§ 7. Апология тенденциозного искусства

Понятие тенденциозного искусства применяется в трех разных смыслах:

1. Порой под этим подразумевается искусство всех видов, которое стремится воздействовать на общественную жизнь и, таким образом, служит общественным интересам, интересам, якобы чуждым искусству.

2. Порой (расширяя понятие) имеется в виду всякое искусство, занимающееся общественными вопросами с особой настроенностью, хотя бы она выражала лишь чисто человеческую симпатию или антипатию.

3. Порой, с точки зрения господствующего класса, так специально называют произведения искусства, которые передают революционные, оппозиционные, далекие от идеи гражданского мира теории, взгляды и настроения. Поэтому они являются неудобными неприятными для клеймящих эти произведения и поносятся ими, в то время как желательные тенденции — патриотические, религиозные, милитаристские и пр. — удостаиваются совершенно иного отношения.

Распространенное эстетическое учение клеймит тенденциозное искусство (того или иного содержания), как еретическое, и даже грозит ему ядом, как лжеискусству. Все это совершенно неправильно.

«Бестенденциозность» «истинного» искусства является с исторической и эстетической точки зрения мифом (ср. прежде всего тесную связь древнего искусства с политикой, с религией и т. Д.). Принципы Аристотеля также связывают искусство с педагогической или иной тенденцией. В самых идеальных системах эстетики тенденции, требующие служения общественному, народному благу, рассматриваются как священный долг искусства. Независимость искусства от практической жизни — миф. Надо только верно понимать соотношения. Примеры из истории: единство древнего искусства с политикой, религией и т. д., внутренняя связь более развитого искусства с религиозной и государственной жизнью народов (греки, римляне, христианская церковь и т. д.). Сервантес, Лессинг и Гёте сходятся на одобрении государственного контроля над искусством в интересах государства. Другой пример — Вальтер фон дер Фогельвейде. И Данте, далее Данте — как он был вовлечен в политику, какими страстными политическими и религиозными манифестациями были его величайшие произведения! Как раз самые крикливые хулители тенденциозного искусства стремятся сделать искусство служанкой существующего строя!

Всякий большой поэт заставляет своих героев выражать политические, религиозные и другие взгляды, требования и планы. Можно ли представить себе более определенную политическую тенденцию, чем «Вильгельм Телль», чем речи Брута и Антония в «Юлии Цезаре»? Эти речи считаются образцом искусства, высшего искусства. Разрушим же стены между тенденцией и искусством! Останутся обособленные виды тенденциозной поэзии, которая, однако, от этого обособления не перестает быть искусством; она не перестает быть искусством и тогда, когда поэт становится ее глашатаем.

Почему политические, общественные настроения, чувства, фантазии, образы должны быть менее пригодными, хорошими, достойными объектами художественного воплощения, чем религиозные? Почему они менее пригодны, чем личные чувства любви, восхищения и т. д.? Это разграничение совершенно произвольно.

Но отвергающие тенденциозное искусство совершают ошибку не только потому, что они произвольно разделяют допустимые и недопустимые в искусстве темы, а прежде всего потому, что вопрос о том, что является искусством и что им не является, они решают в зависимости от предмета художественного воплощения и проводят эту грань, исходя из свойств содержания художественного произведения, между тем как искусству доступна любая тема, только каждая тема требует своей трактовки, соответственно своим внутренним законам.

Внешние, чуждые сущности искусства побочные цели на должны его отвлекать от присущего ему, как искусству, назначения, вытекающего из потребности в совершенстве. Если же это происходит, мы действительно имеем дело не с чистым искусством. Сообразно с этим должен быть установлен критерий для определения границ дидактического искусства.