Лирическое произведение Субъектная организация лирического произведения

Лирическое произведение есть произведение, в котором весь текст при­надлежит одному субъекту речи. Такова схема формально-субъектной орга­низации лирического произведения2.

Весь текст лирического произведения организуется субъектом сознания с обязательной прямо-оценочной точкой зрения3. Такова схема содержатель­но-субъектной организации лирического произведения.

Как справедливо замечает Л. Я. Гинзбург, лирическое стихотворение устанавливает с читателем молниеносный и безошибочный контакт4. Сущ­ность его заключается в том, что сразу же вводятся в действие, называют­ся, обозначаются такие ценности, которые поэт предполагает для читате­ля обязательными5. Именно так поступает Ломоносов, начиная оду 1747 го­да знаменитым «Царей и царств земных отрада...», или Лермонтов, откры-

¹ О подтексте см.: Сильман Т. Подтекст — это глубина текста. — «Вопросы литературы», 1969, № 1; Сильман Т. Подтекст как лингвистическое явление.— «Филологические науки», 1969, № 1; Корман Б. О. Итоги и перспективы изуче­ния проблемы автора. — «Страницы истории русской литературы», М., «Наука», 1971; Магазанник Э. Б. К вопросу о подтексте. — «Проблемы поэтики», 2. Са­марканд, 1973; Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига, «Звайгзне», 1976.

² Лирическое стихотворение может содержать диалоги, прямую речь и т. п., принадлежащие другим субъектом речи. В этом случае мы имеем дело с лири­кой, включающей в себя эпическое и драматическое начала.

³ Ср.: «В сжатых лирических формах оценочное начало достигает чрезвычайной интенсивности. По самой своей сути лирика — разговор о значительном, вы-I.OFCM, прекрасном (иногда в очень сложном, противоречивом, ироническом пре­ломлении), своего рода экспозиция идеалов и жизненных ценностей человека». (Гинзбург Л. О лирике. М.-Л., «Советский писатель», 19Й, с. 5—6).

⁴ Гинзбург Л. О лирике, с. 8.

⁵ Разумеется, следует иметь в виду, что ценности эти не только обнаружива­ют разную степень устойчивости в исторической перспективе, но и в пределах данного периода могут выступать как антиценности в иной аксиологической системе.

33

вая «Родину» признанием: «Люблю отчизну я»... Но дело этим обычно не ограничивается.

Как только взаимопонимание с читателем установлено, лирик начинай надстраивать над ценностями исконными, бесспорными и общеобязательны­ми свою особую, индивидуальную систему ценностей, которую он стремится сделать для читателя столь же необходимой и бесспорной, как исходная. «Цари» и «земные царства» нужны Ломоносову для того, чтобы он мог тут же, во второй строке, придать силу и убедительность прославлению «возлюб­ленной тишины», то есть мира. А у Лермонтова «Отчизна» раскрывается затем как родная природа и народ.

Возможен и другой путь: поэт начинает с прямого называния антиценно­стей—того, что противостоит его норме («Быть знаменитым некрасиво!» у Пастернака. «Нет, я не дорожу мятежным наслаждением» или «Не дорого ценю я громкие права, От коих не одна кружится голова» у Пушкина). За такими отрицаниями уже сквозят очертания подлинных ценностей, которые затем почти всегда называются прямо.

Порой, читая стихотворение, мы становимся сопричастными самому про­цессу выработки, осознания новых ценностей («Вчерашний день часу в ше­стом» — Некрасова).

Наконец, стихотворение может строиться как перечисление ценностей («И скушно и грустно» Лермонтова, «Три ключа» Пушкина).