Хьюстон-2

Отношения между группами

475

занной с достижением сверхцелей. Как будет показано, уровень отрицательных оценок снизился более значительно в третьей фазе эксперимента.

476	Руперт Браун

Полученные данные явно подтверждали справедливость теории Шерифа. По­ ведение нормальных, хорошо адаптированных детей закономерно изменялось в соответствии с изменением отношений между группами. Более того, изменения поведения затрагивали столь широкий спектр ситуаций и происходили так быст­ ро, что их нельзя было объяснить устойчивыми личностными диспозициями. Враждебность «победителей» была столь же выраженной, что и у фрустрированных «проигравших». Таким образом, обе популярные теории оказались не в со­ стоянии объяснить полученные данные.

Ограничения обоих подходов были приняты во внимание авторами после­ дующих исследований. С полной очевидностью было показано, что группы, дей­ ствующие в соответствии с принципом «выиграть — проиграть» (изначально им присущим или навязанным экспериментаторами), демонстрировали большую межгрупповую дискриминацию или агрессию в отношении аут-группы по срав­ нению с теми, кто был настроен на сотрудничество (Brown, Condor, Matthews, Wade & Williams, 1986; Ryen & Kahn, 1975; Struch & Schwartz, 1989).

Факт членства в группе как источник межгрупповой дискриминации

Почему межгрупповая дискриминация возникает так легко?

В предыдущем разделе мы показали, какое большое значение имеют цели в фор­ мировании установок и поведения (как в отношении своей группы, так и раз-

Отношения между группами

477

личных аут-групп.) Однако исследование Шерифа не ответило на важный во­ прос: достаточно ли для формирования установок в отношении «чужаков» про­ стой принадлежности к группе? Можно ли на основе национальности (или рели­ гии, или этнической/классовой принадлежности) предсказать наличие у человека определенных ориентации в отношении граждан другой страны (представителей другой религии и т.д.)? Этот вопрос мы сейчас рассмотрим.

Эксперименты с группами, члены которых связаны между собой в минимальной степени

Первыми эту проблему стали исследовать Ребби и Горвиц (Rabbie & Horwitz, 1969). Исходя из теории Левина (Lewin, 1948) они предположили, что необходи­ мым условием для возникновения групповых чувств является восприятие члена­ ми группы некоторой взаимозависимости и «общности судьбы». Из восьми слу­ чайным образом подобранных школьников, не знакомых друг с другом, они со­ ставили две равные группы. Все дети получили опознавательные нагрудные знач­ ки (зеленые или голубые). Первоначально они сидели по разные стороны экрана и могли видеть только членов «своей» группы. В контрольном условии опыт группового общения этим и ограничивался. В основном условии у всех детей вы­ зывалось впечатление «общей судьбы»: им как представителям определенной группы давали (или не давали) транзисторные приемники. После этого во всех условиях экран, разделявший группы, снимался, и каждого из детей просили встать и рассказать о себе. При этом слушатели оценивали оратора по различным шкалам. Было обнаружено (Rabbie & Horwitz, 1969), что при работе основной группы эти «импрессионистские» оценки зависели от чувства принадлежности к группе: «свои» получали более высокие оценки, чем «чужие». При контрольном условии никакой особой установки в отношении членов своей группы не наблю­ далось (хотя при продолжении эксперимента, когда объем выборки увеличивал­ ся): две шкалы показали наличие некоторых установок (Horwitz & Rabbie, 1982). Тем не менее эксперимент позволил сделать общий вывод: принадлежность к группе сама по себе слабо влияет на суждения членов группы. Только в том слу­ чае, если членство в группе совпадает с некоторым опытом общего приобретения или утраты, возникают переживания, связанные с групповой принадлежностью.

Этот вывод оказался преждевременным. Тежфел и его коллеги (Tajfel, Flament, Billig & Bundy, 1971), создавая методику, названную парадигмой минимальных внутригрупповых связей, показали, что для межгрупповой дискриминации действительно достаточно простой принадлежности к группе. Так же, как Ребби и Горвиц, они произвольно распределили школьников по двум группам — на основании высказанных ими симпатий к художникам-абстракционистам Полу Клее и Василию Кандинскому. Каждый участник знал только, к какой группе принадлежит он сам; принадлежность остальных детей к «своей» и «чу­ жой» группам была скрыта кодовыми номерами. В предварительном эксперименте, рассчитанном на то,

478	Руперт Браун

чтобы создать у детей впечатление, что они участвуют «в исследовании процесса принятия решения», их просили распределить монеты между участниками, исполь­ зуя специальные матрицы (одна из них в качестве примера приведена в табл. 15.2). Личность участника по таблице установить было невозможно; однако было известно, к какой группе он принадлежит. Чтобы исключить личные мотивы при распределении монет, правилами запрещалось назначать что-либо себе.

Примечания:

(а)На каждой странице буклета участники могут выбрать только одну вертикально расположенную пару цифр.

(в)Это лишь один из нескольких возможных типов матриц, использовавшихся в экспе­ рименте. Данный образец предназначался для измерения тенденции к максимизации различий (MP) между членами ин- и аут-группы. В эксперименте каждая матрица предъявлялась испытуемому, по крайней мере, дважды: один раз так, как представ­ лено в таблице, и второй — с инверсией групповой принадлежности (для членов группы «Кандинский» предназначалась верхняя строка «выплат», а для членов группы «Клее» - нижняя).

(с)В оригинальных экспериментах единица (1) соответствовала 0,1 фунта. В каждом буклете было по 16 страниц (и на каждой числа в столбцах варьировали от 1 до 29); каждый испытуемый «распоряжался» не слишком маленькой суммой. В 1970 г. она составляла около 0,50 фунта, что в сегодняшних ценах составляет бо­ лее 3 фунтов.

Результаты получились достаточно ясными. Хотя дети в общем-то стара­ лись соблюдать справедливость, У них наблюдалась стойкая тенденция рас­ пределять деньги в пользу членов своей группы. Это было справедливо даже для тех случаев, когда член «своей» группы мог бы получить и больше в абсо­ лютном выражении. Например, в матрице, представленной в табл. 15.2, сред­ ний ответ представителей группы сторонников Кандинского колебался в диа­ пазоне [11, 12] — [13, 13]. Отметим, что в данном случае реципиент — член группы Кандинского, получал на 6 или 7 единиц меньше, чем мог бы получить (при выборе, допустим, столбцов [5, 9] или [3, 8]); однако он, все же, получал больше, чем любитель Клее. Результаты кажутся удивительными, если при­ нять во внимание, насколько непрочным было данное социальное образова­ ние. Дети распределялись по группам по несущественным критериям; они ни-

Отношения между группами

479

когда не взаимодействовали ни с членами своей группы, ни с «чужаками». Их ничто не связывало ни до эксперимента, ни во время опытов. И все же, когда их просили распределить деньги среди не знакомых им детей, они действова­ ли в пользу членов «своей» группы и обделяли «чужих». Таким образом, про­ стой факт членства в группе может предсказуемым образом влиять на меж­ групповое поведение.

Межгрупповая дискриминация при использовании данной эксперимен­ тальной методики является удивительно устойчивой. Более чем в двадцати независимых исследованиях, проведенных в различных странах и на разных испытуемых (детях и взрослых, представителях женского и мужского пола), был получен один и тот же результат: простого отнесения человека к произ­ вольно избранной социальной категории оказывалось достаточно для вынесе­ ния тенденциозных суждений и дискриминационного поведения (см. Brewer, 1979; Tajfel, 1982).

Несмотря на единообразие эмпирических данных, парадигма минимальных внутригрупповых связей подвергается критике. Объем главы не позволяет нам рассмотреть все проблемы, затрагиваемые в дискуссии, однако укажем на ос­ новные из них. Во-первых, действительно ли участники демонстрировали ингрупповой фаворитизм или их поведение правильнее было бы охарактеризовать как справедливое (Branthwaite, Doyle, & Lightbown, 1979; Turner, 1980). Кажется очевидным, что в подобной ситуации люди должны стремиться уравнять дохо­ ды представителей ин- и аут-групп. Однако несомненно и то, что они почти всегда оказываются «более справедливыми» к «своим», чем к «чужим». Другими словами, хотя их выборы группируются в области центральных столбцов пла­ тежной матрицы, или в «точке справедливости» (например, в области столбца [13, 13], представленного в табл. 15.2), если в верхней строчке оказывается упо­ мянутым член «своей» группы, выборы испытуемых располагаются левее его, а если «чужак», то правее. Этот вывод подтверждают не только результаты работы испытуемых с платежными матрицами, но и другие данные. Таким образом, члены ин-группы или результаты их деятельности оцениваются выше, чем аутгруппы (Brewer, 1979; Brown, Tajfel & Turner, 1980).

Вторая проблема касается следующего вопроса: распространяется ли устойчи­ вая дискриминация, выявленная при распределении вознаграждений, на распре­ деление наказаний или неприятных воздействий. В одном из экспериментов (Hewstone, Fincham, & Jaspars, 1981) исходная экспериментальная парадигма бы­ ла изменена. Испытуемых просили отбирать часть денег у представителей «сво­ ей» и «чужой» групп (сумма распределялась заранее). Хотя в некоторой степени ин-групповая установка присутствовала, она была выражена в меньшей степени, чем при использовании исходного варианта методики. В другом варианте мето­ дики (Mummendey et al., 1992) испытуемым создавали впечатление, будто бы они задают длительность предъявления неприятных высоких звуков членам ин- и аутгрупп. При этом групповой фаворитизм практически полностью отсутствовал; отмечались стратегии равного распределения неприятных воздействий или со­ кращение общего времени их звучания.

480	Руперт Браун

Межгрупповая дискриминация проявляет себя только при определенных обстоятельствах, например, когда испытуемые относятся к низкостатусной группе и/или к социальным меньшинствам (см. рис. 15.3; Otten, Mummendey, & Blanz, 1996). Причины различий в распределении «благ» и «неприятностей» до сих пор остаются невыясненными (Mummendey et al., 1998). Возможно, в относительно «стерильных» лабораторных условиях, в которых проводятся эксперименты, просто срабатывают нормы социальной желательности, не по­ зволяющие наказывать товарища по опыту или наносить ему вред. Тем самым порог проявления ин-группового фаворитизма повышается. С другой сторо­ ны, когда людей просят сделать что-то социально «неприемлемое», например причинить кому-то неудобства или поставить человека в неприятное положе­ ние, минимально значимые связи в экспериментальной группе становятся ме-

Отношения между группами

481

нее актуальными, и поведение начинает определяться истинной групповой принадлежностью испытуемых («мы все являемся участниками эксперимента»; Mummendey & Otten, 1998). Как мы увидим далее, подобное когнитивное пе­ реструктурирование ситуации может явиться причиной изменения дискрими­ национного поведения.

Объяснения межгрупповой дискриминации в группах с минимальными внутригрупповыми связями

Недостаточно просто обнаружить факт; необходимо его объяснить. Что вызывает кажущуюся необоснованной межгрупповую дискриминацию в экспериментах, проводимых в данной парадигме? Одно из объяснений использует понятие норм (Tajfel et al., 1971). Предполагается, что осознание своей принадлежности к груп­ пе у испытуемых, относящихся к различным культурам, вызывает ассоциации с представлениями о «команде» и командных играх. Тем самым соревновательность ситуации как социальная норма становится более заметной; поэтому деньги меж­ ду членами групп распределяются несправедливо в надежде «победить». Норма соревновательности не проявляется в полной мере, возможно, из-за существова­ ния другой нормы — справедливости, также относящейся к системе ценностей западного мира. Подобное объяснение подтверждают кросскультурные исследо­ вания, обнаружившие различия в поведении детей-европейцев, самоа и маори в группах с минимальными внутригрупповыми связями (Wetherell, 1982). Ингрупповой фаворитизм наблюдался во всех трех группах, хотя в двух последних он был менее выражен.

Это объяснение кажется привлекательным и соответствующим действитель­ ности, однако существуют два обстоятельства, ограничивающие область его применения (Turner, 1980).

(1)Подобная гипотеза должна предсказывать, какие именно нормы проявят себя в определенной ситуации. Ведь существует много социальных норм, кото­ рые могут оказаться уместными. Это, например, справедливость (как мы уже видели), обеспечение выгоды (что особенно характерно для западной культуры) или просто равенство. Не имея теории, объясняющей срабатывание той или иной нормы в определенной ситуации, мы сможем просто давать ретроспек­ тивные объяснения наблюдавшимся паттернам поведения. Второе замечание связано с первым: объяснения, использующие понятие норм, по своей природе имеют очень общий характер. На практике они не позволяют предсказывать систематические вариации ответов в данной экспериментальной парадигме, на­ блюдаемые даже у представителей одной и той же культуры (Turner, 1981). На­ пример, введение представления о статусе группы или варьирование ее числен­ ности, подбор различных испытуемых, — все эти обстоятельства влияют на сте­ пень выраженности межгрупповой дискриминации (Brown & Deschamps, 1980- 1; Mummendey et al, 1992; Sachdev & Bourhis, 1987).

(2)Это объяснение пытается обойти отмеченные проблемы; оно основано на понятии процесса категоризации (Doise, 1976). Некоторые ранние работы показа­ ли, что, если простая категоризация (например, А/В) применяется к физическим

482	Руперт Браун

стимулам (например, линиям различной длины), и более короткие линии отно­ сятся к группе А, а более длинные — к группе В, суждения в отношении стиму­ лов различных категорий могут быть нарушены, например, когда разница меж­ ду категориями намеренно преувеличивается (Tajfel & Wilkes, 1963). Подобный эффект наблюдался и при использовании стимулов более «социального» харак­ тера: суждения, выражающие установки и охарактеризованные как исходящие из одного или двух различных источников, могли восприниматься как «менее сходные», чем те, о происхождении которых ничего не сообщалось (McGarty &

Penny, 1988). Установки при суждениях являются следствием фундаментального когнитивного про­ цесса категориальной дифференциации (Doise, 1976). Поскольку социальные категории полезны

для упорядочивания и упрощения информации, необходимо, чтобы они позво­ ляли четко разграничивать объекты, относящиеся и не относящиеся к некото­ рому классу. Функция процесса дифференциации состоит в заострении разли­ чий между категориями и соответственно в их сглаживании внутри каждого класса. Это позволяет нам лучше организовывать и структурировать свои мен­ тальные и социальные миры. Если принцип категориальной дифференциации применить к описанию результатов исследований в парадигме минимальных внутригрупповых связей, можно сказать следующее. Ситуация, с которой стал­ киваются испытуемые, недостаточно хорошо структурирована. Поэтому чтобы придать ей смысл, испытуемые начинают использовать ранее не значимые для них категории («любители Клее» или «любители Кандинского»). Как только данное (и единственное) основание для классификации оказывается принятым, неизбежно возникает категориальная дифференциация. Она и проявится един­ ственно возможным в данных условиях путем — через непропорциональное распределение «благ» между членами ин- и аут-групп.

С процессом категоризации непосредственно связан другой феномен — воспринимаемая одно­ родность группы (более полно о процессе категори­ зации см. гл. 5). Как было отмечено ранее, катего­

ризация не только усиливает воспринимаемые различия между группами, но и побуждает воспринимать представителей одного класса как более похожих друг на друга. Восприятие однородности часто бывает асимметричным, и одна груп­ па может казаться более гомогенной по сравнению с другой (Devos, Cornby, & Deschamps, 1996). Как правило, более гомогенными кажутся аут-группы («они» все одинаковые, не то, что «мы») (Quattrone & Jones, 1980). Почему такое воз­ можно? По-видимому (Linville, Fischer, & Salovey, 1989), это обусловлено не­ достаточным знакомством с членами аут-группы. Поскольку «своих» мы знаем лучше, восприятие ин-группы оказывается более сложным и дифференциро­ ванным. Тем не менее это объяснение не является исчерпывающим. Восприни­ маемая однородность аут-группы не всегда коррелирует с количеством ее зна­ комых членов (Brown & Smith, 1989; Jones, Wood, & Quattrone, 1981); о ней можно говорить даже в описанных выше экспериментах, в которых участники не знали не только членов «чужой», но и «своей» группы (Wilder, 1984). Воз­ можно альтернативное объяснение: важно не количество знакомых, а природа

Отношения между группами

483

самих категорий, обусловливающих членство в ин- и аут-группах (Park, Judd, & Ryan, 1991). Таким образом, восприятие группы определяется не наличием того или иного числа знакомых, а основывается на представлении о некоем прототипическом члене каждой из них и оценке его свойств. Возможно, ин-группа воспринимается как более дифференцированная в силу своей большей значи­ мости (поскольку к ней принадлежит наше Я), конкретности (опять-таки пото­ му, что, по крайней мере, с одним из ее членов мы хорошо знакомы), а также потому, что в ней содержится большее число отличающихся друг от друга под­ групп (Park, Ryan, & Judd, 1992).

Предложенные объяснения не исчерпывают проблемы, поскольку они не учитывают противоположного феномена — воспринимаемой большей однород­ ности ин-группы (Simon, 1992 а). Это случается, когда ин-группа меньше аутгруппы (Brown & Smith, 1989; Simon & Brown, 1987) или когда основание для су­ ждения является важным для ин-группы (Brown & Wootton-Millward, 1993; Kelly, 1989; Simon, 1992 b). Основное значение при этом имеет, по-видимому, процесс социальной идентификации (Simon, 1992 а; см. ниже).

Модель категоризации предлагает простое и продуктивное объяснение меж­ групповых установок только как познавательного процесса. Однако такое объяс­ нение имеет одно ограничение: оно не объясняет асимметрии, столь неизбежной при межгрупповой дифференциации. Другими словами, она не объясняет, поче­ му только ин-группа более высоко оценивается при межгрупповых восприятиях, суждениях и распределении ресурсов. Теория категоризации объясняет причины отличий одной группы от другой, но не дает ответа на вопрос, почему выявлен­ ные различия оказывают положительное влияние на ин-группу и отрицательное на аут-группу. Понять более положительное отношение к своей группе позволяет теория социальной идентичности. Мы вкратце ее обсудим, но сначала рассмотрим еще одно объяснение эффекта межгрупповой дискриминации, сформулированное на основании результатов экспериментов с минимальными внутригрупповыми связями.

По мнению Ребби и его коллег (Rabbie, Schot, & Visser, 1989), дискриминаци­ онное поведение участников подобных экспериментов побуждается личным ин­ тересом. На первый взгляд, подобное утверждение кажется парадоксальным, по­ скольку сама методика не позволяет ему проявиться (напомним, что испытуемые не могли приписывать деньги себе лично). Однако, хотя непосредственный лич­ ный интерес и отсутствует, испытуемые, назначая большие суммы товарищам по группе, рассчитывают, что и те в свою очередь поступят так же. Такое поведение в отношении членов ин-группы будет отвечать нормам взаимности. Чтобы прове­ рить это предположение, в исходную процедуру эксперимента были внесены два изменения (Rabbie et al., 1989). В одном случае оговаривалось, что деньги участни­ ками эксперимента могут назначаться только членами ин-группы, а во втором — только аут-группы. Варьируя зависимость испытуемых друг от друга, можно было проследить, как они сами будут распоряжаться доступными им «средствами». Оказалось, что, когда получение средств зависело от решения «своих», ингрупповой фаворитизм проявлялся более явно (по сравнению с исходными усло­ виями). В том случае, когда средства распределялись только аут-группой, ингрупповой фаворитизм становится менее выраженным, и даже наблюдался аут-

484	Руперт Браун

групповой фаворитизм. Также было обнаружено (Locksley, Ortiz, & Hepburn, 1980), что, когда испытуемые считали, что «свои» дали меньше, а «чужие» больше, чем ожидалось, эффект ин-группового фаворитизма исчезал вообще.

Описанные эксперименты показали, что люди чувствительны к соображени­ ям, основанным на личном интересе, когда они очевидны. Однако из тех же экс­ периментов не следует, что ожидания испытуемых в отношении действий других участников эксперимента являются единственной детерминантой их собственных решений. Связь между ожиданиями, основанными на соблюдении нормы взаим­ ности, и реальным поведением оказывается сложнее (Diehl, 1989). Испытуемым давали ложные сведения относительно намерений представителей аут-группы (а не об их фактических стратегиях распределения монет). Затем их просили сооб­ щить свои собственные намерения, а потом перейти к распределению денег. Бы­ ла обнаружена некоторая корреляция между личными намерениями испытуемых и их представлениями относительно планов представителей аут-группы. Однако, когда они переходили к реальному распределению, не было обнаружено статисти­ чески значимого различия между поведением тех, кто ожидал, что «чужаки» будут поступать справедливо, и теми, кто считал, что дискриминация будет иметь ме­ сто. Таким образом, восприятие связи друг с другом и признание существования нормы взаимности, конечно, влияют на поведение членов группы; однако они не объясняют всех аспектов межгрупповой дискриминации; подобное поведение побуждается и другими мотивами тоже (Bourhis, Turner, & Gagnon, 1997).

Членство в группе и социальная идентичность

Что такое «социальная идентичность» и каким образом она влияет на межгрупповое поведение?

Кто Я такой? Кто такие Мы?

Расчленение мира на некоторое обозримое количество категорий не просто уп­ рощает его и делает более осмысленным, оно выполняет и еще одну крайне важ­ ную функцию — позволяет определить, кем мы являемся. Мы не только относим других людей к той или иной группе, но и локализуем себя относительно тех же самых групп. Иначе говоря, наше чувство идентичности непосредственно зависит от членства в различных группах. Чтобы лучше понять это положение, читатели могут задать себе следующий вопрос: «Кто я такой?» Анализ ответов на этот во­ прос (проводимый неоднократно) обычно выявляет некоторое количество (ино­ гда весьма значительное) самоописаний, основанных на членстве в группе. Са­ моописания могут быть явными («Я член ордена оранжистов») или имплицитны­ ми, содержащими ссылки на профессиональные и социальные роли («Я сту­ дент»), пол («Я женщина») или национальную принадлежность («Я француз») (Kuhn & McPartland, 1954).

Представление о том, что социальная идентич­ ность определяется принадлежностью к группе, имеет давнюю историю (Mead, 1934). Однако до самого последнего времени не принималось во