Гиперчувствительность

China - один из самых чувствительных типов вообще (Кент: «Крайняя чув­ствительность»). У этого препарата можно увидеть эмоциональную и эсте-тическую чувствительность Ignatia, однако кроме этих видов чувствительнос­ти для China характерна обостренная способность к экстрасенсорному вос­приятию, а также крайняя восприимчивость обычных органов чувств. Од­ним из первых впечатлений, которое производит субъект Сhiпа, это впе чатление обостренной чувствительности. Пациентка Сhiпа будет относиться к вам с большой долей осторожности и сохранять осторожность, пока не узнает вас хорошо, а узнав, начнет открывать свою истинную чувствитель^ ность только убедившись, что вы достаточно понимающий и чувствительный человек (Кент: «Робость»). Естественно, что те субъекты Сhiпа, которые пережили определенные психотравмирующие ситуации, особенно в детстве,

будут проявлять особенную осторожность в общении с вами. Я вспоминаю одну такую пациентку, молодую женщину двадцати пяти лет, проявлявшую особенную осторожность во время беседы со мной при первой нашей встре­че. Она смотрела на меня подозрительно, словно я мог обидеть ее, крайне недоверчиво воспринимая мои глубинные вопросы и постоянно переспра­шивая, почему это меня заинтересовало вдруг то-то и то-то. Это была очень интеллигентная женщина, с глубоко аналитическим умом, любившая дока­пываться до истины и философствовать. Она вела очень уединенное суще­ствование, так как всего несколько людей заслужили ее доверия и в добром расположении которых она была уверена (Кент: «Страх людей»). Особенно осторожна она была с мужчинами и врачами, так как раньше много стра­дала от отсутствия чуткости у них. Постепенно я смог выяснить, что у нее был очень агрессивный отец, терроризировавший ее, что окончательно по­дорвало ее и без того непрочное чувство уверенности в себе. Недостаток уверенности в себе — врожденное качество субъектов China, Основной жа­лобой этой женщины было слабое пищеварение с непереносимостью многих пищевых продуктов. Лечение несколькими дозами China не только позволи­ло ей есть гораздо более разнообразную пищу, но и значительно повысило чувство уверенности в себе. Она смогла лучше приспособиться к окружаю­щему миру, который перестал казаться ей столь угрожающим.

Существует два подтипа субъектов China— «приземленный» и «эфирный». Оба типа отличаются избыточной чувствительностью, однако если первый чув­ствителен в основном к любой форме агрессии, то второй помимо прочего обладает чувствительностью в экстрасенсорном смысле. Эти «эфирные» субъек­ты China обладают наиболее выраженными экстрасенсорными способностями среди всех конституциональных типов. Обычно это замечательные личности, которых интересуют в основном духовные вопросы, причем у них эти интересы оправданны тем, что духовные поиски их основаны главным образом на пря­мом опыте мистических переживаний, а не на одной интеллектуальной заинте­ресованности этими вопросами. Обычно это скромные, тихие люди, с виду похожие на мудрецов, которые не торопятся «метать бисер перед свиньями». У меня была подобная пациентка, молодая женщина восемнадцати лет, с огром­ными цыганскими глазами и прямыми черными волосами, опускавшимися по­чти до пояса. Вокруг нее словно распространялся аромат тайны, а когда я пытался узнать побольше о ее духовном опыте, она начинала говорить загадка­ми. Все же постепенно я начал понимать ее, и передо мной открылась картина ее неординарных мистических переживаний. По ее словам, большую часть сво­его свободного времени она проводила в потустороннем, астральном мире, столь же реальном для нее, как и этот. Она могла находиться в потустороннем

мире, сколько хотела, но в нашем мире у нее был любимый молодой человек. Чтобы доказать мне правдивость своего рассказа, она начертила несколько знаков, названных ею «потусторонним письмом», и знаки эти отличались от знаков любого алфавита, который я когда-либо видел, и тем не менее они выглядели достаточно упорядоченно и даже красиво. Эта женщина не выгляде­ла ни истеричкой, ни ненормальной. Создавалось впечатление, что она на самом деле могла путешествовать в ином мире, в котором чувствовала себя в большей степени дома, чем в нашем мире. Ей было трудно смириться с невеже­ственностью и грубостью нашего мира, она чувствовала себя защищенной толь­ко в немногочисленном окружении членов своей духовной общины. Однако постепенно она вышла из этой общины, все больше времени проводя со своим земным молодым человеком. Выход этот был для нее крайне болезнен и привел к развитию панических атак, с которыми она и обратилась ко мне. Она жало­валась на агарофобию и тревогу в сочетании с ощущением «лишенности опо­ры» и «парения в воздухе». У нее начал усиливаться страх сойти с ума. После нескольких приемов China 10M ее тревога значительно уменьшилась.

Гомеопаты, не допускающие существования иных планов бытия China кроме видимого физического мира, легко могут принять «эфирных» паци­енток за истеричек. Существует много свидетельств существования «того света», и те гомеопаты, которые в этом сомневаются, должны проявить широту взглядов, так как иначе они не смогут помочь тем своим пациентам, экстрасенсорные способности которых выражены слишком сильно. «Эфир­ные» China обычно тихие, незаметные люди, они вовсе не хотят привлекать внимание к себе, в отличие от субъектов с истерическими чертами. Те люди, которые стремятся выпячивать, преувеличивать свои экстрасенсорные спо­собности, вряд ли будут иметь конституцию China. Скорее всего, они будут относиться к типам Natrum muriaticum или Ignatia, а если они будут вести себя совсем уж «как на сцене», то к типу Hyoscyatnus.

Женщин China (большинство представителей этого типа — женщины) легче всего перепутать с пациентками Ignatia или Thuja. Различия между этими типами будут очень тонкими. Обычно по сравнению с China у пациенток Ignatia больше выражен эгоизм и они «крепче стоят на своих ногах» и более адаптированы в обществе. Пациентки Thuja почти так же чувствительны, как и China, и почти так же углублены в себя, однако они приземленнее, «более телесны» и больше ориентированы на практические умения. Пациентки China больше склонны к философствованию, чем Thuja, и менее практичны (Кент: «Теоретизирует, строит воздушные замки»). Я видел только одного мужчину China, и он был очень похож на пациента Mercurius, будучи порывистым, даже озорным и склонным к аналитическому мышлению. Однако этот человек

был менее « прикреплен к земле», чем Mercurius, излучал « эфирное очарова­ние» и был склонен к страстным обсуждениям духовных вопросов.

Раздражительность и упрямство

Страсть, переполняющая более духовных пациентов China во время их медита­тивного экстаза и пыла философских споров, у более приземленных China проявляется в виде раздражительности. Последние не менее чувствительны, однако это выражается в боязливости и подозрительности, а также в обо­стренном эстетическом чувстве и повышенной телесной чувствительности. За рамки «этого мира» они не выходят. Обычно эти люди склонны к аналитичес­кому мышлению и обладают острым умом, однако недостаток уверенности в себе обычно не позволяет им полностью использовать свой интеллектуальный потенциал. Эти люди обладают достаточно сильной волей. Приземленные па­циентки China часто бывают более раздражительными и нетерпимыми, чем Silicea. Хотя они могут испытывать недостаток уверенности в себе при обще­нии с посторонними и обычно достаточно осторожно ведут себя в обществе, они вполне могут превратить жизнь своей семьи в ад постоянными приступа­ми плохого настроения, придирками и упреками. Одна из таких пациенток, интеллигентная женщина 40 лет, всегда горько жаловалась мне на свою дочь. В конце концов она выгнала дочь из дома. Позже дочь этой женщины тоже оказалась у меня в клинике. Она горько жаловалась на эгоизм и нетерпимость своей матери. Более ярко ситуацию характеризует рассказ ее сестры. Сестра вполне уживалась с матерью, однако и она была согласна, что мать нельзя было назвать легким человеком из-за склонности к постоянным придиркам. Эта склонность пациентов China к постоянной критике тесно связана с эго­центризмом, озабоченностью собственной персоной, неспособностью видеть ничего, кроме себя. Такая женщина будет устраивать скандалы и постоянно придираться к членам своей семьи, совершенно не понимая, что она делает. Я столкнулся с подобным поведением у одной молодой женщины 30 лет, обра­тившейся ко мне по поводу приступов дурного настроения. Она устраивала яростные скандалы своему мужу, свекру, особенно перед менструацией, и в эти периоды становилась практически невменяемой, а незначительные неудачи и мелкие обиды разрастались до огромных размеров (Кент: «Иллюзия, что к ней придираются»). Эти признания меня довольно сильно удивили, так как она производила впечатление робкой, приятной и чувствительной особы. У нее было привлекательное, озорное лицо, с большими темными глазами (инт-ровертированный эквивалент Phosphorus), в периоды хорошего настроения буквально светившееся счастьем. Однако не менее часто у нее возникали и

периоды страхов. Я не увидел сначала ее лекарства и помогал ей преимуще­ственно с помощью психотерапии, нежели с помощью гомеопатии. Однажды, когда мне пришлось уехать в другую часть страны, эта пациентка позвонила мне по телефону и пожаловалась на кровянисто-слизистый стул. При этом выяснилось, что небольшие прожилки крови были видны в ее стуле многие годы, хотя она не придавала этому значения. Тогда издалека я смог разгля­деть то, чего не видел вблизи. Я назначил ей China 200, которая в течение нескольких дней разрешила все ее проблемы.

На самом деле между «приземленным» и «эфирным» типами China не существует разрыва — некоторые из этих пациентов находятся где-то посереди­не. Они могут обладать сильной интуицией и даже иметь экстрасенсорные способности, однако при этом вполне адаптированы к нашему земному миру. Даже приземленные China никогда не бывают материалистами в том смысле, в каком ими являются субъекты Lycopodium или Nux vomica, они слишком глу­боки для этого, однако могут не только любить изящные вещи, но и знают, как стать их обладателями. Однажды мне пришлось лечить очень необычную пациентку, около 40 лет, от хронического гепатита. У нее были бросающиеся в глаза черты — черные как смоль волосы, большие темные глаза на очень бледном лице с выдающимися скулами. В ее глазах было что-то восточное, выражение, которое я видел несколько раз у живущих на Западе китаянок. Эта женщина была довольно яркой особой, склонной к решительным утверж­дениям, преимущественно критического характера. Любой человек или любая ситуация, способные вызвать ее неудовольствие, тут же подвергались уничто­жающей критике. Доставалось всем — официальной медицине, политикам, мужчинам вообще и ее любовнику в частности (Кент: «Презрительный, высо­комерный»). Она обладала очень сильной экстрасенсорной одаренностью, и по мере того, как она проникалась ко мне доверием, она рассказывала мне все больше и больше о своих видениях и вещих снах. Ее мистический опыт главенствовал над ее повседневной жизнью, несмотря на то что ей приходи­лось выполнять материнские обязанности. Молитвы и медитации, а также размышления по поводу своих видений отнимали значительную часть ее вре­мени, а ее деятельность была напрямую связана с мистическим опытом — она была художником и поэтом. Выросшая в богатой влиятельной семье, эта жен­щина была гораздо более решительной, чем большинство знакомых мне кита­янок, однако вскоре для меня стало очевидно, что резкая и даже агрессивная наружность являлась всего лишь способом защиты крайне уязвимого внутрен­него мира. Она была очень интеллигентным и утонченным человеком, облада­ла острым умом, и я уже сделал было ошибку, отнеся ее к типу Ignatia, однако для Ignatia у нее было слишком развито мистическое чувство и она

была слишком боязлива. Кроме того, она была более критична, чем обычно бывает Ignatia, а ее физические симптомы заставили дать ей China 200, что привело к кратковременному ухудшению всех симптомов, за которым после­довал сильный прилив жизненной энергии. Эта пациентка демонстрировала черты двух крайних подтипов China, одновременно обладая сильным мисти­ческим даром, склонностью к критике и умением устроиться в обществе.

Дислексия, нерешительность «витание в облаках»

Создается впечатление, что субъектам China, когда они вынуждены пользовать­ся обычным рациональным мышлением, приходится расплачиваться за свою способность проникать за рамки привычного мира. И в результате иногда у них возникают проблемы с вербальным выражением. Двое из моих пациентов China страдали дислексией (неспособностью к чтению), а один при разговоре постоянно путал слова. Этот пациент, молодой человек с искрой гениальности в глазах, говорил словно пьяный (Кент: «Путает слова»). Он начинал каждую фразу с огромным напором, а затем вдруг запинался, отчего речь его напоми­нала работающий с перебоями реактивный двигатель. Особенно ярко это про­являлось, когда он начинал говорить на свои любимые темы — философии и духовности. Его энтузиазм вместе с тонким предметом самой темы разговора заставляли его постоянно спотыкаться, подыскивать нужные слова в попытке высказать многое с помощью столь скудного речевого аппарата. Вдобавок к хаотическому характеру его речи в самом его поведении было нечто хаотичес­кое — он был крайне забывчив и ненадежен. У него определенно наблюдалась некоторая степень рассеянности, а кроме того, он сознательно избегал брать на себя какие бы то ни было обязательства. Он мог проводить время на вечеринках вместо учебы, а перед экзаменом зубрить всю ночь. Другими словами, он был недисциплинирован и безответственен, однако благодаря своему обаянию и благородным порывам снискал довольно большую популярность. Эти характе­ристики делают его одинаково близким к Phosphorus и Mercurius — оба этих типа могут воплощать архетип гениального и безответственного «ребенка бо­гов». Однако этот молодой человек обладал слишком аналитичным для Phosphorus умом и был слишком «неземным» для Mercurius. В детстве у него было несколько приступов ужасных переживаний расширения сознания вплоть до ощущения полного отсутствия собственного «я», и этот факт определил мой выбор China, а не Phosphorus и не Mercurius. Я дал ему China 10M (в картину препарата вошли также крапивница и отмечавшиеся у него в прошлом частые бронхиты),~и после приема лекарства он стал гораздо меньше «витать в облаках» и гораздо лучше мог сконцентрироваться на своих занятиях.

ных конституций мы можем увидеть простои, основанный на здравом смысле подход к жизни, не осложненный интеллектуальными построениями более утончённых типов. При этом мысли и действия пациента Graphites будут более уравновешенны и основаны на логике, в отличие от более эмоциональных типов, таких, как Pulsatilla или Ignatia. В результате пациенты Graphites про­изводят впечатление некоторой неискушенности, невинности. Как и у боль­шинства пациентов Calcarea Carbonica, отсутствие утонченности в психике Graphites не делает их тупыми. Обычно они говорят то, что думают, склонны к прямоте, у них отсутствует коварство, в отличие от пациентов Natrum muriaticum, Sepia и Ignatia, чей тонкий ум склонен к осознанному манипули­рованию другими людьми.

Graphites отличается от Calcarea Carbonica несколько большей эмоциональ­ностью, большей обращенностью внутрь себя и большей робостью. Робость пациентки Graphites (а подавляющее большинство представителей данного типа — это женщины) и ее мягкость делают ее на первый взгляд очень похожей на Pulsatilla, однако обычно женщина Graphites оказывается более тонким и глубоким человеком, нежели Pulsatilla. Как только Pulsatilla осва­ивается в вашем обществе, она быстро становится экстравертированной, весьма общительной и веселой. Graphites же остается относительно тихим человеком, даже в знакомой компании. При этом у Graphites достаточно сильно выражена материнская мягкость, типичная для взрослой Pulsatilla. Именно привлекательная мягкость, которую можно заметить « невооружен­ным глазом» даже после недолгого общения с пациенткой Graphites, может помочь гомеопату идентифицировать этот тип. Этих людей отличают спо­собность к сопереживанию и заботливость, а столкновение со страданиями других обычно сильно их расстраивают.

Пациентки Graphites, несмотря на свою чувствительность и мягкость, обычно все же более приземленны, чем China, Phosphorus и Pulsatilla. В отличие от перечисленных типов, пациентка Graphites больше способна справиться с трудностями материального мира благодаря хорошо развито­му чувству здравого смысла, а также нередко хорошему интеллекту. Теплое сердце Graphites в сочетании со склонностью к благоразумию часто приво­дит их в ряды представителей «заботливых» профессий. Я знал двух жен­щин, мать и дочь, имевших одинаковую конституцию — Graphites. Мать была дородной, веселой и очень простой женщиной. Большую часть своего времени она проводила, заботливо ухаживая за пожилыми людьми и инва­лидами. Она очень любила свою семью и не позволяла ничего делать по дому без ее ведома и участия, однако, будучи на работе, она на все сто процентов отдавала себя своим подопечным. Сходную картину можно уви-

деть у сиделок и нянечек Calcarea Carbonica, также обладающих врожден­ной, хотя и менее заметной жизнерадостностью. Еще одним типом, сочета­ющим дородность, веселость и склонность к «заботливым» профессиям, является Natrum muriaticum. Последний тип отличается от Graphites и Calcarea Carbonica более выраженной эмоциональностью, а также большей склонностью к самоотождествлению со своими подопечными и неспособно­стью говорить «нет». Кроме того, веселость Natrum muriaticum нередко бы­вает маской, скрывающей внутреннюю депрессию, тогда как Graphites и Calcarea Carbonica обычно радуются жизни вполне искренно.

Дочь этой сиделки Graphites также работала в аналогичной системе, ухажи­вая за инвалидами и делая им массаж по очень низкой таксе. Она была худощавой, более робкой, чем мать, и более интровертированной. Я лечил ее от язвенного колита, симптомы которого понемногу уменьшались под дей­ствием Graphites LM и ЗОС. Эти две женщины являлись хорошей иллюстрацией к двум наиболее распространенным подтипам Graphites. Более пожилые Graphites (родившиеся до 1950 года) чаще бывают дородными, веселыми и простыми, тогда как более молодые Graphites чаще склонны к самоуглублен­ности, будучи подверженными влиянию «развивающих» веяний последних двух десятилетий. По моим наблюдениям, эти возрастные различия между молодыми и пожилыми подтипами Graphites встречаются достаточно регуляр­но. У обоих подтипов имеются артистические черты, однако пациентки Graphites, как и Calcarea Carbonica, редко оставляют свою « первую любовь » — домашнюю жизнь — ради артистической карьеры. Graphites — очень женствен­ный тип, который чаще всего откликается на зов своего сердца, нежели руко­водствуется эгоистическими интересами. На первом месте у них всегда стоит семья, являющаяся основой всей их жизни, и родители из них получаются любящими и очень хорошими, причем совершенно естественным образом. И самые большие страдания пациентке Graphites могут принести сложности во взаимоотношениях с близкими людьми. Обычно такие женщины очень сильно зависят от близких людей, и если отношения с ними нарушаются, они глубоко страдают, подобно Pulsatilla. В этом отношении Graphites более чувствительны, чем Calcarea Carbonica (хотя индивидуумы Calcarea Carbonica более склонны к язвенному колиту), и менее способны отбрасывать свою боль и находить уте­шение в карьере, как Natrum muriaticum.

Нерешительность и склонность к унынию

Пациентка Graphites разделяет с Calcarea Carbonica, Natrum muriaticum и Pulsatilla не только их положительные, но и отрицательные черты. Как и

Pulsatilla^ пациентка Graphites будет вполне довольна жизнью, пока ее потреб­ность и безопасности и любви будет удовлетворяться, однако, аналогично Pulsatilla, она крайне чувствительна к дисгармонии в отношениях и становится очень несчастной, если ее партнер или родители не проявляют достаточное количество любви по отношению к ней. Будучи расстроенной, пациентка Graphites может демонстрировать весь спектр негативных эмоций, и, анало­гично Pulsatilla, она совершенно неспособна скрыть их, даже если хочет это, сделать. При конфликте с любимым человеком пациентка Graphites сначала может замкнуться и словно окутаться мрачными тучами тяжких молчаливых раздумий. При этом она может не признаваться, что расстроилась, но при этом будет прятать лицо, а на вопросы отвечать односложными фразами. Затем она может найти уединенное место и поплакать либо будет яростно грохотать посудой и хлопать дверьми, отчасти чтобы выразить свой гнев, отчасти чтобы его уменьшить. Эти взрывы раздражения очень похожи на поведение выведенных из себя Sepia, Natrum muriaticum и Ignatia.

Одной из причин того, почему пациентки Graphites будут крушить все вокруг, не направляя свой гнев непосредственно на обидчика (обычно муж­чину), является боязнь конфликта. Это мягкие, чувствительные люди, хотя они могут быть настолько расстроены, что впадают в ярость (Кент: «Край­няя раздражительность и нетерпеливость»). Но при этом они выражают свой гнев косвенно, не позволяя себе проявлять прямые агрессивные реак­ции. Когда женщина Graphites позволяет себе выразить свой гнев вербально, она будет скорее плакать, чем кричать, что во многом похоже на Pulsatilla и некоторых Calcarea Carbonica. Эти мягкие типы ненавидят дисгармонию и обычно легко прощают и начинают сами процесс примирения, так что другому человеку, остается лишь пойти им навстречу. В противоположность Graphites пациенты Natrum muriaticum, Ignatia и некоторые Sepia бывают гораздо более агрессивными при выражении своего гнева. Они вполне спо­собны на вербальное и даже физическое выражение своих отрицательных чувств, не боясь последствий. Они также гораздо менее склонны к проще­нию и иногда очень долго хранят в душе старые обиды.

Как и у Pulsatilla, эмоции пациентки Graphites всегда на поверхности. Graphites более стабильны, чем Pulsatilla, однако при возникновении проблем они не очень способны сдерживать перепады своего настроения (Кент: «По­стоянные перемены настроения»). Она может совершенно запутаться и прий­ти в полное отчаяние от своих подъемов и спадов — то она совершенно счастлива, то угрюма и плаксива. В такие периоды пациентка Graphites полна сомнений в себе, а иногда она доходит до самообвинений. Одна молодая девушка, предменструальный синдром которой быстро уменьшился под влия-

нием Graphites, описывала себя как «очень себялюбивого человека» в моменты спада настроения, хотя она производила впечатление очень чувствительной и благородной натуры. Подобные отрицательные самооценки напоминают са­мообвинения, характерные для пациенток Natrum muriaticum. Однако у Graphites низкая самооценка выправляется легче, так как периоды самообви­нений носят у них транзиторный характер. Как и Natrum muriaticum, пациен­тки Graphites часто бывают застенчивы на публике и очень легко смущаются.

Еще одним следствием лабильности эмоций у Graphites является нерешитель­ность (Кент: «Не может решить, делать или не делать»). Обычно глубокий и чувствительный, интеллект женщины Graphites оказывается парализованным, если начинают подниматься эмоции, отчего она будет долго и мучительно размышлять при принятии самого незначительного решения. В этих ситуаци­ях она может «повиснуть» на окружающих, перекладывая на них решение своих проблем. И даже вне особой эмоциональной вовлеченности Graphites может испытывать трудности при выборе из двух-трех возможностей. Особен­но трудно даются ей важные решения, такие, как выбор направления учебы или места работы, так как ей не хватает уверенности в себе, чтобы пойти на малейший риск. Все мягкие и чувствительные типы страдают от нерешительно­сти, которая возникает из страха «сделать неверный шаг», и соответственно, от последствий этой нерешительности (Кент: «Страх неудачи»).

Раз уж мы коснулись страха, позвольте в целом описать эту сторону натуры Graphites. Как и большинство других чувствительных типов, пациен­ты Graphites могут быть достаточно робкими. В зависимости от полученно­го воспитания, женщина Graphites может бояться людей, опасаться риско­ванных увлечений типа парусного спорта или альпинизма, нервничать, ког­да ее муж слишком быстро ведет машину, и вздрагивать от малейшего шума по ночам. Одна пациентка Graphites призналась, что постоянно будит мужа по ночам, пугаясь малейших шорохов, в которых ей чудятся шаги грабителей. Эта же женщина очень боялась оставаться одной в темных пус­тынных местах, причем там она боялась уже не разбойников, а привидений. (Факт отсутствия Graphites в рубрике Кента «страх привидений» не должен сбивать гомеопата с толку. Реперториум Кента ни в коей мере нельзя на­звать абсолютно полным.)

Возможно, самый распространенный страх, встречающийся у Graphites, — это страх перед будущим. У них имеется склонность к пессимизму, они часто испытывают страх, что будущее принесет им нечто очень плохое, и иногда этот страх может вообще подавлять всякую активность этих людей. Подобная переполненность страхами может отмечаться также у Sepia, Calcarea Carbonica, Arsenicum album и Phosphorus. Однако у Graphites эти страхи обычно носят

преходящий характер и не довлеют слишком долго над человеком. Когда жизнь течет относительно гладко, индивидуумы Graphites бывают достаточно беззаботны, как Calcarea Carbonica и Phosphorus, и не склонны все время выис-киилп, проблемы, как Arsепгcum album.

Довольно обычным для Graphites страхом является боязнь потерять любимо­го человека. Субъекты Graphites очень сильно привязаны к семье и друзьям и обычно вполне осознают свою зависимость от них. Это может приводить к появлению навязчивых страхов типа «Что будет, если он умрет? Что я буду тогда делать?». Graphites во второй степени помещен Кентом в рубрику «Горе», что может указывать на очень тяжелую реакцию представителей этого типа на потерю близких людей.

Мужчина Graphites

В современном обществе мужчины типа Graphites оказались в крайне невы-годном положении. Их отличает робость, а черты, определяющие муже­ственность и столь ценимые в обществе, у большинства этих людей неразви­ты. Мальчики Graphites, как правило, обладают мягким и чувствительным характером, за что подвергаются насмешкам в школе, где их дразнят «дев­чонками ». Они лучше чувствуют себя в обществе матери, нежели в обществе отца, и больше интересуются «девчоночьими» занятиями— садоводством, кулинарией. Особенно тяжело приходится тем мальчикам — Graphites, отцы которых относятся к «традиционному» типу и считают, что мальчики как будущие мужчины не должны плакать и должны любить футбол. Такие мальчики растут, постоянно ощущая себя неудачниками не только в глазах общества, но и в глазах собственного отца, чувствуя, что все его положи­тельные качества оцениваются негативно в силу их « женственности ».

Мужчины Graphites часто остаются болезненно робкими. Школьные годы оставляют в их памяти гораздо более тяжелые воспоминания, чем у Graphites-девочек, так что, и превратившись во взрослых людей, они про­должают ощущать крайнюю неуверенность в себе и склонность отступать перед малейшей опасностью. Нередко заботливые мамаши склонны пере­кармливать своих Graphites-сыновей, пытаясь с помощью еды их утешить. В результате многие Graphites страдают тучностью, что еще сильнее снижает их и без того невысокую самооценку. Обычно юноша Graphites испытывает крайнюю нервозность при общении с противоположным полом и при по­пытке вступить в романтические отношения с девушкой может столкнуться с огромными трудностями, будучи не в силах преодолеть смущение и ро­бость. Оставаясь очень эмоциональным, чувствительным человеком, юноша

Graphites обычно очень болезненно переживает свое одиночество. Робкая натура не позволяет ему компенсировать отсутствие возлюбленной активной социальной деятельностью, что характерно для многих одиноких мужчин Natrum muriaticum. В результате многие холостяки Graphites постоянно страдают от одиночества и депрессии.

Те мужчины Graphites, которым удается создать стабильные отношения с женщиной, обычно стремятся жениться на ней. Они становятся надежными партнерами, как правило любящими и тонко чувствующими настроение своей жены. Из них также получаются заботливые и заинтересованные ро­дители, ставящие на первое место интересы семьи, а не собственную карьеру или общественную жизнь.

Graphites — приземленный тип, что выражается в способностях к практи­ческим занятиям большинства мужчин Graphites У них часта «золотые руки», и они выбирают профессии, связанные с ремеслом или техникой. Им чужда амбициозность, они не стремятся к ответственным должностям, однако свою работу выполняют добросовестно, долгие годы занимаясь од­ним и тем же.

Внешность

Graphites имеют достаточно округлые и мягкие черты, подобно Pulsatilla, хотя в лице Graphites можно заметить и некоторую угловатость. Часто по­жилые женщины Graphites страдают ожирением, хотя их лица и не выглядят обрюзгшими, а скорее бывают румяными и ясными (так как они не подавля­ют своих эмоций). Молодые девушки Graphites нередко бывают довольно стройными, однако их формы все равно будут скорее мягкими и округлы­ми, нежели костлявыми и поджарыми. Губы обычно довольно пухлые, от­ражают теплую и чувственную натуру. Цвет лица и волос также имеет ско­рее мягкие оттенки; кроме того, у этих людей нередки экзематозные высы­пания. Часто можно увидеть кожные разрастания в виде липом и родимых пятен. Тучные Graphites обычно имеют более темный оттенок кожи и волос, у них более приземленный характер, тогда как стройные Graphites чаще светлее и эмоциональнее.

Hyoscyamus

Сущность: эротический психоз.

Hyoscyamus — редкий конституциональный тип, относящийся к группе пре­паратов, соответствующих маниакальным и шизофреническим состояниям (куда также относятся Stramonium, Belladonna и Veratrum album). Поскольку я видел относительно немного субъектов Hyoscyamus, данное описание можно считать лишь краткой схемой психических особенностей этого препарата. Наиболее общее впечатление, которое гомеопат может получить от Hyoscyamus, — это сходство с Lachesis, только с гораздо большей долей странности и причудливости. У пациенток Hyoscyamus можно увидеть четы­ре основные черты психики Lachesis: торопливость (и болтливость), парано-идальность, ревность и зацикленность на сексе.

Безумие

Индивидуум Hyoscyamus, если и не страдает очевидной шизофренией, всегда скользит по тонкой кромке психической нормы и под действием сильного стресса всегда рискует стать невменяемым. Обычно гомеопат быстро начинает замечать нечто странное в психике пациента. Жалобы могут выглядеть немно­го необычно (например, пациентка может пожаловаться, что у нее в голове что-то щелкает) и в целом будут группироваться вокруг нервной системы. Одна пациентка жаловалась на возникающие в определенное время суток приступы шмыганья носом, которые она объясняла блокировкой энергии. Когда подобный приступ развился прямо на приеме, его драматическая де­монстрация ясно указывала на его истерический характер (Кент: «Истерия»), Большинство пациентов, находящихся на грани психического расстрой­ства, осознают, что с их мышлением что-то не так. Те пациенты Hyoscyamus, которых я видел, жаловались в основном на симптомы со стороны нервной

системы и психических процессов. И чем более психически здоровыми они были, тем сильнее был выражен страх сойти с ума.

Бесстыдство

Сексуальная озабоченность — ключевой признак Hyoscyamus, как у индиви­дуумов с психозом, так и у тех, кто находится на границе психической патологии. Пациенткам доставляет удовольствие в совершенно бесстыдной манере говорить о своей сексуальной жизни (большинство из тех Hyoscyamus, с которыми мне приходилось сталкиваться, были женщины), часто с элементами хвастовства своей сексуальностью. Пациенты удовлетво­ренно приводят длинный перечень половых партнеров или жалуются на их недостаточное количество. Этих женщин возбуждают разговоры о сексе, они вновь и вновь возвращаются к этой теме, особенно если видят, что вас эти рассказы не шокируют. Индивидуумы Hyoscyamus испытывают чрезвы­чайно сильные сексуальные ощущения (Кент: « Похотливость », « Безумие — эротомания»), с которыми им приходится бороться, если их психическое здоровье остается относительно сохранным. Им приходится ежедневно при­бегать к мастурбации для облегчения постоянного напряжения сексуально­го желания. Для женщин Hyoscyamus половое воздержание может быть мучительным, однако они могут хранить супружескую верность, если изме­на противоречит их убеждениям. Чем ближе они к умопомешательству, тем слабее оказывается их контроль над сексуальными желаниями.

У пациенток Hyoscyamus имеется ярко выраженная тяга к сексуальной демонстрации своего тела (Кент: «Желание обнажаться»). Я почти не стал­кивался с теми, кто бы раздевался догола на людях (за исключением детей Hyoscyamus и одного пациента психиатрической клиники), однако пациен­тки Hyoscyamus, с которыми мне приходилось общаться, имели отчетливую склонность к обнажению своих сексуальных зон, оправдывая это наличием в этих областях физических симптомов, которые требовали врачебного ис­следования.

Паранойя

Hyoscyamus — один из самых подозрительных и склонных к параноидаль­ным проявлениям конституциональных типов (Кент: «Подозрительный», «Страх быть отравленным», «Кажется, что его оскорбили»). Большинство субъектов Hyoscyamus, обращающихся к гомеопатам, не имеют грубо выра­женного психического расстройства, и многие из них стараются преумень-

шить наиболее странные психические симптомы, чтобы не произвести впе­чатление сумасшедшего, поэтому их параноидальные проявления обычно бывают выражены достаточно мягко. Например, если гомеопат не проявит к ним достаточного сочувствия, они могут решить, что он настроен против них, и даже открыто обвинить его в этом. Либо, услышав слишком резкий звук электрического звонка, они могут решить, что их пытаются выгнать. Фактически, чем больше нарушена психика личности Hyoscyamus, тем менее реалистичными становятся их параноидальные страхи. В далеко зашедших стадиях патологии у них могут возникать совсем нереальные страхи — что в доме распыляют ядовитый газ или что за ними следит ЦРУ. Эти явно пара­ноидальные страхи сопровождаются выраженной тревогой, временами пе­реходящей в паническое состояние.

Болтливость

Не все пациентки Hyoscyamus говорят торопливо и без умолку, но многим это свойственно, особенно тем из них, кто стоит на грани психического расстрой­ства. Этих пациенток можно легко перепутать с Lachesis, однако содержание самой речи у Lachesis не режет уши своей странностью, в отличие от Hyoscyamus. (Еще один тип, который говорит много, быстро и замысловато, — это Cannabis indica.) Подобно Lachesis■, пациентки Hyoscyamus говорят быст­ро, часто перескакивая с одного на другое, поскольку психику пациентки постоянно пронизывают бесконечные потоки мыслей. Быстрота речи словно призвана облегчить внутреннее напряжение. Очень трудно удержать такого человека в рамках ответа на ваш вопрос, а также очень трудно закончить беседу с ним, поскольку пациентка продолжает тараторить, совершенно не реагируя на намеки об окончании разговора. Иногда гомеопату остается только выйти из кабинета, чтобы пациентка Hyoscyamus наконец прервала свой речевой поток. А стоит пациентке выйти на улицу, как она начинает тараторить с той же скоростью.

Патологическая ревность

Ревность является комбинацией влечения (или страсти) со страхом потери. От ревности могут страдать представители любого конституционального типа, однако к сильной или патологической ревности склонны люди с высо­кой тревожностью и выраженной сексуальностью, а среди конституций эти­ми качествами в особенности обладают Lachesis и Veratrum album. Ревность становится патологией, когда она безосновательна, когда не существует ре-

ального соперничества или угрозы потери любимого.

У индивидуумов Hyoscyamus ревность может становиться настолько мощ­ным чувством, что оно будет определять всю жизнь человека и его партнера. Характерной чертой патологической ревности Hyoscyamus является сочета­ние ее с приступами ярости. Женщина Hyoscyamus может казаться почти полностью нормальной, за исключением моментов, когда она чувствует рев­ность. В эти моменты она превращается в визжащего, дерущегося и швыря­ющего вещи маньяка (Кент: «Ревность», «Желание ударить»). За исключе­нием этих моментов, она пытается контролировать свою ярость, хотя време­нами она довольно сильно закипает в ней.

Ревность Hyoscyamus не ограничивается одними половыми партнерами. Одна из пациенток Hyoscyamus рассказывала мне, что в детстве ее несколько недель «переполняла ревность», когда один мальчик «бросил» ее и стал играть с другой девочкой.

Религиозность

Некоторые индивидуумы Hyoscyamus бывают крайне религиозными (подобно Veratrum album и Anacardium), и их религиозные воззрения становятся про­водником их иллюзий и даже галлюцинаций (Кент: « Психика поворачивается в сторону религии... ему начинает казаться, что его смертные грехи не позво­лят ему спастись»). Как и подчеркивает Кент, религиозные индивидуумы Hyoscyamus склонны к гипертрофированному переживанию своей греховнос­ти и страху перед неизбежными адскими муками. Отчасти это связано с силь­ными сексуальными желаниями, к которым предрасположены субъекты Hyoscyamus. Одна из моих пациенток, приятная, хотя и очень нервозная женщина 40 лет, сначала обратилась ко мне с жалобами на сильную тревогу, которая особенно усиливалась при разговоре с людьми. Постепенно выясни­лось, что она была очень религиозна и при этом ее мучили навязчивые извра­щенные сексуальные мысли, гнусность которых она вполне осознавала. Она рассказала, что после прихода в церковь ее стали преследовать видения, в которых образ Христа сплетался с непристойными сексуальными образами. Эти видения шокировали ее, но при этом она чувствовала возбуждение. После нескольких доз Hyoscyamus ЮМ ее тревога, а также болтливость резко умень­шились, а ее религиозные видения стали более пристойными. Здесь интересно провести сравнение религиозности Hyoscyamus и Platina. У обоих препаратов имеются мощные сексуальные импульсы, которые могут переплетаться с рели­гиозными мотивами. Однако основным отличием будет наличие у Hyoscyamus определенной степени гнусности, непристойности, что не столь характерно

для Platina. Эта тема гнусности, непристойности проходит через весь тип Hyoscyamus, от повышенного интереса к фекалиям и моче у детей и психичес­ки больных Hyoscyamus (Кент: «Речь изобилует упоминаниями мочи, фекалий и навоза») до характерного для Hyoscyamus избыточного употребления ма­терных слов, связанных с сексом. По контрасту с видениями у упоминавшейся пациентки Hyoscyamus субъекты Platina склонны к экстатическим видениям, в которых они видят себя невестами Христа или (у лиц с более грубыми религи­озными верованиями) занимаются любовью с мировым духом и т. п.

Самой распространенной формой религиозности у субъектов Hyoscyamus является приверженность движению «Нью эйдж» с чтением ауры, магичес­кими кристаллами и т. п. Как и Natrum muriaticum, Hyoscyamus оказываются плененными «широтой» эзотерических воззрений «Нью эйдж», допускаю­щих любые вольности, однако при этом Hyoscyamus проявляют большую степень одержимости этими идеями, чем Natrum muriaticum.

Ярость, мания и делирий

Подобно Stramonium, субъекты Hyoscyamus стараются вытеснить мощные сексуальные и гневные импульсы в подсознание, откуда они вырываются бурными потоками во время приступов безумия. В промежутках между этими эпизодами половое влечение обычно проявляется сильнее, чем ярость (у Stramonium наблюдается обратное соотношение). Индивидуумы Hyoscyamus часто чувствуют сильный гнев, однако обычно они держат себя в руках, пока у них не разовьется настоящий психоз или не возникнет кратковременное помутнение рассудка на почве ревности.

Даже в состоянии психоза, по моим наблюдениям, для Hyoscyamus харак­терны в основном сексуальные проявления, в частности эксгибиционизм, а не ярость. Однажды я стал очевидцем подобного эпизода у пожилой дамы, несколько лет назад помещенной в госпиталь из-за букета болезней, включав­шего артрит, сердечную недостаточность и деменцию. Когда сознание ее стало более спутанным, она начала что-то искать по всей палате (Кент: «Выпрыгива­ет из постели»), что-то бормотать себе под нос, смеяться и стягивать с себя одежду. Ярость возникла у нее, только когда мы стали пытаться убедить ее вернуться в постель, она начала кусаться, царапаться и истошно визжать. В конце концов ей сделали укол транквилизатора, причем она вопила, что мы убийцы и ввели ей яд. Старые книги по Materia Medica детально описывают подобные приступы делирия. Делирий Hyoscyamus характеризуется блуждани­ями, словно в поисках чего-то, бормотанием, смехом, пением (особенно не­пристойных песен) и эксгибиционизмом, а также яростью при попытке про-

тиводействия. Чаще всего такое состояние наблюдается у пожилых людей со спутанным сознанием, но также может встречаться и у молодых индивидуу­мов Hyoscyamus во время обострений шизофрении.

У детей характерные черты Hyoscyamus менее смазаны общественными приличиями, поэтому у них сексуальные и агрессивные тенденции этого препарата можно увидеть даже при отсутствии делирия. Как и дети Stramonium, они часто страдают синдромом гиперактивности и склонны к разрушительным действиям, а при противодействии яростно набрасываются на обидчика, хотя у Stramonium эти черты выражены все-таки в большей степени, чем у Hyoscyamus. Ребенок Hyoscyamus склонен к сквернословию (Кент: «Бранится») и часто полностью игнорирует призывы старших к пре­кращению безобразия. Правда, за исключением этого аспекта, поведение детей Hyoscyamus в кабинете врача часто бывает вполне удовлетворительным. Один подобный ребенок, мальчик десяти лет, был исключен из школы за то, что постоянно отвлекал других учеников на уроках и демонстрировал свои гениталии в туалете. На вопрос, почему он это делал, он привел довольно неубедительное оправдание, мол забыл надеть штаны.

Я сталкивался с маленькими детьми, у которых состояние Hyoscyamus развилось после сексуального развращения взрослыми. Дети, подвергшиеся сексуальным домогательствам, часто бывают озабочены вопросами секса, агрессивны и трудноуправляемы. Один такой ребенок, которому было всего три года и который подвергался сексуальным действиям со стороны своей няни, был совершенно зациклен на сексе. Он обнажался в моем кабинете, постоянно употреблял матерные слова и все время норовил потрогать сексу­альные части тела своей матери. Кроме того, он был крайне агрессивен и совершенно неуправляем. Он был также склонен к навязчивым идеям. Его игрушки должны были лежать в строго определенном порядке, а если кто-то этот порядок нарушал, мальчик впадал в бешеную ярость. Все эти каче­ства ярко контрастировали с предшествующей нормальной психикой этого ребенка. После нескольких доз Hyoscyamus мальчик постепенно вернулся к своему нормальному состоянию.

Некоторые из моих пациентов Hyoscyamus не имели никаких признаков странностей или изменений в своей психике. В этих случаях основными при­знаками были гипертрофированная ревность, гневливость и панические атаки. Либидо этих людей было очень высоким, однако склонности к эксгибициониз­му или навязчивого желания говорить о сексе не отмечалось. Этих более нормальных индивидуумов Hyoscyamus особенно трудно отличить от пациен­тов Lachesis. Обычно Hyoscyamus менее экстравертированы, чем Lachesis (осо­бенно когда они относительно психически нормальные), и более склонны к

проявлениям ярости и паники. Фактически же разделить два препарата в этих случаях могут в основном физические и общие симптомы.

Внешность

Женщины Hyoscyamus обычно имеют один из двух типов лица. У некоторых из них лица округлые, полные с достаточно пухлыми губами. У других лица имеют более квадратную форму, с ясными глазами-бусинами, часто с лини­ями лучиками, расходящимися от наружных уголков глаз. Многие пациен­тки Hyoscyamus страдают тучностью.

Ignatia

Сущность: эмоциональные «американские горки».

JL gnatia является не очень распространенным типом (по моим наблюдениям на одну Ignatia приходится 50 Natrum muriaticum)_y однако, однажды поняв этот тип, гомеопат уже никогда ни с кем его не перепутает.

Интенсивность эмоций

Наиболее очевидной чертой Ignatia является очень сильное напряжение эмоций. Любая эмоция — гнев, тоска, влюбленность, страх, сексуальное желание — достигает такой интенсивности, которую невозможно увидеть ни у одного другого типа. Чаще всего пациентки Ignatia (а подавляющее боль­шинство Ignatia — женщины) не скрывают своих эмоций, поэтому друзья и родственники считают их крайне эмоциональными. Однако у Ignatia имеет­ся тенденция подавлять неприятные эмоции, и чем менее психически здоро­вой будет пациентка, тем более выраженной будет данная тенденция. По­добно своей более уравновешенной «сестре» — Natrum muriaticum, пациен­тка Ignatia может длительное время находиться в сильной депрессии, скры­вая ее за маской бодрости. Но в конце концов даже самые закрытые Ignatia прорываются, и выплескивающаяся из них лавина эмоций обычно выглядит гораздо более драматично, чем у Natrum muriaticum (Кент: «Неспособность контролировать свои эмоции и сдерживать волнение»).

Поскольку эмоции — вещь крайне переменчивая, пациентка Ignatia чувствует и часто демонстрирует крайнюю переменчивость своего состояния (Кент: «Пе­ременчивость, перепады настроения»). У большинства людей интеллект фильт­рует и ослабляет эмоции до тех пор, пока это не создает угрозу для тонкой целостности ощущения «я». Однако у Ignatia эмоции столь интенсивны, что они начинают преобладать над интеллектом и захлестывают человека. Боль­шинство женщин Ignatia очень экспрессивны и не оставляют сомнений в том,

какую именно эмоцию они испытывают — ярость, блаженство, ужас или отча­яние (эти крайние проявления эмоций встречаются у пациенток Ignatia почти так же часто, как и их более мягкие аналоги).

Психологически здоровая Ignatia

В детском и подростковом возрасте Ignatia очень чувствительны к своему эмо­циональному окружению. Некоторым из них везет, и они проходят через счастливое детство, избежав сколь-либо существенных эмоциональных травм. Эти редкие случаи эмоционально здоровых Ignatia демонстрируют все поло­жительные черты этого типа — они свободны от уродующего личность подав­ления эмоциональной боли и гнева и успевают развить достаточные защитные механизмы, позволяющие избегать страданий и в дальнейшем.

Адаптированные Ignatia— это чувствительные, страстные и утонченные люди (Кент: «...нежные, мягкие женщины с тонко чувствующей душой»). Они пре­красно чувствуют красоту природы, глубину любовных чувств и радость побе­ды. Обычно они обладают острым умом, однако вовсе не интеллект определя­ет их жизнь и взаимоотношения. В большей степени они полагаются на страсть, эмоции и интуицию. Здоровые девушки Ignatia открыты красоте мира и, может быть, более остро, чем другие, чувствуют радость жизни (Кент: « Обо­стренное напряжение всех чувств»). Это глубокие личности, тонко чувствую­щие красоту и способные многое осознать. В молодости они обычно отлича­ются тихим и даже робким нравом (Кент: «тихий нрав»), так как не любят вульгарность и стараются в каком-то смысле защитить себя от опасностей жестокого мира. Подобно China и Silicea, Ignatia с энтузиазмом открывается тем, кто достаточно чувствителен, чтобы понять ее, а также (опять-таки анало­гично двум перечисленным типам) тем, кто демонстрирует ей свои добрые намерения, пусть даже этот человек будет менее чувствителен. Здоровая Ignatia — очень теплый и заботливый человек по отношению к своей семье и друзьям и будет проявлять гораздо больше открытости и непосредственности, чем другие чувствительные утонченные типы.

Большинство здоровых Ignatia обладают художественными дарованиями, и искусство будет стоять на одном из первых мест в перечне их интересов, независимо от того, является ли искусство их профессией или они находят­ся лишь в числе любителей и поклонников. У Ignatia очень развит вкус, чувство стиля, и она вполне способна одеваться элегантно, не затрачивая при этом никаких усилий. Менее здоровая Ignatia будет выбиваться из сил, чтобы выглядеть впечатляюще и красиво, в то время как для здоровых Ignatia стиль и хороший вкус — дело абсолютно естественное, как часть их

врожденной изысканности. Неудивительно, что об элегантности французс­ких женщин идет такая слава. Многие француженки относятся к этому типу, как и женщины других романских народов.

Я вспоминаю одну такую женщину, психологически здоровую Ignatia, которая была учительницей музыки и композитором. Она обратилась ко мне по поводу эпизодов гипогликемии. Она была очень открытым и живым человеком, из которого бодрящая энергия просто била ключом. Ее общение со мной было исполнено энтузиазма и очарования, ее речь периодически прерывалась задорным смехом, а когда разговор зашел о ее прошлых пере­живаниях, в глазах ее блеснули слезы. Ее открытость и обаяние навели меня на мысль о Phosphorus, однако она была гораздо более глубоким человеком, а ее чувство самоидентификации было гораздо более отчетливым. После дозы Ignatia 1M гипогликемические эпизоды быстро исчезли, и на втором же приеме она уже досконально знала все о гомеопатическом методе. Соче­тание чувствительности и страстности Ignatia создает особую картину весе­лости и жизнелюбия, которую также можно наблюдать у эмоционально здоровых женщин Lachesis и Medorrinum.

Вольнодумство и феминизм

Ignatia можно назвать самым сильным из всех женских типов. Здоровые Ignatia естественным образом завоевывают авторитет, основанный на необы­чайно высокой степени самообладания, сочетающейся с острым умом. Обыч­но они склонны к скепсису и свободомыслию, являясь сторонницами наибо­лее глубоких и одновременно наиболее прогрессивных с их точки зрения идей. Очень часто такие женщины добиваются больших высот в образователь­ной и профессиональной сфере. В моей практике мне встретились три женщи­ны Ignatia, работающие на радио, и все три работали или стремились рабо­тать над передачами, которые «расширяли бы кругозор» слушателей. Одна из этих женщин изучала в университете буддизм и одновременно — санскрит, а другая — влияние индийской философии на культуру индийских женщин XVIII столетия. Подобно многим женщинам Ignatia, она ощущала потреб­ность защищать права своих более слабых сестер и высказывалась в духе феми­низма. Очень многие женщины Ignatia являются сторонницами феминистских идей, поскольку они сами не менее решительны и сильны, чем мужчины (у многих из Ignatia эти качества выражены гораздо сильнее, чем у большинства мужчин). И неудивительно, что доминирование и высокомерие мужчин по отношению к другим женщинам приводит их в ярость.

Незащищенность и плохое настроение

Однако большинство пациенток Ignatia имели опыт эмоциональных травм в детском и подростковом возрасте. Эти люди настолько чувствительны, что даже «обычные» ситуации, на которые другие не обращают внимания, могут вызвать у них чувство эмоциональной незащищенности. Например, родители ребенка Ignatia могли любить друг друга, однако со временем их любовь перешла в привычку и они стали более скупы на проявление чувств друг к другу. Подобное случается в большинстве семей, однако гиперчув­ствительный ребенок Ignatia может воспринять это (хотя и подсознательно) как угрозу, так как необходимый ему поток любовных чувств стал иссякать. Дети Ignatia особенно остро переживают чувство заброшенности, покину­тости. Любопытно, что индивидуумы с врожденной типологией Ignatia словно намеренно притягивают к себе обстоятельства, провоцирующие именно это чувство. Они могут остаться сиротами и воспитываться в семье заботливых людей, которые тем не менее не в состоянии будут понять тон­кую душу девочки, либо один из родителей будет проявлять холодность и неприветливость. Другие индивидуумы, оказывающиеся в сходных обстоя­тельствах, вырастают в Natrum muriaticum. Все же, по-видимому, конститу­циональный тип имеет врожденный характер, а обстоятельства жизни могут повлиять лишь на то, насколько психологически здоровым представителем того или иного типа станет данный человек.

Если ребенок Ignatia однажды пережил сильную обиду, он уже никогда никому не будет доверять. Раненое сердце окружается защитным слоем, эмоциональной рубцовой тканью, которая с каждой последующей травмой все больше утолщается. Сначала этот защитный слой выражается только в гневе и негодовании, вспыхивающих всякий раз, когда Ignatia чувствует себя отверженной, униженной или брошенной (Кент: «Гнев от возражений»). В эти моменты обычно нежная Ignatia становится Снежной королевой с под­жатыми губами, хранящей ледяное молчание и лишь изредка разражаю­щейся язвительными репликами. Наверное, Шекспир имел в виду женщину типа Ignatia, когда сказал: «Обиженная баба хуже войны». Аналогично женщинам Sepia, Nux vomica и Lachesis, взбешенная Ignatia может прибе­гать к мести (Кент: «Ярость, заставляющая совершать ужасные поступки»), однако чаще Ignatia просто вычеркивает обидчика из своего сердца и пере­стает замечать его. Индивидуумы Ignatia весьма склонны разделять все на белое и черное (обычно эти цвета чаще всего можно увидеть в их одежде). Они либо обожают вас, либо ненавидят, а уж если они вас возненавидели, то скорее всего они исключат вас из своих эмоциональных переживаний и

перестанут замечать, если эта ненависть связана с глубокой обидой, кото­рую они предпочтут забыть, и забыть вместе с обидчиком.

Ребенок Ignatia выражает чувство незащищенности через капризность. Большую часть времени они радостные и оживленные, однако малейший инцидент, который менее чувствительные натуры могли бы и не заметить, провоцирует в них ощущение, что их не любят, — а это ощущение является ключевым фактором, дестабилизирующим психику Ignatia. Достаточно та­ких пустяков, как поднятый родителями шум по поводу дня рождения сестры или отсутствие ожидаемого подарка за какой-то успех в школе. В подобных ситуациях дети Ignatia склонны к демонстративной мрачности и уходу в себя, одновременно преследующих две цели — наказать обидчиков и привлечь к себе максимум внимания (Кент: «Угрюмая замкнутость», «Детс­кая капризность», «Всякий раз, когда она встречает противодействие или противоречие, у нее возникает желание остаться одной, чтобы в одиноче­стве предаться размышлениям о противоречиях в ее жизни»). Когда обиду чувствует ребенок типа Natrum muriaticum, он тихо уходит в себя, всячески стремясь показать внешне, что « все в порядке ». В противоположность ему, ребенок Ignatia демонстративно отвернется от родителей и бросится в свою комнату, хлопнув дверью, из-за которой до ошарашенных родителей, абсо­лютно не ожидавших такой реакции, может долететь возмущенный крик: « Не подходите ко мне! Вы меня не любите!».

Безответная любовь

По мере взросления склонность подростков Ignatia к проявлению бурных и изменчивых эмоций еще более возрастает, отчетливо выделяя их среди свер­стников. Девушка Ignatia может приставать к одноклассникам и в конце концов безумно влюбиться в одного из них. Большинство подростков Ignatia осознают свою ранимость и избегают серьезных отношений, пока не получат достаточных подтверждений взаимности своих чувств. Если же лю­бимый отвернется от них, горе Ignatia не будет знать границ, далеко выходя за рамки истинной значимости этого события (Кент: «Болезни от несчаст­ной любви»). Естественно, что так может произойти только в том случае, если, вступив во взаимоотношения с любимым, Ignatia снимет часть защит­ного барьера со своего сердца, прикрывавшего его в течение большей части ее жизни. В этом уязвимом состоянии ощущение брошенности вызовет по­давленную ранее боль прежних обид, и такая девушка вновь почувствует себя брошенным ребенком, которого никто не любит. В такие моменты девушка Ignatia полностью теряет над собой контроль и

разражается безутешными рыданиями. Она теряет аппетит, по неделям ни­чего не ест (а если ест, у нее может возникнуть рвота), постоянно прокру­чивая в своей голове мучительные воспоминания о своей потерянной любви, к которой она страстно желает вернуться (Кент: «Несмотря на все ее стара­ния отвлечься, горе буквально разрывает ее на куски»). Малейшие попытки заговорить с ней о ее чувствах вызывают потоки новых слез, полные отчая­ния слова о том, что она хочет умереть. Некоторые Ignatia в этом состоянии могут выпить повышенные дозы снотворных или других препаратов и даже на самом деле совершить самоубийство, так как боль их сердца кажется им непереносимой.

Женщины Ignatia часто склонны влюбляться в мужчин, которые не могут ответить им взаимностью. Это могут быть женатые мужчины или просто недоступные для них люди. Кент в своих лекциях отмечает эту тенденцию Ignatia влюбляться в женатых мужчин или людей «совершенно иного кру­га». Все люди склонны снова и снова притягивать к себе обстоятельства, воспроизводящие ситуацию раннего детства и способствующие имитации взаимоотношений со своими родителями. По-видимому, это связано с под­сознательными попытками залечить старые раны, «переписав страницу на­бело». Склонность Ignatia влюбляться в недоступных мужчин можно, таким образом, расценить как отражение ее детства, когда ее любовь к родителям не находила достаточной взаимности.

Паники

В периоды эмоциональных срывов пациентки Ignatia часто склонны к панике. Она ощущает себя уязвимой, чувствует потерю контроля над собой, и это вызывает в ней нарастающий страх сойти с ума. Удивляет та быстрота, с которой лекарство восстанавливает спокойствие и стабильность психики таких пациентов. Одна капля под язык прямо в кабинете врача — и спустя несколько секунд мучительная тревога на лице сменяется расслабленным и даже заинте­ресованным выражением.

Под действием стресса у Ignatia могут развиться многие фобические со­стояния. Они могут быть напрямую связаны с психотравмирующими пере­живаниями, спровоцировавшими срыв. Например, разрыв с любимым про­изошел во время поездки в автобусе, и после этого каждый раз поездка в автобусе начинает сопровождаться безотчетным ощущением тревоги. Паци­ентка может не осознавать причину своей тревоги, тем более что она может выявиться не сразу, а спустя недели и даже годы после психотравмирующе-го события, а пусковым моментом ее появления может послужить какой-то

иной стресс. По мере стабилизации состояния пациентки фобия может уменьшаться, однако иногда этого не происходит и она остается в подсоз­нании никогда не заживающей раной.

Горе

Когда гомеопат сталкивается с необходимостью лечения глубоких или слиш­ком длительных реакций на горе, основными препаратами, приходящими на ум, будут Ignatia и Natrum muriaticum. Психодинамика обоих препаратов очень схожа: для обоих характерно чувство недолюбленности в детстве (кото­рое может быть подсознательным), а реакции горя чаще всего связаны со старыми психотравмирующими событиями потери любимых — в результате того, что их отвергли или бросили. Пациентки Natrum muriaticum лучше кон­тролируют себя и обычно страдают молча, тогда как женщины Ignatia обычно теряют контроль над собой, по крайней мере в самом начале. Первой реакци­ей Ignatia на потерю будут истерические рыдания, соответствующие острому психологическому шоку. Они сменяются долгими неделями периодов эмоцио­нальной нестабильности, когда вспышки рыданий и гнева чередуются с перио­дами тихих (но очень мучительных) переживаний. Как и Natrum muriaticum^ Ignatia будет прятать свою душевную рану от людей (Кент: «Хуже от утеше­ния», «Отвращение к компании»). Однажды покинутая, она не рискует ис­кать утешения у людей. Однако временами Ignatia чувствует себя в одиночестве гораздо хуже, особенно в острой стадии горя.

Будучи покинутыми или пережив потерю любимого человека, представи­тели любого конституционального типа могут оказаться в состоянии Ignatia. Основными признаками этого состояния будут неконтролируемый плач, быстрая смена эмоций, тошнота, рвота и потеря аппетита, с ощуще­нием пустоты в области желудка, которую невозможно заполнить, а также ощущением кома в горле. По мере того как горе становится хроническим и переходит в подсознательную тоску, которая накатывает, только когда че­ловек вспоминает о своей потере, более подходящим лекарством становится Natrum muriaticum. Другими словами, Ignatia больше подходит для острой реакции на горе, a Natrum muriaticum - для его хронических последствий.

Одним из характерных, хотя и относительно нечастых проявлений реакции Ignatia на горе является истерия. Медицинский термин «истерия» означает появление в ответ на эмоциональный стресс признаков, имитирующих физи­ческие симптомы. В этом смысле Ignatia является, возможно, основным исте­рическим лекарство'м. Однако, как замечает Кент в своих лекциях, Ignatia вряд ли будет помогать тем истеричным субъектам, которые сознательно совершают

эксцентричные действия с целью привлечения внимания. Подобные индивиду­умы нуждаются в других лекарствах, для которых характерна большая степень психической дезорганизации, например Moshus или Lilium tigrinum.

Истерические реакции Ignatia обычно сопровождаются неврологической сим­птоматикой — судорожными припадками, спазмами, онемением и т. п. Совсем недавно мне пришлось столкнуться с подобным случаем — у девочки-подростка возникла преходящая слепота, сопровождающаяся быстрыми непроизвольны­ми подергиваниями глазных яблок. Она была осмотрена окулистами, которые и пришли к заключению об истерическом характере ее симптомов, связанных со стрессовой ситуацией, так как они не имели органической причины. Во время приема девочка показалась мне достаточно разумной. Она была очень рассудительной для своего возраста (12 лет), но совершенно не могла объяс­нить, с чем могла быть связана столь драматическая реакция. У нее были забот­ливые родители, при этом не удавалось выявить явных эмоциональных травм, подтверждающих истерический характер ее симптомов. Тем не менее она сказа­ла, что несколько месяцев чувствует некоторое напряжение и тревогу, признав, что степень этой тревоги явно связана с возникновением слепоты. Из разговора с родителями стало ясно, что отец явно зациклен на своем бизнесе и лишь небольшое количество времени проводил с семьей. Даже когда он бывал дома, его мысли по-прежнему были заняты бизнесом и дочь почти не имела реально­го общения с отцом. В свою очередь, ее мать страдала серьезным хроническим заболеванием, которое все больше мешало ей оставаться собой. В довершение всего пациентке было плохо в школе, так как ее чувствительная, утонченная натура с трудом могла находить общий язык с остальными детьми, выходцами из простых семей. Ее дразнили «воображалой» и никто с ней не дружил. Другими словами, хотя и не удалось обнаружить какого-то явного психотрав-мирующего события, которое могло бы объяснить появление истерических сим­птомов, было очевидно, что девочка испытывает хронический недостаток про­явлений спонтанной любви, которые могут исходить только от относительно расслабленных и удовлетворенных жизнью родителей. Невидное на первый взгляд, непреднамеренное отвержение со стороны родителей усугублялось не­прикрытой травлей со стороны одноклассников. Одна или две дозы Ignatia ЮМ быстро устранили ее глазные симптомы, а степень стресса уменьшилась после перевода ее в более интеллигентную школу, а также благодаря тому, что отец стал уделять больше внимания своей семье.

Желчность и мужеподобность

Когда пациентка Ignatia оказывается отвергнутой своим возлюбленным (или

ей начадает так казаться), она очень часто становится желчной и даже мстительной (Кент: «Последствие унижения», «Сварливый», «Гнев с тихим горем»)..При этом она быстро закрывается дымовой завесой обвинений в нечеещости, жестокости, подлости и эгоизме в адрес обидевшего ее челове­ка. Это негодование призвано понадежнее скрыть от самой себя лежащее на самом дне ее души ощущение того, что она недостойна любви. И обстоя­тельства жизни в очередной раз подтверждают это ощущение. Крайне уяз­вимая Ignatia очень чувствительна к любой форме отвержения, независимо от истинной значимости конкретных событий. Если какая-либо встреча с нужным ей человеком срывается и ее ставят в известность лишь кратким уведомлением, ее гневная реакция будет очень бурной и она постарается ясно дать понять, что крайне возмущена. Яростц Ignatia вполне можно унять, но для этого нужны, во-первых, извинение, а во-вторых, рчевидная демонстрация уважения и симпатии — двух чувств, потребность в которых Ignatia испытывает особенно остро.

Те женщины Ignatia, чья жизнь особенно изобилует неприятными события­ми, становятся жесткими и желчными. Причем чем больше нарастает их жес­ткость, тем больше они становятся похожи на мужчин. По-прежнему нужда­ясь в признании и не имея возможности и далее оставаться столь эмоциональ­но уязвимыми, жесткие женщины Ignatia стараются завоевать внимание пуб­лики доминированием над другими. Они любят командовать, очень раздра­жительны, а вспышки их гнева заставляют дрожать от страха даже крепких мужчин. Для повышения чувства собственной значимости жесткие Ignatia ста­новятся амбициозны и стремятся к максимальной известности. Это женщины, жестко ориентированные на карьеру, которые успешно сражаются с мужчи­нами на их собственном поле — в сфере интеллекта и в духе соперничества.

Чем больше мужских черт появляется в облике Ignatia, тем больше она пола­гается на силу интеллекта. Она старается производить впечатление остротой своего ума. Увенчанные академическими степенями, Ignatia обычно очень гор­дятся своими регалиями и никогда не упускают возможности перечислить все свои титулы. Это придает им ощущение собственной значимости, которое стоит для Ignatia на втором месте вслед за ощущением, что их любят. В совре­менном обществе, в котором доминируют мужчины, обычно легче добиться общественного положения с помощью интеллекта, чем с помощью искусства или ремесла. Кроме того, погружаясь в мир чистого интеллекта, Ignatia мо­жет убежать от болезненных переживаний. Таким образом, многие Ignatia становятся интеллектуалками, что достаточно легко для этого исходно склон­ного к аналитическому мышлению и обладающего острым умом типа.

Чем больше мужских черт приобретает Ignatia, тем легче спутать ее с Nux

vomicay который, хотя и является преимущественно мужским лекарственным типом, тем не менее может встречаться и у некоторого числа женщин. Оба типа решительны, работоспособны и агрессивны, а многие женщины Nux vomica также ориентированы на интеллект. Оба типа предпочитают мужской стиль одежды, преимущественно костюмы, короткие стрижки, во всей их позе ощущается некоторая напряженность и «строевая» выправка. Чтобы разли­чить эти два типа, гомеопату необходимо копнуть чуточку поглубже. Напря­женность Ignatia отличается некоторой хрупкостью, поскольку это не более чем броня, созданная, чтобы защитить слишком чувствительное сердце. Так, для Ignatia более характерны оборонительные реакции и склонность взрывать­ся при малейших признаках противодействия или недостаточно восторжен­ной оценки. Женщина Nux vomica более уверена в себе и своих силах, поэтому она может спокойно проигнорировать мнение других. Жесткая Ignatia все равно во многих случаях сохраняет потребность в любви и может открыть свое сердце другому, а если она почувствует отвержение, это приведет к срыву. (Внешний облик типичных представителей этих двух типов довольно разный, что помогает в проведении дифференциального диагноза.)

Другой тип, с которым легко можно перепутать жесткую Ignatia — это Natrum muriaticum. Здесь сходство гораздо ближе в силу схожести психики. Основное отличие — большая изменчивость состояния Ignatia. Она легко взрывается слезами или гневом, тогда как Natrum muriaticum будет скрывать свои чувства внутри. Оба типа ищут признания за счет карьерного роста, однако обычно женщин Ignatia больше привлекает престиж, власть, началь­ственные должности, тогда как Natrum muriaticum вполне достаточно видеть эффективность и нужность своей работы.

Престиж

Эмоционально уязвимые женщины Ignatia почти все время заняты одним — укреплением своего шаткого чувства собственной значимости. Она будет расшибаться для друзей в лепешку, но ровно до тех пор, пока будет ожи­дать от них чего-либо взамен — либо в виде словесного выражения призна­тельности и восхищения, либо в виде ощущения надежного тыла на непред­сказуемое будущее. Правда, поскольку ее никогда не покидает ощущение старой эмоциональной травмы, она будет очень осторожна, прежде чем, в свою очередь, воспользоваться помощью, и обычно вначале удостоверится, помните ли вы, как она вас когда-то выручила. А вот перечисление имен своих влиятельных знакомых — любимый способ Ignatia зарабатывать себе авторитет. Женщина Ignatia обладает природным обаянием и часто выгля-

ди т очень эффектно. Ее внешность, утонченность и умение подать себя час-ю позволяют ей действительно добиться контактов с влиятельными людьми, и если ей и не удается стать полноправным членом высшего общества, она ПО крайней мере может похвастаться личным знакомством с его представи­телями. Я знал несколько женщин Ignatia_y которые регулярно и по малей­шему поводу старались проникнуть к тому или другому известному челове­ку, а одна подобная женщина хранила у себя целую подборку вырезок из прессы, где она была сфотографирована с различными знаменитостями.

Обычно Ignatia бывают очень контактными людьми. Здоровые Ignatia с удовольствием разделяют свой энтузиазм с другими и бывают очень отзыв­чивы. Более уязвимые Ignatia часто используют общественные связи в каче­стве источника одобрения и поддержки. Ежедневник такой женщины обыч­но бывает до отказа заполнен встречами, вечерами и банкетами, позволяю­щими ей общаться с максимально возможным числом людей. Бывая на лю­дях, она излучает очарование, собирая дань восторгов и восхищения, пре­имущественно от представителей противоположного пола. Ignatia очень за­висима от положительной оценки окружающих и часто напрашивается на комплименты, которые ей, возможно, и не собирались говорить. (Образы героинь, которых играет актриса Диана Китон, часто соответствуют типич­ным Ignatia, и она прекрасно передает их самые характерные черты.)

Драматизм

Ignatia— один из наиболее склонных к драматизации и «театральности» типов. Многие из женщин Ignatia с пользой для себя находят применение этому качеству на сцене. Театральная игра во многих отношениях идеально подходит для этого типа, так как в ней оказываются востребованы естествен­ные для него эмоциональный драматизм и тщеславие. Актеру нужна ауди­тория, a Ignatia с раннего детства учится использовать свое окружение — маленькую аудиторию, завоевывая у нее одобрение и любовь либо наказы­вая ее за свои несчастья. Даже когда у нее все хорошо, уязвимая Ignatia будет драматизировать свои чувства, чтобы получить отклик от тех, кто в данный момент оказался рядом, одобрительный отклик, который говорил бы ей: «Да, ты очаровательна, и я тебя люблю». Уязвимая Ignatia будет хвастаться своим счастьем, раздувать его, чтобы она могла показаться ка­кой-то особенной и потому заслуживающей любви. (Похожие вещи могут делать женщины Natrum muriaticum и Phosphorus.) Если Ignatia получает комплимент или простое одобрение, она приходит в исступленный восторг и может даже хихикать от счастья. (Хихиканье вообще очень характерно

для Ignatia.) С другой стороны, малейшая негативная реакция (или равно­душное отношение) со стороны аудитории вызывает смятение и даже деп­рессию или гнев. Ignatia стремится казаться исключительной и большую часть времени тратит на получение одобрения.

Утонченность

Здоровая Ignatia обычно бывает весьма утонченной особой. Ее утончен­ность представляет собой сочетание интеллектуальности и художественно­го/артистического дара. Она одинаково хорошо владеет математическим анализом и интуицией. В этом Ignatia напоминает Silicea, а также Sepia. Оставаясь очень эмоциональными личностями, здоровые Ignatia обычно больше интересуются вопросами о смысле человеческой жизни (а также жизни растений и животных), чем теоретическими науками, мало связан­ными с ее ощущением бытия. Поэзия, метафизика и антропология являются основными областями ее интересов, а также питание, здоровье и эзотерика. Здоровая женщина Ignatia склонна избегать «сухой теории» математики, физики, механики и экономики, оставляя их на откуп чисто рациональным типам, а также мужеподобным Ignatia. He то чтобы она не может понять премудрость этих наук, нет, они просто не привлекают ее интуитивную, чувствительную натуру.

Здоровая Ignatia также очень разборчива в своих социальных контактах. Обычно она очень вежлива и очаровательна и не допускает даже намека на вульгарное поведение. Благодаря способности глубоко чувствовать она мо­жет создать вполне ясную систему ценностей, в которой одинаково высоко стоят уважение и понимание. Подобно Silicea, Ignatia сочетает в себе дели­катность с очень сильным чувством собственного «я», а также с высокой шкалой личных этических норм. (Чувство личного «я» у Ignatia выражено даже сильнее, чем у Silicea_y так как, в отличие от последнего типа, ей не мешает избыток робости и нерешительности.) Обычно женщины Ignatia бы­вают достаточно прямыми людьми, несмотря на всю свою деликатность, и если ей приходится поступиться собственными принципами, она быстро начинает смущаться и злиться на себя. Лишь по мере нарастания жесткости в характере Ignatia становится менее разборчивой в средствах и принимает более низкую планку этических стандартов. Впрочем, даже тогда Ignatia старается не нарушать своего слова и требует соблюдения слова от других, так как она не выносит обмана и нечестности. Цельность личности Ignatia столь высока, что многие из них буквально заболевают, если не могут следо­вать собственным моральным принципам. Однажды я лечил одну молодую

женщину от очень сильных вегетативных пароксизмов, сочетавшихся с при­ступообразным подъемом температуры. Эти симптомы начались внезапно после путешествия по тропическим странам, а соединение психологических и физических симптомов очень мешало постановке диагноза.

Немного застенчиво она рассказала мне, что непосредственно перед тем, как началось ее заболевание, у нее случился «курортный» роман с одним человеком, членом ее туристической группы. С ее точки зрения, этот человек не имел каких-либо особых достоинств, и она не слишком горевала после расставания с ним, однако после этого она заболела. Со смущенным видом она подтвердила, что дома у нее были давние отношения с другим человеком, которые она, как теперь поняла, не имела права подвергать риску. Получа­лось, что ее романтическое приключение настолько подорвало ее уважение к себе, что она даже заболела от этого. В конечном счете ей был поставлен диагноз вирусного гепатита, однако я был уверен, что время начала ее заболе­вания не случайно совпало с окончанием ее романа. В результате назначения Ignatia ЮМ ее вегетативные приступы и подъемы температуры быстро ушли, а сменила их сильная робость, потребовавшая назначения China.

Внешность

Внешне Ignatia разделяется на два подтипа, хотя между ними существует много переходных форм. Более утонченные Ignatia очень худощавы, с длин­ными тонкими костями. Мужеподобные Ignatia тяжеловеснее и имеют склонность к полноте. По мере усиления мужских черт в характере Ignatia у нее появляется все больше волос на теле и лице. Оба типа чаще бывают брюнетками, хотя среди Ignatia попадаются и более светловолосые, даже чистые блондинки. Лицо скорее имеет треугольную, нежели округлую фор­му, а скулы обычно посажены довольно высоко, что отчасти объясняет спрос на женщин этого типа в модельном бизнесе. Ресницы длинные и нежные, нос прямой или орлиный, свидетельствующий о сильном и остром уме. Одной из наиболее заметных внешних особенностей Ignatia являются ее губы, которые бывают очень пухлыми, однако всегда четко очерчены, слов­но резцом, что отражает одновременно интенсивность эмоционального мира и утонченность. В отличие от Sepia, волосы у Ignatia обычно бывают густыми и вьющимися, отражающими более страстную натуру. (Хорошим примером женщины Ignatia, как в отношении внешности, так и примени­тельно к характеру, является английская комедийная актриса Элеонора Брон, а также киноактриса Барбара Стрейзанд.)

Kali carbonicum

Сущность: ригидность.

С конституциональной точки зрения Kali carbonicum - наиболее часто встречающийся препарат всего семейства Kali. Сравнится с ним по частоте встречаемости может только Kali bichromicum. Личностные черты этих двух лекарств очень близки, так что различить их на основании одних психичес­ких особенностей обычно бывает невозможно.

Кент в своих «Лекциях» замечает, что «понять сущность пациента Kali carbonicum очень тяжело» и это лекарство «используется реже, чем должно было бы». Kali carbonicum - закрытый тип, и вследствие этого гомеопату очень трудно получить достаточно информации, чтобы ухватить сущность человека. Старые книги по Materia Medica дают очень краткие описания личности Kali carbonicum, и поэтому гомеопаты чаще пропускают таких пациентов, чем узнают их.

Большинство психических характеристик Kali carbonicum можно воспри­нимать в качестве проявлений основного свойства этого типа - ригидности. Первое впечатление, которое производит пациент Kali carbonicum, - опре­деленный формализм отношений, скованность, которая отражает неспо­собность расслабиться как физически, так и психически. Субъекты Kali carbonicum практически неспособны расслабиться. Особенно хорошо это видно на вечеринках и дискотеках, когда шумное и раскованное веселье окружающих может сделать человека Kali carbonicum более замкнутым и строгим. Даже походка Kali carbonicum отличается некоторой скованностью (которую особенно хорошо можно увидеть, если такой человек все же ре­шится переступить порог танцевальной площадки).

«Правильность»

Субъекты Kali carbonicum ответственны, серьезны и консервативны. Один мой приятель Kali carbonicum признался мне однажды, что самое трудное для него в жизни — это участвовать в увеселительных мероприятиях, так как основное, к чему он всегда стремился, — быть максимально правильным. Kali carbonicum - самый консервативный из всех конституциональных типов. Его боязнь изме­нений ярко проявляется в том, как он будет яростно сопротивляться всему незнакомому и недостаточно доказанному. Одно из самых характерных про­явлений Kali carbonicum — педантичное «следование букве». Работник Kali carbonicum будет до мельчайших подробностей изучать свои должностные ин­струкции, чтобы затем выполнять надлежащие обязанности с точностью часо­вого механизма, никогда не поворачиваясь в сторону чего-либо незнакомого и рискованного. Особенно ярко это будет заметно у невысокого ранга чинов­ников, мелких бюрократов и других «маленьких начальников», например у работников автоинспекции. Чиновник Kali carbonicum ни на йоту не отступит от правила. И это ревностное следование правилам будет далеко выходить за рамки обыкновенной добросовестности, необходимой в его работе. (Но при этом Kali carbonicum крайне чувствителен к общественному мнению и к малей­шим угрозам своему положению, поэтому его вполне можно вынудить к тайному нарушению правил. Например, политик Kali carbonicum, как и про­чие политики, вполне способен пойти на тайную сделку, если это будет необ­ходимо ему для сохранения власти.)

Ригидность психики Kali carbonicum приводит к неспособности или неже­ланию увязывать общие правила со специфическими обстоятельствами. На­пример, полицейский Kali carbonicum может оштрафовать автомобилиста за остановку в неположенном месте, даже если у того заглох мотор. При­чем он сделает это не из злобного желания досадить, а просто потому, что закон есть закон и он не может осмелиться изменить его, главным образом из нежелания заработать неприятности себе. Kali carbonicum пытается избе­жать неприятностей, вцепившись в затверженные и испытанные формули­ровки, будь то юридические законы, религиозные предписания, профессио­нальные инструкции или жизненные ценности, переданные ему по наслед­ству. В качестве яркого примера этого типа молено привести функционеров коммунистических профсоюзов, пытающихся придать вес своим утвержде­ниям с помощью нудной марксистско-ленинской фразеологии. В широком смысле ригидность индийской кастовой системы или уродство антигуманно­го бюрократического строя старой советской системы являются примерами ригидного консерватизма, типичного для психики Kali carbonicum.

Однажды мне пришлось работать с одной женщиной-гомеопатом, особен­ности работы которой являлись образчиком характерного для Kali carbonicum ригидного «следования букве». Больше всего она боялась навлечь на себя неодобрение своих далеких от гомеопатии коллег, и одним из проявлений этого страха было желание во что бы то ни стало избежать обострений у ее пациентов. Чтобы избежать обострений, она пользовалась только ЗО-й потен­цией даже при назначении конституциональных лекарств. Она особенно тща­тельно следила за тем, чтобы ее пациенты принимали все показанные при их состояниях аллопатические средства наряду с собственно гомеопатическим лечением. Поступая так, она страховала себя от опасности обвинения во вра­чебной некомпетентности. Ее страх навлечь на себя проблемы пронизывал все, что она делала, поэтому то гомеопатическое лечение, которое она практико­вала, было самым консервативным из всех, которые я видел.

Привязанность Kali carbonicum к ясно очерченным правилам и установкам близка к аналогичному стремлению Arsenicum album. Однако между этими лекарствами имеются тонкие различия. У Arsenicum album обычно более силь­ное эго, чем у Kali carbonicum, поэтому субъект Arsenicum album с большим рвением проводит в жизнь собственные принципы правильности и добросове­стности. В противоположность ему Kali carbonicum обычно менее уверен в себе, и его приверженность правилам в большей степени носит характер само­защиты, нежели самозабвенного отстаивания принципов. Субъект Arsenicum album обычно более яростен и решителен в своей любви к порядку, тогда как Kali carbonicum можно скорее назвать благоразумным, логичным и спокой­ным в отношении своих принципов. Оба типа стремятся к одобрению со стороны общественного мнения, но при этом Arsenicum album делает это более ярко, a Kali carbonicum стремится отойти в тень и «не высовываться», стремит­ся к тому, что приемлемо, а не к тому, что может произвести впечатление.

«Квадратность» Kali carbonicum — это качество, которое довольно трудно описать. Оно объединяет несколько характеристик, в первую очередь консер­ватизм, негибкость и чрезмерную серьезность. Arsenicum album обычно столь же консервативен, однако у него нет столь выраженной « квадратности », как у Kali carbonicum, так как первый более эмоционален и менее ригиден. Напри­мер, Arsenicum album часто одевается со вкусом, тогда как одежда Kali carbonicum обычно не только старомодна, но и отражает полное отсутствие вкуса у ее обладателя. (Субъект Kali carbonicum лучше себя чувствует в одежде незаметных серых или коричневых оттенков.)

Однажды мне довелось присутствовать на приеме одного известного кали­форнийского гомеопата, когда к нему пришел молодой человек с поствирус­ной астенией. Он работал священником в университетском городке и был

женат на тихой и благоразумной женщине, разделявшей его труды. Сам он производил впечатление рассудительного и ответственного человека. Во время беседы с ним не было выявлено ни одной характерной для какого-либо сред­ства черты, за исключением типичного для Kali carbonicum ощущения тревоги в желудке. Молодой человек описывал себя как относительно открытого и прогрессивного человека, и это вполне могло соответствовать действительнос­ти, если сравнивать его с другими священниками его церкви, однако по срав­нению с обычными молодыми людьми его возраста он был гораздо менее раскрепощен и раскован. Образ серьезного, почти старомодного молодого священника, окруженного огромным числом беззаботных и предающихся ве­селью студентов, которые были моложе его всего на несколько лет, навел меня на мысль о Kali carbonicum. В этой ситуации можно было бы подумать и о Natrum muriaticum, однако для молодых людей Natrum muriaticum скованность обычно не характерна. Серьезность Natrum muriaticum происходит от тоски, запрятанной глубоко в душе этих людей. Пациенты Natrum muriaticum часто отводят глаза, и в них можно заметить едва блеснувшие слезы, что отражает сильные эмоции этих людей, которые они постоянно пытаются контролиро­вать. Серьезность же Kali carbonicum совсем другого свойства. Обычно люди Kali carbomcum настолько чужды каким бы то ни было эмоциям, что они выглядят сухими, похожими на роботов и серыми. Им не нужно бороться со своими эмоциями (за исключением периодически возникающей тревоги), им не нужно скрывать депрессию. Они скорее производят впечатление людей, жизненная энергия которых оказалась подавлена, вследствие чего у них почти полностью отсутствует эмоциональная жизнь. Подобно First Officier Spock U.S.S. Enterprise, субъект Kali carbonicum работоспособен, логичен и неэмоци­онален. Однако и у Спока оказываются эмоции; то же самое можно сказать и о большинстве Kali carbonicum.

Мне приходилось сталкиваться со многими Kali carbonicum, которые явля­лись сторонниками альтернативных форм философии и медицины. Гомео­пату нередко достаточно бывает оценить интересы пациента, чтобы понять сущность его личности. При этом важ:но не столько то, во что человек верит, сколько то, каким образом он проводит свою веру в жизнь. Какими бы нетрадиционными ни были интересы Kali carbonicum, он будет изучать интересующий его предмет благоразумно, методично, проникая очень глу­боко, но без особой страстности.

Когда я только начинал свою гомеопатическую практику, мне пришлось работать с одним гомеопатом, имевшим многие черты Kali carbonicum. Он был вежлив, ответственен и очень рассудителен. Исследуя случай, он вникал в каждую мельчайшую деталь, оставляя исчерпывающие записи, где были

аккуратно представлены сотни отдельных симптомов. Но когда приходило время обобщить все это море информации, он нередко оказывался в затруд­нении, не находя связующей нити, способной объединить разрозненные кусочки в единое целое. В типичной для Kali carbonicum манере он очень глубоко закапывался в каждый случай, однако ухватить сущность ему было трудно, так как для этого недостаточно одной линейной логики, а необхо­димо обладать хотя бы небольшой интуицией. (В противоположность Kali carbonicum,) гомеопат Phosphorus будет прежде всего стремиться « почувство­вать» случай, игнорируя многие мелкие детали. Эти два типа с психологи­ческой точки зрения стоят на двух противоположных полюсах, хотя имеют много общих физических черт.)

Еще один мой знакомый гомеопат Kali carbonicum имел склонность отме­чать мельчайшие личностные особенности пациента (тогда как сам он был почти лишен эмоций), причем предпочитал вводить всю полученную им ин­формацию в компьютер, который и выдавал ему необходимое лекарство. Кста­ти, многие Kali carbonicum гораздо лучше чувствуют себя с машинами, нежели с такой непредсказуемой и опасной вещью, как эмоции.

Законченный рационалист

Личность Kali carbonicum имеет некоторый оттенок уплощенности, двухмер-ности. Словно чертежу или схеме, ей не хватает глубины. Не случайно соли калия часто применяются в качестве лекарств для костной системы. Сущностью препарата являются ригидность и структура. Уберите кровь и плоть — и вы получите скелет. Психика Kali carbonicum напоминает скелет — она ригидна, чиста и структурирована, лишена плоти и крови, эмоций и воображения. (К счастью, даже скелет — живая ткань, и даже самый сухой Kali carbonicum испытывает чувства. Хотя по сравнению с эмоциями большинства других лю­дей чувства Kali carbonicum представляют собой жалкие клочки.)

Являясь неэмоциональными людьми, лишенными воображения, Kali carbonicum живут за счет своего интеллекта. Это наиболее рациональные из всех людей. Подобно компьютеру, Kali carbonicum логически высчитывает на­правление своей жизни, распорядок дня и даже на упреки своей жены в неэмоциональности он дает логичный и рассудительный ответ. У Kali carbonicum есть план на все, и он будет следовать этому плану в малейших деталях. К типу Kali carbonicum часто относятся не только банковские служа­щие, но и ученые-экспериментаторы, скрупулезно обдумывающие малейшие детали своих опытов. Для Kali carbonicum подходят все виды деятельности, где нужен холодный логический расчет и внимание к деталям.

Обычно Kali carbonicum столь озабочены следованием выбранному плану, что у них нет возможности предаваться веселью. (Вообще веселое времяпреп­ровождение - исключительно чуждое большинству Kali carbonicum занятие.) Однажды я гостил в семье одного моего друга Kali carbonicum. Как-то раз вечером все расселись за столом и стали играть в логическую игру «Поймай преступника», где требовалось путем головоломных логических построений выявить преступника, орудия преступления и место преступления. К моему изумлению, мой друг достал какую-то сложную таблицу и с серьезнейшим видом стал заносить в нее каждую крупицу информации о тактике других игроков. У него получилась своеобразная блок-схема, с помощью которой он последовательно вычеркивал одну возможность за другой, до тех пор пока не выиграл, причем не строя логических догадок, а уверенно выдав единственно возможный результат. Его жене и детям пришлось применять ту же тактику, так как иначе его невозможно было победить. Причем этот человек не был ни нудным, ни фанатичным. Просто он не знал другого способа функциониро­вания своего интеллекта. Он не был замкнутым человеком, каким могут быть люди Natrum muriaticum. По его собственному замечанию, он не говорил о своих чувствах просто потому, что у него их никогда не было.

У Kali carbonicum имеется очень любопытная манера общения с людьми. Он определяет, насколько логично (или нелогично) сказанное собеседни­ком, а затем анализирует это вслух. Более социально адаптированные Kali carbonicum делают это в более мягкой форме, используя юмор для облегче­ния восприятия, однако анализ степени логичности остается основной чер­той любого разговора Kali carbonicum. Уже упоминавшийся First Officier Spock U.S.S. Enterprise является отличной иллюстрацией этой особенности. Те Kali carbonicum, которые не привыкли к общению с людьми, могут до­вольно болезненно ранить чувства собеседника, а слушать их «лекции по логике» довольно утомительно, так как они обычно произносятся моно­тонным, лишенным эмоций голосом. Вернувшийся с рок-концерта Kali carbonicum может рассказывать о нем так, словно он вернулся с лекции по антропологии. Чуть менее напряженные Kali carbonicum могут не обреме­нять свою речь избыточным перечислением фактов, однако и их во время разговора никогда до конца не покидает свойственная им «серьезность», даже в обществе близких друзей.

Многие Kali carbonicum являются довольно спокойными людьми, так как они понимают, что у них не получится общение в более спонтанной мане­ре, и предпочитают избегать шумных мероприятий, чтобы не попасть в глупое положение, или отдаляются от своего круга общения. Когда они находят относительно интеллектуального собеседника, интересующегося

теми же предметами, что и он сам, он может отважиться сблизиться с ним на почве серьезных обсуждений этих предметов.

Свойство Kali carbonicum быть излишне рациональным в общении напоми­нает черты некоторых мужчин Lycopodium. С этой точки зрения эти препара­ты могут не различаться, однако часто ультрарациональные Lycopodium боль­ше всего озабочены тем, чтобы настоять на своей точке зрения, излишне само­уверенны и склонны обсуждать темы, в которых они довольно плохо разбира­ются, a Kali carbonicum будут спорить только о том, что хорошо знают. К интеллектуальным разглагольствованиям на любимые темы также склонны субъекты Sulphur, которые могут столь же глубоко погружаться в детальный анализ, однако Sulphur будет гораздо более эмоционален как в своей речи, так и в выражении своих интересов.

Контраст между страстным идеализмом Sulphur и прагматической привя­занностью к фактам Kali carbonicum был хорошо виден на примере двух президентов Соединенных Штатов, Рональда Рейгана и Джорджа Буша. Сначала никто не воспринимал Буша как потенциального президента, так как он выглядел слишком серым и незаметным в тени своего яркого предше­ственника. Когда Буш пришел к власти, он заявил, что не будет руковод­ствоваться «мировоззрением», в отличие от яростного идеалиста Рейгана. Похожая и исторически близкая смена во власти произошла в Великобрита­нии, когда радикальная односторонность Маргарет Тэтчер {Nux vomica) сменилась разумным прагматическим подходом Джона Мэйджера, кото­рый по стилю типичный Kali carbonicum - серый, незаметный, с явным недостатком способностей харизматического лидера, однако могущий быть умеренным, разумным и честным. Люди Kali carbonicum часто внушают доверие своей беспристрастностью, ответственностью и отсутствием эгоиз­ма, что характерно для более ярких типов.

Подобно Arsenicum album, Kali carbonicum весьма практичны. Для них очень важна физическая безопасность, и это является одной из причин их предпоч­тения здравого смысла пламенным идеям. Субъекты Kali carbonicum склонны к скептицизму и не доверяют теориям, в практичности которых сомневаются. В результате их внутренний мир очень надежен, но при этом немного скучен.

Ощущение физической незащищенности

В этом отношении Kali carbonicum очень близок к Arsenicum album, сосредото­чиваясь преимущественно на вопросах материальной безопасности. Как и у Arsenicum album, чувство незащищенности у него нередко проявляется в виде страха болезни (смерти), бедности и потери социального положения. Как и

Arsenicum album, Kali carbonicum довольно скуп в отношении денег. Однако для Kali carbonicum характерна умеренная забота о своем здоровье, в отличие от фанатичного увлечения оздоравливающими процедурами некоторых субъектов Arsenicum album. Более того, многие Kali carbonicum ведут очень спокойный образ жизни, довольно однообразный и лишенный как чрезмер­ных упражнений, так и пищевого разнообразия. Британский комедийный телесериал «Падение и взлет Реджинальда Перрина» является острой пароди­ей на руководителя типа Kali carbonicum, крайне приверженного рутине, логике и не способного сделать ни одного шага в сторону от заведенного порядка. Герой этой комедии в конце концов делает то, о чем подсознательно мечтают все Kali carbonicum: взбунтовавшись против собственных закостенев­ших правил, он начинает открыто высказывать все, что думает, о неприятных ему людях, ухаживать за женщинами и в конце концов полностью раскрепо­щается. Некоторые Kali carbonicum стремятся к раскрепощению постепенно, с годами приобретая некоторую степень раскованности. Очень редко измене­ния происходят столь радикально, как у героя этого сериала.

Субъекты Kali carbonicum склонны к излишнему беспокойству, главным образом по поводу практических вещей. Они также могут переживать по поводу своих взаимоотношений с другими людьми, так как с одной сторо­ны, не очень легко устанавливают социальные контакты, а с другой — в одиночестве они чувствуют потерянность и незащищенность. Подобно дру­гим высокорациональным типам {Lycopodium, Natrum muriaticum, Arsenicum album), субъекты Kali carbonicum обычно очень озабочены своим имиджем. Однако причины этой озабоченности у разных типов будут частично раз­ниться. В глубине души Natrum muriaticum чувствует себя ничего нестоящим и недостойным любви, поэтому ему требуется постоянное подтверждение своей ценности со стороны других людей. Lycopodium чувствует свою несос­тоятельность, поэтому и пытается заискивать перед людьми и старается про­извести на них впечатление для подтверждения своей значимости. Arsenicum album не будет пытаться никому угождать; он стремится к престижу по двум причинам. Во-первых, это один из способов обеспечить свою безопасность, чтобы при необходимости было куда отступать. Во-вторых, почет и уваже­ние приятны тщеславному Arsenicum album, так как они тешат его самолю­бие. И здесь Kali carbonicum ближе всего находится к Arsenicum album, хотя элемент эгоизма и тщеславия у Kali carbonicum выражен в значительно мень­шей степени. Большинство Kali carbonicum очень скромны и совсем не стре­мятся к славе. Однако они стремятся к общественному одобрению как спо­собу застраховать себя от одиночества, бедности и болезней. Опасение ока­заться изгоем общества, оставшееся в подсознании людей с примитивных

времен, когда это несло в себе реальную угрозу жизни, в настоящее время продолжает всплывать в виде соответствующих страхов, особенно у тех, кто не обладает хорошей способностью к социальной адаптации.

предприпимателъ

Однако не все Kali carbonicum избегают быть в центре внимания. Я встречал нескольких вполне успешных бизнесменов Kali carbonicum, которые пойма­ли и удержали «птицу счастья». Этим людям удалось скопить довольно большой капитал и приобрести достаточно широкую известность, которая их совершенно не смущала. Один из них был владельцем круглосуточного медицинского центра, а другой — огромной сети магазинов электроники. Эти бизнесмены были настоящими трудоголиками, совершенно неспособ­ными расслабиться и ничего не делать. Трудиться их заставляло одновре­менно и стремление быть все время чем-то занятым, и стремление к матери­альному богатству и общественному положению. Я лечил жену одного из этих бизнесменов, которая пожаловалась мне на неспособность своего мужа расслабиться ни на секунду и оторваться от своей работы. Однажды ради семьи он попытался взять недельный отпуск, но почувствовал такое напряжение, что вынужден был вернуться к работе. Кажется странным, что такой тип, как Kali carbonicum, может оказаться во главе финансовой импе­рии, однако бизнесмены Kali carbonicum очень осторожны, привержены логике и дисциплине, которые и позволяют им добиться своего положения. Сначала они создают небольшое предприятие и добиваются его отличного функционирования, затем расширяют свое дело и так, осторожно, шаг за шагом, создают огромную империю. Внимательный к деталям и врожденно неспособный скучать при выполнении самого нудного дела, Kali carbonicum сначала обеспечивает идеальное функционирование своего предприятия, а лишь потом приступает к его расширению.

Предприниматель типа Kali carbonicum значительно отличается от делового человека типа Nux vomica. Последний буквально излучает уверенность в себе и прекрасно чувствует себя в обществе, тогда как Kali carbonicum, оказываясь среди большого числа людей, явно ощущает дискомфорт, а недостаток уверен­ности в себе обычно компенсирует вежливостью. Когда я приехал в Австра­лию, меня поразило то, как некоторые местные предприниматели рекламиру­ют свои услуги и товары. Эти люди явно обладали очень плохой способностью к общению и выглядели одновременно неестественными и скованными, однако эфир был переполнен их голосами и лицами. Я мог лишь сделать вывод о том, что это был типичный для Kali carbonicum способ восполнить недостаток

уверенности в себе за счет избыточной популярности.

Большинство Kali carbonicum имеют некоторую степень робости и застен­чивости, однако мне приходилось видеть, как предприниматель Kali carbonicum вел себя достаточно жестко по отношению к одному из своих работников, со стороны которого он чувствовал угрозу своему положению. Он уволил его, предупредив лишь за день до этого и безо всяких объясне­ний причин. Предприниматели Kali carbonicum, как и все деловые люди, одержимы своим бизнесом, а относительный недостаток эмоций, по-види­мому, еще более способствует жесткости по отношению к подчиненным там, где, по их мнению, это необходимо.

Тревожность

Подобно ряду других рациональных типов, пациенты Kali carbonicum крайне неохотно признаются в своих слабостях. Обычно на приеме они отрицают наличие у них каких-либо страхов и переживаний или по возможности пре­уменьшают их значение. Я вспоминаю одну очень натянутую и склонную к формализму женщину — университетского лектора, обратившуюся ко мне по поводу артрита. Она отрицала наличие у себя какой бы то ни было тревожно­сти, хотя призналась, что спит не очень хорошо, просыпаясь в первую поло­вину ночи, чтобы сходить в туалет, после чего уже не может заснуть. Когда я спросил ее о том, как она чувствует в это время, она призналась, что чувствует тревогу без особой причины (Кент: «Тревога при пробуждении»). Пара доз Kali carbonicum 1M не только существенно облегчила симптомы артрита, но и значительно улучшила ее сон.

На самом деле тревожность субъектов Kali carbonicum не должна удив­лять, нужно лишь осознать ригидность его ментального контроля за всеми аспектами своей жизни. Этот тотальный контроль, с одной стороны, явля­ется результатом ощущения незащищенности, а с другой — сам служит при­чиной усиления тревоги, так как чем более ригидным становится человек, тем больше вероятность срыва хрупких защитных механизмов под действием непредвиденных обстоятельств.

Субъектам Kali carbonicum обычно довольно долгое время, а иногда и всю жизнь удается скрывать большую часть своей тревожности. Выдать их могут лишь некоторая напряженность и неуверенность в речи. Однако иногда у них случаются и настоящие нервные срывы. Чаще всего это происходит после потери каких-либо важных источников ощущения безопасности, на­пример работы или партнера.

Возникающая в результате нервного срыва психическая картина Kali

carbonicum в значительной мере напоминает возбуждение Arsenicum album. Появляется сильная тревога, особенно в одиночестве (Кент: «Страх оставаться одному»), преимущественно в ранние ночные часы. Пациент становится бес­покойным, раздражительным, гиперчувствительным к шуму, физическому дис­комфорту и прикосновению. Даже на фоне очень сильной тревоги Kali carbonicum может производить впечатление полностью контролирующего свое состояние и довольно хорошо справляться со своей работой.

Часто тревогу Kali carbonicum провоцируют отношения с противополож­ным полом. Отчасти это связано с чувством неловкости и смущением. Обыч­но подростковая неловкость при общении с противоположным полом со­храняется и во взрослом возрасте, так и не исчезнув полностью. Когда же Kali carbonicum вступает в отношения с партнером, он ведет себя очень ответственно, хотя и несколько отстраненно. Семейная жизнь дает ему возможность немного расслабиться и часто делает субъекта Kali carbonicum более уверенным в себе и более раскрепощенным.

Kali carbonicum почти так же осторожен, как и Arsenicum album. Он нео­хотно верит новым идеям и не доверяет новым знакомым. Эта недоверчи­вость ярко проявилась у одного моего пациента, обратившегося по поводу сенной лихорадки. Он работал психологом, довольно точно проанализи­ровал собственные личностные особенности и был достаточно открыт, что­бы свободно обсудить свою тревожность. Его физические симптомы доволь­но точно соответствовали Kali carbonicum, равно как и психические черты, хотя Arsenicum album тоже нельзя было полностью исключить. Несколько доз Kali carbonicum 200 облегчали симптомы его сенной лихорадки, однако каждый раз улучшение было кратковременным. Тогда я попытался объяс­нить ему, что доза в ЮМ должна была бы принести более длительное улуч­шение, а также помочь в отношении его тревоги. В ответ на это он попро­сил зачитать мне отрывок из Materia Medica, касающийся психики Kali carbonicum, чтобы самому убедиться, что препарат соответствует случаю. Прослушав этот отрывок, он заявил, что, возможно, ему необходимо дру­гое средство, и попросил меня детально описать психику нескольких других лекарств. Затем он позвонил своему другу-гомеопату, отговаривавшего его принимать Kali carbonicum, так как он был «слишком либерален» для этого препарата. В конце концов он все же решился принять дозу, в результате чего он прошел через короткий период меланхолии, который закончился через неделю и который он отказался связать с приемом препарата (Кент: «Упрямство»). Впоследствии у него заметно уменьшилась склонность к су­хой логике и он стал гораздо живее эмоционально.

У описанного выше пациента присутствовал еще один из аспектов психики

Kali carbonicum, возникающий главным образом в период обострения тревож­ности — склонность к однообразным мыслям, навязчиво и непроизвольно вертящимся в голове человека. Эти мысли могут быть глубокими или баналь­ными, имеющими значение или совершенно бессмысленными, но когда они появляются, их совершенно невозможно вытеснить из сознания (этот симптом есть у Causticum, также являющегося солью калия, и у Mercurius). Пытался ли пациент написать письмо или послушать музыку, в его голове начинала всплы­вать мысль «Все должны умереть», и никакими усилиями невозможно было заставить ее уйти. Это не было похоже на почти неуправляемые импульсы к определенным действиям, как у Argentum nitricum, просто в голове непроиз­вольно возникала совершенно неотносящаяся к ситуации мысль. Словно где-то в голове «заела пластинка» и ее невозможно выключить.

Другие Kali

По моим наблюдениям, большинство пациентов Kali bichromicum — это жен­щины, тогда как среди Kali carbonicum больше мужчин. Их психические карти­ны почти неотличимы друг от друга, однако, возможно, распределение по половому признаку создало лично у меня впечатление о большей мягкости и меньшей ригидности Kali bichromicum по сравнению с Kali carbonicum. Kali bichromicum иногда напоминает Calcarea Carbonica, как в отношении физичес­ких, так и психических симптомов, хотя для пациенток Kali bichromicum обычно характерен больший формализм в общении.

Остальные препараты калия — Kali arsenicum, Kali phosphoricum и Kali sulphuricum редко являются конституциональными типами, если являются ими вообще. Даже если они существуют, я не могу дать их определенное описание, однако, по-видимому, они должны являть собой сочетание ти­пичных свойств Kali carbonicum и свойств других элементов, чувствительнос­ти Phosphorus, например.

Kali bromatum

Этот редкий тип довольно сильно отличается от других препаратов Kali. Я видел лишь одну такую пациентку, однако ее психические черты проявля­лись столь очевидно, а реакция на лекарство была столь яркой, что я счел уместным привести этот случай здесь. Это была молодая женщина около 25 лет, обратившаяся по поводу эпилепсии и шизофрении. Она производила впечатление вполне психически здорового человека, лишь немного робкого и нервозного. У нее отмечались частые большие эпилептические припадки,

примерно два раза в неделю. Что касается шизофрении, то она рассказала о том, что где-то в 15-летнем возрасте во время игры в хоккей она внезапно почувствовала, что другая девочка из ее команды настроена против нее и хочет ее убить. И «для самозащиты» она изо всех сил ударила ту девочку клюшкой по голове, отчего у той был перелом костей черепа. Ее госпитали­зировали с диагнозом «параноидная шизофрения» и в течение последую­щего года лечили с помощью психотропных препаратов. С тех пор она не лечилась по поводу шизофрении, однако у нее по-прежнему периодически возникали параноидальные мысли, сопровождающиеся чувством крайней ярости. Кроме того, она страдала выраженной ипохондрией, а малейший болезненный симптом воспринимался ею как признак рака. Хотя я не был хорошо знаком с Kali bromatum^ сочетание эпилепсии, шизофрении и пара­нойи довольно просто вывело меня на этот препарат. После нескольких доз Kali bromatum ЮМ ее приступы полностью прошли, но даже больше она была рада тому, что у нее исчезли ее «дурацкие мысли». Она почувствовала себя настолько хорошо, что впервые в жизни стала искать работу.