признаны еретиками, существует сильное подозрение против всего ордена, а следовательно, и против них. И нам кажется, что по отношению к ним должны быть приняты такие меры предосторожности, которые предотвратили бы опасность распространения заразы на других. [56]

По пятому вопросу, где нас спрашивают по поводу тридцати или сорока остальных членов ордена, наше мнение ясно выражено в том, что уже сказано в третьей и четвертой статьях.

По шестой и седьмой статьям, где спрашивается, что нужно сделать с имуществом тамплиеров, мы говорим. Так как имущества тамплиеров были им дарованы по разумным и необходимым причинам не на вечные времена — как собственникам, но скорее как воинам для защиты веры и поддержания святой земли — а это была конечная цель дарения тех имуществ, то пока останется эта цель и существует потребность и вышеуказанных средствах — они должны быть честно определены и сохранены для вышеуказанной цели¹⁵. Что касается опеки над имуществами тамплиеров, то нам кажется, что здесь должны быть отданы приказания, которые соответствуют характеру указанной цели.

Вот все, светлейший господин, что мы так усердно, как только могли, в полнейшем согласии решили и записали, всем сердцем желая следовать приказам короля и велениям истины. Мы надеемся, что наши ответы будут приемлемы для Его Величества, потому что мы постарались употребить все наше прилежание и соответствующую этим вопросам ученость, чтобы угодить столь высокому величию.

И пусть это столь великое поругание веры, главным защитником и охранителем которой вы являетесь, поругание, скандальное и страшное для всего христианского народа, будет скорее наказано согласно вашему священному желанию. Ваше королевское высочество, как мы твердо верим, плодотворно заботится не только о преходящих человеческих установлениях, но и о духовной пользе церкви. Пусть всемогущий как можно дольше хранит вас. И пусть ваше милосердное величество снисходительно сохранит к нам, своим верным и смиренным служителям, благоволение. В подтверждение всего вышесказанного мы решили скрепить настоящий документ нашими печатями. Дано в праздник благовещения, в год господа нашего 1307.

Chart. Universitatis Parisiensis, t. II, p. 125—127.