Алексей Рощин Записки старого пиарщика.

Предисловие. Работать в пиаре – интересно, в политическом пиаре – еще в 100 раз интереснее. Так, я уверен, думают многие. Людям вообще свойственно идеализировать то, что они плохо понимают, а уж в особенности – то, о чем они вообще не имеют понятия. Пи Ар! Таинственные буквосочетания. Что вообще делают эти самые пиарщики? За что им платят огромные (в этом убеждены все) деньжищи? «Им платят деньжищи – огромные тыщи! – и даже за проигрыш и за ничью!» Во-во. И вспомним еще «черный пиар», великий и ужасный, которого все боятся, и политики самых высоких рангов постоянно говорят «чур меня!» и клянутся с этим самым «черным пиаром» бороться буквально не на жизнь, а на смерть. Кто-то же пугает их – этих двуличных толстых людей, одетых в черные костюмы? Это опять мы – мастера «черного пиара»… В общем, быть пиарщиком – это, по общему мнению, интересно, выгодно и почетно. Несомненно, так и есть. Однако хотелось бы больше поговорить о самом содержании работы. Да, именно работы – той самой, которая «совсем не фейерверк…» О политическом пиаре, которому я отдал… о! уже бог знает сколько лет беспокойной жизни, особенно если считать, что у нас в пиаре год идет за три. Если вникать в саму работу, то все окажется не так сверкающе. Бессонные ночи, вечные переработки, постоянный дикий аврал, мотания из города в город, все на ходу, на скорую руку, и людей не хватает, и ресурсов нет, а готово должно быть к утру. Горы испорченной бумаги, кривые макеты полос, 38-я версия «Программы кандидата», которая опять «не то», похеренная «Стратегия», фотографии для плаката, которые никуда не годятся, море одинаково тупых лозунгов, из которых надо выбрать хоть что-то путное, опросы, рейтинги, опять опросы, «наш опять закапризничал…» В общем, рутина. В сущности, почти все кампании делаются по одному лекалу и почти всегда – в условиях неимоверной нехватки времени и ресурсов. Поначалу это бодрит, году к третьему-четвертому начинает несколько приедаться. Диагностика, стратегия, медиаплан, программа, газета… Понятно: работа – не девушка, она не может все время нравится. Есть вещи, которые просто НАДО делать. Как обязательную программу у фигуристов. И, кстати, кто сказал, что этого недостаточно? Были и у меня кампании, которые преспокойно выигрывались целиком на «автомате», на жестком следовании канону. Программа, плакаты, медиаплан… И клиент доволен, и с оплатой – ажур. Пара месяцев высокооплаченной скуки. Поди плохо! Но люблю я свою работу не за это. Есть в ней то, что бесконечно привлекает меня, старого циника и ворчуна. Мгновения творчества! Моменты, когда приходится отвлечься от стандартных схем, придумать что-то свое, особое. Найти неожиданный ход, чтобы обойти конкурентов со всеми их деньгами, бандитами, медиаресурсами. А уж высший кайф любого пиарщика – когда удается хоть ненадолго взнуздать это страшное, непредсказуемое, огромное чудовище, именуемое Общественным Мнением! Вот, собственно, о таких вот ярких моментах я и хочу здесь рассказать. Не ждите пособия по ведению избирательной кампании – его не будет. «Между трезвостью и хмелем есть мгновенье, которое люблю за то, что жизнь лишь в нем…» Рассказ будет как раз о таких мгновеньях. Эпизод 1. Работали мы как-то в избирательной кампании: ну, скажем, в одной из сопредельных сторон. Другими словами - в ближнем Забугорье. Клиент наш хотел стать депутатом тамошнего парламента от своего небольшого шахтерского города. Обычный одномандатный округ. Избирателей - чуть меньше 200 тысяч. Наш клиент в своем округе - царь и Бог, никто из местных ему в подметки не годится. Мощный мужчина, представительный, богатый, не старый еще, директор и владелец неслабого местного заводика. Народу-то на заводе не так уж много работает - все ж шахтерский край; но прибыльный завод, нищим шахтам не чета. Работники за свое место держатся, продукцию завод на экспорт отправляет, валюта ему потоком идет. Деятель наш числится почти олигархом, в столицу, как к себе домой ездит, с правительством на короткой ноге... И в городе, почитай, с младых ногтей, заводик свой еще при коммунистах поднимать начал. Там его каждая собака знает. Типичный вовремя перековавшийся "красный директор", из тех, что любого "нового русского" за пояс заткнет. В общем, прелесть, а не клиент. Как ни посмотри, вывод один: такого избрать - раз плюнуть. Да и на конкурентов его по одномандатному округу - без слез не взглянешь. Какие-то отставные учителя, безработные, местные деятели всяких карликовых партий... Ни по известности, ни по влиянию, ни по авторитету - ну никто и близко не стоит! Это так казалось на первый взгляд. Да и на второй тоже. Работу мы начали, как положено - диагностика, газета, медиа-план: Скучновато, конечно, но верняк! И тут вдруг клиент чудить начал. За Партию пошел агитировать. Все свои материальные ресурсы, все свои личные выступления, всех своих активистов - словом, всю наличную избирательную махину, разом - кинул "на партийную работу". За ихнюю, забугорную, специально к этим выборам созданную Партию Власти. И сам тут же в нее вступил, конечно. Мы, несколько заезжих пиарщиков, пытались этому безумию как-то помешать, ввести в рамки - но куда там! Твердили, что мы по контракту приехали его личной кампанией заниматься. А клиент только рукой машет: да ладно, какая там личная кампания. Меня, мол, все равно изберут, никуда не денутся! Сейчас главная задача - Партию поднять! В общем, и нас в это дело впряг: не столько Клиента раскручиваем, сколько помогаем агитки за эту Партию Власти сочинять: Что за напасть, думаю? С чего это наш почтенный "красный директор" на старости лет партстроительством озаботился? Он же - никакой не политик! Он - Хозяин. Предприниматель. Ему бы - чтоб заводик его, десятилетиями взлелеянный, работал, да по самым современным технологиям, да чтоб новые рынки осваивал. Да он и в Думу-то свою забугорную идет - только чтоб лишние гарантии безопасности для своего завода обеспечить!.. Наверно, так оно и было - поначалу. Но потом с нашим олигархом побеседовали старшие товарищи. Которые не из партии, а просто из Власти. И объяснили, видать, что к чему. Призвали к партийной дисциплине. И сформулировали задачу четко: не только сам изберись, но и нашей новорожденной Партии Власти результат обеспечь! Что ж, стали мы картинку с этими новыми "вводными" прикидывать. А тут уж все оказалось совсем не так радужно! Тамошняя "Партия Власти" имела рейтинг: ну, как и сама власть. Что-то в районе 8%. Они ведь, такие вот партии, везде одинаковые: отъевшиеся чиновники в первых рядах, в речах - кондовый официоз; в общем, "страшно далеки от народа:" Ну какая, к лешему, Партия Власти? Коммунисты местные - вот эти были непрошибаемо популярны. Рейтинг - под 40%! Нищета - она, знаете, авторитету Партии Власти не способствует. А наш Пан Директор не унывал - в уверенности, что с его-то ресурсами, с его-то личным авторитетом - он Партию Власти, по крайней мере, в своем городе - вытянет! Ну, а дальше было - почти по учебникам. Как в МГУ на лекциях по соц.психологии рассказывали. Помнится, американцы еще в 40х годах прошлого века измеряли - а что будет, если лицо, пользующееся доверием и уважением аудитории, публично выскажется в поддержку лица или общественного явления, которое основная масса аудитории считает дурным, нехорошим и т.п.? Оказалось, "рейтинг" этого самого "плохого" в среднем определенно улучшится. Хоть и ненамного. Но при этом, что интересно - одновременно весьма сильно ухудшится отношение аудитории к тому, кто позволил себе поддержать "недостойный объект". Ровно это и стало происходить в нашем городке. Рейтинг партии власти неохотно, но пополз вверх - и одновременно, причем гораздо более впечатляющими темпами, покатился вниз рейтинг нашего клиента - новоиспеченного "Лидера городской ячейки Партии "За все хорошее - и против всего плохого!" (обычное - если кто не знает - название Партии Власти). Вот уж и до выборов рукой подать - а клиент в раж вошел, все о Партии радеет, очень уж хочет кураторам С Самого Верха в лучшем виде отчитаться. А мы тем временем замеры общественного мнения проводим - да за головы хватаемся. Картина, если посмотреть в целом, за три месяца сразу, получалась впечатляющая: идут на сближение два рейтинга - один его личный, другой - Партии Власти в этом городе. Один поднимается "снизу", с отметки в 8% - а другой валится "сверху" - примерно с 40%. И, по всему, "встреча" у них должна была состояться как раз в момент выборов - примерно на отметке 20%. Как два самолета. С соответствующим результатом. Крушением! Потому что с 20% наш Пан Директор о депутатском мандате должен был бы забыть. Обходил его тот самый, ничем не примечательный отставной учитель. А почему? Да потому, что он - не просто учитель. А еще и коммунист! За неделю до выборов опомнился Клиент. Дошли до него наши предостережения. Понял, наконец, что повисла на его рейтинге Партия Власти -- как огромная гиря. Приказал всю партийную символику из всех своих предвыборных материалов убрать, на встречах с избирателями опять стал говорить "я", а не "мы": Да уж поздно, поздно! Сколько тех встреч осталось? Забыл уже избиратель, какой он на самом деле - бравый директор-народный олигарх, всему городу - поилец-кормилец, лицо его и символ; все уж запомнили его как уездного предводителя малопопулярной партии чиновников, который не пойми зачем в столичный парламент лезет: Тут и для нас наступил момент истины. Надо было что-то срочно придумать. Новое, свежее. Чтоб не получилось так, что унылая Партия чуждой нам Власти потопила не только амбиции клиента, но и нашу деловую репутацию. Помню тот вечер. Только что закончили мы очередное бесплодное обсуждение. Времени в обрез, интенсифицировать кампанию поздно: люди уже устали от агиток, тема выборов в парламент уже навязла в зубах. Коммунисты сильны, как и всегда. Что делать? Предчувствие неизбежности поражения - неприятнейшее, доложу я вам, ощущение! Сижу в одиночестве в номере, снова и снова перебираю в уме варианты, оцениваю сложившиеся условия. Все вроде понятно: на уровне соспоставления личностей НАШ "делает" соперника без труда. Он по-настоящему ярок, его личная история - уже часть истории города, за ним - масса реальных дел и достижений, дело его жизни - завод - известно всем местным избирателям. Что может всему этому противопоставить простой работник образования, которого 90% жителей не узнают в лицо, даже если столкнутся с ним на улице? Но сейчас, к сожалению, все свелось от соперничества личностей к противоборству партий. Представитель популярной и авторитетной партии коммунистов - против представителя непопулярной и неавторитетной Партии Власти. Задача вроде бы ясна: надо вновь свести выборы в сознании избирателей к противоборству личностей, а не партий! Но как это сделать? Причем - быстро, очень быстро! Маюсь я в гостиничном номере. Три месяца - вне дома, в одиночестве, кругом один пиар, будь он неладен: Ни тепла, ни участия. И вспомнилась вдруг старая байка о шахматном гроссмейстере - Самуиле Решевском. Шахматисты - тоже народ кочевой. Ездят с турнира на турнир, из города в город. Так этот самый Решевский повадился с собой жену возить. И всюду требовал от организаторов турниров, чтобы они пребывание с ним его жены полностью оплачивали. Те шли навстречу - все ж знаменитый гроссмейстер: А однажды, на одном из турниров - отказались. Решевский устроил жуткий скандал. "Платите! - кричит, - и все тут!" А ушлые организаторы ему отвечают: "Пардон, мистер Решевский, но как же мы можем оплачивать визит и пребывание Вашей жены, если она в данный момент, извините, некоторым образом рожает Вам ребенка?! Она же в роддоме!" "Ну и что? - гремел в ответ Решевский. - Она ведь В ПРИНЦИПЕ могла бы приехать! Платите!" Ухватился я почему-то за эту байку. Привиделась в ней какая-то смутная подсказка: И - уже за полночь! - я бужу всех. Кричу: "Эврика! Я знаю!" Народ не спит, сбежался сразу. "Что знаешь?!" "Я знаю, что сделает НАШ! Он пойдет в Президенты!" Немая сцена. Тут надо сказать, что до президентских выборов в той стране, где мы орудовали, оставалось еще года два с лишком. Кроме того, абсолютно ничто не говорило о том, что НАШ хотя бы в самом дальнем уголке своего сознания имел когда-либо намерение подаваться в Президенты. Скорее, наоборот: всякий, кто его знал более менее близко, сказал бы, что родной завод НАШЕМУ дороже всей мировой политики, а о столичных дрязгах он всегда говорил с видимым отвращением: Да и кто бы, в конце концов, его пустил? Все так. Но! В ПРИНЦИПЕ он - мог бы! У него были ресурсы, у него была уже кое-какая известность в масштабах страны. У него была в целом достойная биография: Он - мог бы! Да, у него было бы крайне мало шансов: Но они были бы! И в этом было все дело. Уже на следующий день мы запустили по городу невинный социологический опрос: как бы отнеслись горожане к возможности того, что Пан Директор выдвинет свою кандидатуру на предстоящих через 2 года выборах Президента? Одновременно агитаторам была дана негласная инструкция: запускать по городу слух, что всем известный Директор действительно собрался в Президенты, а нынешние выборы для него - этакая проба пера, проверка, насколько готовы пойти за него жители родного города: При этом мы ни в коем случае не агитировали за Клиента как за будущего президента. Сам он тоже никак не комментировал эти слухи. Мы давали горожанам возможность, если они хотят, прямо в анкете выразить к такой перспективе самое негативное отношение. Неважно! Город забурлил. Неожиданный слух начали обсуждать соседи на лавочках и дома за чашкой чая. Выдвигались аргументы и "за", и "против". А по крайней мере один из аргументов "за" был очень даже весом. Иметь Президентом жителя своего города! Каждый, даже противник НАШЕГО, даже идейный сторонник коммунистов, понимал: СВОЙ Президент - это здорово. СВОЙ Президент для СВОЕГО города уж как-нибудь постарается! А самым главным во всем происходящем было вот что: город понял, почувствовал - НАШ клиент - из тех, кто мог бы реально претендовать на президентский пост. К этому можно было бы по-разному относиться, но это факт. А вот его соперник, тот самый безвестный учитель - нет. В ПРИНЦИПЕ нет. Шансы этого некогда учителя, а теперь партийного функционера невысокого полета, на участие в президентской гонке было бы как-то даже неловко обсуждать. Почему? Да просто: масштабы личности слишком разные. Вот так, таким вот немыслимым витком, противостояние НАШЕГО и его соперника снова в глазах всего города стало противостоянием личностей. Точнее, само противостояние тут же, на глазах, в считанные дни вообще потеряло актуальность. По итогам выборов НАШ перекрыл результат ближайшего соперника практически в два раза. Да и Партия Власти по городу выступила неплохо: 17% - куда уж больше? А все ж жаль, что вот нам, пиарщикам, не оплачивают совместное пребывание жен. Ну, или хотя бы подруг...

Эпизод №2 Утиная охота ...Был у нас такой заказчик: мэр небольшого русского городка. Смех один. Жителей - 150 тысяч не наберется. Но - лихие были выборы. Просто-таки захватывающие. А почему? Потому что - нестандартные. Сплошное творчество. Как-то так случилось, что наш Мэр (будем называть его так) сумел испортить отношения буквально со всем своим городом. Он нам таким достался. Нелюбимым. И за 3 месяца до выборов. Которые он почему-то все равно очень хотел выиграть. "Нелюбовь" в данном случае имела вполне четкое выражение. Есть такая штука у политсоциологов - называется антирейтинг. Попросту говоря, это - процент избирателей, которые заявляют о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах не проголосуют за данного политика. Так вот, у нашего Мэра антирейтинг составлял почти 50%. И это при том, что обычно жители провинциальных городов в перерывах между выборами и имя-то своего градоначальника вспоминают с трудом, а уж добиться от них какого-то четкого мнения об оном - это вообще задача "не для слабых духом". Во всяком случае, далеко не каждому интервьюеру по плечу. А тут - нате вам! Практически каждый второй житель ведет себя, как девица на выданье перед портретом кривого и горбатого старца: в ужасе кричит - НЕ ХОЧУ! (Заметим в скобках, что сам Мэр при ближайшем рассмотрении оказался совсем неплохим мужиком: работяга, хозяйственник, город знал - как свои пять пальцев; но вот политесу совсем не признавал, людям не доверял, пер всегда напролом - чем и восстановил в итоге против себя всех) Конечно, при 50%-ном антирейтинге и чрезвычайно маленьком периоде времени, оставшемся до выборов, о победе можно было бы даже и не мечтать... Если бы голосование должно было проходить в 2 тура. Однако - тур-то был всего один! И значит, у нас оставалась - пока только теоретическая - возможность победить "малым числом" голосов. Например, при шести участниках гонки: пятеро набирают по 15% голосов, мы набираем "всего" 16. А остальные пусть голосуют "против всех". Или - при 8 участниках. Тут уже нам хватило бы и 14%: семеро набирают по 13%, например. Вспомнилась мне тогда любимая в детстве книжка "Талейран" блестящего нашего историка Тарле. Тарле так описывал ситуацию Венского конгресса 1815 года, куда Талейран приехал представлять интересы побежденной в войне Франции. "Перед ним стояла, пожалуй, самая тяжелая задача, какая только может выпасть дипломату: вести переговоры, не имея за собой никакой реальной военной силы". Позволю себе перефразировать: перед нами стояла самая тяжелая задача для пиарщика - победить, не имея за собой никакого реального электората. Но работать надо было тонко, как садоводу. Не гвоздить без разбору всех конкурентов, а только "подрезать" самых ветвистых (не в прямом, боже упаси, смысле! А только в смысле рейтинга!), а вот слабеньких - наоборот, поддерживать, даже подкармливать. Порой и в прямом смысле: прессу им собственную предоставлять, если у них своей нет, в эфир выпускать. В общем - выравнивать всех по возможности! Как при социализме. Конечно, при таких условиях любой блок между кандидатами, любое сложение голосов было для нас смерти подобно; 15+15 - уже 30; а на 30 процентов мы с нашим Мэром ни при каких раскладах не могли рассчитывать, увы! Значит, надо было любые блоки разрушать, неустанно разжигая в душах кандидатов-соперников мысли типа "А почему не я? А чем я хуже?" В общем, сыграть на присущих нашей провинции амбициозности, неспособности к договору, любви к анархии. Да и не только провинции... Но прежде всего надо было не допустить появления в гонке явного лидера. Мэр наш был хронически слаб, а лидер в таких условиях одним своим появлением запустил бы процесс консолидации вокруг своей персоны: к нему потянулись бы колеблющиеся, деньги, ресурсы - и все было бы проиграно еще до начала. Беда в том, что потенциальный лидер уже имелся: это был директор самого крупного в городе завода. За ним изначально стояла Традиция: никого ведь не удивляет, если директор большого завода идет в мэры, а мэр, к примеру - в директоры завода. Это считается у нас в порядке вещей. Поуправлял заводом, теперь будет управлять городом - какая, в сущности, разница? Так ведь у нас рассуждает "молчаливое большинство". Директора, короче, надо было бить "в лет". Пока не поднялся. И возможность к тому имелась. Без особых усилий нам удалось раздобыть данные о реальном финансовом состоянии того самого Завода, которым он управлял. И данные были, мягко говоря, не блестящие. Управлял он им, в общем, как умел. В меру способностей. Кои были у него, прямо скажем, не как у Генри Форда. Хотя, в сущности, ничего такого особенного. Ну, болтался завод постоянно в убытках. Ну, сократил численность персонала почти в 10 раз за лихие постперестроечные годы. Ну, кормилась вокруг него сеть каких-то сомнительных ЗАО и ТОО... Все, в общем, так, как у множества других подобных заводов в русской глубинке. Но при желании из этого можно было бы создать ого-го какое апокалиптическое полотно. Через СМИ расписать Директора "под Хохлому" - и не просто, а с цифрами. Можно было бы без особого труда, даже без большого насилия над фактами, доказать, что под руководством доблестного Директора его завод как никогда близко подошел к банкротству: А там уж пусть читатель сам делает вывод, с чего вдруг его Директор так поспешно собрался стать кандидатом в мэры. Желание у нас было. Был и канал: Мэр, естественно, предоставил нам полный контроль над официальной городской газетой, которая издавалась на средства мэрии. Однако было понятно, что в городе появление в официальной городской газете "разоблачительной" статьи будет воспринято однозначно: Мэр "наехал" на Директора! "Вот до чего обнаглел, подлец! Использует общегородскую газету для сведения личных счетов!" - так говорили бы. В том накале политстрастей, который уже был в городе, любая, самая доказательная статья в "мэрской" прессе никого бы не убедила, а, наоборот, скорее сработала бы против нас. Так как же? Запустить "компру" через другие городские газеты? Они нам жестко оппозиционны, не станут брать материал ни под каким видом. Создать новую, как бы совершенно независимую городскую газету? Можно, но как-то глупо - имея под рукой официальную и вполне читаемую. Кроме того, новую газету надо какое-то время просто "раскручивать", чтобы приучить население к мысли о ее независимости и объективности. У нас этого времени не было! Пустить "компромат" подметным листком, вообще без выходных данных? Но компромат у нас - экономический, для подметных листков неподходящий; кто ж такое будет читать? Да и вообще - "подметным листкам" и доверие соответствующее. Можно, опять-таки, добиться противоположного эффекта. Ситуация возникла прямо-таки патовая: неоткуда атаковать! "Нет подходящего плацдарма! Неужто выходит, что Директор неуязвим? Тогда, пожалуй, уже сейчас можно, что называется, "сливать воду"..." - такие вот мучили меня тогда горестные мысли; а параллельно нарастала в душе злость на Мэра. Ну это ж надо - так со всеми испортить отношения! Неужели не понимал, что выборы будут? Он же, блин, не царь! Мэр - он же просто как старший должен быть. Как отец горожанам... Стоп! Именно - как отец! Нужная идея родилась. PR-кампанию против Директора надо было провести быстро, последовательно и жестко. Этому очень способствовала регулярность выхода нашей газеты - 3 раза в неделю. В городской газете стали регулярно появляться... нет, не статьи. Заметки. В обычном и привычном для неизбалованного провинциального читателя кондовом полуофициозном стиле. Первая из серии называлась: "Банкротства не будет!" Содержание было именно таким... На вторую был "надет" другой чудный, на мой взгляд, заголовок: "В одной связке - город и завод". В третьей, вышедшей еще спустя три дня, (и вообще безымянной), всем интересующимся абсолютно честно указывалось, что пришедшее в заводоуправление Письмо из Областного Управления по Делам о Несостоятельности (ФСНО РФ)- на самом деле только лишь приглашение на семинар. Просто в каждой такой заметке ОБЯЗАТЕЛЬНО должны были присутствовать название Завода и словечко "банкротство". Или "несостоятельность". Не обязательно друг за другом. В любом порядке. Потом наш Мэр в своем очередном интервью выразил искреннюю озабоченность состоянием дел на Заводе - и в то же время гневно отмел все подозрения в том, что Заводу "будто бы" "угрожает какое-то банкротство". Тут же он подчеркнул, что Директор Завода является, по сути, его ставленником (это тоже была почти правда). С отеческой теплотой Мэр отозвался о Директоре, подчеркнул, что всегда с волнением следит за его успехами. В конце он опять выразил уверенность, что Директор сумеет справиться с "уверен, временными трудностями", и снова твердо заявил, что "город никогда не оставит заводчан в беде"! Словом, суть всех заметок (кратких информационных сообщений) сводилась к опровержению "циркулирующих по городу слухов" о том, что Главному Заводу будто бы угрожает банкротство, а также приводились данные о том, что город (в лице Мэра) всегда готов прийти Заводу на помощь. В современном духе прозрачности и открытости в заметках приводились цифры, характеризующие действительно тяжелое финансовое положение Завода - и тут же давались другие, обосновывающие мысль, что все не так плохо. В общем, через полторы недели подобных нескончаемых заверений в редакцию нашей газеты буквально вломился сам Директор. Лично, Он был бледен, находился в состоянии крайнего нервного возбуждения и уже с порога начал требовать опровержения. "Какого опровержения?" - спросили мы его очень вежливо. "Мой Завод - не банкрот! Вы мне это прекратите!" - орал он. - Я в суд подам!" "На что? - крайне удивился наш главный редактор. - Вы, наверно, невнимательно читаете. Или вас ввели в заблуждение. Мы же как раз только и пишем о том, что ваш завод - совсем не банкрот". После этих слов Директор, натурально, полез в драку. Его с трудом вывели. Бесконечно доброе и великодушное отношение нашего Мэра к Директору (которое он повадился подчеркивать на каждом углу) привело, как и следовало ожидать, к тому, что он щедро поделился с ним своим анти-рейтингом. Видя этакую нежность, те, кто и так ни за что не стал бы голосовать за нас, решили на всякий случай не голосовать и за Директора. "Небось, только для виду лаялись. А сами-то, гляди - не разлей вода!" Кроме того, великодушие - это несомненный признак силы. А избиратели у нас, по моим многолетним наблюдениям, силу очень уважают. Возможно, даже больше всего... Ну и конечно, сыграло свою роль специфическое, десятилетиями воспитанное в наших людях отношение к официозу. Я имею в виду общее убеждение, что если некто ОФИЦИАЛЬНО заявляет, будто, к примеру, "обмена денег не будет" - то сие есть верный знак, что надо срочно бежать скупать валюту или, на худой конец, сахар и крупу: Так и в нашем случае: в течение пары недель у большинства горожан сформировалось стойкое убеждение, что их Завод в самом деле совсем скоро обанкротится. К слову, мало кто даже из заводчан понимал, что, собственно, это значит и чем "банкротство" грозит лично ему. Но все душой чувствовали - чем-то очень нехорошим! Уж больно слово пакостное. И зловещее: И как там ни тщился Директор, как ни устраивал потом поспешно Выставки Пром. Образцов и народные гуляния - а все ж развеять это стойкое убеждение в своей Несостоятельности так до конца и не смог. А мы публикацию своих заметок вскоре приостановили. Ни в коем случае нельзя было опускать рейтинг нашего Директора до "ниже пола". Свои 15-20% он непременно должен был взять. И, надо сказать, в этом диапазоне он и оставался почти весь период кампании! Вот что значит - "подбить на взлете!"

Эпизод 3. "Таблица умножения"

Эта кампания была необычна прежде всего клиентом: волею судеб и добряка-мужа (сумевшего по случаю сколотить несколько "лимонов" баксов) в этом качестве предстала скромная учительница, ведшая доселе абсолютно частную жизнь и никогда прежде не замеченная в политических амбициях. Более того - и в Сибири она уже давно не жила, благополучно перебравшись в столицу и подняв там на ноги двоих детей. Ан избираться все-таки решила в среде родных нефтяников, на фоне, так сказать, нефтяных вышек. Предварительное исследование показало, что ни нефтяники, ни какие-либо еще другие жители сурового Севера никогда и слыхом не слыхивали о нашей учительнице. Рейтинг избираемости, как и рейтинг узнаваемости, находился на прочном и абсолютном нуле. Неплохое начало за 3 месяца до выборов. Кроме того, нас никак нельзя было назвать единственными реальным кандидатами на мандат депутата Госдумы от одного из богатейших округов. Не считая всякой мелочи - мэров местных городов, местных писателей и прочего - было еще два серьезных претендента: один был действующий депутат, и его поддерживали совместно местная администрация и одна из наших богатейших нефтяных компаний. Да и второй не хуже: сам - нефтяной генерал, за его спиной маячил другой, не менее богатый и могущественный нефтяной монстр, да еще он "совершенно безосновательно" кивал на благосклонность Кремля. В ответ на все это великолепие мы могли предъявить разве что немного наличных - да и те, как известно, по Закону о выборах нельзя использовать в ходе кампании. В общем - "не беда, что нас никто не поддерживает - зато нас никто и не знает!" Так мы и начали. Одно было несомненно: кампания в духе "вот стою я перед вами, простая русская баба..." едва ли проканает. Этак не проймешь даже жен суровых бурильщиков, не говоря уж об них самих. Но и рассказывать о наших заслугах и громадье планов тоже было как-то не с руки. Во-первых, никаких особых заслуг у нас не было. Да, честно потрудились в нескольких школах - но и не более. Да и в "планов громадье" нам было тяжело соперничать с действующим депутатом Госдумы или с заслуженным нефтяным генералом. Чистая авантюра! Полный ноль по всем параметрам. По всему выходило, что соперники нас просто не заметят, и нам суждено бесславно сгинуть в битве за "свои" 3 процента голосов с такими же неудачниками - без влияния, денег, известности и "административного ресурса". Встать вровень с гигантами, завязать с ними борьбу, заставить их понервничать можно было только в одном случае: предложив оригинальный ход, сумев задеть жителей за живое. Но - легко сказать. Как же нам, москвичам, вот так вот взять и задеть за живое местных жителей, которые тут, может, каждый год видят такое, что мы за всю жизнь не увидим? Да еще обойти при этом конкурентов из местных, у которых "все схвачено"? Может, и не удалось бы мне ничего придумать - но, по счастью, это был 1999 год. Кто уже забыл - ровно год после дефолта. Нефтяники все еще по инерции считались самыми богатыми и благополучными. По нашим исследованиям и интервью получалось, что и сами они по той же инерции продолжали себя считать таковыми. Но: при этом они уже давно пребывали в состоянии некоего... нет, еще не озлобления, но уже недоумения. Логика такова: я, конечно, остаюсь благополучным, но почему же в последнее время я как-то перестал это чувствовать? Может, с органами чувств что-то не то? Был тот самый редкий случай, когда требовалось сказать что-то по существу. Не наводить тень на плетень, не рисовать кандидата сидящим на коне и целящимся из лука (дабы скрыть несомненный факт, что он кривой, хромой и горбатый). Влепить что-нибудь простое и общепонятное. Как раз такое, на что в принципе не способны другие - те, у кого за плечами могущественные нефтяные монстры: Мы быстро зарегистрировали свою газету. Мы издали ее стотысячным тиражом. И в ней на первой полосе была статья под немудрящим названием "Где наши бабки?" В ней наша скромная учительница приводила совсем несложный расчет. "Смотрите, - говорила она. - Вот год назад - доллар стоил 6 рублей, так? А теперь он стоит 24 рубля. Рубль упал в 4 раза. Баррель нашей нефти на международном рынке год назад стоил 8 долларов, так? А сейчас он стоит 24 доллара. Цена выросла в 3 раза. Давайте подсчитаем, во сколько раз за год В РУБЛЯХ выросла цена нефти, которую мы с вами добываем? ТОЙ ЖЕ САМОЙ нефти? 3х4=12. В 12 раз!" "И во сколько же раз за тот же год, - уже грозно спрашивала учительница, - выросла наша с вами зарплата?" И сама отвечала: "ни во сколько!" Как же так? "И разве дело только в нефтяниках? - не унималась въедливая учительница. - А мои коллеги - учителя, а врачи и прочие бюджетники? Платят им из налогов. Местный бюджет формируется почти весь с той же нефти. Цена барреля выросла в 12 раз, значит, и сумма налоговых поступлений должна была вырасти так же. Почему же тогда зарплаты бюджетников остались, как были год назад?" Естественно, что те же мысли она стала озвучивать и а встречах с избирателями. Удар, таким образом, пришелся одновременно и по нефтяным монстрам, и по администрации. А что нам их было жалеть? Конечно, в статьях были неточности. К примеру, стоимость барреля нефти никогда не падала до 8 долл. Минимум - болталась некоторое время где-то в районе $8,7. Да и про зарплаты нельзя было сказать, что их совсем не поднимали. Кое-где проиндексировали - на 10%, а то и на целых 15%... Только опровержений почему-то не последовало. Вы удивитесь: неужели такие простые подсчеты уже задолго до нас не сделали, к примеру, местные журналисты? Нет! Мы проштудировали местную прессу. Ее там много: почти в каждом городке - своя газета. Финансируется или администрацией, или "своей" нефтяной кампанией. Пишут о многом. А о такой ерунде - нет. Учительница наша поначалу возмущалась и говорила мне: "Но почему я должна рассуждать о каких-то баррелях? Это же профсоюзная тема!" Я полностью соглашался. Конечно, профсоюзная. Но есть ли они тут, эти профсоюзы? А если и есть - что ж делать, если им такая низкая проза неинтересна? Придется нам забивать голову избирателям всякой чушью. И ведь сработало! Простые лозунги - 3х4 и "Где наши деньги?" - против административного, медийного, материального, еще бог знает каких ресурсов. Никакой известности, женщина с московской пропиской в суровом северном краю: До сих пор приятно вспомнить! Хотя кампанию мы не выиграли, но 18% с полного нуля набрали, второе место в гонке заняли. Прав был классик: идея, когда она овладевает массами - страшная материальная сила! Вопрос только - как ее найти, такую идею?

Эпизод 4. "Мантры о четырех"

Вот вы спрашиваете - чем отличается нефть от угля? А я ж вам не химик, не энергетик. Потому отвечу как пиарщик. Начну с указания, что приходилось мне заниматься выборами и над нефтеносными пластами, и над угольными залежами - то есть и в суровой тайге, и много ближе к старушке-Европе. И что прежде всего бросается в глаза? В Сибири редкий нефтяник не вздрогнет в ужасе, услышав про "наркоманию". Зато при слове "алкоголизм" даже жены нефтяников на глазах теплеют и отзываются о "зеленом змие" почти как о старом, добром, но непонятно куда запропастившемся друге, робко высказывая надежду, что он все же когда-нибудь вернется. В шахтерских же краях "наркоманию" представляют в основном чем-то вроде безусловно страшного, но непонятного и далекого зверя. Зато уж проклятия в адрес "злодейки с наклейкой" - настоящие, со слезами в голосе, со вполне раннегорбачевским пафосом - можно услышать где угодно и без труда. Взыскующие избрания политики в Сибири должны неустанно произносить антинаркотические филиппики, а вот их собратьям перед шахтерской аудиторией приходится, поникнув гордой главой, что-то стыдливо лепетать о "повышении борьбы" и "принятии мер", не веря самим себе и понимая, что точно так же им не верят и самые трезвые избиратели из присутствующих в зале. Так вот: различие, давно мною выведенное, образно можно обозначить так: где уголь крошится - там спирт хлещет; а вот где нефть льется - там порошок на развес и в миллиграммах. Такие вот единство и противоположность стационарных состояний вещества. И все из-за того лишь, что в одном случае "черное золото" само выливается из недр на поверхность, а в другом его надо выносить оттуда на собственном горбу! Но это все, собственно говоря, так, к слову. Вообще-то рассказать я хотел совсем не о том. А о борьбе с апатией. Апатия - самый страшный враг пиарщика. Когда пульс общественной заинтересованности едва прощупывается, самые сильные идеи рискуют вызвать только легкую рябь по поверхности и ничего не изменить по существу. Вот, помнится, работали мы опять-таки в сопредельном государстве, в шахтерском крае. Дрянь выборы - областной совет, многомандатный округ. Уровень жизни в городе - хуже некуда. Как уже было сказано - поголовное пьянство, самогоном начинают бойко торговать в разлив уже с 7 утра; первые пьяницы, мирно дрыхнущие на асфальте главного городского проспекта, появляются примерно с 9 утра. А список кандидатов нам заранее спустили сверху, без каких-то бы то ни было предварительных оценок шансов каждого; менять в нем никого уже нельзя. Всего было "спущено" четверо - по числу мандатов. Помню, особое мое возмущение вызвал некто Анненков. Мало того, что он трудился в качестве большой шишки в областном отделении одного из крупнейших банков страны; мало, что он в "нашем" городе никогда и дня не жил и не работал; так вдобавок ко всему он недавно развелся, оставив жену с ребенком! И как прикажете убеждать шахтера, ежедневно по 8 часов вкалывающего на глубине 1 км за 70 долларов в месяц, что именно мимоезжий разведенный банкир будет наилучшим образом представлять его интересы в областном совете? В общении, правда, Анненков оказался милейшим и вызывающим доверие человеком. По нашему настоянию его немедленно зачислили на должность финансового советника мэрии, обеспечив хоть какую-то привязку к городу. Кроме того, "советник" для уха рядового избирателя звучит все-таки не так похабно, как банкир. Но это, конечно, не решало всех проблем. Тем более, что и прочие "наши" кандидаты не были "самоигральными". Делать для них листовки, публиковать интервью, устраивать встречи с избирателями? Все это делалось, но все отнюдь не гарантировало результат. Депрессивный регион - слишком тяжелый диагноз. Людям было откровенно не до выборов. Вот, скажем, в нашем городке (300 тысяч жителей) в мирное время примерно в половине домов водоснабжение или вообще отсутствовало, или вода была в наличии только 1 час в день - примерно с 3 до 4 утра. В осажденной Басре, как мы все недавно видели, только на седьмой, кажется, день непрерывных бомбежек прекратилось водоснабжение, и это было представлено как гуманитарная катастрофа. А у нас было ощущение глухой стены. Нас просто не слушали. Можно было написать сколь угодно яркую и образную программу, затронуть в ней все болевые точки, научить кандидатов выступать убедительно, с огоньком, представить их самих в виде святых подвижников - избиратель просто прошел бы мимо, даже не сплюнув себе презрительно под ноги. Мы изучили, как проходило голосование раньше. Четырехмандатный округ - это бюллетень примерно с двумя десятками фамилий кандидатов, где избиратель может отметить "плюсиком" (самостийный аналог "галочки") любое количество фамилий, от одной до всех сразу. Потом подсчитывается общее количество голосов, отданных за каждого кандидата, и первая четверка, набравшая больше всех голосов, получает статус депутатов. Кроме ФИО, в бюллетенях также указывается партийная принадлежность кандидатов, в соседней графе. Фамилии практически всех кандидатов в списке избирателям не говорили абсолютно ничего, да и знать их никто не стремился. Зато в городе всегда была высока поддержка местной коммунистической партии (около 40%) - поскольку при коммунистах шахтерам жилось не в пример лучше. Соответственно, 40% отмечали кандидатов от компартии, прочие отмечали кто кого горазд - и в итоге, понятно, большинство набирали именно коммунисты. В прежнем составе Совета от нашего города им принадлежали все 4 мандата - то есть 100%. И теперь коммунисты не без оснований рассчитывали полностью повторить свой успех: В этих условиях задача убедить граждан голосовать за НАШИХ кандидатов примерно соответствовала задаче подучить их со страниц местных газет тригонометрии - при том, что никакой тригонометрии никто из граждан не знал и знать отнюдь не желал. Что же делать? Мучительный вопрос. "Да что ж нам, частушки про них писать?!" - в отчаянии воскликнула девушка с ангельским характером и добрым сердцем по имени Юля (опытная пиаровская львица, на счету которой не один скальп шакалов-политиков, посмевших встать у нее на пути - моя однокурсница, кстати). Наша девушка, словом. "Ну какие, право, частушки, Юля?! Что за народнический уклон?" - возразил я ей. И уже почувствовал, что идея-то - гениальная! Раз убедить никого ни в чем не удается, раз кругом море разливанное водки и апатии - значит, пусть так и будет! Пусть избиратель придет и проголосует за НАШИХ, так и не приходя в сознание. "Никаких частушек не будет, - заключил я строго. - Будут мантры". Идея была в том, чтобы воспользоваться в своих целях единственным применяемым здешним избирателем механизмом выбора. Ведь получалось, что избиратель голосовал по "ключевому слову". Этим словом была "компартия". Что ж, мы могли предложить ему взамен целых четыре ключевых слова. Фамилии наших кандидатов. Если уж он не желает усваивать никакой лишней информации - отлично! Пусть запомнит только их. Так будет хорошо и нам, и ему. Я назвал получившиеся у меня строки "мантрой" именно потому, что служили они не для какой-то художественной задачи, а только ради затверживания сакральных слов. Вот что получилось: ПОЭМА О ЧЕТЫРЕХ Помогут и самым стареньким, И даже юнцам безусым Алышев, Оленев, Анненков, И классный мужик Белоусов. Когда же вас спросят, кашляя: "А что мы имеем с гуся?" Ответят Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Пускай ты гуляешь в валенках, А может, ты носишь бусы, Запомни: Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Не надо нам фактов жареных, Не надо политиков гнусных, С нами Алышев, Аненнков, Оленев и Белоусов. Кто, Энска нашего ставленник, Из города выметет мусор? Я - Алышев, Оленев, Анненков И классный мужик Белоусов! Донбасса Совет не маленький: Не дать ему сбиться с курса Помогут Алышев, Анненков Оленев и Белоусов. Вопрос проще репы пареной: Кого мы отметим плюсом?! Конечно: Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Приду на участок заранее, Чтоб после не стало грустно. Мой выбор - Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Будет вода! Без паники, Не надо праздновать труса: Мы верим вам - Алышев, Анненков Оленев и Белоусов! С утра, открывая краники, Скажу с неподдельным чувством: "Спасибо вам, Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов!" Не нужно нам лорда Байрона, Не нужно поэта Брюсова. У нас есть Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Они все достойны избрания. Пойду и отмечу плюсом, Фамилии: Алышев, Анненков, Оленев и Белоусов. Вот такие стихи. Всю поэму мы опубликовали на страницах самой массовой газеты огромным тиражом, естественно, вместе с ТВ-программой. Кроме того, выпустили уйму листовок следующего содержания: сверху на листе - совместное фото всех четырех наших кандидатов, под ним - какое-либо ОДНО из вышеприведенных четверостиший. Фотка одна, стишки под ней - все время разные, но с одним рефреном. Почему одно четверостишие - понятно: большую поэму на заборе читать никто не будет, а листовки именно и предназначались для расклеивания на всех подобных поверхностях. Избиратель должен был запоминать НАШИ фамилии постепенно, но неуклонно. Что же в итоге? В итоге Белоусов, Алышев и Анненков - именно в таком порядке - взяли первые три места и получили искомые мандаты. Три из четырех - недурно, на мой взгляд, учитывая стартовые условия. Конечно, тут злопыхатель-конкурент, пользуясь псевдонаучной терминологией, может обвинить нас в том, что всей своей мантрой мы будто бы заранее обрекли несчастного Оленева на заклание. Как же - он не стоит ни в начале, ни в конце списка, на него не падает рифма - неудивительно, мол, что избиратель про него забыл! Эти гнусные, ни на чем не основанные инсинуации легко опровергаются следующим. Во-первых, якобы "забытый" Оленев занял-таки пятое, почти призовое место и тем самым обеспечил себе великолепные стартовые условия на первых же последующих выборах (о чем я ему лично сообщил на послевыборном банкете). Но главное даже не это. Достаточно просто знать, КТО именно в последний момент спихнул нашего Оленева с подножки последнего вагона уходящего в область поезда. Так вот: это был местный коммунист по фамилии... Стакан. Да! Разрази меня гром, если я хоть буквой погрешил против истины! Перечтите еще раз вступление к этой главе - и вы, безусловно, поймете, что в шахтерском крае против коммуниста с такой фамилией любые политтехнологии бессильны. Даже наши. Бонус для любителей предвыборной поэзии Специально для читателей из этой маргинальной группы (к коей я сам, по счастью, не принадлежу) приведу заодно нежные поздравления всех женщин-избирательниц с 8 марта. Члены нашей великолепной четверки "сложили" "свои" вирши, строго следуя вышеуказанным правилам: - главное в стишке - фамилия - для лучшей запоминаемости она должна стоять в конце - и, соответственно, на ней должна быть ключевая рифма. Для справки сообщу, что Анненков от своих стихов душою умилился, а вот Оленев пытался протестовать, но его, понятно, никто слушать не стал. Итак, вот эти Поздравления *** Без Вашей любви и участия Жизнь только скука, не более. Радости, песен и счастия Желает Вам нежно Оленев. *** А я назову Вас по-старому: Низкий поклон вам, барышни! С праздником теплым и радостным Вас поздравляет Алышев. *** Без вас в этом солнечном мире Будет темно и пусто. Всегда улыбайтесь, милые! Ваш навсегда Белоусов. *** Бабушки, сестры, матери - Молоденькие и старенькие! С восторгом и восхищением В любви Вам признается Анненков!

Все это было в праздничной газете, а сверху, представьте, фотографии улыбающихся: этих... ну, фамилии вы знаете... И каждый - с букетом цветов в руке! Женщины города, говорят, были очень довольны.

Эпизод 5, "Студенческое братство неразменно…"

Вот вы говорите - студенческое братство, студенческое братство! Кому оно нынче, дескать, нужно, когда человек человеку волк? Ан нет, возражу я. Оно и для души, и для дела бывает очень полезно. Помню, занесла меня как-то нелегкая в весьма отдаленный сибирский городок, почти у самого Полярного круга. Слава богу, не зимой, а в самом начале осени, когда еще не холодно. Тайга кругом, болота, пятиэтажки обычные, хрущевские, весьма неказистые, но почему-то раскрашенные при этом в веселенькие желто-грязно-белые тона, а вдоль крыш - затейливый восточный орнамент. Как на коврах. Потом оказалось, что городок узбеки строили, вот и расстарались - внесли элементы восточной культуры на просторы Восточной Сибири. Название у городка было каким-то совершенно диковинным, ни я, ни вы никогда в жизни его не слыхивали. В наборе звуков явственно, однако, слышалось родное, сказочное - "Яга". Так и буду его здесь называть - Баба-Ягинск. "Баба-Ягинск - город нефтяников!" А что - по-моему, неплохо звучит? Дело у меня в городке было немаловажное: разведка. Шла подготовка к выборам в Госдуму, сбор информации по всем направлениям. Мы выясняли не только настроения избирателей, но и прикидывали, кто станет нашим конкурентом, у кого какие ресурсы, - чтобы потом на этой основе строить стратегию своей кампании. И вот дошли до нас смутные слухи, что баба-ягинский нефтяной "генерал" - то есть гендиректор нефтедобывающего предприятия, базирующегося в этом городке - будто бы собрался выставить свою кандидатуру, а большие нефтяные боссы из Москвы якобы обещали ему свою самую полную и всестороннюю поддержку в ходе кампании. Ну, нефтяной генерал - это серьезно. Существенный фактор. Если и впрямь он будет в выборах участвовать - значит, нам придется всю свою стратегию корректировать. И чем раньше мы об этом узнаем - тем лучше. Прилетел я, можно сказать, наудачу. В городке я никого не знал, никто меня там не ждал, сам нефтяной генерал обо мне понятия не имел. Все - как-то с кондачка, без серьезной предварительной проработки, сплошная импровизация. Не люблю я так - а что делать? В гостиницу еле устроился. В городе она одна, и принадлежит как раз тому самому нефтеперерабатывающему предприятию. "А зачем вы приехали? А бронь у вас есть?" - спрашивают меня на ресепшн. Ну и не отвечать же, что я приехал немного пошпионить за вашим гендиректором! "Да я, - говорю, - так приехал… Поселиться хочу…" "Не, - отвечают, - у нас так нельзя! Как же мы вас без брони поселим? У нас гостиница ведомственная!" "Да мне ж на одну ночь! - уговариваю я. - Я ж… этот…. Преподаватель! Из Москвы!" "А! - отвечает мне девушка-администратор и сразу мягчеет лицом. - Вы в наш филиал Тюменского университета приехали? Что ж они вас не встретили?" "Да вот я и не понимаю, - говорю я с раздражением. - Почему ж меня не встретили? Из самой Москвы сюда летел! Мне говорили, что номер уже забронирован! Да вы посмотрите еще раз!" "Ой, нет, - расстраивается девушка. - Нету вашей фамилии. Может, они забыли?" "Давайте им позвоним, - кричу я. - Давайте спросим их, что они собираются делать с преподавателем социологии, который специально летел к ним черт знает сколько и откуда!" Девушка нашла по справочнику номер и долго слушала гудки в телефонной трубке. Слава богу, никто не подошел. Видимо, в местном филиале Тюменского Университета был обед (на что я очень рассчитывал). Лед уже был сломан. Девушка очень прониклась незвзгодами москвича-преподавателя и поселила меня одного в двухместный номер. В благодарность я посулил ей принести "эту самую бронь" сразу же, как только встречусь с растяпами из Баба-ягинского филиала… Уф! Затем я вооружился визиткой корреспондента тюменской "Правды Севера" и отправился брать интервью у гендиректора. Фамилия там была не моя, ну да ладно. Визиткой я собирался воспользоваться в самом крайнем случае, если уж передо мной окажется сам Фома Неверующий. Уж как я там пробирался к "телу" - отдельная история. Но пробрался. "Генерал" оказался на вид хитроватым восточным дедушкой (поистине выдающимся, кстати - внуков у него было человек сорок, а детей - то ли 12, то 13), с цветистой речью, неспешным - и абсолютно влюбленным в сам процесс нефтедобычи. Битых полтора часа он мне рассказывал о всяких технологических новшествах, которые внедрил на своем предприятии, о планах его дальнейшего подъема, о своем видении текущей экономической ситуации в мире и т.д. Я исписал полблокнота, но так и не понял - пойдет он на выборы или нет? Наконец, еле дыша после трех кружек зеленого чая, слегка обалдевший, я вырвался от него и побрел обратно в гостиницу. По пути я так и этак прикидывал - как и где же еще мне узнать правду о намерениях этого хитрого старика? Так ничего особо и не придумав, я вошел в роскошный вестибюль ведомственной нефтяной гостиницы. Вошел - и глазам своим не поверил! Прямо у стойки ресепшн стоял и весело болтал с администратором Турик - мой старый приятель, однокурсник, которого я не видел уже несколько лет. Причем Турик явно не был здесь, как я, случайным гостем на птичьих правах. Держался он по-хозяйски, охранникам махал рукой, раздраженно спрашивал, когда же ужин. "Ну до чего ж тесен мир! - потрясенно подумал я. - Еще неделю назад я и понятия не имел о самом существовании Баба-Ягинска, я летел сюда на двух самолетах, до этих мест даже и дорога еще не проложена - и первым делом я встречаю здесь старого приятеля. А кому же он машет сейчас? Ого! Да, похоже, и Ленька здесь!" Турик и Ленька были потрясены не меньше, увидав меня. Да и обрадованы тоже. Порадовались мы, пошли в гостиничный ресторанчик, посидели, вспомнили золотые студенческие времена… Право, нам было что вспомнить! Эх… Факультет психологии МГУ, Дом аспиранта и стажера… Да разве ж такое забудешь? Спросил, конечно - мол, какими судьбами в такой-то глуши? Ребята как-то замялись - да вот, мол, говорят, хороший нынче в тайге урожай грибов! А! - понимающе кивал я, - это известно. А меня-то грибы не интересуют, говорю. Я вот больше по ягодам!.. И дальше опять про студенческие денечки вспоминаем да про своих - кто где, кто чем занимается, кто женился, кто развелся. А совсем уж поздно вечером пришел я в номер и позвонил в Центр. Доложить. Задание, дескать, выполнено, вся правда получена: "генерал" наш на выборы идет как миленький. И контору себе пиаровскую нанял солидную, одну из лучших в Москве. И название конторы докладываю. В Центре информацию приняли и заявили важно: "Ну, мы так и думали!" Конечно, Турик мне ничего не сказал. Но я-то давно прекрасно знал - из разговоров с такими же общими знакомыми - где он работает. И на какой неплохой должности. А уж если он и еще человек пять в гостинице ведомственной живут как хозяева - что ж, все понятно. Разведка уже больше не нужна. Вот так помогло мне студенческое братство. Потом, конечно же, была у нас захватывающая дуэль в ходе самой кампании. Турик со товарищи тянул своего старика-генерала в Госдуму усердно, но как-то неудачно. Хотя старичок у него был колоритный, я порой даже Турику завидовал. Понравился мне дед. Он оказался "генералом" еще старой, советской закваски, спецом в нефтянке - каких поискать. Наши новые олигархи - то ли Абрамович, то ли Березовский - взяли его в свое время в "Сибнефть" на высокую должность - он там оказался то ли третьим, то ли четвертым человеком в иерархии. И так получилось, что однажды он остался главным "на хозяйстве". Вся верхушка разъехалась куда-то. Буквально на пару дней. А было это после кризиса 1998 года, когда и у нефтяников начались задержки зарплат и всякие прочие беды. Дед-генерал, оказывается, очень сильно переживал, что не может зарплату платить. И тут - надо ж такому случиться! - именно в эти дни через счета компании проходил какой-то большой платеж. Многомиллионный. По своим делам проходил, понятно - из одного оффшора в другой. Так наш дед его - цап! И пустил на зарплату служащим компании! Поскольку за главного оставался. Скандал, понятно, случился жуткий, деда из компании вышибли в два счета. Он потому и в Баба-Ягинске оказался - только там его согласились принять. Поскольку предприятие было банкротом. Но дед и его за год "в плюс" вывел. Впрочем, история с платежом в агиткампании, руководимой Туриком, прошла как-то боком. Пожалуй, один я только ее и заметил - поскольку считаю полезным порой бегло просматривать материалы конкурентов… И вот как-то встретились мы с Туриком за хорошим пивом уже много времени спустя. Я все допытывался у старого приятеля: - Слушай, старина, как же так вышло, что вы своего старичка не пропихнули в Думу? Конечно, против нас у вас шансов не было - против нашей крутой учительницы. Но если б нам поменяться… Это ж какой у тебя был экземпляр интересный! Осуществил, можно сказать, вековую мечту русского народа: отобрал у Березовского деньги и раздал нищим… То есть тьфу! Рабочим! Одни заголовки какие можно было бы придумать! "Робин Гуд из Баку!", к примеру. Или "Как обули Березовского"… - Не Березовского, а Абрамовича, - устало сказал Турик. - Да тут что фамилия, что отчество - один черт! - продолжал горячиться я. Но Турик меня не слушал. Предавшись воспоминаниям о неудачной кампании, он почти утопил нос в бокале с пивом. Потом тяжко вздохнул и произнес горько: - Очень уж старенький нам попался дедок. Уж мы поднимали ему рейтинг, поднимали… И так старались, и этак… А он у него все равно все время падал!! И тут Турик совсем закручинился. А я от смеха долго не мог прийти в себя. Все-таки приятно поболтать со старым приятелем по alma mater.

Эпизод 6, "Как СПС проигрывало выборы"

СПС, выборы, Дума… Редкое лицо не озарит понимающая улыбка при этом перечислении. "А-а! - протянут понимающие сограждане. - Как же, как же! Опять хотите объяснить нам, как это правые пролетели мимо Думы нынешней зимой? Есть одна любопытная версия…" Нет, господа мои! Не о тех выборах и не о той Думе хочу я вам сегодня рассказать. Моя история давняя; она из тех былинных времен, когда СПС еще считалась "уважаемой парламентской партией" и даже вроде бы пыталась завоевывать позиции в регионах. История, так сказать, локального характера; но зато в ней, как в капле воды… В общем, что зря болтать? Давайте посмотрим: вот вам упомянутая капля с ее последующим подробным анализом. Лихой инженер Итак, речь пойдет о выборах в Московскую областную думу 2001 года. Именно тогда угораздило меня подрядиться в пиарщики и консультанты к одному неофиту (эх, не в добрый час решился он выбраться на нелегкую политическую стезю!). Жил себе человек, не тужил, проектировал автобусы, автомобили и прочие самодвижущиеся повозки, после перестройки очень неплохо освоил науку торговать ими… И вдруг, когда уже под 50 - захотел стать областным законодателем. Ну, хочет человек - отчего ж не помочь? Ударили мы по рукам - да тут и выяснилось, что заниматься выборной кампанией я буду не один: ушлый инженер, оказывается, успел к тому же заручиться поддержкой уже упомянутой "видной парламентской партии" - Союза Правых Сил. Что подтверждалось состоящим при нем неотлучно унылым господином, похожим на изнывающего от постоянного безденежья сотрудника умирающего НИИ: очки, худоба, лихорадочный блеск глаз и крайняя зажатость как в позе, так и в речах… "Но вы не смущайтесь! - напутствовал меня кандидат в депутаты по N-скому району Подмосковья. - Одна голова, как говорится, хорошо, а две лучше. Ведь цель-то у вас одна - мое избрание!" За пару месяцев склонить на сторону правых сил население сельского по преимуществу района? Пикантный сюрприз! К счастью, кандидат вовсе не горел таким желанием. К правым идеям он вообще относился безо всякого пиетета - отчасти, видимо, потому, что с трудом представлял себе, что это такое; а отчасти потому, что "символы" этих самых идей - Гайдар, Хакамада, Чубайс, Немцов - вызывали у него скорее раздражение, чем приязнь. В общем, реагировал на аббревиатуру СПС примерно так, как и большинство его сограждан. Его союз с СПС был "браком по расчету", в котором первое время каждый был уверен, что сумел ловко провести партнера. Инженер радовался, что ему "на халяву" помогли собрать подписи и даже великодушно согласились, чтобы факт поддержки его кандидатуры "Союзом правых сил" был зафиксирован в избирательном бюллетене; будучи полным новичком в избирательных вопросах, инженер свято верил, что поддержка "уважаемой парламентской партией" добавит ему солидности в глазах избирателей. СПС-овцы, по-видимому, тоже были счастливы: им удалось "закрыть" округ, улучшить таким образом статистику "покрытия" области - и всё при минимальных затратах! Клиент-то брался финансировать свою кампанию сам, у партии на шее не сидел. Мне пришлось первым делом объяснить клиенту, что добровольно наклеенный им на себя лейбл "СПС" дает ему не только 8-10% идейных (и весьма недисциплинированных) сторонников, но и как минимум процентов 50-60% не менее идейных противников - таких, кто не станет голосовать за него только и исключительно потому, что не захочет поддержать "ставленника Гайдара и Хакамады". Я пояснил, что для политика вот так взять и отчекрыжить чуть не две трети всего потенциального электората - большая роскошь даже при условии мажоритарных выборов в 1 тур, и за такую жертвенность вообще-то принято платить - и чем-то более существенным, чем несколько тысяч собранных подписей… Все это стало полнейшей неожиданностью для моего инженера; бедняга тут же потребовал, чтобы всякие упоминания об СПС были немедленно изъяты из всех его предвыборных материалов, однако этого сделать уже было нельзя - пришлось бы заново перерегистрироваться, а времени уже не оставалось. Во всех официальных материалах сакраментальное "выдвинут СПС" должно было стоять на самом что ни на есть видном месте. Мда-а… В общем, через некоторое время после свадьбы девица осознала, что старец вовсе не так богат, как ей о том рассказывали; старец же насилу разглядел, наконец, что девица его уже очень давно совсем не девица, а ее популярность в свете - совсем иного рода, нежели то представлялось при взгляде на ее белое подвенечное платье… Но делать нечего - работать начали с тем, что есть. А был мой инженер в округе явным аутсайдером - ибо не просто шел на выборы впервые, но и шел-то самоуправно, ничьей поддержкой не заручившись. Ни губернатор его знать не знал, ни местный глава района. Кто такой? Появился, натурально, "как беззаконная комета среди расчисленных светил". А депутатское место, на которое он покусился, понятно, не пустовало. В нем давно и уютно сидел прежний депутат. Уже более 10 лет сидел и всех устраивал. Главу, может, меньше, чем губернатора. Но глава по этому вопросу предпочитал до поры с губернатором не ссориться. Была в деле еще одна пикантная подробность: глава нашего района был из "прорвавшихся". То есть - помните фразу, которая одно время часто повторялась центральными СМИ - "криминал рвется во власть"? Так вот, глава у нас был как раз из тех, кого центральные СМИ в упор не разглядели; он и "прорвался". "Криминальный авторитет" стал авторитетным главой района. И выборы в облдуму были первыми, которые шли на "его территории", под его кураторством. Выборы, за которые он лично отвечал перед губернатором. В общем, нам противостоял пресловутый "административный ресурс" во всей своей красе. И это при том, что известность у нас была просто никакая, поскольку инженер отродясь никакой общественной деятельностью не занимался, да и в капиталисты-собственники, пусть даже районного масштаба, так выбиться и не смог. Впрочем, это в какой-то мере и облегчало нам задачу: власти вполне могли просто не принять нас всерьез, решив, что на этаких "соперников" не стоит даже и силы тратить. А то ведь от ретивого и не слишком уравновешенного Главы - бывшего пахана (или паханы, как гебисты, бывшими не бывают?), можно было всякого ожидать - от милицейских арестов до "наездов братков". Ввязался, короче говоря, мой бравый инженер за собственные деньги в лихую авантюру, и за то, конечно, честь ему и хвала. Гонки без допинга По своему немалому опыту, я бы сравнил борьбу безвестного кандидата со "ставленником власти" с гонкой на длинную дистанцию между велосипедистом и мотоциклистом. Конечно, и на первый, и на второй взгляд у велосипедиста нет вообще никаких шансов. Но часто помогают сопутствующие обстоятельства. Например, то, что и сам мотоциклист, и вся его "гоночная команда", как правило, прекрасно осознает свое подавляющее преимущество - и часто поэтому позволяет себе не просто "засидеться на старте", но и вообще отвлечься от гонки ради других важных дел: к примеру, сходить попить пива, попариться в баньке, а то и просто прикорнуть на солнышке у самой стартовой отметки… А чего напрягаться? Все равно велосипедист на своих педалях далеко не укатит! Не стоит также забывать, что и сама машина у мотоциклиста - как ни крути, а все ж отечественного производства. А значит, сломаться может в любой момент и по неизвестной причине. А без своей машины мотоциклист не то что велосипедисту - мамаше с коляской не соперник. Ей бы только финиша доехать… Короче, шанс у нас был, и шанс очень простой: надо было как можно интенсивнее крутить педали! Тут уж чем раньше стартуешь, тем больше вероятность оторваться, да так, что уже и на гоночном автомобиле не догонят. И начали мы как раз хорошо - месяца за два до выборов. Своя газетка, плакаты, листовки - и встречи, встречи, встречи… СПС ограничила помощь "своему кандидату" вложением в кампанию мощного интеллектуального ресурса упомянутого научного сотрудника по имени Стас, который носил пышное звание "районного координатора" СПС и честно старался сопровождать нашего кандидата на всех встречах. Благо в родном НИИ его, похоже, не слишком перегружали работой. Впрочем, от ведения встреч или каких-либо высказываний на них мы его после первых неудачных попыток попросили воздержаться: даром убеждения он не обладал, и его тоскливые речи в защиту "лампочки Чубайса" в сельских клубах только распугивали нам аудиторию. Мне казалось, что было бы весьма естественным, если бы партия предоставила нам помощь своих партийных активистов, действующих в нашем округе. Я даже имел наглость предположить, что активисты "правого дела" как люди идейные могли бы сделать для нас (то есть для официального кандидата СВОЕЙ партии) какую-то работу и бесплатно - газетки там поразносить, листовки, с людьми пообщаться… Но это, конечно, были пустые мечты. Ни платных, ни бесплатных активистов "перспективная парламентская партия" ни в нашем, ни, подозреваю, во всех прочих районах не имела. Напротив, она была очень не прочь бесплатно попользоваться нашими агитаторами. Правда, в разгар кампании СПС вывезла всех своих кандидатов на некий учебный семинар в один из подмосковных санаториев на целых 3 дня. Поскольку партия размахнулась на "покрытие" чуть ли не всех избирательных округов, туда съехалась добрая полсотня человек. Я по опыту был уверен, что терять непонятно на что столько времени за несколько недель до выборов - непростительное мотовство; велосипед-то стоит, а мотоцикл ведь уже явно начал прогревать мотор! Но инженер, все еще не теряющий надежду получить хоть что-то полезное от своего неравного брака с правыми силами, на семинар отправился. Вернулся злой как черт. Как мы и ожидали, его там в вместе с толпой из 50 товарищей по несчастью пытались за 3 дня научить тому, к чему наш психолог-имиджмейкер обстоятельно готовила его один на один вот уже несколько недель: общаться с избирателями, держаться перед аудиторией, отвечать на каверзные вопросы… В другой раз координатор Стас привез целую кипу "наглядной агитации", произведенной в недрах "креативного штаба" Большого СПС. Нечто вроде отрывных талонов, на которых было написано крупными красными буквами "5%". По мнению титанов креативной правой мысли, данные талончики надо было раздавать покупателям во всех магазинах, тем самым намекая, что СПС выступает за отмену налога с продаж, и дивная бумажка с надписью "5%" - это как бы денежка, которую вы, бабушка, могли бы сэкономить, да вот не сэкономили, поскольку нету СПС в областной власти! Уф! Мне пришлось сказать Стасу, что великолепная идея с талончиками кажется мне не до конца технически проработанной. Во-первых, какой же владелец магазина позволит, чтобы у него под носом какие-то странные люди уверяли ЕГО покупателей, что те же самые вещи они могли бы купить дешевле - то есть затрагивали бы самую больную для любого торговца тему? А во-вторых, не кажется ли Стасу, что большинство покупателей дурацкая и абсолютно бесполезная бумажка, подсовываемая как бы ВМЕСТО ДЕНЕГ, скорее взбесит, чем заставит проникнуться теплыми чувствами к СПС? И наконец, главное - для того ли мы чуть не круглосуточно стараемся создать нашему инженеру образ вдумчивого и рачительного производственника-хозяйственника, всей душой болеющего за народ - чтобы в одночасье разрушить его раздачей от его имени бессмысленных бумажек, подозрительно похожих на ваучеры? Тоже как бы деньги и тоже ничего не стоят? Но бедняга Стас упорно называл кипу своих талончиков словом "Акция" и чуть ли не со слезами уверял, что Партия велела провести раздачу силами "наших агитаторов" в один день и одновременно во всех избирательных округах, и как же может наш округ "подвести". Он кинулся к инженеру, но тот был измотан непрерывной кампанией, зол на весь свет и уже изрядно поиздержался, в силу чего весьма нелюбезно посоветовал Стасу засунуть свои талончики в… "Слышишь? - спросил я его. - А в магазине тебе еще не то скажут!" Понурый Стас пару дней раздавал талончики сам, но вскоре это ему надоело, и он снова вернулся к нам. Наступила последняя неделя кампании. Скажу без хвастовства, удалось нам добиться многого. Мотоцикл "административного ресурса" уже несся на всех парах (к примеру, кругом развесили, наконец, плакаты нашего конкурента в обнимку с губернатором), но наш отрыв, судя по разным опросам, был велик. Конечно, была угроза фальсификации, особенно на сельских участках, но очень много там не накидаешь, да и что-то мы надеялись отследить своими невеликими силами. Вот где бы пригодились гипотетические партийные агитаторы "на местах"! Но уж, как говорится, чего нет, того нет. Нас догнали на танке Авторитетному Главе района доложили, что согласованный-пересогласованный "кандидат партии власти" в его районе рискует проиграть какому-то безвестному… да вообще черт знает кому! К этому моменту я сам оценивал наши шансы на победу примерно 50/50 - учитывая возможности властей по фальсификации итогов в отдаленных селах и деревнях. Но Главе, видно, этакая рулетка абсолютно не понравилась. Ставился под вопрос его безраздельный контроль над районом! И он начал действовать. Итак, последняя неделя! Во вторник Главе докладывают, что он может остаться без "своего" депутата в облдуме. В среду Глава заявляется прямиком на заседание окружной избирательной комиссии и устраивает там форменный скандал: орет на членов комиссии, заявляет, что комиссия "непонятно чем занимается", в то время как "некоторые кандидаты" (имеется в виду наш Инженер) только и делает, что нарушает избирательное законодательство. Что ж мы нарушили? Оказывается, в одной из наших газет мы писали о Главе района, не получив на то у него предварительного разрешения! (Заметим в скобках, что Глава, как представитель исполнительной власти района, вообще, по закону, не имеет ни малейшего отношения к избирательной комиссии по выборам законодательной власти области). Глава не только наорал на членов комиссии, но и пригрозил им всякими карами, если они посмеют "оставить без внимания вопиющие нарушения закона" со стороны нашего кандидата. Не пустые угрозы для членов комиссии, учитывая, что все они - жители района, а Глава - человек с бурным прошлым и хорошей криминальной репутацией… Дальше - больше. Глава решил, что устных внушений членам комиссии будет недостаточно. И потому в четверг он издает официальный Приказ (с номером, все, как полагается), в котором прямо предписывает окружной избирательной комиссии… лишить регистрации нашего Инженера за допущенные им нарушения! Глава района приказывает избиркому, как ему вести себя с кандидатами! Письменно! И это при том, что комиссия ему никак по закону не подчиняется; это все равно, как если бы Глава придумал на своей территории новые Правила дорожного движения и предписал ГИБДД следить за их соблюдением. И что происходит дальше, о привыкший к жизни в России читатель? Правильно! В четверг вечером избирком собирается на заседание… и таки снимает с выборов нашего кандидата! Основание - то самое: якобы имел наш кандидат наглость в своих избирательных материалах упоминать Главу того самого района, в котором находится его округ, без его на то высочайшего дозволения. Нарушение, однако! Сказать, что все мы были шокированы таким решением - не сказать ничего. За годы работы на российских просторах привыкаешь ко многому, но чтоб столкнуться с таким в ближнем Подмосковье… Чувствуешь себя гроссмейстером, при полном одобрении публики получившим "ход конем по голове". Но, отойдя от шока, мы, естественно, решили бороться. Мы подали в облсуд. И, слегка поостыв, пришли к выводу, что все не так плохо: если в стране еще действует хоть какой-то закон, мы должны выиграть и восстановиться на выборах. Конечно, после произошедшего уже ни в чем уверенности не было, но все же… Суд был назначен на субботу. Видимо, смутное подозрение в собственной неправоте терзало душу и ретивого Главы. И потому он решил подстраховаться. В субботу днем облсуд отменил решение окружного избиркома о лишении регистрации нашего кандидата. а в субботу вечером в почтовые ящики всех жителей района (без преувеличения!) был доставлен спецвыпуск районной газеты, финасируемой из муниципального бюджета (в сущности, личной газеты главы). Спецвыпуск больше походил на листовку и целиком был посвящен обличению нашего кандидата, а также перепечатыванию решения комиссии о снятии Инженера с выборов (на вечер субботы уже недействительному). Обличения шли прямо от имени Главы района и были украшены его фотографией. Пикантных деталей во всем этом было с избытком. "Районка", в обычное время имеющая тираж 15 тыс., по случаю спецвыпуска вышла тиражом 60 тыс. экз. Кроме того, обычный тираж районки продавался в киосках за деньги, а спецвыпуск распространялся бесплатно. Также не совсем было ясно, какие добрые люди взяли на себя труд в выходной день разнести 60 тыс. газеток по большей части почтовых ящиков жителей района, не забыв практически ни одного населенного пункта. Ну и - совсем уж пустяковая деталь - известно, что за день до выборов любая агитация - как "за", так и "против" - запрещена законом. Забавно ведь, когда государственные законы "на голубом глазу" нарушает государственная же газета… Глава муниципального образования принял участие в незаконной агитации, пытался управлять работой избирательной комиссии, допустил, чтобы средства муниципального бюджета (или чьи?) использовались опять-таки на ведение незаконной агитации. Неплохо, в общем. Вступил, в общем, в избирательную кампанию по полной программе. Увы! Избиратель наш от такого напора дрогнул. Мы проиграли выборы. В воскресенье мы взяли раза в 2 меньше, чем рассчитывали. Вся катавасия с вычеркиванием/восстановлением в избирательном бюллетене повредила тщательно выстроенному нами образу вдумчивого, основательного хозяйственника-производственника. Участие в фарсе не добавляет солидности… Как бы партия Хороший урок для тех, кто верит в могущество политтехнологий. Там, где не работает закон, политтехнологии не страшнее хлопушки. Но я-то, впрочем, не об этом. Я об СПС. Ведь, как ни смешно, это об ее кандидата местная власть, называя вещи своими именами, вытерла ноги. Причем я до сих пор думаю, что, как ни странно, в тот момент ситуация была СПС как партии исключительно выгодна. СПС имела все шансы воспользоваться случаем, чтобы заявить о себе как о партии, борющейся с административным произволом; реально показать оппозиционно настроенным избирателям, что власть в борьбе с СПС идет на незаконные методы. Короче, СПС могла бы продемонстрировать, что она жива как партия. Для этого ей всего лишь надо было использовать свой федеральный медийный ресурс, благо предоставился отличный информационный повод. Букет нарушений, допущенный одичавшим Главой, уж слишком впечатлял. Я до сих пор уверен, что здесь были все основания для возбуждения уголовного дела - по статье о препятствовании волеизъявлению граждан на выборах. И, более того, СПС была обязана поднять шум. Ведь обмен информацией между чиновниками налажен очень хорошо. Уверен, что случай лихой разборки Главы с моим Инженером в узком кругу областных и муниципальных начальников обсуждался не раз. И наверняка не один из участников посиделок тогда пришел для себя к выводу: если уж после такого СПС просто молча утирается - значит, с ней и с ее кандидатами действительно можно делать что угодно. СПС не сделала ничего. Вообще ничего. "Умер Максим - ну и хрен с ним!" Говорят, что она якобы ждала каких-то шагов от бедного инженера, который после этих "выборов" чувствовал себя буквально изнасилованным. Но у него пропала малейшая охота лезть на рожон. Да и с деньгами стало туговато. Справка На тех выборах в Мособлдуму СПС из почти полусотни выставленных провела 1 (одного) депутата. Это был директор местного градообразующего предприятия - то есть, по всем признакам, из тех "железных" кандидатов, которые должны проходить легко и без малейшего напряжения. "При поддержке" СПС бедняга, как мне рассказывали друзья-пиарщики, буквально в последний момент еле протиснулся в уже почти закрывшуюся дверь областного парламента

Эпизод 7, "Без дезы о ДЕЗе"

Выборы «муниципальных советников» - экзотическое дело для пиарщика. Не потому, что этих советников редко или мало выбирают. Нет, выбирают-то их весьма регулярно все последние 10 лет, и в огромных количествах: в Москве чуть ли не 80 районов, в каждом по Муниципальному собранию, в собрании – 10-12 советников (впрочем, с этого года они называются «районные депутаты»). На круг получается немало – больше, чем депутатов в Госдуме. Другое дело, что прежде выбираться в эти самые районные депутаты народ предпочитал самостоятельно, без привлечения профессионалов. Так сказать, в порядке самодеятельности. Видно, «навар» с мандата районного депутата ожидался жидкий, мало кому нужный, и тратиться еще и на пиарщиков дураков не находилось. Но в этом году – прорвало! Нашлись солидные заказчики, сказали – помогите, родные, очень хотим, чтобы москвичи не ошиблись в выборе! И – списочек аж из 11 человек представили. Хорошо, что все в одном районе. Выборы аж через месяц… Ну, отчего ж не помочь? Любопытно было знакомиться с ситуацией. Все ж, как-никак, родной город, а что я знал об этих самых советниках? Да ничего. Что они делают, зачем нужны? Никто этого не знает. Порасспросил знакомых, - так некоторые даже и вовсе никогда не слышали об их существовании. Такая вот «незаметная власть». Прямо как в Швейцарии. 10 лет их выбирают, но никто о них ничего не знает. Интересно! Спрашивается, как же агитировать народ голосовать за депутатов в совершенно неведомый орган власти? Задачка не для среднего ума. Может быть, провести для начала разъяснительную работу с населением? Рассказать народу, что такое Муниципальное Собрание, чем занимается, насколько важна его деятельность; потом медленно подвести его к мысли, что для работы в таком ответственном органе нужны и люди особые, подходящие, проверенные… А потом раз! И предъявить списочек этих самых людей? Чем не план кампании? Все в нем хорошо, за исключением некоторых моментов. Во-первых, время. Один месяц на все про всё, включая исследование ситуации. Что тут объяснишь? В школе таблицу умножения – и ту полгода проходят. Во-вторых, что еще важнее, НИКОМУ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО. С этим мы уже сталкивались, к примеру, когда я на Украине в шахтерском городке агитировал за кандидатов «партии власти» в облсовет (См. «Записки», Эпизод №4). Казалось бы – то нищие шахтеры, а то – гордые москали. Ан поди ж ты – везде одна петрушка. Не верит замордованный постсоветский народ в МАЛЫЕ ОРГАНЫ (власти, разумеется). Масштабом его еще можно как-то пронять – Президент там, Губернатор, Депутат всея Руси (то есть Государственной Думы). А местные Советы или там Собрания? «Подождите, молодой человек! Женщина, это ж вас напрямую касается! Мужчина, куда же вы? Эй, гражданин! Послушайте! Я еще о полномочиях не расска…» Никого вокруг. Одинокий агитатор уныло бредет прочь в быстро сгущающихся московских сумерках. Вы думаете, я сейчас начну пылко обличать невежественных сограждан, повторяя что-то вроде пушкинского «Мы ленивы и нелюбопытны»? А то и, чего доброго, ради красного словца вверну более хлесткое, хотя и менее знаменитое цветаевское «Вина черни не в том, что она не знает, а в том, что она не желает знать»? Ни боже мой! Народ, как обычно, прав. Знать-то о муниципальных советниках (или как, бишь, их там нынче кличут?) В САМОМ ДЕЛЕ совершенно необязательно. Абсолютно декоративный орган т.н. «власти». Ни денег у него, ни полномочий. Нет, мы, конечно, нашим «11 смелым» быстренько сварганили общую Программу на полтора газетных разворота – закачаешься. «Сливеют губы с холода, но губы шепчут в лад: «Через 4 года…» И т.д. В этом духе. «Мы ничего не можем, но помыслы у нас – добрые». Правда, первую часть данного высказывания мы опустили, чтобы зря не травмировать немногочисленных любителей сказок. Единственное, кому Местный Орган нужен – так это реальной власти в Городе. Они-то и попросили обеспечить, чтобы в состав вошли ИХ люди, а не праздные болтуны и самозванцы. Значит, опять надо было продвигать наших «веселых ребят» не на сознательном, а, так сказать, на ПОДсознательном уровне. Опять Украина! К тому же и в этот раз в Москве – те же экзотические, но уже знакомые нам многомандатные округа. Что ж, опять мантры? Весь район нашей деятельности был разбит на три округа – по 4 мандата в каждом. В первом округе «наших» оказалось трое, в оставшихся – по 4. Кандидаты, на счастье, попались вполне «проходные» по сфере деятельности: учителя, преподаватель Военной Академии, директор школы, главврач, начальник детского досугового центра, Глава Совета Ветеранов, пара начальников Благотворительных фондов... Никаких тебе бизнесменов и коммерсантов, столь ненавистных простому народу. Опасения мне внушили только двое: женщина – Глава Совета ветеранов района; как-никак, а ей уже было за 80 (!). И еще один кандидат из того же 3 округа – мужчина с роскошными усами, похожий на Тараса Бульбу, но, увы, с очень опасной должностью – начальник ДЕЗ (некогда ЖЭК) района. Насчет старушки меня заказчики успокоили: мол, годами не вышла, зато все пенсионеры будут за нее горой; а пенсионеры у нас, как всем известно – страшная электоральная сила! За ЖЭКовца и заказчики всерьез опасались; район-то старый, гнилого жилья – море, народ к ЖКХ известно как относится. Прокатить супостатов – самое милое дело. Сам Главный Заказчик был вообще искренне убежден, что любой вверенный ему районный москвич как видит словцо из трех букв – ЖЭК, ДЕЗ, ЖКХ – так сразу звереет. Моментально! Но, с другой стороны – уж очень заманчиво было для заказчика такого нужного человека еще и депутатством снабдить! Не шибко он верил, что это возможно, но на нас надеялся – что мы электорат как-то заболтаем, отведем ему глаза, сумеем выдать «заклейменного» ЖЭКом за кого-то другого, белого и пушистого… Ну я, как уже догадались мои самые преданные читатели, работаю всегда по шаблону. Поэтому, естественно, и в этот раз решил продвигать свой «взвод» при помощи «запоминательных стишков», или, в просторечии, мантр. Идея простая: большая часть москвичей никого из кандидатов в «Муниципальное Собрание» не знает и знать не желает, резонно полагая, что никакой пользы от них все равно не дождешься. Очевидно, что подавляющая часть избирателей придет на участок, НЕ ИМЕЯ твердого намерения голосовать за какого-то конкретного кандидата в Муниципальное Собрание. Это и вообще особенность нашего избирателя – очень многие норовят «принять решение непосредственно на избирательном участке». Почему? Думаю, наши люди вообще не очень-то любят РЕШАТЬ. Однако, проголосовать «дорогие мои москвичи» как-то должны, поэтому им надо знать про СВОИХ (т.е. наших) кандидатов главное – их фамилии. На это им и укажут «мантры». Быстро мы создали три «избирательных блока» - по числу избирательных округов. С названиями блоков решили не мудрить – назвали их «по фамилиям». Так образовался блок №1 – Феклова-Бодров-Стоялко, блок №2 – Панина-Козловский-Мандрин-Иванова, блок № 3 – Машурина-Пегина-Станичников-Хазарова. Почему не общий список? Потому что нельзя перегружать нашего избирателя ЛИШНЕЙ информацией. Он и так отвел под сведения о муниципальных выборах самый малый участок своего мозга, какой-то ничтожный пыльный чулан в дальнем углу над мозжечком. Чуть перегрузить его – и, не дай бог, выпадет НУЖНАЯ нам фамилия. Как ее потом вкладывать обратно? Нет, пусть избиратель с Первого округа знает только своих, а со Второго - своих… Задачу объединения мы решили по-другому: все листовки по всем трем округам мы делали в одних цветах (бело-черно-синих), в одном формате, шрифтах и дизайне. Райончик-то у нас небольшой: пошел избиратель в гости к старому другу, дорогу перешел – и незаметно для себя очутился в другом округе. А у старого друга на двери подъезда такая же листовочка висит, тоже со стишками. Читать он ее, может, и не станет, разве что подсознание отметит, мимолетно удивится: листовочка та же, а фамилии другие; значит, ИХ много? ОНИ везде? А для закрепления – лозунг у всех трех «блоков» был одинаковый: «Вместе мы – сила!» Идеальный, на мой взгляд, лозунг для многомандатного округа. Хорошее словцо «вместе» играет значениями: с одной стороны, «вместе» кандидат и избиратель, с другой – «вместе» четверо кандидатов. Незнакомые люди, которые почему-то хотят избраться в какое-то неведомое Муни… Ц… в общем, в Собрание какое-то (или Совет?), оказывается, как-то связаны со всем его районом. Все кругом избирают именно ЭТИХ! Делаем ставку на конформизм избирателя? Она далеко не всегда оправдана – если не понимать уточненный закон социальной психологии: человек особо склонен к конформизму (принятию мнения большинства) в НЕВАЖНЫХ для себя вопросах! (Думаю, кстати, что именно этим в первую очередь объясняется грандиозный успех массированной рекламной кампании «ЕдРа» на последних парламентских выборах… Но чу! Мы тут говорим о муниципалах!) Итак – хорошие однотипные листовочки, расклеенные буквально на каждом подъезде. Хороший общий лозунг. Хорошо, если и мантры под стать? Извольте! Первый округ. За чистоту и за порядок, За красоту в районном Парке Муниципальные советники Феклова, Бодров, Стоялко! Пускай болтают злые сплетники От них – не холодно, не жарко! Вперед, муниципальные советники – Феклова, Бодров, Стоялко! Второй округ. Здесь родился, не побоюсь этого слова, истинный шедевр жанра. Обратите внимание на нижеследующее четверостишие – в нем удалось дать страждущим избирателям всю НЕОБХОДИМУЮ информацию и никакой ЛИШНЕЙ (что тоже очень важно). В Муниципальное Собрание Района нашего родного Мы выберем команду – Панина, Козловский, Мандрин, Иванова! Со стишками по Третьему округу вышла самая интересная история. Жилью районному – ветхому, старому – Помогут наладить починку Машурина, Пегина и Хазарова… Плюс главный жилищник Станичников! А разгильдяям и бюрократам Небо покажут с овчинку Машурина, Пегина и Хазарова… Плюс главный жилищник Станичников! Эти стихи поначалу вызвали самое активное неприятие и даже страх со стороны Заказчика. Они настоятельно попросили меня убрать слово «жилищник» и заменить его любым другим – хоть «друг детей», хоть «добрый товарищ», хоть даже «отличный организатор». Не возражал бы заказчик и против того, чтобы мы попытались каким-то образом вообще перестроить стишок, дабы затерять нашего непутевого казака Станичникова за широкими женскими спинами и хоть так протащить его в светлый депутатский рай. В любом случае заказчик был уверен, что раскрыть перед избирателем специализацию Станичникова – это значит обречь его на неминуемый «провал». Мне пришлось подробно разъяснить свою позицию и буквально «продавить» свое «вредительское» решение. А решение действительно было непростым. Но я попросил заказчика представить себе ситуацию: вот наш избиратель явился на избирательный участок. Вот он вглядывается в свой бюллетень и «по наитию» находит там смутно знакомые фамилии, в том числе и нашего Станичникова. Что он делает дальше? Ставит в нужном месте «галочку»? Нет! Он читает информацию, размещенную рядом с выбранными им фамилиями! Так… врач… так… учитель… так… ЧТО?! НАЧАЛЬНИК ДЕЗА?!! Вот он, самый скользкий момент! Избиратель, просто реагирующий на фамилию, прочтет НЕУДОБНУЮ для себя информацию и неминуемо начнет задавать себе вопросы – а почему, собственно, я собрался голосовать за начальника ДЕЗа? Т.е. случится самое страшное – наш избиратель выйдет из своего полусомнамбулического состояния и тут уж обязательно поймет, что, собственно, никаких аргументов «за» у него нет. А «против», наоборот, есть! И – прости-прощай, г-н Станичников… Что же делать? Мы не можем убрать эту информацию из бюллетеня – и, значит, она будет висеть над Станичниковым буквально дамокловым мечом. Единственный выход – снять элемент неожиданности, пусть это и рискованно. Избирателя надо просто приучить к мысли, что Станичников работает в ЖКХ, что это просто у него такая особенность. Есть рыжие, есть полные, а наш вот – работает в ЖКХ. И здесь в нашу пользу именно тот факт, что избиратель ДУМАТЬ о кандидатах отказывается категорически. Значит, сведения о «жилищнике Станичникове» он затвердит НЕКРИТИЧЕСКИ, машинально… Давайте еще раз прокрутим, уже с учетом обработки «мантрами»: вот избиратель берет бюллетень; вот морщится, выискивая «нужные» фамилии; вот просматривает данные о профессии… так… учитель… так… врач… так… начальник ДЕЗа… (стойка).. ах, да, «жилищник»… так… Фу! Проехали! Вот так наш Станичников остался жилищником даже в жанре поэтического (точнее, политического) творчества. Может быть, он хотел бы другого, но что поделать! Не всем быть героями-любовниками! А дня голосования я ждал с особым волнением. Все ж не всегда удается проводить такие многоходовки, да еще на таком смутном «подсознательном» материале! В итоге в Собрание прошло 10 человек из 11 «заказанных». Станичников в своем округе расположился на почетном третьем месте, т.е. получил даже некоторый запас (в Собрание проходило четыре первых кандидата). Где же был прокол? «Убита» была Машурина – та самая бабушка 81 одного года от роду, Глава Совета Ветеранов. Не помогла ставка на пенсионеров – явка на те выборы была слишком большой, ведь они были совмещены с президентскими. Для нее оказалось фатальным, что данные о возрасте кандидата также вписываются непосредственно в бюллетень – как и данные о занимаемой должности. Я так и вижу среднестатистического избирателя по этому злосчастному округу. Вот он, заговоренный, находит фамилию нашей Машуриной, вот, безразлично шевеля губами, читает ее должность – Председатель Совета Ветеранов. Вот скашивает глаз влево: 1923 г. рождения… Хм, это сколько ж ей нынче? Ого! Неужто 81 год?!..... Жалко старушку. Но что тут можно было сделать?

Эпизод 8. "Старый грузинский анекдот"

С коммунистами на выборах бодаться – занятие не из простых. Это вам любой пиарщик скажет. Особенно, если дело происходит в регионах так называемого «красного пояса». Победить можно, конечно – но сколько возни, сколько нервов! Причем вся беда в том, что собственно «пиаром» коммунисты, как правило, вовсе и не занимаются. Нет у них ни полиграфии нормальной, ни слоганов запоминающихся, да и в так называемой «независимой прессе» их не больно-то привечают, не говоря уж про телевидение, куда им вообще в большинстве случаев заказан. Так что общаться с народом им приходится в основном посредством черно-белых листовок на жуткой бумаге, да редких встреч с избирателями, на которые в основном собираются озлобленные пенсионеры. И тем не менее вплоть до последнего времени – т.е. до победы всепобеждающего учения «Единой России» – коммунисты неизменно собирали на выборах свои 20-25-30% голосов, которые – особенно при низкой явке – в некоторых случаях вполне позволяли им даже бороться за победу. Свой дисциплинированный избиратель, которому в бюллетене ничего не нужно, кроме заветных четырех букв КПРФ – это страшная сила. Иной раз мне даже казалось, что все прочие политические силы на нашем политическом… гм! ландшафте – это не более чем этакие легкие и прозрачные облачка пара, которые постоянно летают, трансформируются, перемешиваются между собой; иногда раздуваются (в основном нашими стараниями), иногда с шумом лопаются (опять же не без нашего участия), покрывая все окружающее слоем весьма неаппетитных брызг; и только коммунисты лежат на пути мрачным и плотным комом – то ли глины, то ли грязи. Это уж, как говорится, в зависимости от настроения наблюдателя… Словом, коммунист – неудобный соперник на любых выборах, любого уровня. Так вот можете ли вы себе представить, что был в моей богатой избирательной практике случай, когда я не то что не обрадовался, узнав, что соперник-коммунист вот-вот снимет свою кандидатуру – нет, вместе со всей командой на протяжении многих недель (!) прикладывал все возможные и невозможные усилия для того, чтобы убедить и даже заставить коммуниста непременно ОСТАТЬСЯ в гонке, ни в коем случае не выбывать из борьбы с НАШИМ кандидатом?! А ведь так было! В такой странной ситуации мы все оказались благодаря чрезвычайно высокому «антирейтингу» нашего клиента, Мэра одного подмосковного городка. Я уже описывал ту нашу кампанию в эпизоде данных «Записок» под нумером 2. Помните, «Утиная охота»? Где я рассказывал, как мы «подстрелили на взлете» Директора крупного городского завода, который иначе легко победил бы нашего клиента-Мэра, сумевшего завоевать стойкую нелюбовь значительной части горожан? У нашего клиента был очень большой анти-рейтинг (более 50%) и совсем маленький рейтинг; проще говоря, каждый второй горожанин ни за что не хотел бы вновь увидеть на посту нашего Мэра, а согласился бы хоть рассмотреть такую возможность на момент начала нами кампании хорошо если каждый шестой… Конечно, «подстрелив» главного потенциального конкурента (см. Эпизод №2), мы вовсе не избавились от всех проблем. Что и неудивительно: имея текущий рейтинг на уровне 15% и «резерв роста» от силы процентов в 10, от проблем в ходе кампании не избавишься никогда. Тут уж не только буквально каждый «свой» голос на вес золота, но и надо неустанно заботиться о том, чтобы «чужие» голоса раздробились как можно равномерней. Это мощного и уверенного в себе лидера можно «вести», не особо заботясь о «чужих», по принципу «нам бы свои голоса набрать, а о всех прочих маргиналах пусть у конкурентов голова болит!» А тут, как заботливой мамаше, приходится во все глаза следить – как бы Петеньке не досталось больше, чем Ванечке! Т.е. как бы кандидат А не отобрал бы много голосов у кандидата Б! Беда в том, что у нашего злосчастного Мэра врагов оказалось слишком много. Не только собственное население, не только злые, как с цепи сорвавшиеся, журналисты оппозиционных городских газет, не только некоторые весьма влиятельные местные магнаты; его, к нашему огромному сожалению, невзлюбила также и областная администрация. Причем, увы, было за что: не разобравшись, наш мэр во время губернаторских выборов поддержал «неправильного» кандидата – то есть совсем не того, который в итоге победил. Затаил губернатор на нашего Мэра с тех пор «грубость», и на предстоящих выборах городского головы решил во что бы то ни стало с ним посчитаться… А с Мэром-то и считаться особо не надо; понятно же, что для его гарантированного провала и нужно всего-то – создать какую-никакую коалицию из конкурентов, сложить их, пусть и не очень великие электораты – и все! Даже 30% легко побьют наши максимальные 25; до такой нехитрой логики даже в обладминистрации сумели «допетрить». А допетрив, приступили к делу. И вот, разведка донесла, что эмиссары из области зачастили в наш городок, причем чаще всего их видят… у главного городского коммуниста! У несгибаемого борца с буржуазным засильем, почетного пенсионера, бывшего первого секретаря горкома КПСС… ну, назовем его, к примеру, Зайцевым. Т. Е. товарищем Зайцевым, конечно же! И этот обстоятельство, безусловно, не могло нас не встревожить. И не только встревожить – впору было и приуныть! Подмосковье в начале века было несомненно «красным»; скажем, депутатом Госдумы от округа, включавшего и наш город, был в то время член КПРФ. То есть 15, а то и все 20% коммунист в нашем городе имел гарантированно, можно сказать, не вставая с дивана. И вот нам сообщают, что посланцы губернатора сулят коммунисту Зайцеву золотые горы, лишь бы он «всего лишь» за недельку до выборов снял свою кандидатуру в пользу того, на кого ему укажут его «добрые друзья» со Старой Площади! И, конечно же, чтоб призвал своих сторонников проголосовать за этого «человечка». Кто будет «человечком», мы тоже узнали быстро: выбор Губернатора оказался довольно затейлив – «человечком»-джокером должен был оказаться… директор городского рынка! Да еще и по фамилии Южный! Мда-а… Ход лихой! Получалось, что мы всей своей тщательной работой по «равномеризации» городского электорального пространства играли на руку ловкачам из обладминистрации, чью благосклонность сумел каким-то образом обеспечить для себя директор рынка! Ведь директор, добавив к своим 12-15% «коммунистические», почти гарантированно обходил всех, в том числе и нас! Но Зайцев-то каков?! Какой цинизм – отдать золотой пенсионерский электорат в лапы жадному торгашу! Как будто мало их, "рыночников проклятых", по указанию Партии сажали при Советской власти! К сожалению, по всему выходило, что Зайцев вполне мог на это пойти. Был он человек сильно пожилой, пьющий, к коммунистическим идеалам преданный без всякого, надо сказать, фанатизма. В обладминистрации же, по нашим сведениям, уже вообще считали его у себя «в кармане». Магия Старой Площади, не иначе… Мелькнуло, впрочем, интересное контрпредложение. Вроде бы были какие-то намеки, какие-то возможности… Поднапрягшись, можно было бы попытаться… перехватить коммуниста у областного начальства! А что? Область далеко, а мэрия близко. Кто лучше знает нужды и чаяния простого горожанина? Почему бы, короче, не убедить Зайцева, что если уж и «сниматься», то лучше в пользу Мэра? Т.е. в нашу пользу? Но, поразмышляв над этим, мы были вынуждены и от этого отказаться. Слишком опасно! Директор рынка – еще туда-сюда, а вот наш Мэр – это, к сожалению, для городских «красных» было что-то вроде красной тряпки для быка. Почему? А потому что действующая власть! Потому что еще на предыдущих выборах наш Мэр «победил» того же Зайцева весьма сомнительно, и кто-кто, а именно сторонники КПРФ в городе об этом не забыли! Поэтому нельзя было нам оставлять коммунистический электорат «бесхозным». Ну никак нельзя! Ни ЗА нас, ни – тем более – против! Единственный шанс был – оставить его «под Зайцевым»; чтоб он зажал своих «красных» под собой, как в горшке, И НЕ ДАЛ НИ С КЕМ СЛОЖИТЬСЯ! А значит – надо было любой ценой ЗАСТАВИТЬ Зайцева остаться в борьбе! Сделать так, чтобы никакие «пряники» и «кнуты», которые ему посулит область, не компенсировали для него ПОТЕРЮ ЛИЦА. Есть такое выражение, пришедшее к нам, как говорят, из Японии. Мол, для истинного самурая нет ничего страшнее, нежели чем «потерять лицо» - то есть оказаться в постыдном и неловком положении, несовместимым с его статусом. Но, казалось бы: где самураи, а где коммунисты? Коммунистическая мораль – это, как известно, не самурайский Кодекс чести. И все же… Все же мы посчитали, что не может Зайцев быть совсем гуттаперчевым! Коммунист все ж, не комсомолец. Всю жизнь в городе прожил, руководил им даже, ячейкой своей рулит по сей день. Массу людей в городе лично знает, и они его знают. Кто там, в обладминистрации? Там как раз все, как на подбор – комсомольцы да бывшие военные. «Делай раз!» да «цена вопроса» - только это и понимают. Циники, мать их! Ишь, чего удумали – коммуниста с директором рынка «сливать». Скажи им про самураев да «потерю лица» - небось, только пальцем у виска покрутят, в лучшем случае… А вот шиш! У нас, слава богу, имелся под рукой очень подходящий в данном случае инструмент – главная городская газета. Газета Мэрии, на время кампании – под полным нашим контролем. Но особенно важно, что она же – и старейшая городская газета, бывший орган того самого горкома КПСС. Соответственно, большинство старых коммунистов и пенсионеров были на нее по стародавней привычке подписаны, а если и нет – старались именно ее купить в киоске. И пошли «в редакцию» разные письма. От пожилых, заслуженных читателей. Жанр, который как раз пенсионеры любят более всего. Причем – далеко не все из них приходилось сочинять! В общем потоке были и вполне натуральные, подлинные – ведь слух о намерении Зайцева «лечь» под торгаша уже усиленно шел по городу (старались наши агитаторы). Письма были все в одном ключе. Читатели или возмущались «клеветой», или выражали твердую уверенность, что ставленник верных ленинцев из КПРФ никогда и ни за что не пойдет на то, чтобы предать (да-да! Именно «предать»! а вы как думали?) своих сторонников, всех обездоленных людей труда… и т.д. и т.п. Более того: нам даже пришлось пойти на то, чтобы опубликовать на страницах газеты «социологический опрос». Обычно такие предвыборные опросы понятно для чего публикуются – чтобы вселить уверенность в ряды «наших» и, соответственно, панику в ряды врагов. Поэтому в них всегда и лидирует тот, по чьему заказу оплачена публикация. Но у нас ситуация была нестандартная; со «слившимся» коммунистом и мы могли бы без затей, что называется, тут же «сливать воду». И потому в НАШЕМ опросе, в НАШЕЙ газете за месяц до выборов на первом месте значился… коммунист Зайцев! И следовал сочувственный комментарий редакции – что вот, мол, видите, граждане? Коммунисты нынче сильны как никогда, и имеют, пожалуй, все шансы победить. Вот разве что Мэр может составить им конкуренцию (это такой неизбежный «спасательный круг» нашим сторонникам). Рискованная игра, а что поделаешь? Просто с таким «рейтингом», который признают даже враги (что особенно ценно!), «слиться» Зайцеву было бы весьма затруднительно! Что он бы объяснил своим сторонникам? «Бросьте, ребята! На самом деле мы слабы, наши идеи никому неинтересны, КПРФ себя изжила»? Едва ли… В области забеспокоились… И тут же нанесли, как им, видимо, показалось, нокаутирующий удар. Вскоре на так называемой «подмосковной страничке» в газете «МК» появилась специальная статья, обозревающая ситуацию у нас в городе. И там черным по белому говорилось, что, по мнению осведомленного корреспондента «МК», в кампании наметился перелом и стала очевидной победа… Директора рынка. Почему? А потому, что, как стало известно всезнающему «МК», ему УЖЕ передал свои голоса Главный Городской Коммунист! То есть по нам выстрелили, что называется, из «главного калибра». Действительно, если что и могло в городе сравниться по популярности с уже более-менее «раскрученной» нами городской газетой, то это, конечно же, такой монстр всего газетного рынка, как «МК». Наш город в этом отношении просто не выделялся среди прочих: в нем тоже, как и везде, внимательно и с охотой читали экс-«Комсомольца». Но нам доступ на его страницы был закрыт – дорого очень. Не для слабого городского бюджета… А вот у области, несомненно, имелись для размещения в нем свои рычаги. Коммуниста, который пока еще ни о чем не объявлял, просто таким образом ставили перед фактом. Несомненно, публикации предшествовала и «беседа» с кураторами, где у него, видимо, вырвали согласие «в этот раз уступить». О его «отступничестве» УЖЕ как бы все знали – и, несомненно, в этой ситуации ему уже было бы психологически легче поступить так, как уже и без того объявлено. Хорошо, что соответствующая информация появилась в понедельничном номере «МК». Потому что уже во вторничном у нас появлялась возможность ответить. Отвечать надо было быстро и уничтожающе… Но что?! Ответ придумал наш стажер: маленький, румяный, чрезвычайно серьезный журналист-стажер по имени Стас, который, болтаясь в редакции, увиливал от занятий в родном «универе». Смущаясь, он вспомнил старый грузинский анекдот… Во вторник главная городская газета вышла с огромной фотографией нашего коммуниста и чуть поменьше – Директора рынка на первой полосе. Коллаж был сделан так, что они как бы – один с укоризной, другой – с надеждой – смотрели друг на друга. Через всю полосу аршинными буквами шла надпись: ЗАЙЦЕВ – ПЕРЕДАСТ? Ниже мелким шрифтом, в сухом протокольном стиле, со ссылкой на «МК» шел текст от редакции: мол, тут давеча проскочила странная информация, будто бы наш уважаемый лидер партячейки ПЕРЕДАСТ свои голоса директору городского рынка Южному на предстоящих выборах, сняв в его пользу свою кандидатуру. Редакция же, в свою очередь, выражала твердую уверенность, что уважаемый «МК» пал жертвой некой «утки» и Зайцев, напротив, совсем, можно даже сказать, ни капли НЕ ПЕРЕДАСТ и никогда не имел даже такого намерения, а будет честно бороться до конца! Вот как-то так. Текст тоже писал Стас, я только кое-где подправил… Говорят, многие горожане, ещё только подходя к прилавку, буквально не верили своим глазам. А потом, подойдя, еще долго и с облегчением смеялись. Распространители докладывали, что в целом этот номер газеты пользовался особенно большим успехом. Вот что значит хорошая первая полоса! Всем будущим газетным магнатам на заметку… А Зайцев принял участие в выборах. Набрал «свои» 23,5%. Вот директор рынка провалился – занял в итоге последнее место. В обладминистрации, говорят, были очень раздосадованы. Не передал все-таки!

Эпизод №9. "Выстрел в себя".

Рулить большой выборной кампанией – все равно что обоз переправлять через Альпы. Куча народу, все орут, друг друга не знают, каждый тянет в свою сторону… И то и дело – то тупик, то пропасть прямо под ногами. Стальные вожжи надо иметь – вместо нервов. И хуже нет, если в этих и без того жутких условиях кто-то еще начнет строить из себя полководца и давать указания, что делать, а чего не делать. Единоначалие – вот что нужно для успеха всякой кампании! И очень жаль, что достичь его почти никогда не удается. Мешает, как правило, Клиент – то есть тот, ради кого и затеян сыр-бор. Клиента надо избрать; следовательно, он – главное действующее лицо разыгрываемой пьесы, исполнитель Главной Роли, своего рода Примадонна. Казалось бы, какие вопросы? Какая б ты ни была Прима, а надо подчиняться Режиссеру постановки, то есть Руководителю кампании. МНЕ то есть! Я, по крайней мере, всегда понимаю дело именно так и стараюсь всячески вбить эту несложную мысль в голову всем своим клиентам. Если б иные клиенты были способны это понять! И ведь что самое ужасное: порой слабостью клиента, считающего, что «раз через меня идут деньги – значит, я тут главный!», так и норовят воспользоваться совсем уж посторонние люди! Ублажая его льстивыми речами, они стараются хоть мытьем, хоть катаньем пролезть в капитанскую рубку и установить там свои порядки. А Старого Пиарщика, который, по идее, один знает «куда ж нам плыть» (иначе зачем его вообще брали?), такие персонажи стараются всячески оттереть в сторону, прикрываясь, конечно, исключительно «заботой об интересах нашего с вами дорогого клиента»! Особенно неприятно, когда с ценными советами и идеями начинают лезть всякие доверенные лица Клиента по его прошлой, довыборной жизни – всякие секретарши, охранники, водители и прочие «специалисты». Со временем я научился отгонять этих добровольных мучеников пиара сразу и с максимальной жестокостью. Но поначалу, на первых порах, бывало, упускал момент – и потом уж не чаял, куда от них деться. Только Сама Судьба помогала от них избавиться… Вот, к примеру, как «попал» я в начале своей самой первой самостоятельной кампании. Кампания серьезная – по выборам в Государственную думу. Одномандатный округ, затерянный в Сибири. Клиент, правда, потешный – уже где-то описанная мною бывшая учительница, пожелавшая наиболее экстравагантно истратить средства миллионера-мужа. Не на макияж, фитнесс или там кольцо с бриллиантом – а на думскую кампанию! А мужу что? Он и рад стараться. А чем плохо? Сдал жену в Госдуму – и 4 года свободен! Учительница первая моя, понятно, уж давно забыла, как Север и его сельские школы выглядят. Выглядела, несмотря на свои «50 с хвостиком» на все 100! Процентов, в смысле. Ухоженная, статная. Сельским бабушкам в деревнях она почему-то особенно нравилась – те просто наглядеться не могли. В Сибири-то народ обветренный, сморщенный, или без зубов, или с золотыми зубами. Не то наша: здоровое питание, аэробика, солярий – все как положено. В общем, хорошая была клиентка: любопытная, восторженная, «от пиара без ума!» - как она сама о себе говорила. Но вот незадача – досталась она мне «с нагрузкой»! То ли муж решил проявить заботу, то ли сама она где-то «через знакомых» проявила инициативу, но обретался при ней некий мужичок неясного возраста с незапоминающимся лицом. «А это, - представила мне мужичка наша Марфа (как мы ее вскоре промеж себя стали называть), - Александр Васильевич! Между прочим (тут она торжественно понизила голос) Полковник КГБ! В отставке, конечно. (Александр Васильевич тем временем сидел с совершенно отсутствующим видом, словно не о нем шла речь). - Он будет отвечать у нас за охрану и безопасность! – продолжала Марфа (в миру – Мария Васильевна). – Ведь мы же с вами, Алексей, начинаем очень ответственное мероприятие, не так ли? Вы мне сами говорили! Поэтому безопасность – прежде всего! - Да уж несомненно, - протянул я, с большим сомнением глядя на мужичка. Чем-то он мне сразу не понравился. - Можете звать меня товарищ полковник, - сказал он без всякого выражения, словно на миг очнувшись от летаргии. - Да я уж лучше "товарищем Суворовым", - ответил я. – Как вашего коллегу из разведки. -Почему коллегу? – удивилась Марфа. – Суворов – это же был полководец. А Александр Васильевич – из органов. Будьте, пожалуйста, внимательнее, Алексей! Учительские прошлое в ней периодически давало о себе знать. Первое впечатление о «товарище полковнике» как о некоем смазанном пятне, увы, оказалось обманчивым. Видимо, это в нем было профессиональное. За дело же он взялся рьяно. Шел самый ранний подготовительный этап компании: мы готовились к отлету из Москвы на просторы Сибири, собирали команду, готовили планы и составляли графики, пытались на месте связаться со всеми возможными экспертами и потенциальными союзниками. Товарищ полковник норовил сунуть нос буквально везде, объясняя это, конечно же, требованиями «безопасности». Буквально всюду ему мерещились шпионы и тайные козни врагов. Напрасно я пытался объяснить «Васильичу», что он зря так беспокоится: никто нашу учительницу в далекой Сибири, как показало предварительное исследование, не знает, никаких «корней» у нее там нет, всерьез ее еще долго никто принимать не будет. Мы – «темные лошадки», никому до поры неинтересные. Там своих, более серьезных игроков хватает. Но Васильич пропустил все эти слова мимо ушей. Для начала он предложил закупить «детекторы лжи» и проверять на нем всех будущих работников, включая агитаторов. - Опомнитесь, Александр Васильич! – стонал я. – Какие детекторы?! Вы видели карту округа? Это ж половина, блин, Франции! Где мы их там будем разбрасывать – с вертолетов? А подключать где? - Ну, вы, конечно, профессионалы, - с сомнением качал головой товарищ полковник. Затем он предложил мне составить карту-график всех моих перемещений по округу на 3 месяца вперед. - Я вас прикрою своими людьми, - говорил полковник. – Вы – мозг компании. Враги по вам первому нанесут удар! Марию Васильевну буду прикрывать лично я; а Вас прикроют другие. Но им нужен точный план, по дням! Лучше по часам! Я объяснял, что в такой кампании, где еще и конь не валялся, невозможно предсказать ничего так точно более чем на неделю вперед. - Но вы же профессионал, - с недоумением цедил Александр Васильич. - Надо фиксировать все передвижения и контакты наших сотрудников, включая Вас, - тут он улыбался в мою сторону - в специальном журнале. Я буду его вести. Во-первых, таким образом мы спасемся от шпионажа… В этом месте он бросал тяжелый взгляд на нашу Марью Васильевну. Она ужасалась. - …И, во-вторых, сможем прикрыть наших людей в случае нападения. Будем хотя бы знать, где их искать. - Я возьму с собой сейф! – заявил вконец разошедшийся тезка Суворова. – Материалы компании – наше главное достояние, Алексей! Все, все бумаги, документы, наброски – всё будем сдавать мне в конце дня, под роспись! Заодно и узнаем, кто сколько написал… Марфа внимала своему телохранителю с восторгом и упоением. Ей очень нравилось, что о ней так заботятся. - Ноутбуки тоже будем сдавать? – спрашивал я, вкладывая в вопрос максимум сарказма. Но полковник, как мангуст, к яду был невосприимчив. - Их тоже! Все – под роспись! Вы же понимаете: главное – это безопасность. Ну, мы же с вами профессионалы, Алексей… - добавлял он почти ласково. Предстоящая кампания под неусыпной заботой и опекой Васильича, еще не начавшись толком, уже стала казаться мне невыносимой. Глухо роптали и привлеченные мной пиарщики. Своей неуемной активностью Васильич успел напугать и их. Но что было делать? Говорить, что такие неимоверные усилия по обеспечению безопасности не нужны и НЕУДОБНЫ, поскольку фигура нашей подзащитной пока что совершенно незначима, и, наоборот, требуется максимальная ОТКРЫТОСТЬ? Ох, не понравились бы клиентке такие уверения в ее малозначимости!.. По счастью, сам товарищ полковник сильно облегчил мне задачу. Он элементарно УВЛЕКСЯ: ведь никогда ранее он не имел дела ни с какими выборами, а тут – сразу выборы в ГосДуму! Васильич решил не зацикливаться на одной только безопасности, он решил утереть нос всем пиарщикам и предложить КРЕАТИВ; в общем, показать раз и навсегда, кто тут профессионал! В последний день перед отлетом мы сидели втроем – я, г-н полковник и наша Марфа. Собрались обсудить последние детали. Я заметил, что Васильич как-то слишком возбужден и все время хитро поглядывает на меня – так, словно мы с ним играем в карты, и у него за пазухой припрятан козырной туз. Наконец он сказал, обращаясь к нашей Клиентке: - Мария Васильевна, помните, нам Алексей все время рассказывал, что вас в Сибири никто уж не знает, не помнит? - Да, - рассеянно ответила Мария Васильевна. – Мы ж исследовали это все. Но ничего! Мы развернем кампанию в прессе, сделаем газету… - Не надо ничего разворачивать! – торжествующе заявил товарищ полковник, глядя в мою сторону. – Есть способ гораздо лучше! - Это какой же? – спросил я, стараясь сохранять спокойствие. - Вы помните, Мария Васильевна, - сказал полковник, обращаясь строго к клиентке, - был случай так называемого «покушения» на журналиста Невзорова? Ну, хулиганы напали, с ножом… Помните, как это подняло его рейтинг?! - Да, - по-прежнему рассеянно сказала Марфа. – Ему кажется руку порезали. А потом говорили, что это была инсценировка… Внезапно она собралась. - ЧТО? Вы предлагаете МОЮ руку порезать?! И она с ужасом посмотрела на свои белые, холеные, с нежной прекрасной кожей руки. - Что вы! – еле сдерживая восторг, сказал полковник. – Лучше! Много лучше! О Вас будет говорить вся Сибирь! Я могу это обеспечить! - Ну слава богу, - с беспокойством ответила Марфа. – Мне вовсе не хотелось бы портить руки… Для женщин, знаете, руки - это своего рода зеркало души... Но полковник не стал вникать в женские тайны. Он явно переживал минуту торжества. Видимо, он уже видел себя главным действующим лицом всей кампании. - Нет, руки тут ни при чем, - горячо сказал он. – Я организую полноценное покушение! - Какое покушение? – все еще не понимая, но с нарастающим беспокойством спросила Марфа. - Да на Вас же, Мария Васильевна! Представляете – вы проводите встречу с избирателями, где-нибудь в районном центре. Кругом толпа, вы отвечаете на вопросы… И вдруг – выстрел из снайперской винтовки! Кровь, «Скорая»! Все в панике! Вы понимаете, какой будет резонанс?! Люди сразу увидят: пришел настоящий борец за народные интересы, а враги не дремлют. Подло, из-за угла наносят свой удар! Вы только представьте, как взлетит Ваш рейтинг! - Д-да-аа, - дрожащим голосом протянула Мария Васильевна. – Но… это же будет… понарошку, да? Выстрелят мимо? - Зачем же мимо? – обиделся полковник органов. – Мимо – этим никого не убедишь. Весь фокус в том, что попадут прямо в Вас! - Ккак? – спросила бедная Марфа Васильевна. – В руку? Этой… неженатой… то есть холостой пулей? - Нет, - счастливо улыбнулся Александр Васильевич. – Не в руку. В грудь. И пуля – самая настоящая! Только тут он заметил, как побледнела его собеседница. И поспешно добавил: - Нет-нет, вы неправильно поняли, Мария Васильевна! Я ведь о чем и толкую: все будет совершенно безопасно. - Как? Ппочему… безопасно? – прошептала несчастная кандидатка в депутаты. Васильич начал бодро объяснять. Он явно упивался своими познаниями в столь деликатных и непонятных всяких штатским областях. Свои пояснения он сопровождал жестикуляцией, явно намереваясь использовать себя в качестве этакого анатомического образца. - Понимаете, Мария Васильевна: у нас в груди, вот тут, чуть повыше живота… - ОЙ, только не показывайте на себе! – взвизгнула Марфа. Она, ко всему, была еще и весьма суеверна. Взвизг сбил довольного полковника с мысли. Он сказал «Гм!» и попытался что-то указать руками в районе пышной груди самой Марфы, но смутился и на некоторое время вообще замолчал. Вскоре, впрочем, он справился и продолжил – правда, руки его при этом так и застыли в странном жесте где-то на полпути между ним и грудью собеседницы. - Гм! Да. Ну вот. В общем, вот там у нас, повыше живота, есть такая область… даже, можно сказать, точка… Что если туда попадет пуля, то она просто спокойно проходит навылет, и даже не задевает вообще никаких важных органов! Представляете? Вроде ранение в грудь, все в шоке – а на самом деле фигня. Всего лишь кровопотеря! Если человеку вовремя оказать помощь, то буквально два-три дня на больничной койке – и все. Можно выписывать! - Конечно, - тут он с привычной заботой в голосе склонился поближе к Марии Васильевне, - мы обеспечим, чтобы «Скорая» с самым современным оборудованием находилась неподалеку. Я был не на шутку заинтригован. - Так это ж, как вы говорите, точка, Александр Васильевич, - сказал я. – В нее ведь попасть надо? Кто ж попадет-то! - А за это не беспокойтесь! – с таинственной миной на лице заявил довольный полковник. – В том-то и дело: промашки не будет. Он понизил голос: - Я тут нашел ТАКОГО профессионала… Точнее, мне посоветовали… Блестящий специалист! Огромный опыт! Ну, вы понимаете… Голос и вид нашего полковника стали – просто доверительнее некуда. Марфа сидела ни жива ни мертва. Такой поворот был ей явно в диковинку. - Обратитесь к профессионалу в области Пи-Ар, нашему дорогому Алексею, - продолжал разливаться соловьем полковник. – Не правда ли, Алексей – резонанс от такого покушения будет неимоверный? - Ну…да, - сказал я осторожно. - Что же это такое? – произнесла в пространство наша клиентка с ужасом. По-моему, она живо представляла себе, как в ее беззащитную грудь входит «безопасная» пуля. Руки на груди, словно защищая ее, она сложила уже давно, в самом начале рассказа полковника. Полковник воспринял вопрос как переход к заключительной, деловой части беседы. - И при этом, - он многозначительно улыбнулся, - все это – совсем недорого! Каких-то десять тысяч долларов за выстрел! Сравните со стоимостью всех этих пиар-услуг, пиарщиков… Он замолчал, явно дожидаясь похвалы. Я спросил заинтересованно: - Но, Александр Васильевич, все ж клиентка у нас с вами одна. Нельзя ли как-то… э-ээ… проверить этого вашего стрелка? Ну, убедиться, что он попадает куда надо… И что крови немного? Товар лицом, так сказать? Полковник походил на почтенного купца, твердо уверенного в высоком качестве предлагаемого товара. - Вы понимаете, - сказал он важно. – Проверить, конечно, можно. Я и сам задавал такой вопрос. Мы же с вами профессионалы… Он тонко улыбнулся. - Хотите, можем проверить на мне. Или на вас? - Нет-нет, спасибо! – быстро ответил я. – Лучше на вас! - …Однако тут такая загвоздка: мне сказали, что все равно выстрел стоит 10 тысяч. Очень квалифицированный специалист, даром не работает… Высоко себя ценит! Так что с проверкой выйдет плюс еще столько же. 20 тысяч! Сумма не очень большая, но я, знаете, привык ценить деньги своего работодателя… И тут Марфа внезапно ожила. - ЧТО-О?! – взревела она. – Мало того, что вы предлагаете меня пристрелить, так вы еще хотите, чтобы я САМА заплатила за это десять тысяч??! А гроб? Гроб кто мне оплатит? Вы?? Полковник, как ни странно, был абсолютно не готов к такой реакции. Он что-то залепетал в ответ, но Марфа продолжала бушевать. - Крови, говорите, не будет?! Меня, значит, изберут в Думу посмертно?! Внезапно остановившись, она резко обернулась и бросила мне: - Алексей, пожалуйста, выйдите! Мы поговорим с Александром Васильевичем наедине. Я вышел, стараясь ничего не задеть и ничем более не привлечь к себе внимания. Уходя, я бросил последний взгляд на полковника: он сидел маленький, потный, сгорбленный и с красными торчащими ушами. Он напоминал второгодника, попавшегося на подделывании оценок в журнале. Я вспомнил, что в далекие годы юности наша Марфа работала завучем по воспитательной работе... Больше я полковника не видел.

Подарок от Шахрина (Записки старого пиарщика, Эпизод 10)

Тяжело иметь дело с норовистыми кандидатами. Особенно с такими, которые по роду своей основной деятельности обладают большой властью и привыкли во всех окружающих их людях видеть прежде всего подчиненных. Как, например, директора больших заводов… Был у нас один такой. На Украине. Уже к 60-ти подбирался, на вид, если издалека смотреть – этакий добродушный украинский «дедушка». На нас, москалей, допускаю, действовал еще и его особый, обманчиво мягкий украинский говор. Тем не менее в своем городке он был почти феодал: как-никак, бессменный директор единственного крупного и успешного предприятия в округе. Если б не изобилие шахт вокруг (а дело было в Донбассе), то предприятие, пожалуй, можно было бы назвать градообразующим. Вот и «дедок» наш: вроде мягкий-мягкий, а как иной раз зыркнет глазом. Тяжелый у него был взгляд, неприятный и… мощный. Сразу становилось понятно, каким образом ему удается столько лет держать в узде свой завод, отбиваться от всех «наездов» да еще и наладить экспорт продукции по всему миру, включая Бразилию и страны Африки! Мы с другом Тимофеем «вели» нашего Директора на привычное депутатское место – в Верховную Раду. Один срок он там уже отсидел и был не прочь продолжить. Все у нас до поры шло довольно гладко, и только уже под занавес кампании начали сгущаться тучи. Появились проблемы с рейтингом, коммунисты (которые в ту пору были очень сильны) стали поджимать… Проанализировали мы ситуацию, и оба сошлись на одном: не хватает образу нашего Директора теплоты. Все важные государственные дела, показатели выработки, регалии, почетные звания, «даешь на-гора!», «с думой о народе» и т.п. – а ЧЕЛОВЕКА нет. Просто какой-то мраморный бюст – голова и отеческая забота во взоре. Ни рук, ни ног, ни уж, тем более, прочих частей тела. А людям ведь важно знать не только, каков их избранник «государственный муж»: им еще надо бы понять, какой он ПРОСТО муж! Желательно – любящий. А еще – требовательный отец, заботливый сын, добродушный дед, рачительный хозяин и так далее. В общем, стало нам ясно, что агитационная кампания дала слишком большой крен в сторону официоза. Положение могло спасти большое и подробное «биографическое интервью». Методика-то известная! Поменьше финансовых показателей и депутатских обещаний, побольше рассказов о себе: о детстве, о годах учебы, о женитьбе, о детях. Очень хороши тут же и фотографии нашего героя в детстве и далекой юности. Любой читатель мужеского пола , глядя на фото крепкого бутуза или вихрастого паренька (вместо привычной «глыбы и матерого человечища»), невольно теплел бы душой, вспоминал бы себя, некогда такого же бойкого и неприкаянного. А уж про женщин и говорить нечего: они про «показатели» век бы не читали, им только вихрастых пареньков да невест в фате подавай! Задача вроде ясная, ничего сложного: сколько уж таких вот «биографичек» делали с самыми разными людьми! У любого человека можно извлечь из истории жизни несколько ярких и приятных глазу деталей, расположить их правильно – и человек «заиграет», да так, что даже близкие удивятся: неужели это он, наш привычный надоевший брюзга? Тут уж и народ потянется… Да только сразу же вышла закавыка. Выяснилось, что наш Пан Директор просто ни в какую не желает давать какие бы то ни было «биографические интервью». И фото своих «из детства» давать также не желает. Вообще, считает все это «баловством». Сама идея, будто бы надо рассказывать «народу» подробности личной (!) жизни, похоже, казалась ему какой-то недопустимой непристойностью – все равно как если бы мы предложили ему на старости лет голым пройтись по центру города. Многоопытный мой напарник (как-никак, на кампаниях с 1992 года) выдал грустное предположение: - Поди, второй раз женился старый хрыч… - Ну и что? – поначалу не понял я. - Да все они так, - безнадежно махнул рукой Тимофей. – Если у клиента вторая жена (или, не дай бог, третья) – всё, кранты. На биографическое интервью не расколешь. - С чего так, интересно? - Да черт их знает! Жен, наверно, боятся. Они ж, как правило, моложе, с гонором. - Может, на "без жен" уломаем? - предположил я. – Хоть бы детство там, юность босоногую, а? - Да толку? Попробуем уломать – но что-то не верится… Тимофей оказался прав. Наш «старик» вообще ничего не желал слушать насчет «разговора про личное». Даже угрожающее снижение рейтинга и наши доводы ни капли его не убеждали. «Обойдутся!» - твердил он. – Перед кем мне тут плясать, скажите? Все, что им нужно знать – им скажут. Вот, есть официальная биография, из избиркома – пусть ее и читают. Интересно – пусть читают о нашем Заводе. Завод – это Я! Все остальное знать необязательно». К этому моменту мы уже навели справки, и худшие опасения подтвердились. Директор действительно был женат во второй раз… Задача встала во всей своей неразрешимости. Клиент уперся рогом. И как его сдвинуть? Со своей бедой мы обратились к ближайшим сотрудникам Директора, тем, которые из заводоуправления плавно, на время кампании, перетекли в избирательный штаб… Те честно внимали нашим доводам, кивали – но саму мысль о том, что можно как-то ПОВЛИЯТЬ на Директора отвергали с почти религиозным ужасом. Директор в их представлении был сам Фатум, Рок. Стихия. Правда, не сказать, чтоб очень злая. Скорее, справедливая и беспристрастная, ведающая Правду-матку и по мере сил вдалбливающая ее подчиненным... А я был в ярости. - Блин, ну что за барские замашки, а?! – говорил я Тимофею, который, впрочем, целиком разделял мои чувства. Кроме нас, в комнате были еще сотрудники штаба и пресс-службы, которые внимали нашим проклятиям, вжимая голову в плечи – настолько кощунственными они им казались. - Все от дикости, - продолжал я. - Не понимают, видишь ли, что такое демократия! Мол, неча холопам знать о Вожде. «Ничего личного, только бизнес» - передразнил я бог весть кого. – Мафиозное сознание! А кто говорит-то? Кто он, этот наш Директор? Потомственный шляхтич в 19-м колене? Из какой он деревни, скажи? - На, почитай биографию, - уныло предложил мне Тимофей. Официальная биография Директора умещалась на семи или восьми строчках, и начиналась со слов. «…родился в большой крестьянской семье на Юге Украины, где, кроме него, было еще 6 детей. До 17 лет работал в колхозе, а накануне совершеннолетия ушел в город и поступил в ремесленное училище. Пройдя все ступеньки карьерной лестницы, стал директором крупнейшего в Европе комбината в 1985 году. Вывел комбинат в лидеры, избран депутатом Верховной Рады в 1998 году». Вот и все. - Мда-а… Негусто! – сказал я Тимофею. И тут я решился. - Черт с ним! У него – своя работа, у нас – своя. Пусть как хочет, но биографическое интервью у нас будет. Я его напишу! - Мальчики! – всполошилась добрая женщина – глава Пресс-службы. – Да как же вы его напишете? У вас же материалов нет! - У нас весь материал тут, - я постучал себя по голове. - Да! – решительно сказал Тимофей. – А я все заверстаю. Сделаем газету и положим ему на стол. Не захочет – пусть сам себя выбирает. С нас взятки гладки. - Но ведь вам сказали, что никакого интервью не надо, - робко сказал начальник штаба, он же – Главный Инженер завода. Про этого добродушнейшего дядьку нам рассказывали следующую историю: будто бы несколько лет назад, когда он был еще начальником цеха, Директор завода во время обхода остался недоволен «уборкой территории» на его участке. После чего, по личному указанию Директора, нашему нынешнему начштаба в бухгалтерии перестали выдавать зарплату. «Как это?» - спрашивал я начштаба, недоумевая. «А вот так, - говорил он, как всегда, добродушно улыбаясь. – Я приходил в кассу, а мне говорили – «а вам не велено выдавать». «И сколько ж такое продолжалось?» - спрашивал я. «Да месяца три, наверно», - отвечал начштаба. Потом добавлял, подумав: «Тяжело было, без денег-то. У меня жена тогда не работала, дети…». «Но потом-то он вас простил?» «Конечно». «И деньги вернули?» «Какие?! – недоуменно поднимал брови собеседник. – Слава богу, что платить начали!» Я хотел было спросить про обращение в суд, но потом передумал. Вот этот человек нам и напомнил, что указания делать интервью не было. Конечно, для него сама мысль, что кто-то может сознательно нарушить указания Верховного, казалась дикой. Но нам был уже сам черт не брат. - Кампанию МЫ ведем, - отрезал Тимофей. – Делай, Алексей! Я – в типографию… Сотрудники штаба стали смотреть на нас уже как на еретиков, приговоренных к неизбежному аутодафе. А я открыл в Word новый документ и уставился в пугающий своей девственной белизной экран… Как-то стремно мне стало, друзья мои. Одно дело интерпретировать и пересказывать «своими словами» чьи-то реальные рассказы о своей жизни; а другое – вот так вот взять да и написать личную биографию малознакомого, в сущности, человека. Который, к тому же, сейчас сидит этажом выше и явно не будет в восторге от моих «интерпретаций». Но, с другой стороны, делать нечего: кампанию выигрывать надо. Что ж написать-то? Не выдержав пытки белым экраном, я решил прибегнуть к старому проверенному другу – Интернету (благо, компьютер был напрямую подключен к Всемирной Сети). В конце концов, рассказывали же другие люди свои биографии, поверяли свои тайны незнакомым интервьюерам! Вот и надо бы обогатиться, так сказать, их опытом… А то этак, только на собственной фантазии, далеко не уедешь… Довольно скоро отыскал я три больших, красивых, богато иллюстрированных фотографиями интервью. Одно – с Макаревичем из «Машины Времени», другое – с Шахриным из группы «ЧайФ», и третье – почему-то с Ксенией Стриж, «радиоведущей». Чем-то приглянулось мне интервью с Ксенией, не знаю уж, чем… Конечно, все эти музыканты и радиодиджеи плели, в основном, всякую ерунду, совершенно мне в данный момент не нужную: о песнях, о товарищах-музыкантах, выступлениях «под фанеру», какой-то «радиополитике» и прочем, совершенно далеком от проблем Завода, Украины и нашего стареющего олигарха с падающим рейтингом. Однако я не унывал: посреди всякой «музыкальной фактурки» порой проскальзывали и нужные мне вопросы с ответами – если речь заходила о босоногом детстве или о каких-то «общих» вопросах, которыми интервьюер пытался показать зрителю эрудицию и житейскую мудрость своего героя. Тут уж я вооружался «мышкой», выделял нужный фрагмент текста – и бережно переносил ее на открытую страницу Word’а. «Копи-пейст» в лучшем виде! Так, в долгом сволоизвержении старины Макара меня пленил дивный отрывок: - Что для вас любовь? – без обиняков спрашивал интервьюер. Макар отвечал без раздумий (это не догадка, там был такой раздел в интервью – «быстрые вопросы»; я тут же решил и у себя сделать такой же раздельчик). «Любовь, - говорил интернетный Макар, - это чувство глубочайшего растворения одного человека в другом, когда их слияние не позволяет предположить возможности раздвоения». «Как задвигает, а?» - только и подумал я с уважением. – Вроде бы – очевидный бред сумасшедшего; а с другой стороны - умно, глубоко, непонятно. В общем, как раз создает нужное впечатление о говорящем!» «Берем!» - тут же решил я. Впрочем, и далее Макар распинался не хуже: «- Вы вспыльчивый человек? – интересуется интервьер. -- Бывает так, что я, реагируя на какие-то незначительные вещи, вспыхиваю как сухой хворост. Подобное замечаю за собой уже года полтора. И оправданий для этого безобразия не нахожу». «Самокритика», - решил я. – Ценнейшее качество!» И тоже вклеил. Шахрин в своем интервью, на мой нетерпеливый взгляд, тоже неприлично долго распинался о всяких Ямайках, Свердловском рок-клубе и прочих не имеющих отношения к делу материях; однако, когда уж я совсем было собрался поставить на нем и всем его «ЧайФе» крест, вдруг «всплыл» чудесный вопрос и не менее чудесный ответ: «- А разочарование никогда не приходило? - Чтобы не разочаровываться, не надо очаровываться (смеется) У меня в жизни было единственное разочарование – это статуя Свободы в Нью-Йорке. Я думал, что она как Родина-мать на Мамаевом кургане, а когда я ее увидел, то оказалась какая-то маленькая зеленая тетенька, еле заметная. У нас на Мамаевом Кургане лучше!» Я радовался, словно обнаружил на свалке алмаз. «Очень здорово! И ведь как актуально! Замечательный ответ. Нашему тоже коммунисты проклятые все пытаются поставить в вину, что он часто за границу ездит, в ту же Америку и в Бразилию. А тут – пожалуйста, ответ истинного патриота: мол, езжу в Нью-Йорк, а душой – Родину помню… Только… ммм… надо бы заменить Мамаев курган на Крещатик… А то ведь – тут у нас Хохляндия. А я, хоть в Киеве и не был – а знаю, что там у них тоже Родина-Мать стоит!» Я скопировал текст, а также быстренько заменил в цитате из Шахрина Мамаев Курган на Крещатик. Я совсем уж было перешел к дальнейшим поискам подходящих цитат, но душу стал грызть червь сомнения. Правильно ли я поступил? И не уподобился ли, я, напротив, незадачливому прихожанину, который сдуру решил стать святее Папы Римского? «Хохлы, кацапы… - думал я раздраженно. – Позор мне, московскому пиарщику! Взялся, понимаешь, поднимать хохляцкое самосознание!» Я еще раз вспомнил все, что нам удалось выяснить про местный электорат за месяцы исследований. И понял, что чуть не совершил ошибку!» «Дурила! – ругал я сам себя, спешно восстанавливая в тексте первоначальное упоминание о Сталинграде. – Народный артист подсказал, знаток, понимаешь, СНГовии – сам Шахрин! Не надо, говорит, Лёха, про Киев – давай про Сталинград. Нет, решил выпендриться…» Я вспомнил, что нахожусь в Донбассе, и для местных жителей дороже всего не новообретенная «украинская» идентификация, а, скорее, наоборот – СОВЕТСКАЯ! Это ж Донбасс! В Союзе шахтеры были – привилегированный класс, а нынче – одна нищета. В этих условиях нарочитое использование Директором в ЛИЧНОМ интервью Сталинграда как символа СВОЕЙ Родины встретило бы в сердцах большинства избирателей только поддержку и одобрение. «Ай да Шахрин! – сказал я себе. – Ай да сукин сын! Какую идейку подкинул!» Хоть, прям, делись гонораром. «Но это шутка!» (одернул я себя). Ксению Стриж, диджея МОСКОВСКОЙ радиостанции, на Украине, понятно, никто вообще не знал. Но меня это не смущало. Что-то мне подсказывало – я найду чем поживиться в ее истории… И точно! У радиодиджейки, славной своей «мальчиковой» внешностью и повадкой, и воспоминания о детстве оказались соответствующие. Ничего «бабского», даже править не надо: «Были у меня увлечения, не особенно связанные с учебой, - разливалась соловьем Ксения. – Рыбалка, футбол с ребятами. Вообще, школа у меня оставила яркие воспоминания. Мы играли в банку на школьном дворе, дневники выкидывали или заводили несколько, по перилам катались! Дрались, бывало – как же мальчишки без этого?» Ну, разве не прелесть? Я умилился душой. Да, вот таким я и вижу нашего Директора, таким хотел бы представить его публике: этаким веселым сорванцом, не занудой, не ботаником. Наш городок почти поголовно пьет, причем с 8 утра; наших ли жителей соблазнять круглыми отличниками и активистами внеклассной работы? Надо было только внимательно проверить «половые» глаголы и прилагательные; не дай бог, в финальный текст от лица нашего брутального Директора войдут фразы в женском роде – будет конфуз… Еще меня несколько смутило увлечение Ксении Стриж «игрой в банки». Да, я понимал, о чем она говорит: во дворе ставится консервная банка, игроки стараются сбить ее, бросая палки. Такая вот вариация «городков» для бедных. Сам в нее играл в своем московском дворе в конце 70-х. Правда, Ксения утверждает, что она играла «в банки» в тех же московских дворах, но в конце 60-х. Ничего удивительного, она ж меня старше. Вопрос – могли ли играть в те же «банки» в южной украинской деревне в конце 40-х?! Немного поразмыслив, я все ж счел, что могли. Игра просто донельзя демократичная: все, что для нее требуется – консервная банка (были такие на Украине? А как же! А американская тушенка?!) да палки, которых вообще в селе должно быть еще больше, чем в городе. В общем, совместной волею моей и Ксении Стриж стал наш Пан Директор в детстве играть «в банки», кататься на перилах и портить свой дневник. Хороший пример всем местным двоечникам – в плане «не все еще потеряно»! Лист передо мной уже не был безнадежно бел – нет, теперь там повсюду чернели родные буковки вполне «идеологически выверенного» текста! Воодушевясь, я накатал еще несколько ответов про «босоногое детство». Напрягшись, выдал литературные ассоциации книжного городского ребенка: про семью «дружную» и «работящую», про отца-фронтовика, про необходимость пасти гусей (тут, по-моему, не обошлось без моего детского увлечения сказками Андерсена). Затем я быстро «перескочил» в середину «интервью» и стал живописать подробности постепенного выправления экологической ситуации на Заводе, смешные заводские байки и прочее. Вы спросите – откуда я все это знал? Да все от того же Директора! Видимо, годы уже брали свое: порой он становился по-стариковски словоохотлив, а в нас, заезжих пиарщиках, признавал свежих слушателей. А поскольку Завод свой он действительно любил – то мог говорить о нем часами… Я многое запомнил – и вот теперь выливал на бумагу. В итоге набралось на 1,5 газетных полосы. Оставалась у меня одна закавыка: сам момент, когда из любовно описанной мной «дружной семьи» герой вдруг, на пороге совершеннолетия, «делает ноги» и ни с того, ни с сего уходит в город, поступать в ремесленное училище! «Чего, спрашивается, не сиделось?» Конечно, можно было бы придумать какой-нибудь конфликт. Но это уже была бы «литературщина»; кроме того, все интервью оказалось бы «завязанным» на какие-то якобы бывшие проблемы героя в семье. Сразу у читателя вопросы – а что потом? А как было дальше? А удалось ли помириться? В общем, какая-то мыльная опера! Нет, от идеи конфликта я решительно отказался. «А может, - осенило меня, - у нашего молоденького Директора дружбан был закадычный? Какой-нибудь… ну, к примеру, Вася Крыленко. А что? Вася решил податься в город (почему? А черт его знает! Чужая душа – потемки!), да и взял нашего олуха с собой. Чудесно!». Я затрещал пальцами по клавишам. Новорожденный «Вася Крыленко» удобно разместился в уже практически готовом интервью. И тут меня опять стал грызть червячок сомнения. «Блин, тут еще этот Вася… Получается, они вместе учились? И что ж потом? По логике интервью, непременно надо спросить – ну и как там этот Вася? Часто видитесь? И т.п.» «Если уж такие дружбаны, что вместе учились – что ж, небось, и на завод вместе пришли?» - продолжал я лихорадочно соображать, обводя глазами питихших сотрудников штаба. Начштаба улыбнулся мне сквозь свои пшеничные усы. Я мысленно примерил на него «Васю Крыленко». «Нет, черт, не пойдет! Да и у него ж другая фамилия! Конечно, фамилию можно поменять – но он ведь, зараза, не учился с директором в одном ПТУ?! Такую лажу наши конкуренты мигом обнаружат!» Куда ж деть проклятого Васю? Может, убить? Я прикинул: «К сожалению, после училища мой друг Вася пал смертью храбрых…» Где? Как? Если все это описывать, интервью не про Директора, а про Васю получится. Да и опять же – с фактами надо поосторожней. Их ведь, не дай бог, проверить можно. Выяснят – не погибал никакой Вася Крыленко! И что делать? Я понял, что у меня только один выход: от Васи надо избавится как можно раньше! Лучше всего – вот так. И я недрогнувшей рукой исправил в тексте: «Поехать поступать в город, в ремесленное училище, меня уговорил мой лучший друг детства – Вася Крыленко. Только, к сожалению, в последний момент сам он поехать не смог, так что я поехал один». Здорово! Правда, перечитав текст еще раз свежим взглядом, я содрогнулся: получилась какая-то чушь! Мол, некий Вася, лучший друг, уговорил ехать – а сам взял и не поехал. Шутник, что ли? Вообще водевиль, прости господи! Но шут с ним: главное – не дать этому Васе выбраться из деревни. До нее, бог даст, наши конкуренты с целью проверки за оставшееся до выборов время не доберутся. А там уж все равно будет, кто да откуда. И я «для верности» дописал за нашего Директора дальше: «К сожалению, сам Вася так и остался в моей деревне. Только вот судьба его сложилась нелегко…» Вот-вот. И поставим многоточие – пусть как хотят, так и понимают… Уф! Гора с плеч. И от Васи отделались, и вообще – интервью готово! Да, малость корявенькое, мысль скачет, разговор вроде обо всем сразу и ни о чем конкретно… Но это ж и хорошо! Народ тут простой, изысками не избалованный. Тут чем корявее – тем жизненнее. А от всякой «закругленности» тут любого шахтера воротит – ибо чует он под всеми этим «стреляющими ружьями» жизненную неправду. Вот у меня: появляется в начале интервью некий Вася – а потом исчезает бесследно. Вроде композиционно – провал; а в плане жизненной убедительности – только плюс! Так ведь оно с Васями в жизни и бывает, а? Так размышлял я, готовясь предъявить текст (которым уже гордился) Самому. Появившийся Тимофей быстро «заверстал» его в полосу. Руководительница пресс-службы смотрела на улыбающуюся физиономию своего шефа и много-много «вопросов и ответов» под ним с суеверным ужасом. Все еще не веря, она спрашивала – «вы что ж, понесете ЭТО прямо Ему?» - Да, - беспечно отвечал Тимофей. – Положим прямо на стол. Пусть прочитает: все ж его собственные мысли; вдруг, где ошибка какая вкралась? - Но ведь Он этого не говорил! - воскликнула начальница Пресс-Службы. - Вот мы скоро и узнаем – говорил или нет, - примирительно сказал я. Отпечатанный лист формата А3 – готовый макет газетной полосы – отнесли и положили Директору на стол. Никакой реакции не было часа два. Наступил вечер, но штаб никто не покидал. Мне показалось, что начштаба прикидывал, что ему делать и кем нас заменить, если через минуту последует приказ «гнать нас к чертовой матери». Впрочем, спокоен никто не был – ибо никто не знал, во что выльется монарший гнев, и сколько людей может он сорвать с насиженных мест, если вдруг что не то... Через 2 ч 10 мин нас пригласили в Кабинет. Мы вошли. Директор был один. Он сидел во главе большого стола, перед ним лежал наш Лист. Я с замиранием сердца заглянул в него, опасаясь увидеть море исправлений, восклицательных знаков, зачеркиваний, поправок и т.д. – и уже готовясь спорить, защищая свое детище. К нашему изумлению, на всем листе виднелась только одна, явно маленькая поправочка. Одна-одинешенька… В состоянии Директора произошла какая-то еле заметная перемена. Обычно он был мрачен и насуплен, на его лице читалось начальническое «Ну что расслабились, бездельники?! Давай-давай, работай!» Сегодня же он был как-то тих и печален. - Да в общем, ничего, - буркнул он с неохотой. – Почти все верно написали». - Мы старались, - обрадованно заговорил я. – Чтоб, знаете, с учетом местной специфики. А то, сами знаете, скажут – «вот, приехали московские пиарщики… Понаписали бог знает чего!» Поэтому, если там есть какие шероховатости – так это мы нарочно! Директор, казалось, меня не слушал. Мысли его витали где-то далеко. Вдруг, словно очнувшись, он перебил: - Только вот зачем вы фамилию-то исказили? И имя… Какой еще Вася Крыленко? Моего товарища звали Витя Гамма. Видите – я тут у вас исправил. - Странная, однако, фамилия – Гамма, - начал я. – Откуда «гамма» в украинской деревне? Вот, скажут, приехали московские пиарщики… Давайте оставим Ва… (Я, правда, просто очень не люблю, когда правят мои тексты). Однако тут Тимофей не дал мне договорить. Яростно вращая глазами, он наступил мне на ногу и чуть ли не закричал: - Конечно, конечно! Немедленно, прямо сейчас исправим! Виктор Гамма – замечательно! Незаметно он показал мне кулак. Мы, пятясь, пошли к двери. Впрочем, Директор, казалось, даже не заметил нашей перепалки. Как бы ни к кому не обращаясь, глядя в окно, он медленно проговорил: - Да, Витя… Только судьба у него сложилась нелегко… Мы молча вышли. Газета с исправленной фамилией ушла в набор. Она очень помогла нашему кандидату на выборах. Мне рассказывали, что некоторые бабушки буквально плакали, читая интервью под названием "Я - дитя военного времени".

Дядя Миша (Записки старого пиарщика. Эпизод 11).

Все знают, что нынешнюю «партию власти» я, мягко говоря, не люблю. У нас с ней расхождения в точности такие же, что были у Остапа Бендера с Советской властью: «Она хочет строить социализм – а я не хочу. Мне скучно строить социализм». Однако работа Старого Пиарщика – это не фунт изюму. Иной раз, что называется, приходится «наступать на горло собственной песне», даже что-то сочинять и для нелюбимых заказчиков. Вот и мне как-то, в период вынужденного безделья, поступил заказец от «партии власти»: написать что-то типа «отчета о проделанной работе» в славном городе Москве. Но не просто, а живенько, чтоб читалось и было интересно. Попутно прилагались и списки «материалов, которые желательно непременно отразить». Из популярного разряда «цифры и факты». К примеру, такое: «Будут повышены доплаты к московским пенсиям. В каждом районе города открываются специальные дома для пожилых. Московская молодежь создает отряды помощи пожилым людям. Ребята моют окна, оказывают помощь в уборке квартир, с удовольствием общаются с пожилыми людьми, которые не прочь поделится жизненным опытом. Уже оказана помощь более чем 20 пожилым людям. Над некоторыми из них ребята взяли постоянное шефство». Или: «На ближайшие три года намечено серьезное дорожное строительство. Сначала будут расширены Ленинградский и Звенигородский проспекты, доделана автомагистраль до Внукова. Намечена к реконструкции дорога Вешняки – Люберцы с развязкой на МКАД, затем - Варшавское шоссе и проспект Мира. Одновременно с этим в Москве будет продолжено строительство еще одного кольца…» И далее в том же духе. Кондово, неинтересно – а главное, как взрослый нормальный человек, к тому же коренной москвич, я, естественно, не верил ни единому слову. И как, спрашивается, в таких условиях написать хоть что-то убедительное, да к тому ж в неимоверном объеме – на две газетные полосы?! Тоска. Я пробовал и так, и этак. Все получалось вымученно, кондово и неискренне… В итоге даже решил совсем отказаться от заказа. В конце концов – что ж поделаешь? Для творчества нужна фантазия и свобода, а если тема не вдохновляет ни капли… Да еще эти дурацкие, напидиктованные какими-то заскорузлыми бюрократами «материалы для вставки»! «Ну ведь не может, - в сотый раз сказал я себе, - нормальный взрослый человек повторять этот бред!» Сказал – и тут меня осенило… Так родился нижеследующий опус. «Техническому заданию», во всяком случае, он отвечал по всем параметрам: и по объему, и по «живости», и по использованию «рекомендованных материалов». Дядя Миша собирает наказы Утро - Я отправляюсь собирать наказы, - сказал сегодня утром дядя Миша. –Кто со мной? - А ты куда пойдешь, в лес? – ляпнула маленькая Леночка. Ленке всего 6 лет, она совсем еще глупая. Не то что я – мне-то уже почти 9! - Дура! – сказал я Ленке. – В какой еще лес? Мы на речку поедем! И, повернувшись к дяде Мише, солидно спросил: - А большие заказы, дядя Миша? Килограмма на полтора? - Эх, ты, Пашка! – потрепал меня по голове дядя Миша. – Не заказы, а наказы! Мы их в городе собирать будем. У народа. - А зачем нам эти… наказы? – так и не понял я. – Они какие – сладкие? Не тяжелые? - Бывают горькие, бывают и тяжелые. Я же депутат, Пашка. От «Единой России». Мое призвание – людям помогать, жизнь им облегчать. Наказы– это моя партийная работа. А вы, если хотите, будете моими агитаторами. - Ула! – завопила Ленка. – Я буду агилатолом! Я взял флажки, шарики - и мы пошли на улицу. Впереди – дядя Миша. Он большой, улыбчивый, добрый, и волосы у него пушистые. За ним я, а за нами вприпрыжку – маленькая Ленка. У нее не было ни флажков, ни шариков. Вместо этого она тащила с собой своего любимого игрушечного медведя. Ни за что не хотела оставить дома. «Я же агилатол за «Единую Лоссию», - говорила она важно. – Мне без медведя нельзя!» Забота о пожилых Самой первой мы встретили тетеньку возле подъезда, она шла домой, устало обмахиваясь журналом «Лиза». - Здравствуйте, Тамара Петровна! –сказал ей мой дядя сочувственно. – Жарко? - Не говори, дядя Миша! – устало откликнулась она. – Что, за наказами опять собрался? - Как всегда, - улыбнулся он. – Пора! С ребятами на этот раз. - Голосуйте за «Единую Россию»! – весело крикнул я. - Ула! – подхватила Ленка. - Молодцы, - похвалила нас тетя. – Есть у меня наказ, дядя Миша. Не за себя. Душа болит за стариков. И те, кто старше, и «дети войны». Знаете, те, кому в войну было 3-5 лет, вот как этой вашей… - Это Леночка, - ласково сказал дядя Миша. - …Как этой девочке замечательной. Сейчас они уже старые, многие больные… В детстве такого навидались, потом всю жизнь работали, потом эта перестройка, приватизация, бандиты. Надо им как-то помочь всем, дядя Миша! Скажи это «Единой России», я знаю, вы можете! - Хорошо, Тома, - ответил дядя Миша очень серьезно. – Мы уже давно серьезно думаем над этим. Доплаты к московским пенсиям повысим – это раз. С Нового года. - Хорошо, - кивнула тетя Тамара. - Специальные дома для пожилых открываем в каждом районе – это два. Дома, где можно отдохнуть, где внимательный персонал, - продолжал дядя Миша. – А главное – наша молодежь объединяется, создает отряды помощи пожилым людям. Ребята моют окна, оказывают помощь в уборке квартир, с удовольствием общаются с пожилыми людьми. А они ведь не прочь поделиться жизненным опытом. Двойная польза! Над некоторыми из пожилых инвалидов ребята берут постоянное шефство. - Это из «Молодой Гвардии»? – спросила тетя Тамара заинтересованно. - Я знаю, мне дядя Миша рассказывал! – встрял я в разговор. – Тем ребятам дедушка-ветеран даже стихи написал в благодарность. Вот, послушайте! И я прочел с выражением: - Благодарю «Единую Россию» За помощь мне - фронтовику. С годами ослабели силы, К тому ж - травмировал руку. От Молодёжного отряда Пришли ребята - молодцы. Я рад, душа моя согрета, Они житейских дел творцы. Порядок навели в квартире, Как был при дорогой жене. Мне - девяносто, труд - что гири, А сил-то мало уж во мне . - Замечательно! – сказала тетя Тамара. Я заметил, что глаза ее заблестели. - Да не за что, - скромно ответил я. Развитие транспортной системы города Мы вышли со двора на улицу. Из проезжающей машины высунулся водитель. Скрипнули тормоза. - О, дядя Миша! – сказал он. – За наказами? - Здорово, Георгий! – сказал дядя Миша. - Да, «Единая Россия» ждет, что скажут ей москвичи. - Беда, - вдруг печально заговорил Георгий. – Сам знаешь ведь, как мы, водители, замучались. Пробки, сплошные пробки! Новые дороги во как нужны! - Работаем, Георгий, работаем, - озабоченно пророкотал дядя Миша. У него голос, который называется «бас». Очень красивый. Когда я вырасту, у меня тоже такой будет. - Помнишь, Георгий, ты в прошлый раз ты говорил, что нужно Третье Кольцо? Так мы его закончили. - Спасибо, дядя Миша! Но сам же видишь – этого мало! - На ближайшие три года наметили мы построить очень много. Смотри сам, Георгий: в первую очередь расширим Ленинградский и Звенигородский проспекты, сделаем автомагистраль до Внукова, дорогу Вешняки – Люберцы с развязкой на МКАД, затем - Варшавское шоссе и проспект Мира. И – тут дядя Миша поднял палец, - одновременно с этим у нас в столице появится еще одно кольцо! Георгий от восторга нажал на клаксон. - Дуу-у, - загудела машина. - Уу-у, - радостно подхватила глупая Ленка. - Ух, ты! Скорей бы, дядя Миша! А то я уж собрался машину продавать! - радостно, будто получил сладкую конфету, лепетал дядя по имени Георгий. - Что ты, Егор, - непонятно кому сказал дядя Миша. – Держи руль крепче! - И вы тоже! - прокричал, удаляясь, шофер. Развитие здравоохранения, строительство новых больниц и поликлиник Мы подошли к троллейбусной остановке. Там ожидали транспорта три бабушки. - Здравствуйте, дядя Миша, - заулыбались они во все свои добрые морщинистые лица. - Здравствуйте, тетя Роза! Здравствуйте, баба Света! Мое почтение, Глафира Алексеевна! – весело сказал им мой дядя-Депутат. Старушки вдруг загалдели все хором. Я только мог услышать редкие понятные и не совсем понятные слова: «Пенсии… лекарства… гады… на похороны… очереди… врачи… Закон №121!». - Бабушки, - вдруг сердито обратилась к ним Ленка. – Что вы галдите, как дети в песочнице? Скажите сначала одна, потом длугая. Нас и то так воспитатели учат! Бабушки разом замолкли и уставились на эту пигалицу. А она показала им медведя и важно сказала: - Единая Лоссия вас внимательно слушает! Начала тетя Роза: - Дядя Миша! Что делать? В поликлиниках очереди, нужного врача, бывает, не дождешься! Сделайте что-нибудь! Наказ для «Единой России» - улучшить медобслуживание! - Делаем, тетя Роза! – сказал дядя Миша, прижав руку к своей большой груди. – Вот - завершена реконструкция лечебно-диагностического корпуса Боткинской больницы. Отремонтировали здания НИИ СП им. Н.В. Склифосовского, знаменитого «Склифа», главный корпус которого расположен в знаменитом Шереметевском дворце. Причем, восстановлен не только сам дворец, но и отреставрирована церковь Животворящей Троицы, которая стала уникальным результатом строительного мастерства. Вводятся в эксплуатацию лечебные корпуса Первой градской больницы и Института неотложной детской хирургии. После капитального ремонта начинают свою работу множество отделений больниц и диспансеров. За последнее время статистика заболеваний заметно падает. Смертность после инфаркта миокарда снизилась с 9 до 5%, то есть мы, бабоньки вы мои, вышли в Москве по этому показателю на европейский уровень! - Но, - продолжал дядя Миша, - это только начало. Будем строить еще, будем учить и выпускать еще больше врачей – чтобы не было этих очередей в поликлиниках! - Да мы-то ладно, - вдруг сказала баба Света, угощая Ленку мороженым. – Главное – чтоб детишкам хорошо было, чтоб для них все строилось: и больницы, и поликлиники, и врачей хватало… - Услуги детского здравоохранения мы для Леночки и всех детишек непременно обеспечим на самом передовом уровне, - твердо сказал дядя Миша. – Вот, докладываю: в рамках программы Года ребенка в Москве для детских больниц будет закуплено современное оборудование на 400 млн., и это приведет к тому, что в детских стационарах появятся кабинеты ядерной и магнитно-резонансной томографии, современные компьютеры и другое дорогостоящее оборудование. Преодоление последствий псевдореформ - А что ж с этим иродом поганым, с Зурабовым? – вдруг требовательно спросила Глафира Алексеевна. – Долго он еще будет нас, пенсионеров, мучить? Долго он будет нашу кровь пить?! - А кто такой Сулабоф? – шепотом спросила меня Ленка. – Это такой вампир? (у нее получилось «вампил») Я про него тогда кино видела. Стлашное! - Истребитель бабушек, - также шепотом ответил я. – Ну ничего! Наш дядя Миша еще ему задаст! - Недолго уже ему осталось, - пообещал тем временем дядя Миша. – Вы же знаете: Зурабов – не из «Единой России»! Мы ему насыплем перца на хвост! - Лучше чеснока, - со знанием дела сказала Ленка. - И чеснока тоже, - подтвердил дядя Миша. Решение проблемы нехватки мест в детских дошкольных учреждениях, поддержки молодежи Тут подошел наш троллейбус. Мы сели, и к нам тут же подошел какой-то парень в очках. - Здорово, дядя Миша! – сказал он. – За наказами? У меня для вас есть парочка. Очень важных! - Привет, Сергей, - ответил дядя Миша. – Давай, говори, что наболело. «Единая Россия» слушает. - «Единая Лоссия» слушает! – важно повторила Ленка. И выставила вперед своего медведя. - Вот, возьмите флажок, - щедро предложил я. Мне этот парень чем-то понравился. У меня тоже есть друг по имени Сережа. Парень взял флажок и сказал неуверенно: - Такое дело, дядя Миша. Мы с Машей недавно поженились… - Как же, знаю Машу. Светленькая такая? Чудесная девушка, поздравляю! - Спасибо… Только тут дело такое… Мы уже о детях думаем… Только сомневаемся: родим – а с кем потом оставлять? Мы ж оба работаем! А с детскими садиками сейчас – проблема… - Понимаете в чем дело, Сергей! – серьезно сказал дядя Миша. – Беда в том, что за последние 15 лет Москва лишилась почти тысячи детских садов. В 1991 году мы имели 2924 детских сада. А сейчас в городе работают 1984 дошкольных учреждения! Последствия непродуманных реформ… - Вот ужас, - потерянно сказал Сергей. «Распустил нюни!» - подумал я. - Но вы не волнуйтесь, - ободрил его дядя Миша. – Все не так мрачно – ведь за дело берется «Единая Россия»! Ваш наказ принят. Знайте: в 2007 году в Москве построят 100 детских садов, еще столько же - в 2008. Это позволит, уверяю Вас, ликвидировать существующий сегодня дефицит мест в детских садах. - Правда? – расцвел парень. – Вы обещаете? - И я обещаю от имени партии, и мэр наш, Юрий Михайлович, обещает! Разве «Единая Россия» вас когда-нибудь подводила? - Вроде нет, - радовался парень. – Побегу к Машке, обрадую. Ух!.. - Рожайте детей, да не одного, а двух! Тогда мы вам еще и «материнский капитал» выделим. Слышали об этом… - Слышали, - сказал парень, вдруг останавливаясь. – Только вот еще… Нам бы, дядя Миша, еще и с жильем как-то решить. Знаю – цены сейчас бешеные… - Сколько бы ни было – а молодых «Единая Россия» не оставит! – сурово сказал дядя Миша. – Будет вам жилье. Просторные, уютные квартиры! 2007 год в столице объявлен Годом ребенка под девизом «Растем вместе с Москвой». Это значит, что при формировании целей и задач развития города в качестве приоритетных поставлены интересы и права ребенка. Сечешь? - Ну да… - На учете по улучшению жилищных условий состоит 215 семей, имеющих 5 и более детей, общая численность в которых составляет 1764 человека. Уже предоставлены квартиры 101-ой семье. А при рождении тройни и при наличии показаний к улучшению жилищных условий квартира предоставляется… - тут дядя Миша сделал паузу… - незамедлительно! И он победно улыбнулся. Сергей даже задохнулся. - Да что вы?! Что ж, побегу к жене – будем делать тройню! Ура! - Беги, Сережа! И помни – над твоими наказами вся «Единая Россия» работает! - Спасибо, дядя Миша! И Сергей спрыгнул с подножки троллейбуса. Борьба с бюрократизмом, введение передовых форм работы с гражданами - Вот и мы приехали, - сказал дядя Миша. Мы вышли и пошли к метро. А навстречу к нам шла очень толстая тетя. Подойдя поближе, она зло сощурила маленькие глазки и сказала: - А! Дядя Миша! А вы знаете что? Я вот не буду за вас голосовать! Ленка от неожиданности подпрыгнула и спряталась за меня. Потом прошептала мне на ухо: «Какая противная тетка! Почему она хочет обидеть нашего дядю Мишу?!» «Сейчас я ее переубежу!» – шепнул я и закричал звонким голосом: - Голосуйте за «Единую Россию»! - Ага! – проскрипела тетка с неудовольствием. – Вовлекаете беззащитную молодежь в политические игры? Сколько тебе лет, мальчик? Ты ходишь в школу? Я смутился. - Отстаньте от Паши, Мария Петровна (вар. – Валерия Ильинична) - миролюбиво сказал дядя Миша. – Ребята просто сегодня помогают мне собирать наказы. Лучше скажите – как ваш ларек с фруктами? Дядя Миша повернулся ко мне. - Мария Петровна – замечательная женщина. Она торгует овощами и фруктами, а также зеленью, которые выращивает на своем огороде. Очень вкусные! - Да вот об этом и говорю, - сварливо сказала Петровна. – Конечно, спасибо, что перекупщиков поприжали да иностранцев с рынков повыгоняли. Стало мне легче! Но все равно – слишком много бюрократии! Все время – одну бумажку принеси, другую бумажку исправь… Надоели мне бюрократы!! - Спасибо, Мария Петровна, - торжественно сказал дядя Миша. – Я принимаю Ваш наказ. И заверяю: «Единая Россия» борется и будет бороться с бюрократией изо всех сил. И не на словах, а как всегда мы: на деле! Запомните: в ближайший год мы полностью завершим внедрение «системы одного окна». - Не может быть! – всплеснула руками Петровна. - Да! Ее смысл состоит в упрощенном оформлении всех официальных разрешений, выдаваемых правительством Москвы, будь то лицензия на торговлю или разрешение на остекление балкона. По замыслу «Единой России», горожане должны лишь сдавать необходимые для получения разрешений документы в «одно окно», а согласованием с другими ведомствами займутся уже не они, как сейчас, а сами чиновники. - Когда ж такое будет… - протянула Петровна. - Уже есть! – торжествующе заявил дядя Миша. – В Мосжилинспекции, например. А скоро будет ВЕЗДЕ. Вот так! - И у нас дома «система одного окна»! – встряла Леночка. – Когда прилетает щегол Васька, мы ему сыплем корм. Только возле кухонного окна, а больше нигде! - Какой смышленый ребенок! – восхитилась Мария Петровна. – Тоже за «Единую Россию»? - Нет, - смутилась Леночка, - я ведь еще маленькая… Решительное «нет!» «точечной застройке» Внезапно возле нас остановился черный огромный «Мерседес», и из него выскочил толстый человечек с папкой и в усиках. На ногах у него были такие штиблеты, словно использовал их вместо зеркала. - Дядя Миша! – заорал он сразу же. – Вот вы где! А я вас везде ищу! Он поспешно схватил дядю Мишу за рукав, и при этом, не заметив, толкнул Леночку. - Плидулок! – тут же сказала ему Ленка. – Смотли, куда бежишь! - Надо быстрее подписать, - тараторил он, ничего не замечая вокруг. – Вы знаете – большой дом, такой нужный… Ну что вам стоит? - Уйдите, Покосов, - сурово сказал дядя Миша. – Я же вам сказал – больше никогда не приносите мне такие проекты. - Очень надо, - канючил Покосов. – Надо строить. Такой большой дом… - Я вам сказал и еще раз повторю от имени «Единой России»: никакой больше точечной застройки! Вы слышите? Мы провели это Постановлением столичного Правительства. «Единая Россия» говорит вам «нет!» Убирайтесь! Хлыщ в начищенных штиблетах понуро отошел. - Это кто? – спросил я дядю Мишу. - А! - Дядя Миша улыбнулся и махнул рукой. – Не обращай внимания, Паша. Время этих горе-застройщиков в Москве прошло. Вечер И мы еще долго бродили по городу. Все узнавали дядю Мишу, кричали ему «Здравствуйте!» или «Привет!». Дядя Миша тоже знал всех, и для каждого находил слова, каждого выслушивал, каждому всё объяснял. Его спрашивали про гаражи, про газоны, про цены на жилье, про ипотеку, про экологию, про квартплату, про еще сотни разных вещей. - Откуда вы всех их знаете, дядя Миша? Неужели они все – тоже из «Единой России»?– спросил я под вечер. - Это же наш с тобой город, Пашка, - обнял меня мой дядя. – А я – депутат. Разве депутат может не знать своих избирателей? - Особенно если он – из «Единой России»? – добавила Ленка. Она и тут влезла! Вот неугомонная девчонка! - А мы с моим мишкой тоже всех запомнили! – похвалилась она. - Теперь главное – все наказы выполнить, - серьезно сказал дядя Миша. - Выполним! – уверенно сказал я. – Ведь мы с тобой, дядя Миша – москвичи из «Единой России»! А «Единая Россия» никогда не обманывает! - Это точно! – улыбнулся дядя Миша. И мы все дружно отправились домой, таща с собой собранные наказы. Дядя Миша шагал уверенно и твердо. Завтра он вместе с «Единой Россией», как обычно, станет воплощать собранные наказы в жизнь. ПРИМЕЧАНИЕ. Декламировавшиеся стихи - подлинные. Их автор - Овчинников Фёдор Алексеевич – фронтовик, блокадник Ленинграда (Ломоносовский район, ЮЗАО) http://pda.mosedro.ru/news/single/3789/______________________________________________________ Статью приняли с каким-то странным хмыканием. Она прошла длинную процедуру согласования во всех инстанциях чуть ли не до самого верха – но так и не была поставлена ни в один агитматериал. Странно, не правда ли?

Наша оппозиция (Записки старого пиарщика, Эпизод 12)

Когда я учился на кафедре социальной психологии психфака МГУ (а это было в конце 80-х), я даже гордился, что именно на нашей кафедре есть такой человечище, как Леонид Гозман. На его семинары ломился народ со всего МГУ и даже просто «с улицы». Темы-то какие были у его спецсеминаров: «Политическая психология», «Психология красоты»… Кстати, о психологии красоты. На психфаке 80-х ходила такая хохма для третьекурсников – мол, «у нас каждый специализируется на том, что ему не хватает». И примеры у всех были перед глазами. Невозмутимый, как мумия, прибалт Вилюнас читал нам «Психологию эмоций», туповатый Тихомиров изводил всех своей бесконечной «Психологией мышления», неимоверно, по всеобщему мнению, жестокосердый и бесчувственный доцент Логвиненко ежегодно выгонял с факультета десяток-другой студентов, якобы недостаточно хорошо усвоивших его курс «Психология ощущений». Да что далеко ходить: мой любимый научный руководитель Хараш немилосердно заикался, его муки над рождением каждого слова порой были просто непереносимы для стороннего наблюдателя… Занимался он, как вы уже наверняка догадываетесь, психологией общения. Ну вот: а Гозман, стало быть, продвигал уникальный предмет – психологию красоты. Даже написал об этом целую монографию. При этом внешность он имел просто феерическую: черные кустистые сросшиеся брови, пронзительные черные глаза, смотрящие при этом несколько в разные стороны, крючковатый, как клюв коршуна, нос, вечно всколоченные черные волосы… Когда он осенью первый раз появлялся в аудитории (а дело было всегда уже ближе к ночи, так как для экономии времени он вел семинары одновременно для нас и для вечернего отделения) – некоторые особо впечатлительные девушки даже невольно взвизгивали от ужаса. Впрочем, воистину мефистофельская внешность отнюдь не распугивала ему аудиторию. Угар перестройки, разгул свободы… Гозман от «психологии красоты» плавно перешел к «психологии секса», а потом, не задержавшись, к совсем уж крамольной для тогда еще живого, хотя и дышавшего на ладан СССР «Политической психологии». Публика тихо выла в экстазе. Я тоже. …Все эти далекие уже подробности своего психфаковского возмужания я вспоминал в 2005 году, когда готовился набрать номер приемной Гозмана в РАО ЕЭС. Да, я к тому моменту из юного психолога давно уже подался в старые пиарщики, а Леонид Яковлевич не изменил политической психологии: на тот момент он был признанным идеологом «Союза Правых Сил» и бессменным советником Чубайса. А что делать? Каюсь! Решил пойти по традиционному для Руси методу «личных связей». Как иначе, если я уж очень хотел получить для своей конторы (а больше всего, конечно – для себя) заказ на кампанию для главной нашей «правой» партии?! Ну, надоедает ведь работать на власть. Оно, может, и денежно, и комфортно (жить можно в нормальных гостиницах, от ментов прятаться не надо) – но уж очень скучно! Да и противно, честно говоря. И чем дальше, тем противней. Куда лучше – оппозиция! Драйв, задор, азарт! Пусть даже денег будет меньше – зато совесть чище! Так подбадривал я сам себя, все еще держа трубку в руке. Загвоздка была в том, что в число любимых учеников Гозмана я никогда не входил – и потому как-то сомневался, что мой звонок его сильно обрадует. Я уже как-то пытался, пару лет назад: улучил момент, подстерег бывшего преподавателя на каком-то фуршете, ловко, как мне казалось, завел разговор о необходимости профессионального сопровождения кампаний… Однако Гозман тогда лишь зыркнул на меня по-прежнему дьявольским взглядом, сослался на безденежье и был таков. Но я надеялся, что уж сейчас-то обстоятельства изменились. СПС за прошедшие годы должна была бы подрастерять спесь. Бог даст, сей благотворный процесс коснулся и «идеолога партии»? Я очень на это рассчитывал. Собственно, выбора-то у меня особого и не было. Партий мало, все нищие, как церковные мыши… Ну, право слово, не к коммунистам же мне обращаться за заказами! СПС – самое то… Главное – надо бы как-то весело и нестандартно начать разговор, чтобы Гозман не решился меня сразу отфутболить. Я решительно набрал номер, дождался соединения, представился и максимально бодрым голосом начал: - О, Леонид Яковлевич! Уверен, Вы меня помните! Забавно, знаете ли: как-то так складывается, что я Вам звоню раз в два года, ха-ха! Я, собственно… Главный идеолог СПС, надо отдать ему должное, среагировал мгновенно: - Знаете что, Алексей? Позвоните мне еще через два года! И, натурально, отсоединился. Я, однако, если и был обескуражен, то недолго. Быстро взял себя в руки. В конце концов, обломы бывают у каждого. Другой бы на моем месте уныло вернулся к обслуживанию опостылевшей «Единой России» - но не я! Как отвергнутый герой-любовник, я сцепил зубы и заявил себе, что СПС все равно должна быть моей. Если попытка с ходу проникнуть в штаб и взять главнокомандующего провалилась – что ж, приступим к планомерной осаде. Я пошел «с самого низу» и, постепенно поднимаясь по иерархическим ступенькам, буквально за каких-то несколько дней опять оказался практически у цели, только с другой стороны. Попросту говоря, мне удалось выйти на рандеву с другим Большим Человеком СПС – Исполнительным директором партии, отвечавшим за региональные проекты. То есть как раз то, что мне нужно! План у меня давно был готов. Я ведь понимал, что партия вовсе не обязана верить на слово какой-то пусть старой и уважаемой пиар-конторе, если она с ней ни разу не работала. Поэтому я был готов (и согласовал со своим начальством) на уступки. Пусть, - втолковывал я исполнительному директору, лукавому с виду мужичку из бывших военных со значком депутата ГосДумы на лацкане, - вы нам еще не доверяете; понимаем! Поэтому дайте нам какой-нибудь плохонький, отдаленный, завалящий регион, в котором осенью состоятся выборы по партспискам в тамошний ЗакС. Такой дайте, в который вы сами не особо верите. Мы туда пошлем команду, все – за минимальный бюджет. Без прибыли! Мы там поработаем – и если проведем ваших ребят в депутаты, на следующий год вы нам дадите уже два региона! Идет? Если и с ними у нас все получится – там поговорим и о кампании по выборам в ГосДуму 2007 года… Все по-честному! Мужичок кивал с интересом. Моя идея ему понравилась. Мы быстро обговорили все условия, он назвал мне регион, который они готовы «отдать». Действительно, жуткая дыра, между нами говоря. Но я был готов ехать туда сам и провести 2-3 месяца вдали от цивилизации. Ну правда, чего уж скрывать: загорелся я не на шутку идеей поработать на оппозиционную партию! - Ну, мы все вроде обкашляли? – сказал я, широко улыбаясь и протягивая руку для финального рукопожатия. – Когда выезжать? - В принципе да, - протянул директор. – Думаю, недельки через две окончательно все согласуем. - А что так долго? – обеспокоился я. - Да ничего страшного, - успокаивающе поднял руку функционер. – Надо просто дождаться, чтоб приехал наш Председатель, Никита Белых. Ваше предложение интересное, думаю, никаких возражений не возникнет… Готовьтесь! - За оппозицию! – поднял я руку в ответном приветствии и вышел из кабинета. Прошло две недели, потом еще одна. Кончился июнь, наступил июль. Я не выдержал и позвонил тому же исполнительному директору. - Люди собраны, выборы скоро! Надо торопиться, а то ведь и начать не успеем! Или партия отказалась от проекта? - Да нет, что Вы, все в порядке! – утешил меня директор СПС на другом конце провода. – Просто не все так сразу… Помните, я говорил про Белых? - Да-да, и что? Он против? - Нет, почему ж против? Просто он пока не может дать «добро» на начало кампании. Ему нужно встретиться с губернатором той области, которую мы с вами тогда выбрали. Я, признаться, опешил. Такого поворота я не ожидал. - Э-э… Простите… - промямлил я. – А для чего, собственно, Никите Белых встречаться с губернатором? - Ну, как?! – в свою очередь поразился моей наивности директор СПС. – Он же должен его спросить? - О чем спросить? – продолжал не понимать я. - Как о чем?! О том, не будет ли губернатор против, если наша партия примет участие в выборах в его ЗакС! Голос у моего собеседника стал как у занятого взрослого, который вынужден втолковывать что-то несмышленому ребенку. Холодея, я безнадежно уточнил: - Ну а если губернатор скажет, что он против – тогда что? - Тогда, ежу понятно, мы не будем участвовать! – раздраженно ответил партийный деятель. Разговор прервался. Больше из СПС мне никто не звонил. Вот так неудачно закончилась моя попытка поработать на оппозицию. Я бы, конечно, поработал – но ей не разрешили. Будем ждать, когда разрешат…

Источник: Блог Алексея Рощина

http://sapojnik.livejournal.com