тимофеев м.ю.Naciosfera

лаевых57. Восприятие фамилий Романов и Николаев как «порочащих» их носителей — не что иное, как мифологическое отождествление части и целого: имени монарха, фамилии правящей династии и режима. По этой причине основанный в 1916 году северный порт Романов-на-Мурмане 26 марта 1917 года переименовывается в Мурманск. В 1918 году город Романов-Борисо- глебск в Ярославской губернии получает имя красноармейца И. П. Тутаева, погибшего во время Ярославского восстания эсеров. Это был первый документированный случай замены названия в советское время по причине политических коннотаций58. Замена «старорежимных» фамилий и просто принятие идеологически верной воспринимаются как ритуал — большевистский аналог превращения Савла в Павла. Примером может служить смена фамилии комиссаром 14-х Иваново-Вознесенских пехотных курсов Павлом Царевым. Осенью 1918 года на собрании курсантов кто-то сказал, что он носит фамилию, «не соответствующую революционной эпохе». Реплику поддержали в зале, и Павел заявил: «Коль так, то отныне считайте меня Большевиковым!»59. За интуитивной верой в то, что новое имя меняет и сам объект, не стоит, как считает Ержи Фарино, «устойчивое в русской культуре требование адекватности (тождества) заключенного в имени (названии) концепта и именуемого объекта»60. Это универсалия, которую можно обнаружить в различных национальных культурах.

Выделяя в раннесоветской культуре две стадии — культуру 1 1920-х годов и культуру 2 1930-х годов, Владимир Паперный полагает, что «разное отношение двух культур к имени и понятию любопытным образом проявилось в области топонимики. Обе культуры много и охотно занимались переименованием географических пунктов — начиная с названия всей страны и

57Там же. С. 244.

58Никитин С. Революция и география // Отечественные записки. 2003. Февр. — март. С. 507.

59Революционеры текстильного края: Сборник очерков. Ярославль, 1980. С. 42.

60Faryno J. Эмблемы СССР // Идеи в России = Ideas in Russia = Idee w Rosji: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Łodz, 1999. Т. 2. С. 400.

171

кончая названиями улиц и переулков. При этом культура 1, давая географическому пункту новое имя, всячески старалась вместо имени дать понятие»61. Замена имен понятиями в культуре 1, на которую обратил внимание Владимир Паперный, — не целенаправленная деперсонификация символического пространства, а необходимость глобальной деноминации при явном дефиците имен. Хотя имена первых «мучеников революции» (прежде всего это Урицкий и Володарский) широко используются для наименования улиц и площадей, в первое послеоктябрьское десятилетие доминирует установка на маркировку общего — универсалий нового социокультурного порядка.

Региональными примерами условности предлагаемого Паперным деления в сфере топонимии могут служить преобразования в географически близких, но очень разных городах — губернском Ярославле (центре контрреволюционного мятежа летом 1918 года) и безуездном текстильном Иваново-Вознесенске (родине Совета 1905 года, получившем летом того же 1918 года статус губернского центра).

В Ярославле в 1918 году Соборная площадь становится площадью Мира, Семеновская площадь — Красной, Сенная — площадью Труда, Рождественская улица — Большой Октябрь-

ской, Воскресенская — Революционной, Духовская — Республиканской, Власьевская — Свободы, Пробойная — Советской; в 1920 году Богоявленская площадь получает имя Подбельского. Через четыре года Малую Петропавловскую переименовывают в улицу Победы, Малую Федоровскую в Малую Пролетарскую,

Казанскую в Первомайскую, Широкую в Стачек, Спасскую в Почтовую, Пошехонскую в Володарского. Хотя мы не смогли выяснить точные даты переименования нижеуказанных улиц центра Ярославля, семантика названий отсылает к периоду 1917—1924 годов: Варваринская — Февральская, Стрелецкая — Красная, Дворянская — Гражданская, Борисоглебская —

Свердлова, Федоровская — Емельяна Ярославского, Большая линия — линия Социализма62.

61Паперный В. Культура «Два». М., 1996. С. 184.

62См.: Козлов П. И., Маров В. Ф. Ярославль: площади, улицы, памятники истории и культуры. Ярославль, 1985.

172

В Иваново-Вознесенске в 1918 году центральная площадь была переименована из Георгиевской в площадь Революции, близлежащая Покровская улица — в улицу Десятого Августа (в память расстрела мирной демонстрации рабочих в 1915 году), а Приказной мост, на котором произошел расстрел, стал именоваться Красным. Вознесенская площадь получает имя Советской Республики. Улица Георгиевская становится Социалистической, Николаевская — Республиканской, Александровская — Советской, Большая Шереметевская — Фридриха Энгельса, а Троицкая — Карла Маркса. Переименования 1920—1922 годов также выпадают из схемы Паперного: Кобылинская — Большая Воробьевская; Рождественская — Красной Армии, Малая Шереме-

тевская — Молочная горка, Церковная — Лермонтова и Коль-

цова, Широкая — Степанова, Ивановская — Батурина, новые улицы — Трибунальная и Урицкого63.

Масштабное переименование улиц и площадей произошло в Иваново-Вознесенске в 1927 году. Новые имена получили 348 улиц и переулков. Именно тогда появились улицы, названные партийными кличками революционеров и депутатов первого Совета. Пятьдесят один год фамилию автора «Катехизиса революционера» С. Г. Нечаева носила улица, на которой он родился (в 1978 году она была заменена фамилией первой ивановской марксистки О. А. Варенцовой). До начала военных действий в Чечне лишь глаз и ухо человека со стороны способны были оценить название улицы Боевиков (1927)64. Особо следует выделить

63См.: Прокуроров Ф. Е., Бочков М. В. Имена улиц города Иванова. Иваново, 1981.

64С 1996 по 2003 год именем лидера чеченских сепаратистов и первого президента Ичкерии Джохара Дудаева были названы улицы в Латвии, Литве, Эстонии, Турции, Украине, а в 2005 году Варшавская Рада решила назвать его именем площадь. Во Львове имя Дудаева стала носить улица Лермонтова, а в Риге — аллея Космонавтов. Эти символические акты демонстрировали неприятие российской политики по отношению к мятежной республике и солидарность с сепаратистами, активно использующими террористические методы борьбы. См.:

Именем Дудаева названо уже 19 улиц. http://www.vokruginfo.ru/news/ news3151.html; Молчанова М. Россия и Польша поссорились из-за ули-

цы Дудаева. http://www.utro.ru/articles/2005/03/22/420034.shtml. О топо-

173

появившиеся в 1927 году улицы III Интернационала, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти, Матьяша Ракоши. Эта дань пролетарскому интернационализму особенно заметна в русской провинции — по сей день главная улица города-заповедника Суздаля носит имя III Интернационала. На несоответствие идеологического текста и традиционного геокультурного контекста часто обращали внимание писатели того времени65. Однако с течением времени симбиоз текста и контекста стал восприниматься как норма.

*** *** * *** ***

Если обратиться к макротопонимике, то следует отметить, что в период с 1917 по 1940 год были переименованы десятки крупных и мелких населенных пунктов66. Причем некоторые переименовывались многократно67. Множественность одно-

нимике как ресурсе конструирования семиосферы нации см.: Azaryahu M., Kook R. Mapping the Nation: Street Names and Arab-Palestinian Identity: Three Case Studies // Nations and Nationalism. 2002. Vol. 8. № 2.

65«Шевеля на ходу плечами, высоко подняв голову, с победоносной улыбкой на лиловом от пудры лице, Лиз Курицына свернула с улицы Германской революции на улицу Третьего Интернационала». Добычин Л. Город Эн: Рассказы. М., 1989. С. 135.

66Большая советская энциклопедия. М., 1927—1947; Города России: Энцикл. М., 1995; Гуcейнов Г. Карта нашей Родины: идеологема между словом и телом. Helsinki, 2000; Колоницкий Б. И. Указ. соч.; Никитин С. Указ. соч.; Поспелов Е. М. Имена городов: вчера и сегодня (1917—1992): Топоним. слов. М., 1993.

67Ленинск (г. Талдом Московской обл. в 1918—1929 гг.), Краснококшайск (до 1919 г. Царевококшайск, с 1927-го Йошкар-Ола), Троцк (до 1919 г. Иващенково, с 1929-го Чапаевск), Марксштадт (до 1920 г. Баронск или Екатериненштадт, с 1941-го Маркс), Прикумск (до 1920 г. Святой Крест, с 1935 до 1957 г. Буденновск), Троцк (до 1923 г. Гатчина,

в1929—1944 гг. Красногвардейск), Зиновьевск (до 1924 г. Елизаветград, с 1934-го Кировоград), Рыково (г. Енакиево в 1928—1937 гг.), Сулимов (до 1936 г. Баталпашинск, с 1937-го Ежово-Черкесск, с 1939-го Черкесск), Свобода (г. Лиски Воронежской обл. в 1937— 1943 гг.), Серго (г. Стаханов в 1937—1940 гг.).

174

именных названий не может не поражать. В целом начиная с 1934 года только в честь Кирова были названы более 150 населенных пунктов68. Гражданин страны Советов с конца 1920-х годов так или иначе попадал в семиотическое поле еще неноминированной советской нации. Рационально объяснить семиотическую реконструкцию можно тем, что «подобные практики осуществляют сбор и легитимацию пространств, тел и потоков интенсивностей, конституирование институций временности, ответственных за конституирование идентичностей, типов само-

сознания. Поэтому задача нации — концентрировать, расставлять в пространстве, упорядочивать во времени, располагать индивидов в непрерывных пространственно-временных разверт-

ках таким образом, чтобы в качестве эффекта возникало нечто трансиндивидуальное» (курсив мой. — М. Т.)69. Маркировка физического пространства сакральными именами создавала стабильную модель космоса, которая закреплялась многократным повторением и разверткой. Через легкость смены сигнификатора с Троцка на Чапаевск, с Зиновьевска на Кирово или с ЕжовоЧеркесска на просто Черкесск утверждалась подконтрольность всего физического пространства центральной власти.

Следует отметить, что новые названия распределялись по европейской части РСФСР и национальным республикам, практически не затрагивая Сибирь и Дальний Восток. Похожую картину можно наблюдать в США, где названные в честь Джорджа Вашингтона, Эндрю и Томаса Джексонов, Авраама и Бенджамина Линкольнов, Томаса Джефферсона, Бенджамина Франклина и Улисса Гранта места сосредоточены в центре и на северо-вос- токе страны в штатах Айова, Миссури, Канзас, Индиана, Огайо и Пенсильвания70. В целом националистические названия составляют в Айове 8,5 %, в Индиане 7,3 %, Миссури 5,8 %, Небраске

68Нерознак В. П., Горбаневский М. В. Советский «новояз» на гео-

графической карте. М., 1991. С. 34.

69Сухачёв В. Ю. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России. http://anthropologia. spbu.ru/ru/texts/sukhach/features.html

70Zelinsky W. Oр. сit. P. 126—135.

175

5,3 %, Огайо 4,7 %. Список замыкают Нью Мексико (0,3 %), Гавайи (0,1 %) и Аляска, где таких названий вообще нет71.

До 1923 года в РСФСР переименования проводились по местной инициативе. В 1920—1921 годы Административная комиссия при Президиуме ВЦИК неоднократно выступала против переименований. После образования СССР союзный центр «заморозил» процесс переименований населенных пунктов из-за возможности появления неразберихи. И с середины 1920-х годов центральная власть, как пишет Сергей Никитин, «заинтересовалась топонимией как одним из новых жанров пропагандистской деятельности»72. Даже из приведенного выше списка можно представить масштабность переименований. Прижизненное использование антропонимов с 1924 года предусматривало пропорцию — одному человеку один город. Имядатель выполнял функцию «земного» покровителя. У «небесных» покровителей городов и весей было несравненно больше («земным» исключением был К. Е. Ворошилов.). И. В. Сталин мог позволить назвать своим именем все, поэтому его «главной заслугой» можно считать недопущение тотальной «сталинизации» страны73.

Одним из самых ярких топонимических проектов 1920-х годов является коллективное ходатайство 216 советских административных работников о переименовании города Москвы в город Ильич, принятое 23 февраля 1927 года и направленное во ВЦИК и его председателю М. И. Калинину. Изменение мотивировалось тем, что новое «название больше скажет уму и сердцу пролетариата, чем отжившее и бессмысленное, к тому же не русское и не имеющее логических корней, — название “Москва”» (курсив мой. — М. Т.)74. Советская семиосфера включала десятки и сотни названий фабрик и заводов, колхозов и совхозов, школ и вузов, библиотек и Домов культуры. То, что религиозные топонимы Спасск, Троицк, Покров, Боголюбово и прочие существовали в течение всей советской истории, можно объяснить стремлением избежать полной унификации. Как остроумно заметил Ержи

71Ibid. P. 140.

72Никитин С. Указ. соч. С. 507.

73Там же. С. 510.

74См.: Там же. С. 503, 510.

176

Фарино, «в пределе все могло называться одним и тем же словом, а мир превратиться в этого слова воплощение. Отсюда с одной стороны, и “Красная Армия”, и духи “Красная Москва”, а с другой — парадигматическая структура такого слова-имени,

как Ордена Ленина Ленинградский метрополитен имени Лени-

на» (курсив мой. — М. Т.)75.

*** *** * *** ***

Энтони Коэн отмечал, что символы изменяются не как результат произвольного решения, «но только как часть культурного процесса, который формирует целый культурный комплекс»76. В своей совокупности культурный комплекс конца 1930-х годов далек от семиотической однородности. Гипертрофированная гетерогенность семиотического пространства советской культуры этого времени, как мы показали, была результатом смешения «старого» и «нового». Семиотический симбиоз нивелировался в процессе формирования единого кода культуры, который, в свою очередь, создавал гомогенное символическое поле нации, воздействующее на каждого, кто попадал в его пределы, т. к. «единство семиотического пространства семиосферы достигается не только метаструктурными построениями, но, даже в значительно большей степени, единством отношения к границе, отделяющей внутреннее пространство семиосферы от внешнего, ее в от вне»77.

Национализация природы

Включение объектов природной среды в нациосферу происходит по двум сценариям.

1. Использование образов природной среды при создании националистических артефактов.

75Faryno J. Oр. сit.

76Cohen А. Р. The Symbolic Construction of Community. Chichester; L.; N. Y., 1985. P. 35.

77Лотман Ю. М. Семиотическое пространство // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 256.

177

2. Присвоение природным объектам национальных значений, их включение в национальную картину мира.

Ландшафты

Использование природных объектов и ландшафтов в формировании национального дискурса явление повсеместное, но не имеющее при этом универсального сценария. «Национализм усиливает восприятие пейзажа, — пишет Дэвид Лоуэнталь. — Холмы, и реки, и леса перестают быть просто знакомыми; они становятся значимыми как места усыпальниц, сражений и мест рождения. Так, в Англии почти каждая сельская местность имеет поле, холм, реку или руины, которые связаны со святым, местным героем или памятным событием»78. Четыре особых признака английского пейзажа часто используют для демонстрации его сходства с типичными чертами «национального характера»: изолированность, искусственность, неизменность и порядок79. Поиск связи ландшафта и «характера нации» приводит к поискам «настоящей» «исконной» страны, где можно найти ее «настоящих» жителей, носителей искомого «национального духа». «Исконность» территории придают сведения о ее древней истории. Иногда историчность дополняется географическим детерминизмом. Существующие границы государств, совпадающие с естественными границами, рассматриваются как нечто изначально данное.

*** *** * *** ***

Такие новые гражданские нации, как американская, австралийская, аргентинская, бразильская и канадская, не «получившие в наследство» богатой артефактами культуры, были вынуждены искать альтернативные способы формирования нациосферы. Выбранная в этих странах модель репрезентации дикого неосвоенного ландшафта как уникального исторического насле-

78Lowenthal D. Oр. сit. Р. 17.

79Ibid. P. 21.

178

дия остается до настоящего времени важным элементом национальной семиосферы. В американском варианте национального ландшафта история природы («матушки-Природы») более древней, чем человеческая история Европы, стала национальной мистикой. Как писал Дэвид Лоуэнталь, американцы не нуждались ни в каких «искусственных» дворцах и соборах, ибо они национализировали «гигантские соборы, чьи шпили одеты мхом, чьи фрески — небо и стены гор и чья музыка льется через покрытые листвой проходы в глубине лесных чащ. <…> Как визуаль-

ная и мифическая сила, Дикий Запад — архетипический образ Америки»80.

В этой связи в США особое значение придается национальным паркам, первый из которых, Йеллоустонский нацио-

нальный парк (Yellowstone National Park), был создан в 1872 го-

ду. В настоящее время в США 54 национальных парка общей площадью 340 тысяч квадратных километров. Ежегодно их посещает около трехсот миллионов туристов81. В нашей стране в 2002 году было всего 35 природных национальных парков площадью 67 тысяч квадратных километров82. Их символический статус соотносим с американским так же, как их территория.

Флора и фауна

Животные: Австралия — кенгуру, Албания — черный двуглавый орел, Англия — лев, Восточный Тимор — крокодил, Германия — черный орел (Bundesadler), Индонезия — птица гаруда, Канада — бобр (с 1975 года), канадский гусь, Лаос — слон, Мексика — хохлатый каракара, Новая Зеландия — киви, Польша — белый орел, Россия — золотой двуглавый орел, медведь, Сербия — белый двуглавый орел, Соединенные Штаты

80Ibid. P. 19.

81США: Национальные Парки. http://www.americaonline.ru/national_ parks.htm

82Максаковский Н. В. Развитие сети национальных парков в России.

М., 2002.

179

Америки — американский лысый орел (→ Национальные гербы), Таиланд — птица гаруда, Уэльс— красный дракон, Финляндия — лев, лебедь, бурый медведь, Франция — петух, Чехия — лев, Чили — кондор и гуанако, Швеция — лев.

Растения: Австралия — австралийская акация, Англия — красный роза, дуб, Гватемала — сейба, Гонконг — баугиния, Ирландия — лист клевера, Канада — лист клена, Китай — пион, Ливан — кедр, Мадагаскар — баобаб, Новая Зеландия — серебряный папоротник, Северная Корея — кимченирия (Kimjongilia), Словения — лайм, Соединенные Штаты Америки — роза, Тайвань — цветок сливы, Уэльс — нарцисс или лук, Финляндия — ландыш, белая роза, береза, Франция — лилия, Чили — лапагерия розовая, Шотландия — чертополох, Южная Африка — королевская протея, желтый кладрастис, Япония — хризантема83.

Национальные анимические и флористические эмблемы — достаточно распространенное явление в современной национальной семиосфере. Они могут быть изначально выбраны из обширной парадигмы претендентов, в которых аккумулированы множественные смыслы, в разных аспектах репрезентирующие нацию. Существует и другой, «безальтернативный» сценарий создания эмблемы, связанный с геральдической традицией. Примером первого сценария может служить история утверждения американского лысого орлана в качестве символа США, а второго — история британского льва. Третий вариант — сочетание геральдических символов с природными.

В 1980—1990-е годы прямым голосованием в Финляндии были выбраны шесть национальных символов среди зверей (им стал медведь), птиц (лебедь), рыб (окунь), деревьев (береза), цветов (ландыш) и объектов природной среды (гранит)84. Финны в полной мере использовали семиотическую парадигму, хотя ее нельзя считать универсальной. Страна тысячи озер, несомнено, должна иметь символ, связанный с подводным миром, но трудно

83National Emblem. http://wikipedia.org/wiki/national_emblem

84Поляковский О. О цветах, о деревьях и немного о птицах. http:// www.explan.ru/archive/2002/05/s4.htm

180