Антология тематических текстов общие требования к заданиям по текстам антологии

Ответы должны строго соответствовать поставленным вопросам. Если какие-либо вопросы пропущены, то задание не засчитывается.

Доказательность ответов должна сочетаться с краткостью и точностью изложения. Ценится качество ответа, а не количество исписанной бумаги.

Формальные перепечатки из интернета (без собственных рассуждений) не засчитываются.

Приветствуется аргументированная формулировка собственного мнения о предложенных текстах.

Если уровень знаний не позволяет вам ответить на поставленные вопросы только на основе предложенных текстов, необходимо использовать дополнительные справочные материалы (например: Большая советская энциклопедия, энциклопедический словарь, словарь по эстетике, справочник по истории и т.п.)

Введение

Задание 1.

При чтении текстов, включенных в 1 задание, необходимо обратить особое внимание на материалы, которые помогут подробно и доказательно раскрыть следующие вопросы:

1. Что определяет принадлежность искусства к той или иной национальной школе ?

2. Каким образом культура и художественное творчество связаны с окружающим человека миром, с обществом, в котором он живет?

3. Как можно определить такие понятия как «красота» и «прекрасное»?

А. С. ПУШКИН О НАРОДНОСТИ В ЛИТЕРАТУРЕ (ок. 1820 годов XIX в.)

С некоторых пор вошло у нас в обыкновение говорить о народности, требовать народности, жаловаться на отсутствие народности в произведениях литературы, но никто не думал определить, что разумеет он под словом народность.

Один из наших критиков, кажется, полагает, что народность состоит в выборе предметов из отечественной истории. Но мудрено отъять у Шекспира в его «Отелло», «Гамлете», «Мера за меру» и проч. достоинства большой народности; Vega и Кальдерон поминутно переносят во все части света, заемлют предметы своих трагедий из итальянских новелл, из французских ле. Ариосто воспевает Карломана, французских рыцарей и китайскую царевну. Трагедии Расина взяты им из древней истории.

Мудрено, однако же, у всех сих писателей оспаривать достоинства великой народности. Напротив того, что есть народ­ного в Петриаде и Россиаде, кроме имен, как справедливо заметил кн. Вяземский. Что есть народного в Ксении, рассуждающей шестистопными ямбами о власти родительской с наперсницей посреди стана Димитрия?

Другие видят народность в словах, т. е. радуются тем, что, изъясняясь по-русски, употребляют русские выражения.

Народность в писателе есть достоинство, которое вполне может быть оценено одними соотечественниками — для других оно или не существует, или даже может показаться пороком. Ученый-немец негодует на учтивость героев Расина, француз смеется, видя в Кальдероне Кориолана, вызывающего на дуэль своего противника. Все это носит, однако ж, печать народности.

Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу.

ДИАКОН АНДРЕЙ КУРАЕВ. КУЛЬТУРА КАК ЖЕМЧУЖИНА.

(фрагменты)

В глазах христианина культура похожа на жемчужину. Речь идет не о красоте, а о схожести происхождения. Жемчужина возникает из грязи, из песчинки, попавшей внутрь ракушки. Моллюск, защищаясь от чужеродного предмета, попавшего к нему в тело, обволакивает его слоями перламутра, то есть строит еще одну раковину, но на этот раз уже внутри, а не вокруг себя. То, что постороннему кажется украшением, на самом деле является признаком нарушения естественного хода органической жизни, болезнью.

Культура похожа на жемчужину. Она возникла как следствие болезни человечества. Культурой мы обволакиваем грязь, попавшую в наши души. Слоями культурного перламутра мы заслоняемся от пустоты, вторгшейся в нашу жизнь.

Культура - это следствие грехопадения. Ведь культура создает вторичный мир, вторичную реальность. Это искусственный мир символов, с помощью которых человек очеловечивает тот мир, в который он вверг себя грехом..

Но грехопадение породило еще одну пустоту, еще один разрыв - и этот разрыв также люди пытаются скрепить пленочкой культуры. Этот раскол произошел в самом человеке - раскол душевного чувства и ума (ибо вряд ли можно назвать продуманным действием попытку Адама спрятаться от Бога под кустом). Человек становится до некоторой степени чуждым самому себе. Отныне одной из важнейших задач культуры будет - самопознание.

Еще одна болезненная и культуротворная песчинка втиснулась в межчеловеческие отношения. Первое из последствий грехопадения, описываемых в Библии, - это взаимоотчужденность людей. «И увидели они, что наги, и устыдились». Стыд рождается от ощущения чужого взгляда, осознаваемого именно как чужой. Не стыдятся родных. Как говорил преп. Исаак Сирин, «любовь не знает стыда».

Культура наводит мосты между разошедшимися душами. Правила этикета и общественные законы, слова и книги учат нас, «обломков Адама» (по слову Августина), мирному и взаимопонимающему сосуществованию. Если бы мы могли понимать друг друга от сердца к сердцу, нам не нужна была бы культура. Каждое общение людей стремится перерасти за слова. По-настоящему близки люди, которые могут вместе молчать, передавая свои ощущения и мысли от сердца к сердцу, минуя уста, минуя культуру. То, что нам так трудно понять друг друга, есть следствие греха, и из этой трудности рождается культура как сложное искусство речи (художественной, музыкальной, философской и т. п.), обращенной к другим.

Кроме того, если, подобно Адаму, мы могли бы непосредственно постигать суть вещей, нам не нужна была бы сложная механика науки. Человек творит вторичный мир, мир образов, именно потому, что его умное зрение ослабело.

Каждый человек знает, что бытие полнее наших слов о нем. Культура создает слова о бытии, затем она эти слова затирает до штампов и ищет новые слова и образы, чтобы вернуть значение прежним или чтобы с помощью слов сказать по сути о том же.

Культура отражает бытие (внешнего или внутреннего мира человека) и тем самым удваивает его. Самое важное вообще совершается вне мира культуры. Есть культурные символы, сопровождающие создание семьи. Но рождение ребенка слишком серьезно и поэтому превосходит рамки любой культуры. Смерть заставляет культуру думать, говорить и молчать о своем таинстве, но сама остается вне культуры.

Если человек забудет, что культура не более чем очки, и начнет слишком пристально всматриваться в сами линзы, забыв, на что они направлены, он впадет в состояние, названное у о. Георгия Флоровского «ересь эстетизма». Об этом же горькие слова Николая Бердяева: «Человек потерял доступ к Бытию и с горя начал познавать познание».

Человек может потеряться в зеркальном лабиринте культурных образов. Он может написать эссе на тему «Евангельские образы в творчестве русских символистов» - и при этом забыть, что, кроме «образов Христа», есть Сам Христос и к Нему можно обратиться прямо и на «Ты». Культура, созданная человеком, - вторичный мир, и его создание свидетельствует о конфликте с миром исходным, созданным Творцом.

Мир вторичных образов, мир культуры не только порожден грехопадением; он дан для того, чтобы утешать падшего человека, чтобы до некоторой степени исцелить его. Лекарство не нужно здоровому. Если человек закупает медикаменты и потребляет их, значит, он болен. Обилие лекарств в доме - несомненный признак болезни хозяина. Но не лекарства - причина болезни, и не через сожжение их лежит путь к выздоровлению. Да, культура рождена болезнью человечества. Это очки, которые не нужны здоровым глазам. Но сорвать с близорукого очки и растоптать их под тем предлогом, что здоровый человек не нуждается в очках, было бы медвежьей услугой. Если человек идет на костылях, он очевидно не здоров. Но сломать их - немилосердно. Культура и есть те костыли, в которых нуждается наша душа, их можно отбросить только по выздоровлении.

И здесь мы подходим уже к иной теме, выходящей за рамки данного вопроса. Опыт России XX века показал, , что люди, живущие вне сознательной христианской веры и даже в формальном противостоянии ей, могут продолжать творить по сути именно христианскую культуру (советский кинематограф в своих лучших лентах дает тому пример). Человеческая душа не сразу облачается во Христа. Но, оказывается, и не сразу разоблачается от одежд, тканных Евангелием. Поэтому и не может еще быть однозначного ответа на вопрос: привело ли 70-летнее атеистическое удушье лишь к глубокому обмороку христианской культуры России, или к необратимому параличу, или даже к смерти...

Наша культура - следствие грехопадения. Евангельские события - тоже следствие грехопадения (не надо было бы страдать Богу на Голгофе, если бы человек не впал в смерть). И все лучшее, что есть в русской и в европейской культуре, родом из Евангелия. Опыт греха и покаяния, опыт духовного оскудения и возрождения записан и на страницах аскетической литературы, и художественных книг, и исторических хроник. Однажды Александр Блок, читая аскетическую энциклопедию православия «Добротолюбие», написал на полях: «Знаю, все знаю!» Возможно и обратное узнавание: узнавание себя, болей и радостей своей души в мире светской христианской культуры.

А. А. ПОТЕБНЯ ИЗ ЗАПИСОК ПО ТЕОРИИ СЛОВЕСНОСТИ (1905) ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЭЗИИ (РОДОВОЙ ПРИЗНАК И ВИДОВОЕ ОТЛИЧИЕ)

Выделение искусства в тесном смысле или изящных искусств, основанное на том, что произведения их имеют отличительным признаком красоту, порождает трудный вопрос, что такое красота? Ответ: «единство в разнообразии» - слишком общий, потому что под него подойдет всякое орудие и произведение природы.

«Искусства изящные отличаются от ремесел, во-первых, тем, что только люди со врожденными к тому способностями могут быть их представителями; во-вторых, тем, что произведения их служат не к удовлетворению обыденных житейских потребностей человека, а к удовлетворению потребностей его духа и стремлений к красоте, истине». <...> Неладно, хотя и есть доля истины.

Ремесленные произведения. Пользование результатами практической деятельности происходит при посредстве как низших чувств (общего чувства, осязания, вкуса, обоняния), так и высших (зрения и слуха — например, зрительная и слуховая труба). Пользование теоретической деятельностью только при помощи зрения и слуха, так как впечатления низших чувств сообщаются другим, и то до известной степени, лишь посредст­вом слова. В этом отношении теоретическая деятельность разделяется так. Зрение: зодчество, ваяние, живопись, мимика (независимо от пляски); зрение и слух; пляска (под музыку); слух: музыка и слово (поэзия, наука).

Отнесением искусств (вместе с наукой) к теоретическому отделу деятельностей уже в известной степени направляется и предрешается вопрос о приложимости искусства и об искусстве для искусства. Первые три все-таки производят вещи, то есть видоизменяют материал внешний по отношению к человеку, и поэтому более сродни с деятельностью практическою, чем остальные, которые лишь суть видоизменения непосредственных обнаружений человека его движений, голоса.

Создания первых устойчивы. Пользование произведениями зодчества, ваяния и живописи страдательно в том смысле, что зритель не нуждается в воссоздании этих произведений. Пользование остальных суть чистые деятельности. Для нового пользования ими необходимо каждый раз их воспроизведение. Каждый раз они рождаются вновь. Состояние закрепления их видимыми знаками есть не действительное их существование, а лишь пособие для их воспроизведения.

Тем не менее произведения и первых трех невещественны в том смысле, что материал имеет в них лишь второстепенное значение сравнительно с формою. В художественном здании, статуе, картине для нас существенны лишь отношения, воспринимаемые, зрением. Таким образом они формальны..<.„>

Художественное и теоретическое произведение вообще и в частности слово (по мысли В. Гумбольдта) отличается от ремесленного произведения, в частности внешнего орудия, тем, что в последнем категории цели и средства по времени разделены, а в первом совпадают. Пища сначала приготовляется, потом потребляется. Орудие сначала делается, то есть само служит целью, потом употребляется, то есть служит средством для внешней по отношению к нему цели и при этом портится. Улучшение орудия от употребления, например когда от игры улучшается скрипка, входит в понятие его приготовления.

Между тем единственная цель теоретического (художественного и научного) произведения есть видоизменение внутреннего мира человека, и так как эта цель по отношению к самому создателю достигается одновременно с созданием, то можно сказать, что художественное (и научное) произведение в одно и то же время есть столько же цель, сколько и средство, или что в нем категории цели и средства, совпадая во всех признаках, не могут быть различены. <...>

Художественное здание, статуя, картина портятся, но не оттого, что их смотрят, а независимо от этого — от разложения вещества. Искажение песни, учения происходит не от пользования ими, а от неполного использования, стало быть, от непользования, от недостаточного усвоения. Напротив, полное усвоение есть усовершенствование. (Например, народная песня, воспроизведенная талантом, вооруженным всеми средствами современного искусства и знания.)

В различии вещи (здание, статуя, картина) и деятельности (мимика и проч.) заключено то, что впечатление от первых трех пространственны, от остальных — временны. В первых глазу дано одновременно разнообразие цветной поверхности. Они изображают один момент, заключающий в себе разнообразие восприятий; изображение движения им частью вовсе недоступно (зодчество), частью (в статуе, картине) возможно лишь таким образом, что художник изображает такой момент действия, который заставляет зрителя угадывать моменты, предшествующие данному и следующие за ним (Лессинг, «Лаокоон»). Наиболее общее содержание остальных есть движение, действие. В них впечатления зрения (мимика, пляска) и слуха (музыка, поэзия) составляют ряд, цепь, звенья которой отодвигаются в прошедшее, оставаясь лишь в воспоминании, по мере появления следующих.

Все виды словесного поэтического и прозаического изложения сводятся к одному — повествованию, ибо оно превращает ряд одновременных признаков в ряд последовательных восприятий, в изображение движения взора и мысли от предмета к предмету, а рассуждение есть повествование о последовательном ряде мыслей, приводящих к известному заключению. В речи описание, то есть изображение черт, одновременно существующих в пространстве, возможно только потому и лишь настолько, насколько описание превращено в повествование, то есть в изображение последовательности восприятий.

Разделение теоретических деятельностей на две группы, пространственную и временную, имеет и генетическое, родословное значение.

Задание 2.

При чтении текстов, включенных во 2 задание, необходимо обратить особое внимание на материалы, которые помогут подробно и доказательно раскрыть следующие вопросы:

1. Почему художественное восприятие мира является необходимой составляющей человеческого бытия? В чем специфика этого восприятия?

2. Какую уникальную информацию может дать нам искусство?

3. Продолжите рассказ о видах изобразительного искусства и их своеобразии.

4.Что такое композиция художественного произведения? Почему она является его важной частью?

ФЕДОТОВА Т.Л. ВВЕДЕНИЕ В ИЗУЧЕНИЕ ИСКУССТВА