Глава 1. Начальный этап формирования официальной ритуальной деятельности в эпоху шан-инь

Следы официальной ритуальной деятельности в истории Китая можно обнаружить уже в эпоху Шан-Инь. И в этой главе я рассмотрю некоторые предпосылки её формирования и начальный этап взаимодействия с институтом верховной власти.

Основными источниками информации об эпохе Шан-Инь, по которым мы можем, так или иначе, судить о традициях и организации общества, являются археологические материалы, найденные на раскопках бывшей шанской столицы Инь-сюй 殷墟 недалеко от г. Аньян 安阳 (так называемый “аньянский комплекс”), а также “надписи на гадательных костях” цзягувэнь 甲骨文 и инскрипции на бронзовых сосудах цзиньвэнь 金文.

Неоднозначность трактовок, датировок, недостаток и отрывочность самих материалов порождает бесчисленные споры вокруг иньской¹⁵ культуры, оставляя открытыми множество вопросов. Тем не менее, я попытаюсь выделить несколько характерных черт данной культуры, ведущих к истокам зарождения официальных ритуалов. Основными являются вопросы о сакральности образа и ритуальных полномочиях носителя верховной власти.

Культ предков, восходящий к анимистическим представлениям о способности душ усопших влиять на жизни людей, играли одну из ведущих ролей в организации иньского общества. Принадлежность усопшего предка к тому или иному роду определяла его статус в рамках общегосударственного культа предков, а также его «полномочия» в сакральном мире. Таким образом, совершенно естественно, что на фоне строгой классовой стратификации с четким выделением царского семейства и аристократической элиты, наибольшее внимание уделялось культу предков правящего дома. Это отражалось как в формировании официального пантеона, так и института верховной власти Инь, в основе которых лежал принцип “системы родства”.

Официальный пантеон весьма этноцентричной культуры Шан-Инь, представление о котором основано на анализе гадательных надписей, формировался из, безусловно, доминирующих (как по количеству, так и по значению) обожествленных предков царской династии, а также природных духов-божеств.

Основываясь на классификации Д. Китли (D. Keightley)¹⁶ американский ученый Р. Ино (R. Eno), различает две категории божеств и духов иньского пантеона:

1. Божества, так или иначе связанные с центральной родословной Шан (додинастийные цари, собственно цари династии Шан, царские жёны - матери наследников престола),

2. Божества, имеющие неопределенную связь или никак не связанные с центральной родословной Шан (человеческие духи за пределами шанской наследственной линии, природные духи, владыка ди 帝). ¹⁷

Верховным божеством пантеона считался Шан-ди 上帝 Верховный владыка, который наделялся наибольшими полномочиями среди иных духов предков и божеств пантеона и оказывал влияние на всего государства. Несмотря на достаточно частое упоминание Шан-ди в “надписях на гадательных костях”, его сущность до конца не ясна. Например, китайский исследователь Чжан Шуго 张树国 утверждает, что так как в древних песнопениях в отношении иероглифа 帝 часто употребляются словосочетания “根基”, “原始” (основа, начало), имя “Шан-ди” подобно легендарным императорам древности Хуан-ди 黄帝, Янь-ди 炎帝, Ди Ку帝喾, Ди Чжи 帝挚 носило смысл “основатель” или “первопредок”.¹⁸ А Р. Ино (R. Eno) описывает сразу несколько вариантов понимания термина “Шан-ди”: божество, отождествляющееся с первопредком Ди Ку 帝喾, астральный объект или же собирательный образ (родовое понятие).¹⁹ Таким образом, вопрос о том, почитался ли Шан-ди как первопредок династии Шан, как принято полагать, или вовсе не был связан с центральной родословной Шан, остается открытым.

Культ предков отчетливо отражался и в устройстве верховной власти: правители принадлежали “клану царей” и занимали престол в соответствии со строго регламентированной наследственной схемой. Главой государства мог стать лишь потомок правителей прошлого, представитель “царского клана”. Таким образом, действующий ван априори был связан с сакральным миром, т.е. с обожествленными предками кровным родством, а после смерти и сам занимал место в божественном пантеоне. Это подчеркивает и тот факт, что правитель в иньском обществе, действительно, обладал широкими культовыми полномочиями, некоторые из которых находились исключительном в его ведении. Они и являлись теми прототипами официальных ритуалов, подчеркивающих сакральный статус правителя, совмещенный со светской властью.

Прежде всего, стоит отметить особенную роль гадательных практик (гаданий на черепашьих панцирях и костях животных), которые по существу заключались в “консультации” с духами царских предков по всевозможным вопросам: о ритуальных жертвоприношениях, военных походах, охоте, экспедициях, благополучии, погоде, урожае, болезни, жизни, смерти, рождении, снах и т.д.

Интерпретация результатов гаданий являлась исключительно прерогативой верховного правителя, указывающей на его способность посредством коммуникации с духами великих предков принимать “правильные” военно-политические и бытовые решения.²⁰ Именно поэтому, по мнению некоторых исследователей, гадательные практики являлись одним из методов политической легитимации власти правящей элиты.²¹ Но тот факт, что в процедуре гадания помимо вана присутствовало еще как минимум два человека, даёт основания еще для нескольких предположений.

Основная часть ритуала совершалась предсказателем, который адресовал духам вопросы, правитель лишь трактовал значения “полученных ответов”, которые записывались писцом. Такая система, во-первых, немного принижает сакральную роль вана во всем процессе гадания, а во-вторых, допускает возможность искажения результатов гадания или их записи со стороны служащих, а также свободу в интерпретации “ответов” со стороны правителя.²² Поэтому достаточно сложно определить, какую роль и функции на самом деле исполняли такие ритуальные практики.

Помимо гаданий, правитель принимал участие в жертвоприношениях духам предков своего рода, природным духам, а также во многих магических церемониях, подобных экстатическому обряду вызывания дождя, ритуалу “нисхождения” к вану духов предков бинь 賓, толкования его снов и т.д., где он сам являлся сакральным объектом.²³ В надписях цзягувэнь часты также упоминания о ритуалах инь 饮 с использованием вина и массовых людских жертвоприношениях сюэцзи 血祭 (в основном, в жертву приносились рабы, военнопленные иноплеменники – западные соседи – цяны, в особенный разряд входили жертвоприношения соплеменников шаманов/колдунов-у).²⁴

В связи с этим возникает другой вопрос о существовании в Шан-Инь жречества. Известно, что следов такого сословия не обнаруживалось, центральное церемониальное значение имел сам правитель, а организация и проведение определенной части ритуалов доверялись знати, членам правящего дома или уполномоченным служащим. Любопытны также редкие случаи, когда правитель просил одного из родственников внутри клана заменить его на некоторых жертвоприношениях. Возможно, предлагая родственникам поучаствовать в государственном ритуале под собственным присмотром, правитель, таким образом, пытался расширить свою власть внутри клана, упрочить свой авторитет.

Помимо вышеперечисленных лиц, исполняющих жреческие функции, известно также существование так называемых колдунов-у 巫,²⁵ особого вида профессиональных жрецов, деятельность которых напоминала шаманские практики. По мнению некоторых исследователей, у имели сравнительно низкое положение при дворе, что объяснялось обладанием самим ваном шаманских способностей.²⁶ Однако правдоподобность данной теории, как и реальное существование шаманизма в Шан-Инь является весьма спорным вопросом.

Тем не менее, роль вана во всем религиозно-ритуальном укладе Шан-Инь также не до конца ясна. Бесспорен лишь его высший социально-церемониальный статус, но это ещё не говорит о всецелой сакральности его власти. Так же, за недостатком материалов и прямых доказательств, подпитываемым несмолкаемыми спорами в научных кругах, ставящими под сомнение практически каждый довод, говорить о реальном значении и точном функционировании официальных ритуалов в Шан-Инь с однозначной уверенностью мы не можем.

Тем не менее, сводя к общему известные нам сведения, можно предположить, что в эпоху Шан-Инь произошла первая стадия формирования официальных ритуалов. Прежде всего, это проявляется в объединении в образе правителя жреческих и светских функций, т.е. оформление такой системы, в которой управление государством и организация общественного порядка, даже на символическом уровне, происходят за счет религиозных ритуалов, в которой представитель светской власти, играя роль медиатора с сакральными силами, занимает центральное место. Верховная власть не только обнаруживает свои истоки в религиозных представлениях, но и формирует их, а официальный ритуал становится одним из звеньев, связывающих государственность. В данном случае основным способом подержания власти и авторитета считается именно сакральные полномочия правителя. Таким образом, происходит усложнение механизма взаимодействия двух важнейших комплексов, составляющих официальный ритуал: религии и государства, некоторые аспекты которого будут заимствованы завоевавшей Шан-Инь народностью Чжоу 周.