14. Из речи яна гуса при промоции вацлава из полицы 57

Утомленный непрестанным шумом, я не смогу сегодня держать долгую речь. Поэтому стремлюсь избежать многословия и только хочу напомнить нашему детерминанту о его будущей жизни. Чтобы он не на словах, а на деле отвергал порок и стремился к добру. Чтобы, подражая добрым людям, жил правильно. Буду в моем напоминании весьма краток. «Живи праведно!» Это слова блюстителя нравов Катона. Обращая их к тебе, Вацлав, он взывает, как трубный глас святого духа: «Живи праведно!» Ведь кто живет праведно, живет хорошо. Живет так, что никогда не погибнет. Поэтому живи праведно, Вацлав! Не желай того, что принадлежит другим, не говори впустую, не становись посмешищем, защищай правду, стремясь поступать хорошо, и живи праведно!

Веди себя благородно, не перечь старшим и никого несправедливо не обижай! И живи праведно! Сражайся со злом и думай о грядущем, чтобы жить праведно. Других, а не себя считай лучшими, ради справедливости сноси обиды, [124] чтобы жить по правде. Избегай женщин, люби науку, учись добру, чтобы жить праведно. Сохраняй добрый нрав и приобретешь многое. Не сохранишь — и утратишь то, что принадлежит тебе. Бодрствуй, чтобы в праздности не утратить того, что имеешь...

К. Нoflеr. Geschichtschreiber der Hussitischen Bewegung, t. II, 95—96

15. Диспут «о чем угодно» в пражском университете 58.

Похвальное слово в честь «свободных искусств»

Иероним Пражский 59

Похвальное слово в честь «свободных искусств»

Пусть стыдятся те клирики и магистры, которые софистически выставляют напоказ свою любовь к неким девам, но, получив приглашение, не осмелились появиться на их празднике, когда эти наши прекрасные девы, «семь свободных искусств», вместе со своей матерью-королевой философией принимают участие в благородном танце нашего кводлибета ⁶⁰. Этим они наносят величайшее оскорбление матери нашей — факультету «свободных искусств» ⁶¹. Разве обманутые собственными кознями, не скатились они в пропасть позора, когда дошли до того, что составили заговор против чести нашей матери университета и ее превосходнейшего сына, достойного магистра кводлибетария? ⁶²Ведь кводлибет — это турнир рыцарей учености, на котором магистры испытывают друг друга мечом своих аргументов и за таланты награждаются соответствующей долей славы. Как же не краснеть нашим многочисленным магистрам, которые бесстыдно отказались участвовать в празднике и этим уничтожили полезность диспута для студентов (а ведь в этом и заключается цель таких собраний), которые ждут, и совершенно напрасно, плодов их учености. Не явиться на вызов, даже если речь идет о жизни, — это и рыцари и простые воины считали бы для себя величайшим позором. Вы, дражайшие студенты, поблагодарите тех магистров, которые приняли участие в кводлибете. Ибо не годится предавать забвению благодеяния. Остальным же воздайте так, как они того заслужили — как рыцарям, проявившим трусость. [125]

После хвалы в честь матери приступим к похвальному слову в честь сына. Хвала ему не опирается на преходящее и бренное, как это случается с иными...

Те полны грязи, распутства, различных неправд симонии и коварства, святотатства и желания грабить бедных... Хотя сами они в своей жизни и нравах настоящие еретики, они не перестают лживо обвинять в ереси правоверных членов нашего святого чешского народа. Но ведь известно давнее изречение, что никакой чех не может быть еретиком. И все происходящее, от давности до нынешнего времени, подтверждает его правдивость. И если правильные слова Соломона, что доброе имя драгоценнее самых дорогих благовоний, заклинаю именем бессмертного бога всех и каждого, кому дорого достоинство римского и чешского короля, яснейшего государя Вацлавами этого королевства, и кто чистосердечно заботится о Добром имени нашего святейшего города Праги, чтобы все вы вместе и каждый из вас берегли это доброе и наилучшее имя, какое до сих пор имели во всех землях. И не верьте изолгавшимся льстивым лжецам, которые стремятся очернить это доброе имя и опозорить наш святой чешский народ.

И в особенности я обращаюсь к вам, рассудительнейшие коншелы и славные горожане, которые удостоены от светлейшего государя Вацлава, римского и чешского короля, столь великой чести, что никому другому, а вам и вашей предусмотрительности он с доверием вручил для управления и охраны самое благородное и дорогое свое сокровище — общину всех людей этого святого города Праги. Напоминаю и заклинаю, чтобы вы неустрашимо и всеми возможнейшими средствами защищали от каждого из распутных клеветников и лгунов преданный своему королю этот святой чешский город. И пусть кто-нибудь скажет о любом честном чехе, что он еретик — от короля до рыцаря, от рыцаря до земена, от земена до крестьянина, от архиепископа до каноника, от каноника до последнего священника, от бургомистра этого города до коншела и бюргера, от бюргера до какого бы то ни было работника — я сам, один за всех неустанно отвечу, как должно, и от всего сердца и во весь голос (Ore pleno.): этот человек лжец и не достоин веры. На этом и стою ныне и всегда...

А только что многие чужеземцы лгуны, для того чтобы скрыть свою собственную мерзость и бесстыдство, пытались [126] льстиво и лживо набросить на вернейшего мужа нашего святого чешского народа позорное покрывало, отмеченное серым крестом ⁶³...

Воздаю ли я своей родине заслуженную честь, защищаю ли я ее изо всех сил против лгунов — никто не должен меня принимать за неразумного и дерзского смельчака. Ведь и многие древние писатели доказали, что любовь к Родине должна превышать все другие чувства так, чтобы люди боролись за свою родину не только словом, но и делом. Катон говорил: «Сражайся за родину! ⁶⁴ И Кассиодор в двадцатом послании первой книги: «Любому и каждому должна быть его родина дороже всего». И то же самое пишет он в тридцать восьмом послании: «Тот благороден, кто помышляет о благе своей родины». А у Горация в его книге стихов даже читаем: «Сладка и почетна за родину смерть» ⁶⁵.

Но, к сожалению, любовь к родине во многих утратилась — и особенно в этом городе. Потому что, если говорить правду, то какая община на свете стала бы терпеть такое поругание, хотя и могла защитить себя? Разве не известны всем эти недоучки-священники, не получившие ни от кого ученого достоинства, которые в проповедях на народном языке перед людьми лживо болтают, что в городе полно еретиков, которые зовутся виклефистами. Если говорить обо мне, то вот я пред вами заявляю, что я читал и исследовал книги магистра Иоанна Виклефа ⁶⁶, как и книги иных учителей, и говорю, что они научили меня добру. Но бог хранит меня от того, чтобы по наивности брать на веру все, что я прочитал у Виклефа или в книгах других церковных учителей. Потому что единому святому письму всегда сохраняю почтительное послушание: если священное писание говорит, что это так — значит, это правда.

Мы с юношеских лет с великим прилежанием читаем и изучаем язычника Аристотеля вместе с другими языческими философами. В их книгах имеются многие ошибки, которые противоречат католической вере. Но никто не запрещает нам брать из них бесчисленные лучезарные истины, которые в них содержатся. Почему же тогда нам не читать книг Виклефа, если в них блестяще изложены многие святые правды, которые волнуют как высокомерных служителей церкви, так и светских людей? И нет ничего дивного в том, что этот свет приятен очам зрячего и нестерпим больным глазам. Да поймут глупые недоучки, [127] что серебро, золото и Драгоценные камни часто находятся в грязной и твердой породе, и кто не знает этого, ценит их не больше, чем обычную глину. Но те, кто искушены в знании, не станет пренебрегать золотом, серебром и драгоценными камнями только потому, что они встречаются в глине, но при помощи своего искусства отделят и разделят в плавильных печах золото от грязи. В таком случае, кто вам, о юноши, может запретить искать в книгах Виклефа жилу истина, и оставил без внимания, что есть зло». Но глупцы вам с великой настойчивостью, чтобы читали и изучали его книги, особенно философские. А если найдете в них нечто, что по незрелости вашего молодого разума не сможете как следует постичь, отложите это до более зрелого возраста. Если найдете что-нибудь, что находится в противоречии с верой, то не защищайте и не держите этих мыслей, но подчинитесь вере. Ведь и блаженный Иероним ⁶⁷, который карал Оригену ⁶⁸ как еретика, утверждал, что перечел три тысячи томов того писателя. Он говорил: «Когда бы я мог иметь книги всех еретиков, выписал бы из них все, что есть истина, и оставил без внимания, что есть зло». Но глупцы могут сказать: «Небольшой кусок дрожжей может заквасить все тесто; также и кусок лжи либо ереси обесценит тьму истин, содержащихся в некой книге». Им я отвечу так: «Знайте, глупцы, что вещи прочные и основательные имеют иные причины, чем вещи временные и эфемерные... Ни одна самая большая ложь не обесценит самой маленькой правды, потому что правда крепка и ложь не может в нее проникнуть... Правда никогда не уступала и не уступит лжи, потому что правда все победит! Поэтому не отступайте по воле лживых людей от славной правды, которая содержится в книгах Виклефа, и не бойтесь изучать эти книги! Вам, юношам, я ставлю в пример прекрасного Иосифа ⁶⁹, которому вы близки по летам. О нем сказано, что поскольку он один между братьями проявил твердость, то ему досталась длинная многоцветная туника. Ибо что иное означает многоцветная туника, защищающая его до пят, если не стойкость? Как та свободно ниспадающая одежда прикрывает его всего, так защищен своею стойкостью тот, кто не отступает от познанной правды. Вам же, старым ученым докторам, ставлю в пример старца Моисея,.. ⁷⁰законодателя священного писания, чтобы познание совершенной науки или правды, которым мы начали обучать, было доведено до конца. И чтобы мы не дали себя устрашить и не [128] попятились назад, как раки. Ведь лучше не дойти до познания правды, чем отступиться от нее из-за преследований и малодушия и этим запутать студентов, которые по незрелости своего разума сами еще не умеют и не могут во всем разобраться... И если вы, доктора, чья цель состоит в обличении лгунов, не укротите этих недоученных служителей церкви, которые в своих проповедях перед народом клевещут и обличают в ереси нашу святейшую чешскую общину, можно будет подумать, что вы одобряете ее лживое поношение.

Но пора перестать заниматься этими залгавшимися людьми обратиться к тебе, господин Кводлибетарий, муж правдивый и верный. Ты доблестно боролся с лгунами и достоин высокой похвалы. И хотя твоя похвальная ученость и рассудительность вместе с блестящими достоинствами достаточно украшают тебя и не нуждаются в моем восхвалении, мы все же не можем и не смеем умолчать о том, что как мы убеждены, говорит в твою пользу и к твоей чести. Ты достоин большей хвалы, чем другие, ибо уже в таком молодом возрасте превзошел их в учености и талантах... Но поскольку человеческая хвала венчает тех, кто претерпел страдание ради умножения твоих заслуг, любимый брат, нужно вспомнить о тех мучениях, которые ты недавно претерпел... Разве не объединились против тебя все, кто испытывал твою душу, чтобы победить своим множеством или страхом, когда не смогли убедить разумными доводами? О чем ином старались, когда ранили тебя прямо в сердце поношением и клеветой и глумливыми упреками, как не о том, чтобы повергнуть тебя в смятение? Когда безнадежность и страдание смущают дух, а вокруг раздается позорная брань рассудок поистине омрачается отчаянием. Куда ты мог обратить свою надежду в тот час, когда противники, желая твоей смерти, раскрывали на тебя свои пасти, как львы, потрясая гривами и вращая глазами?.. Разве не оставили тебя все или почти все? Но бог, который поднимает угнетенных и освобождает связанных, простер над ним свою руку (Assumpsit.). И пусть впредь никто тебя не упрекнет за то, что, покинутый всеми, под тяжким бременем не распрямился, как надлежало. Ведь семь раз в день может оступиться и упасть справедливый, но всякий раз встанет на ноги⁷¹. Между тем [129] безбожник, упавший один единственный раз, уже никогда не встанет.

Пусть покроются краской стыда все вместе и каждый в отдельности все те, кто мучил твою душу и изо всех сил старался тебя осудить, и пусть радуются и веселятся все, кто со стесненным сердцем и в печали горевал о тебе во время твоих великих мук, когда ныне видят тебя очищенным от обвинений и являются свидетелями твоей славы.

Gesсhichtschreiber der Hussitischen Bewegung, t. II, p. 112—128.

Чешский текст см.: «Vybor z ceske' literatury doby husitske, sv. i. Praha, 1963, sir. 211—218.