3. Срез сравнительной истории

Перечислим же основные черты европейского феодализма: зави­симость крестьян; за неимением возможности оплачивать труд деньга­ми, вознаграждение за службу землей, что, по существу, и является феодом; превосходство сословия воинов-рыцарей; отношения повино­вения и покровительства, связывающие человека с человеком в воин­ском сословии, являясь вассальными отношениями в наиболее чистом виде; провоцирующее беспорядок распыление власти; сосуществова­ние с этими других социальных структур в ослабленном виде: государ­ства и родственных отношений (во второй период феодализма госу­дарство вновь набирает силу) - таковы эти основные черты. Как все феномены, которые описывает наука непрерывных изменений, то есть история, только что охарактеризованная социальная структура носит неизгладимый отпечаток времени и среды. Но вместе с тем, точно так же, как клан с наследованием по женской линии, как агнаты или дру­гие какие-либо экономические структуры могут быть элементами са­мых разных цивилизаций, вполне возможно, что сходная с феодализ­мом формация присутствует как некий этап в других, несхожих с нашей, культурах. Если это так, то на протяжении этого периода молено гово­рить об этих странах как о феодальных. Но сравнение всех стран явно превышает возможности одного человека. Я ограничусь одним примером, который даст понять, чему могло бы послужить проведенное бо­лее твердой рукой подобное исследование. Мою задачу облегчат уже существующие работы, не чуждые сравнительного метода.

В древней Японии мы видим общество, основанное на родовых свя­зях, состоящее из кланов. К концу VII века н.э. под влиянием китайцев возникает государственный режим, который, подобно режиму наших Каролингов, стремится взять своих подданных под моральное покро­вительство. Наконец - начиная с XI века или около того - в Японии начинается период, который принято именовать феодальным. Его на­ступление совпадает согласно уже известной нам схеме с некоторым замедлением развития экономики. Так лее, как в Европе, в Японии «фе­одальному» строю предшествовали две совершенно не похожих меж­ду собой социальных системы. И так лее, как в Европе, новая формация сохранила черты обеих старых. Японский монарх в отличие от евро­пейского находился вне феодальной системы, так как оммалеа ему не приносили; он оставался средоточием и источником любой власти, по­этому посягательство на раздел этой власти, опиравшейся на очень древнюю традицию, официально считалось посягательством на госу­дарство.

Над сословием крестьян помещалось сословие профессиональных воинов. Именно в этом сословии по образцу отношений господина и его телохранителей развиваются отношения личной зависимости; в отличие от европейских они так и не выходят за рамки сословия, но так лее, как в Европе, иерархизированы, хотя представляют собой не столько свободный договор, сколько подчинение. Японский вассали­тет был более строг, так как не признавал нескольких клятв верности. Для того чтобы воины себя содержали, им давался в держание надел, что было похоже на наши феоды. Иногда по образцу наших «возвра­щенных» феодов полеалование было фикцией, так как эти земли изна­чально были вотчиной полеалованного. Естественно, что воины все менее охотно соглашались обрабатывать землю. Правда, бывали и ис­ключения: в редких случаях подвассалами оказывались крестьяне. Вас­салы обычно леили рентой, получаемой со своих собственных аренда­торов. Число их было по сравнению с Европой значительно больше, поэтому в Японии не возникло настоящих сеньорий с реальной влас­тью над трудившимися в ней зависимыми крестьянами. Такие сеньо­рии находились в руках бароната и монастырей. Японские вассальные владения, разбросанные и управляемые не впрямую, скорее напоми­нали зачаточные сеньории англосаксонской Англии, чем развитые се­ньории Западной Европы. Понятно, что сельскохозяйственные рабо­ты на орошаемых водой рисовых полях, отличные от европейских, крестьянские работы, связанные с ирригацией, повлекли за собой и другие формы крестьянской зависимости. Набросанная.в самом общем виде картина, без нюансированного обозначения отличий между двумя обществами) позволяет между тем, как нам кажется, сделать вполне определенный вывод. Феодализм не был «явлением, которое возникло единственный раз в мире». Точно так же, как Европа, Япония - со своими глубокими и неизбежными осо­бенностями - прошла стадию феодализма. Прошли ли другие обще­ства эту лее стадию? Если да, то какие причины привели к ней? И воз­можно, причины эти были во всех странах общими? Эти тайны будут раскрывать будущие исследователи. Хорошо, если бы эта книга, поста­вив перед учеными множество вопросов, проторила путь к исследова­ниям гораздо более фундаментальным, чем уже проведенные.

ПОСЛЕДСТВИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО ФЕОДАЛИЗМА