2. 2. Диалогические жанры устного политического дискурса

В последнее время наблюдается экспансия диалогических форм в сфере публицистики [Колокольцева 2001: 13; Попова 2002: 15]. Это касается и политического дискурса.

Диалогические дискурсы представляют собой весьма сложные образования, в рамках которых переплетаются разноаспектные лингвистические и экстралингвистические факторы. Виды диалогов выделяются исследователями с разных позиций. Так, для С.А. Сухих при классификации диалогических дискурсов ведущей является макроинтенция коммуникантов, на основе которой он выделяет аффиляционный диалог, диалог-интервью, интерпретационный и инструментальный [Сухих 1998: 15]. На наш взгляд, представляется не совсем корректным обозначение «диалог-интервью» для диалогов с эвристической макроинтенцией, так как при этом возникает ассоциация с определенным жанром речи.

В уже упоминавшейся классификации Н.Д. Арутюновой типы диалогических дискурсов выделяются в соответствии с основными целями общения [Арутюнова 1992: 52-53].

Однако ни одна из известных в диалоговедении классификаций, на наш взгляд, не может удовлетворять исследователей политического диалога, так как, во-первых, в условиях коммуникации разные типы диалогических дискурсов находятся в постоянном взаимодействии и зачастую перекрещиваются, следовательно, нельзя строить классификацию по одному признаку; во-вторых, претендуя на универсальность, существующие типологии не учитывают специфику диалога в разных функциональных сферах, а ориентируются в основном на сферу повседно-бытового общения.

При систематизации диалогических речевых произведений в политическом дискурсе важно, на наш взгляд, опираться прежде всего на общеязыковые функции, которые специфически преломляются в нем.

При характеристике политического дискурса в его как монологических, так и диалогических формах следует учитывать цель, которую ставит политик в своем публичном выступлении. Цели коммуникации соотносятся с реализацией языковых функций.

В результате анализа материала видеозаписей телевизионных выступлений политических лидеров нами установлено, что конкретные коммуникативные категории политического диалога, прежде всего категория чуждости [Захарова 2001: 167], могут формировать агональный, информативно - интерпретационный и декларативно - персуазивный виды диалога.

Агональная функция политического дискурса наиболее ярко проявляется в диалогах в период предвыборной борьбы за власть. Это жанры безусловного влияния: сложные речевые события – общественно-политические ток-шоу и теледебаты, в которых представители разных политических партий используют средства агитационного воздействия, направленные на борьбу с оппонентами за адресата - избирателя, интервью с политическими лидерами. Такая агитационная речь имеет четкую стратегию: побудить адресата (избирателя) к выбору того или иного кандидата.

Цель декларативно-персуазивных диалогических форм - создание убедительной картины лучшего устройства мира. Декларативная функция проявляется в провозглашении политиком принципов своего видения государственной политики, государственного устройства. Декларация принципов не служит непосредственным призывом к действию, а должна убедить электорат в ценности, преимуществах предлагаемой модели управления государством и тем самым создать положительный имидж политика. Задача политика, дающего интервью перед выборами, - убедить электорат в том, что лидер обладает необходимыми знаниями, мудростью и видением перспективы, достаточными для того, чтобы улучшить экономическое положение населения, поднять престиж страны.

Информационно-интерпретационные диалоги представлены разными формами жанра интервью и такого нового жанрового образования, как «прямая линия». В политических диалогах подобного типа на первый план выступает не содержательно-фактуальная информация, а содержательно-концептуальная, раскрывающая авторское понимание отношений между явлениями, фактами, событиями и обнаруживающая их скрытый смысл. Так, «прямую линию» нельзя рассматривать как механический процесс сообщения информации.

Наиболее частотной событийной жанровой формой во всех видах политического дискурса является интервью. В исследовании А.К. Михальской выявлена специфика политического интервью как речевого жанра [Михальская 2000]. Она отмечает, что политическое интервью - это высококонвенциональный (социально «условный»), публичный речевой жанр с жёстким распределением речевых ролей непосредственных участников, в котором журналист раскрывает или стремится раскрыть значимые для общества черты политика, в том числе и «опасные», тогда как последний, отвечая на вопросы журналиста, стремится убедить общество в своей «востребованности» [Михальская 2000: 68].

Признавая ценность выявленных А.К. Михальской характеристик этогго жанра, в то же время выразим мнение, что политическое интервью – это не всегда агональный жанр, в котором ведущий нападает (обвиняет), а политик защищается или оправдывается. Наши наблюдения дают основание считать, что степень агональности политического интервью зависит от установки ведущего и от типа его языковой личности (сравнить, например, «Момент истины» А. Караулова и «Времена» В. Познера или «Зеркало» Н. Сванидзе).

Как жанр, интервью в современном политическом дискурсе отличается большим разнообразием: это интервью короткие и пространные, сенсационные и «дежурные», ожидаемые и эксклюзивные, проблемные и портретные. Сейчас наблюдается обновление этого жанра на телевидении, связанное, видимо, с тем, что интервью в полевой структуре жанрового пространства политического дискурса относится к вторичным жанрам. Содержательное изменение структуры телеинтервью Т.И. Попова [Попова 2002] усматривает в том, что современное телеинтервью переакцентировало свои интересы с предмета разговора на самого собеседника, что прослеживается в таких типах, как интервью с участником события, интервью с профессионалом (экспертом), интервью с личностью. «Современные ТИ [телеинтервью], характеризующиеся «лично-биографическим эгбисционизмом» участников и усилением роли ведущего, отражают основные тенденции развития современной журналистики и информационно-коммуникативного общества в целом» [Попова 2002: 14].

Обновление интервью проявляется прежде всего в изменении структуры и сферы использования жанра. Так, вместо одного интервьюера - несколько («Народ хочет знать» [РТР, позже – ТВЦ]). В телепередаче В.В. Познера «Времена», наоборот, интервью берется не у одного политика, а у нескольких.

Телевизионная передача «Времена» является сложным речевым событием, поскольку она планируется, назначается, до определенной степени контролируется ведущим и имеет определенный ролевой состав участников [Гольдин 1997: 27]. Такие событийные жанры характеризуются наличием макродиалога, выражающегося в диалогическом типе общения, хотя диалогическая форма сочетается в нем с монологической.

Эта программа, посвященная определенной актуальной проблеме, очень сложное речевое событие, как и «Момент истины» А. Караулова. Возможно, перед нами примеры рождения нового гипержанра.

Любое жанровое образование обычно представлено субжанрами. При этом следует иметь в виду, что любой субжанр может быть как одним из составляющих какого-либо жанра, так и самостоятельным речевым или риторическим жанром в структуре сложного речевого события (см. раздел 2.1.1 «Теледебаты»). Субжанрами интервью, вероятно, можно считать интервью с включенными в него наблюдателями. Непосредственное включение телезрителей в процесс общения ведущего с видными политическими деятелями может носить как визуальный характер (РТР, «Народ хочет знать»), так и аудиальный (РТР, «Зеркало»).

Диалогические формы типа «Времена» можно рассматривать как жанровые модификации, возникающие в результате объединения нескольких моделей на жанровой основе, наиболее восприимчивой к изменениям. Как правило, такими основами становятся жанры, имеющие долгую историю и обладающие некоторой степенью универсальности. В нашем случае инвариантной основой является событийный жанр интервью. Это объясняется гибкостью жанра интервью, отсутствием в нем жестких канонов. В телевизионной передаче «Времена» новая жанровая модификация возникает в результате трансформации – синтеза жанра интервью и жанра дебатов. Влияние последнего проявляется в заданности темы для обсуждения, дискуссионном характере общения, в увеличении количества интервьюируемых собеседников.

Противоположным типом жанровых трансформаций являются новые жанровые образования, возникающие в процессе нарушения величины, объема конструкции. «Свертывание» жанровой модели, как показали наши наблюдения, приводит к появлению мини-интервью. В политическом дискурсе подобный тип трансформаций отмечен нами как жанр «мнение» в новостных программах при обращении журналиста к видным политикам с целью дать краткую оценку какому-либо событию.

Наконец, обращает на себя внимание трансформация жанра интервью по типу «имитации», когда отрицание жанрообразующих доминант модели приводит к изменению этой модели до такой степени, что можно говорить об имитации жанра [Звягина 2002: 11-12]. Примером такой модификации могут служить ответы кандидата на пост президента В.В. Путина на вопросы во время его встречи с доверенными лицами: отсутствует ведущий, вопросы задаются несколькими участниками встречи, и вопросы, и ответы заранее подготовлены, и – главное – это интервью лишь по форме, а по сути – продуманное изложение позиции кандидата по ключевым вопросам.

В то же время наши наблюдения показали, что при всем разнообразии телесценариев остается специфический отличительный признак интервью: вопросно-ответная структура и типовая композиция (зачин – основная часть – концовка) [Голанова 1996: 258].