Несобственно-прямая речь

Мы уже установили, что своеобразие повествовательного текста опре­деляется личностью субъекта сознания — повествователя, личного повест­вователя, рассказчика. Но есть еще один очень важный момент, которого мы до сих пор не касались. Дело в том, что в повествовательном тексте могут также воспроизводиться особенности мировосприятия и речевой ма­неры героев, отличные от мировосприятия и манеры того, кому принадле­жит повествовательный текст.

Характерный пример находим в «Пиковой даме» Пушкина: «Вдруг это мертвое лицо изменилось неизъяснимо. Губы перестали шевелиться, глаза оживились: перед графинею стоял незнакомый мужчина» (IV, 339). Речь здесь идет о неожиданном появлении Германа в спальне графини. Повест­вователь, естественно, знает о герое все. Поэтому само определение Герма­на как «незнакомого мужчины» указывает на то, что в данном тексте пере­дается восприятие графини.

57

А вот другой пример: первые шесть строк баллады Пушкина «Воевода» (III, 258).

В тексте повествователя воспроизведены особенности состояния удив­ленного и разгневанного героя: «в самом деле! Никого; пуста кровать». Это не то, что говорит герой, а то, что он думает и чувствует («внутрен­няя речь»).

От основного текста повествователя приведенный нами отрывок отли­чается повышенной экспрессивностью, которая создается при помощи средств поэтического синтаксиса. Здесь и восклицательное предложение («В самом деле!»), и безличное предложение («Никого»), и инверсия («пус­та кровать»). В последнем предложении экспрессивность создается, кроме того, благодаря настоящему времени (сам повествователь сказал бы: «Кро­вать была пуста»).

Рекомендуем студенту изучить отрывок из книги М. М. Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского», посвященный тому, как в тексте современно­го эпического произведения происходит внутренняя диалогизация повество­вательно-монологического слова (М., 1972, с. 274—282; ср. Образцы, с 73 — 79).

Полезно также ознакомиться с отрывками из статьи В. К. Фаворина «О взаимодействии авторской речи и речи персонажей в языке трилогии Гончарова» (Образцы, с. 65—73).

Предлагаем студенту найти несобственно-прямую речь и объяснить ее функции в следующих отрывках:

1. Л. Н. Толстой. Война и мир: от слов «Как только начинала она сме­яться...» до слов «...которая могла бы быть так счастлива (VI, 72).

2. Л. Н. Толстой. Война и мир: от слов «Везде ему казалось нехоро­шо...» до слов «...он никогда еще не спал тут» (VI, 112—113).

3. И. С. Тургенев. Отцы и дети: от слов «Он ходил много...» до слов «...и нe мог решиться войти в дом» (III, 222).

Иногда герой обнаруживает себя в тексте повествователя не столько посредством характерной лексики и синтаксиса, сколько через особый отбор и оценку деталей, особое освещение картины.

Вспомним, как в тексте, который формально принадлежит повествова­телю, раскрывается восприятие Анной Карениной окружающей обстановки в момент, предшествующий самоубийству (IX, 349—350).

Все эти уродливый, наглый, тупой, дурацкий, которыми насыщен текст, воспроизводят не столько действительность, сколько особенности состояния Анны: предельную душевную усталость, обнаженность нервов, отвращение к жизни.

58