§ 3. Любовь (привязанность, дружба, эрос, милосердие) как нравственная и религиозная ценность

Для того, кто любит, любовь является наивысшей ценностью, определяющей всю жизненную стратегию. Огромной ролью любви в жизни человека можно объяснить то, почему она довольно рано стала предметом философской рефлексии. Различные проявления любви породили ее многообразные типологии. Например, И. Кант пишет о патологической и истинной любви; К.С. Льюис — о любви-нужде, любви-даре, любви-оценке; Э. Фромм — о любви братской, материнской, эротической, о любви к себе и любви к Богу; и т.д. Многочисленные классификации любви позволяют увидеть традицию, доставшуюся нам в наследство от древних греков, разделивших любовь на четыре вида: строге, филия, эрос и агапе.

Пожалуй, в наше время наиболее полно эти виды любви рассмотрел Клайв Стейплз Льюис (1898–1963). В англоязычных странах его уже причисляют к классикам и считают выдающимся моралистом. А римский папа назвал его великим апологетом христианства ХХ столетия. Любовь была сквозной темой творчества К.С. Льюиса. В ней он видел единственный путь, который может привести к преодолению зла.

Во всех четырех видах любви (привязанность — строге, дружба — филия, влюбленность — эрос, милосердие — агапе), по К.С. Льюису, присутствуют три фундаментальные формы ее проявления. Во-первых, это любовь-нужда. Она основана на глубинной потребности (удовольствии-нужде). Мы нуждаемся в других людях, без которых не могли бы ни вырасти, ни прожить, ни, даже, узнать самих себя. Любовь-нужда присутствует в самых высоких проявлениях духа, т.к. она входит в любовь к Богу. Во-вторых, это любовь-дар. Ее отличительной чертой является бескорыстное желание и творение блага другому. В-третьих, это любовь-оценка, базирующаяся на таком оценивающем удовольствии, которое не обусловлено потребностью или желанием. Эта форма любви неэгоистична. Когда мы так относимся к действительности, то на секунду становимся похожи на Бога, сказавшего в начале своего творения: «Хорошо весьма» (Быт. 1: 31).

Таким образом, «всегда «любовь-нужда» взывает из глубины нашей немощи, «любовь-дар» дает ее от полноты, а эта, третья любовь славит того, кто любит. К женщине это будет: «Я не могу без тебя жить», «Я защищу тебя» и «Как ты прекрасна!». В этом, третьем случае любящий ничего не хочет, он просто дивится чуду, даже если оно не для него». Пожалуй, русское слово «любование» наиболее полно передает смысл любви-оценки.

Анализируя виды любви, К.С. Льюис показывает величие каждого из них, причастность к высшему виду любви, а также демонстрирует их ограниченность, невозможность отождествления с Божественной любовью.

Привязанность. Строге означает любовь-привязанность, особенно семейно-родственного типа. Она возникает на базе извне заданного общения. Величие этого вида любви, согласно К.С. Льюису, состоит в том, что строге позволяет любить другого как он есть, «ценить добро как таковое, а не только нашу излюбленную его разновидность». Привязанность смиренна. Ею, в отличие от влюбленности или дружбы, могут даже стыдиться. Те, кто вызывает ее, часто просты и незаметны, и, пока эти люди с нами, мы не замечаем ни их достоинств, ни недостатков. На основании этого можно сказать, что оценка не играет никакой роли в этом виде любви. Благодаря привязанности мы начинаем ценить того, на кого раньше не обращали внимания, кто не соответствует нашему вкусу. Таким образом, человек перешагивает собственную ограниченность, выходит за пределы своих мерил. Привязанность открывает нам в других образ Божий, как открывает его смиренная святость. Но она еще не есть Любовь.

Так, привязанность, в которую входит любовь-нужда, заставляет человека вынуждать других любить его. «Кто не видел, как женщина тратит юность, зрелость и даже старость на ненасытную мать, слушается ее, угождает ей, а та, как истинный вампир, считает ее неласковой и строптивой».

Привязанность, являющаяся даром, порождает непринужденность. Вследствие непринужденности в отношениях родители, порой, очень грубо обходятся со своими детьми. Чтобы отношения были нормальными, необходимо не только в гостях, но и дома не предпочитать себя другим. Тогда из привязанности родится истинная, тонкая, глубокая вежливость.

Итак, одной привязанности мало. Нужны еще и ум, и справедливость, милость. Нужна любовь, которая выше привязанности. Если привязанность возьмет в руки всю душу, она принесет нам много зла.

Дружба. Филия — это любовь-дружба, любовь-приязнь, любовь-симпатия, которая предполагает в качестве обязательного свободный индивидуальный выбор. Дружба не является биологически необходимой. Поэтому она встречается крайне редко. Однако без дружбы, как и без философии и искусства, не нужна и жизнь. В античном мире это понимали и считали дружбу самой полной и счастливой из человеческих связей.

Дружба совсем не похожа на влюбленность. В частности, влюбленность связывает лишь двоих, а дружба числом не ограничена; дружба почти не знает ревности. Друзья лишь радуются, когда у них появляется новый друг. Этим дружба напоминает рай, где каждый видит Бога по-своему и сообщает о том другим

Дружбу следует отличать от приятельства. Последнее необходимо для социальной жизни, т.к. благодаря ему люди сплачиваются для решения какой-либо жизненной задачи. Но приятельство является лишь заготовкой дружбы. Согласно К.С. Льюису, в любови-дружбе человек проявляет себя предельно внефункционально («как Джон или Анна»). Дружба всегда векторно ориентирована: по формулировке К.С. Льюиса, «дружба — всегда «о чем-то»: «человек, понимающий, как мы, что какой-то вопрос важен, может стать нам другом, даже если он иначе ответит на него... Дружба возможна только тогда, когда нам что-то важнее дружбы». В социальном контексте филия в силу этого создает своего рода зону автономии и свободы, «создает государство в государстве, потенциальный оплот сопротивления», поэтому с точки зрения тоталитаризма «каждая дружба — предательство, даже бунт».

Очень важное значение в дружбе имеет любовь-оценка. Мы постоянно оцениваем себя, своих друзей, восхищаемся ими, идеями, которые они рождают, искренне удивляемся, почему нас приняли в этот дружеский круг общения.

Итак, дружба чиста, свободна, духовна, не ищет своего, сорадуется истине. Но у нее также есть недостатки. В частности, она может быть и доброй, и дурной. Добрая дружба — это школа добродетели, а дурная — порока. Кроме того, друзья, замыкаясь в своем кругу, начинают страдать, в той или иной степени, глухотой, черствостью к нуждам, проблемам других людей.

Эрос. Обычно в эротическую любовь включают половое влечение. Однако оно может и не входить в нее. Половое влечение без влюбленности К.С. Льюис, по старому обычаю, называет вожделением. Оно вовсе не так низко, как о нем думают. Наших предков женили родители, и они зачинали детей, повинуясь только животному желанию. Между тем в отношениях было больше чистоты, чем ее может быть при самой большой влюбленности. Страсть может привести к тому, что соитие будет прелюбодейным. Она может означать жестокость, ложь, измену мужу или другу, нарушение гостеприимства, горе для детей.

Влюбленность открывает нам бесконечную красоту, ценность конкретного человека. Эрос преображает удовольствие-нужду в высшее из всех удвольствий-оценок. Влюбленному нужна не женщина вообще, а именно эта женщина. Влюбленный предпочитает несчастье с возлюбленной любому счастью без нее.

Духовная опасность влюбленности, кроме всего прочего, заключается не в вожделении, а в многозначительной серьезности, с которой стали относиться к соитию. Ложиться в постель, обложившись массой психоаналитической, сексологической литературы, противоестественно. Еще более противоестественно поклоняться своей страсти, считать ее чем-то высшим. Во всех традиционных культурах к влюбленности относились с юмором. Отгоните от брачного ложа смех, и оно станет алтарем. Страсть поглотит человека, ей поклоняющегося.

Эротическая любовь, полная самоотречения, дает понять, как мы должны любить Бога и человека. Из всех видов любви она наиболее похожа на Бога и стремится превратить нас в своих служителей. Считается, что Эрос может смыть любое зло, порожденное им. Влюбленные могут ради любви обижать родителей, оставить детей, обманывать друга. Если Эрос стал их богом, они готовы отдать ему все. Между тем влюбленность — самый непрочный вид любви. Те, кто стремится любить лишь такой любовью, как правило, то и дело влюбляются вновь и вновь.

Любовь прекрасна, как прекрасен сад, но оба они нуждаются в заботе. В нашем естестве роль садовника выполняет воля. Одна из целей воли — помочь тому, что растет помимо нее. Именно с помощью воли и разума человек может воспринять высший, сверхприродный вид любви.

Милосердие. Агапе — любовь-милосердие, представляющее сострадательное, доброжелательное, заботливое отношение к другому человеку. Агапе — это деятельная, одаряющая любовь, любовь к ближнему. Как этическое понятие милосердие восходит к Библии. В Священном Писании древнееврейское слово «хесед» (любящая доброта) и древнегреческое «агапе» выражали принцип отношения Бога к людям, а также то, что Он ожидал от людей в отношении друг к другу.

Агапе в настоящее время знакома уже немногим. Своим источником она имеет нормативный идеал — милосердную и инициативную любовь Бога. Здесь любит прежде всего Бог, а не человек. «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас» (1Ин. 4: 10). Это бескорыстная любовь, которая является даром, а не завоеванием. Ее направленность на субъект не зависит от его ценности. Бог любит не потому, что в чем-то нуждается. Напротив, Он любит от полноты. Даже творение мира не было вызвано какой-либо необходимостью. Господь сотворил ненужные существа, чтобы любить их и совершенствовать. И ради этих существ Бог стал человеком, пошел на самоунижение, страдания.

Бог дает людям способность любить: нуждаться в Нем и желать блага другим. Естественная любовь-дар обращена лишь к тем, кто нам нравится, к тем, кто кажется нам достойным любви. Поэтому без участия в любви Бога невозможно дарить свою заботу тем, кто нас ненавидит, смеется над нами, презирает. Господь дает ощутить любовь-дар по отношению к Нему Самому. Мы можем возвратить ему все то, что он дал в наше распоряжение: свою волю, сердце, любовь. Любовь-дар по отношению к ближнему также является, согласно Евангелию, любовью к Господу. Всякий нуждающийся в нашей помощи — Христос.

Бог дает, по К.С. Льюису, и два вида благодатной любви-нужды: любовь к Нему и любовь друг к другу. Любовь-нужда к Богу обусловлена тем, люди являются, во-первых, существами сотворенными, а во-вторых, существами падшими. Благодаря божьему дару человек понимает любовь-нужду, принимает и радуется. Как пловец переживает радость плавания, когда решается не касаться ногой, одним пальцем дна, так и мы ощущаем радость, когда осознаем свою полную зависимость от Бога. Милосердие преображает и любовь-нужду к людям. В повседневной жизни у нас всегда много поводов проявить милосердие. Наши ближние и мы сами — глубоко несовершенные люди, к которым необходимо проявлять милость, терпимость и жалость. Всем нам бывает нужно милосердие. Но сами мы желаем, чтобы нас любили за что-то. «Заподозрив, что к нам питают высший из всех видов любви, мы содрогаемся от обиды». Принимать милосердие порой труднее, чем давать.

Агапе включает в себя самоотдачу. Так, если мы влюбились в чужую жену, мы должны жертвовать влюбленностью. Но милосердие предполагает, прежде всего, не замену низшего вида любви более высоким, а преображение привязанности, дружбы, эроса, которые, оставаясь собою, одновременно будут и милосердием.

Из всех проявлений любви в вечности останутся лишь такие ее проявления, в которые вошло милосердие. Ведь то, что не вечно, по сути своей, устарело еще до рождения. Так, став взрослыми, мы при встрече со старыми школьными друзьями не знаем, что с ними делать, если нас связывали только игры, подсказки или списывание. Любовь, если она хочет быть вечной, должна быть укоренена в вечном, в конечном итоге, в Боге. Необходимо знать, что те, кто вызвал в нас земную любовь, вызвали ее потому, что в них есть отблеск красоты, доброты и мудрости Бога. После воскресения мертвых нам не понадобится покидать тех, кого мы любим, потому что мы обретем их в Нем и, любя Его, полюбим их больше, чем теперь.

В заключение своей работы К.С. Льюис, помимо любви-дара и любви-нужды, упоминает третий — благодатный ее вид. Согласно традиции, любовь-оценка к Богу — дар самый лучший. «В нем, а не в естественной любви, даже не в нравственности — сосредоточие жизни. Им живут и ангелы. Когда он есть у нас, нам все возможно».