ISBN978-5-8291-1I22-9

1

II

УДК 316 ББК 60/5 391

РЕЦЕНЗЕНТЫ: доктор социологических наук,

профессор Л.А. Гегель;

доктор социологических наук,

профессор В,В. Щербина

Зубков В.И.

391 Социологическая теория риска: Учебное пособие для вузов. — М,: Академический Проект, 2009. — 380 с. — (Gaudeamus).

ISBN 978-5-8291-1122-9

В учебном пособии рассматриваются формирова­ние, методологические основы и ключевые понятия социо­логической теории риска. Очерчивается предметное поле теории. Дается поведенческая интерпретация категории «риск». Предлагаются классификация и типология рис­ка. Разрабатываются средовые и субъектные факторы, де­терминирующие рискованное поведение. Раскрываются механизмы социальной регуляции риска, намечаются наи­более важные направления оптимизации риска и риско-логической работы социолога. Основные положения учеб­ного пособия опираются на наиболее значимые мировые достижения в области изучения риска, проиллюстриро­ваны многочисленными эмпирическими данными и при­мерами из социальной практики.

Учебное пособие содержит методические материалы для изучения курса «Социологическая теория риска»: цели и задачи курса, требования к его освоению, распределение времени по видам занятий и их содержание, задания для творческой самостоятельной работы обучаемых, перечень проблем для итогового контроля их знаний, основную и дополнительную литературу.

Содержание учебного пособия соответствует установ­кам государственного образовательного стандарта по направ­лению «Социология» для подготовки магистров социологии. Для студентов и аспирантов, преподавателей соци­альных и гуманитарных дисциплин, а также всех инте­ресующихся вопросами социального поведения и совре­менными социальными проблемами.

УДК 316 ББК 60.5

© Зубков В.И., 2008 © Оригинал-макет, оформление. Академический Проект, 2009

ВВЕДЕНИЕ

Ситуации, когда результаты действий не соответству­ют желаниям людей, не новы. Однако в последнее время катастрофы на предприятиях ядерной энергетики, химиче -ской промышленности и транспорте буквально поражают воображение. В процессе хозяйственной деятельности чело­века постепенно и как бы незаметно возникает множество технологических, в частности экологических проблем, ко­торые, престав быть только предметом обсуждения ученых, вторгаются в жизнь людей огромных регионов. Кроме того, с развитием средств массовой коммуникации современный человек получает во много раз больше подобной информа­ции в «единицу времени». Вместе с тем становится все более ясным, что риск проявляется не только в глобальном масш­табе, но и на уровнях социальных организаций, групп, ин­дивидов. Понимание этого позволило немецкому социологу У. Беку ввести в научный обиход термин «общество риска», который используется теперь многими авторами.

Таким образом, важнейшую роль в актуализации про­ блемы риска сыграли процессы стремительного научно-тех­ нического развития, которое чрезвычайно расширило чело­ веческие возможности, но вместе с тем повлекло за собой целый ряд негативных последствий, которые создают угро- ³У природе и самому человеку. В связи с этим возникает острая необходимость решения принципиальных вопросов, связанных с ядерной энергетикой, вооружением, генной инженерией, использованием целого ряда химических со- Динений. Важно выяснить, каков риск внедрения техноло- ических инноваций, с какими моральными, социальными и Демографическими последствиями, возможно, придется стол- уться. При этом нельзя ограничиваться только поиском ъяснений различных отклонений в развитии обществен- х процессов. Необходимо устанавливать их причины, овия возникновения и закономерности протекания. _п Другой стороны, в массовом сознании появляется -

мание важности риска, состояния неопределенности, J

L

I Введение

поскольку они являются непременными условиями станов­ления и функционирования рыночных институтов, демок­ратических политических систем, гражданского общества, и, наконец, развития свободы личности. Ведь риск подразу­мевает возможность и право выбора альтернатив, а также ответственность за последствия принимаемых решений.

Понятие «риск» оттенило, сделало более осязаемым ва­риативность развития социальной жизни. Оказалось, что риск имманентно присутствует в ней и имеет две противополож­ных тенденции своего проявления. С одной стороны, без риска невозможны творчество, инновационная деятельность, поступательное развитие общества. С другой — ошибки и просчеты человека в хозяйственной деятельности, использо­вании техники порождают все новые и новые угрозы для его существования. Эта альтернативность и амбивалентность риска проявляется и на уровне индивидуального сознания. В случае конкретного выбора всегда происходит борьба между «да» и «нет», одновременно связанная с желанием добиться успеха и страхом потерпеть неудачу.

С точки зрения последствий рисков У. Боне различает риски первого и второго порядка¹. В случае рисков первого порядка их конкретных «виновников» (причинно-следствен­ные связи) возможно установить в принципе (однако, это не означает, что таковые обнаружатся на самом деле). Риски второго порядка, которые можно также назвать агрегиро­ванными, являются комплексным результатом различных действий множества социальных субъектов. Типичным при­мером рисков второго порядка являются экологические риски.

По всеобщему мнению отрицательные последствия аг­регированных, в том числе экологических рисков в целом имеют тенденцию к возрастанию. Например, в настоящее время из сырья, добываемого человечеством, используется всего лишь 1 %, Остальные 99 % в виде отходов в искажен­ном, чуждом природе виде возвращается в среду, загрязняя ее. При этом объем промышленной продукции на планете удваивается каждые 8 — 10 лет. Многие экономически слабо развитые страны становятся свалками отходов, что, в ко­нечном счете, отравляет и среду обитания их соседей.

Что касается рисков первого порядка, то для них ха­рактерна тенденция уменьшения вероятности каждого от­дельно взятого негативного события при увеличении масш­табов его последствий. Прежде всего это относится к

¹ См.: Bons W. Unsicherheit und Gesellschaft — Argumente fur eine soziologische Risikoforschung. Ms., Nov. 1990.

искам, связанным с техносферой¹. Причем как к рискам озникновения аварий, так и к рискам при нормальной

работе техники.

Так, в 40-х гг. в десятках авиакатастроф количество жертв измерялось десятками, Ныне же более редкая, единичная катастрофа уносит жизни сотен людей². Но это не означает, что риск летать на самолетах для каждого конкретного пас­сажира стал выше, скорее наоборот. Однако чем больше со­вершенствуется авиационная техника, тем большим становит­ся цена ошибки как отдельных людей, так и коллективов, связанных с ней на этапах конструирования, испытания, про­изводства и эксплуатации. Статистика показывает, что более 70 % авиакатастроф происходит по вине человека, а осталь­ные — по другим причинам (из-за сбоев в работе техники, возникновения внештатных, экстремальных ситуаций, при невыясненных обстоятельствах)³.

Те же тенденции можно проследить и по отношению к другим динамично развивающимся антропотехническим си­стемам. В целом риск их использования напоминает зигзаго­образную кривую. После своего изобретения техника (лю­бой технический образец или комплекс) совершенствуется, но при этом усложняется, в том числе за счет постоянного поиска путей повышения ее надежности. Усложнение конст­рукции происходит до тех пор, пока не случается событие, выявляющее ее новые качественные стороны, что по-новому ставит вопросы обеспечения безопасности и надежности. При этом на базе одной техники может создаваться другая, прин­ципиально новая. Затем цикл повторяется.

Однако надежность техники самой по себе не решает всех проблем. Очень важными являются проблемы взаимо­влияния и взаимодействия различных технических образцов (комплексов) друг с другом, природой и человеком, Так,

¹ См.; Легасов В.А. Проблемы безопасного развития техносфе­ ры // Коммунист. 1987. №8. С. 92-101.

² Самым страшным годом для гражданской авиации считается 1996-й год. По данным британских специалистов (без учета пост­ радавших при террористических актах) в этот год на коммерчес­ ких рейсах погибло 1187 человек.

³ Анализ причин различных аварийных ситуаций и катастроф см.: Зинченко В.П., Мунипов В.М. Основы эргономики. М., 1979. По Данным зарубежных исследователей 75% летных происшествий в авиации происходят по вине летного и технического состава; 60 % столкновений, посадок судов на мели и гибели судов случают­ ся из-за ошибочных действий их команд; до 50 % отказов различно­ го рода оборудования вызываются ошибками обслуживающего персонала; см.: Дьяченко МИ. и др. Готовность к деятельности в напряженных ситуациях. Психологический аспект / М.И. Дья­ ченко, Л.А. Кандыбович, В.А. Пономаренко. Мн., 1985. С. 3.

взаимодействие человека с техникой не ограничивается лишь использованием последней по прямому предназначению. Например, самолеты стали излюбленными объектами захва­та со стороны террористов, что намного повышает риск полетов. Таким образом, вместе с техническим развитием «рискологическая картина мира» постоянно усложняется.

Часто в работах, затрагивающих проблему риска, и особенно обществоведческих, употребляется понятие «соци­альный риск». Как правило, социальный риск противопо­ставляется (или рядополагается} риску вообще, технологиче­скому, техническому, экономическому и другим видам риска. Например, рассматривая работу человека с техникой, упот­ребляют термин «технический риск», а риск, возникающий в процессе социальных взаимодействий, называют соци­альным. На наш взгляд, такая трактовка понятия «социальный риск» малопродуктивна. Риск всегда социален, поскольку про­дуцируется социальными субъектами, а его последствия (не­посредственно или опосредованно, например, через природу, технику) влияют на их существование и взаимодействие. По существу даже технические сбои являются продолжением человеческого фактора, который закладывается в технику на стадиях ее проектирования и изготовления.

На наш взгляд, возможно и другое понимание социаль­ного риска. Социальный риск — это риск второго поряд­ка, последствия которого затрагивают функционирова­ние всего общества или отдельных его институтов. Проблема социального риска в такой трактовке является чрезвычайно актуальной для современной России, которая сегодня пере­живает системный кризис, а по мнению социолога О. Яниц-кого, является «обществом всеобщего риска»¹. Своюточку зрения, он доказывает, развивая теорию «общества риска» У. Бека.

Общество производит как блага, так и риски. Другими словами, оно повышает свою жизнеспособность, но при этом также и подрывает ее, производя и распространяя риски. Игнорирование со стороны общества последнего факта на­рушает баланс между двумя производствами и ведет к на­коплению рисков в обществе². Однако любое общество об­ладает определенным запасом прочности и устойчивости к

¹ См.: Яницкий О.Н. Социология и рискология // Россия: риски и опасности «переходного» общества. М., 1998. С. 9-35; Он же. Россия как общество всеобщего риска // Куда идет Россия? Кри­ зис институциональных систем / Под ред. Т. Заславской. М, 1999. С. 127—134; Он же. Sustainability and risk: The case of Russia // Innovation, 2000. V. 13. №3. P. 265-277.

² См.: Yanitsky O.N. Sustainability and risk... P. 265.

негативным отрицательным воздействиям, после исчерпания которого, по терминологии О. Яницкого, начинается процесс выделения «энергии социального распада», и общество пре­вращается в общество всеобщего риска¹. Такое общество не способно к развитию: производство благ в любых его фор­мах уходит на задний план, а на переднем плане оказываются риски и все более усложняющиеся защитные системы².

Сегодня в России преобладает рисковый образ мышле­ния и поведения. Он был сформирован советской системой, которая, будучи по существу системой риска, нещадно экс­плуатировала как людей, так и окружающую среду, соревну­ясь с Западом. В условиях распада советской системы произ­водство рисков также оказывается выгодным: тот, кто меньше других подчиняется закону, получает максимальную прибыль. Риски позволяют дискредитировать власть и проникать во власть, лоббировать свои интересы и создавать поле неопре­деленности для противников и конкурентов.

Результатом выделения «энергии социального распа­да» и повышенной рисковой нагрузки является сегодняш­нее состояние российского общества: отсутствие четко вы­раженной национальной идеи, бюрократизм, коррупция и криминализированная экономика, раскол общества на фан­тастически богатых и крайне бедных, взаимная неприязнь народа и власти, что, в частности, повышает риск весьма опасных для общества протестных акций. Эти факторы, а также утеря ценностей, аномия, взаимное недоверие при­водят к массовой девиантности, снижению рождаемости, повышению смертности и, как следствие, к сокращению населения.

Системный кризис общества проявляется в невротиза-ции, т. е. в повышении личностной тревожности россиян, отражается в их сознании переживанием многочисленных страхов. В результате проведенных социологических иссле­дований³ было установлено, что 62,5 % опрошенных могут быть отнесены к умеренно тревожным, а 20 % ощущают

' См.: Yanitsky O.N. Op. cit. P. 270. * См. там же. Р. 267.

Далее приведены некоторые результаты исследовательского проекта «Катастрофическое сознание в современном мире» под Руководством В. Шляпентоха и В. Ядова. См.: Шубкин В.И. Страхи я д^0Сг^{ИИ /;} Социологический журнал. 1997. №3. С. 62-76; Ядов ■А. Структура и побудительные импульсы социально-тревожно­ го сознания // Там же. С. 77-89. Подробно см.: Катастрофичес- °& сознание в современном мире в конце XX века (по материа- _R^af1 международных исследований) / Под ред. С.Э. Шляпентоха, М iQ .°^{Кина< ВА}- ^яЛ°^ва' Серия «Научные доклады». №96. пт»' Шляпентох С.Э., Матвеева С.Я. Страхи в России в про- т

^ло _и настоящем. Новосибирск, 2000. /

^в

полный или почти полный синдром высокой личностной тревожности.

В наибольшей степени страшат респондентов;

• химическое и радиационное заражение воды, возду­ ха, продуктов — 67,7 %';

• снижение жизненного уровня, обнищание — 67,2 %;

• полное беззаконие — 66,7 %;

• криминализация общества — 65,4 %;

• массовые эпидемии, распространение СПИДа и дру­ гих смертельных болезней — 63,9 %;

• массовая безработица — 61,4%.

Сравнение этих данных с данными исследований, про­веденных в 1989 — 90 гг., показывает, что число тех, кто боится возврата массовых репрессий, выросло в 2 раза, опа­сающихся тирании и беззакония — в 3 раза, нищеты, кри­минализации общества и национальных конфликтов — в 4 раза.

Большинство опрошенных утверждает, что начали ис­пытывать беспокойство и страхи с началом реформ (23 %) или в последние годы (48 %). Тревожность более ярко выра­жена в группах лиц 40 — 49-летнего возраста и лиц старше 60 лет, а также у респондентов с низким уровнем образова­ния. Испытывающих страхи женщин в два раза больше, чем мужчин. Таким образом, тревога в восприятии реальности выше у наименее адаптированной части населения. Эпицентр страхов находится на юге и юго-западе страны, что, видимо, обусловлено близостью этих районов к Кавказу.

В целом мы имеем дело с проявлениями социальной эпи­демиологической тревожности как массовым явлением, со­хранения высокого уровня которой следует ожидать вплоть до стабилизации основных социальных институтов. В свою очередь тревожное сознание влияет на рискованность соци­ального поведения и стратегии защиты. Согласно получен­ным данным, пассивность и фатализм свойственны примерно трети россиян (в основном пожилым людям), остальные гото­вы или уже предпринимают попытки ослабить влияние нега­тивных факторов. Готовность к действию тем выше, чем

¹ Однако в условиях постоянной подверженности радиаци­онному заражению включаются адаптационные механизмы, снижающие остроту восприятия этой проблемы. Как показыва­ют исследования, проведенные в ряде районов Беларуси, под­вергшихся радиационному заражению в результате аварии на Чернобыльской АЭС, радиационная опасность местными жите­лями ставится на четвертое место после повышения цен, низко­го уровня жизни и преступности; см.: Маленченко С.А. Проблема риска и восприятие радиационной опасности: Автореф. дис. канд. социол. наук. Мн., 1997. С. 8.

выше вероятность личного контроля над обстоятельствами (например, в случае угрозы безработицы}, и тем ниже, чем ниже вероятность такого контроля (например, в случае угро­зы ядерной войны). При этом большинство опрошенных склонны опираться на собственные, индивидуальные усилия и не готовы к солидарным действиям для предотвращения уг­роз и опасностей.

Особенно пагубное влияние на социальный организм, социальное поведение и личность оказывают технологические аварии и катастрофы. На протяжении нескольких лет после Чернобыльской трагедии тревожность жителей на заражен­ных территориях не ослабевала, а, наоборот, неуклонно воз­растала. Развитие синдрома тревожности во многом стало след­ствием недостаточности и противоречивости информации, недоверия людей (до 85 %) к официальным сообщениям об опе­ративной обстановке при отсутствии индивидуальных дози­метров, что порождало множество часто беспочвенных слу­хов и панических настроений.

Столь неблагоприятная социально-психологическая об­становка не способствует формированию и функционирова­нию социально активной, полноценно развитой личности. Исследования показывают, что за 90-е гг. число лиц, входя­щих в группу с «комплексом жертвы», удвоилось и состави­ло около 40 % от числа пострадавших. Подавляющую ее часть (80 %) составляют переселенцы и только 20 % — жители заг­рязненных зон. «Комплекс жертвы» проявляется в том, что его носители:

• не могут забыть аварию;

• полагают, что последствия аварии далеко не в полной мере ликвидируются;

• относятся к этим последствиям как к фактам своего настоящего и будущего бытия;

• считают себя существенно потерпевшими;

• испытывают повышенную тревожность по поводу повторения аварии; ■

• глубоко разочарованы в людях;

• не верят в собственные силы;

• проявляют низкую активность по выходу из ситуа­ ции;

• материально хуже обеспечены, чем другие потерпев­ шие;

• постоянно болеют¹.

¹ См.: Мимандусова Г.И., Привалов Ю.А., Соенко Ю.И. Соци­ альный мониторинг постчернобыльской ситуации // Социологи- g ческие исследования. 1999. № 10. С. 119. 0

В целом же этот комплекс порождает социальную пас­сивность, потребительскую психологию {в том числе жела­ние получать помощь, но не оказывать ее другим), снижает интерес к обучению и честному труду, способствует обо­стрению житейских ситуаций, приводит к срывам и девиан-тному поведению.

В последние годы состояние российского общества начинает постепенно улучшаться. Цифры официальной статистики и результаты научных исследований показыва­ют, что за период с 2000 г. по настоящее время растет ВВП страны; повышается индекс позитивной трудовой мотива­ции; преодолен период, когда условия жизни более полови­ны населения постоянно ухудшались; сглаживаются проти­воречия между государством и гражданским обществом; увеличивается доля оптимистов в вопросе о будущности страны!. Однако эти позитивные перемены не снимают про­блем социальной рефлексии и осознания риска, чрезвычай­но важных для свободного развития любого постиндустри­ального общества.

Таким образом, тема риска актуализировалась в нашей стране в связи с ее переходом к рыночной экономике, ко­торый был осуществлен в разрушительной манере и сопро­вождался социально-экономическим и политически коллап­сом, повлекшим дезориентацию социального поведения и разрушение институциональных механизмов его регуляции. Все это, в частности, потребовало усилий по осмыслению проблем риска, которые лишь совсем недавно стали предме­том изучения российских социологов. В связи с этим возра­стает интерес и к западным исследованиям риска, имеющим более длительную историю, содержащим оригинальные идеи и обширные эмпирические данные, которые необходимо учитывать в процессе развития теории риска в рамках оте­чественной социологии.