тимофеев м.ю.Naciosfera

форическое совмещение народа и страны может, в частности, объясняться полисемантичностью понятий «страна», «родина», которые следует рассматривать как продукты коллективного воображения277. В этом воображении порой рождается мифологический образ страны, появившейся в отечественной общественной мысли на рубеже XIX—XX веков и не изжитый до настоящего времени278. Так, русский философ И. А. Ильин писал: «Когда мы произносим это простое и в то же время необъятное слово “Россия” — и чувствуем, что мы назвали что-то самое главное в нашей жизни и в нашей личной судьбе, то мы твердо знаем, что мы разумеем не просто природу, или территорию, или быт, или хозяйство, или государство, но русский дух, выросший во всем этом, созданный этим и создавший все это в муках. В

долготерпении, в кровавой борьбе и в непрестанном молитвенном напряжении»279.

Мифологизм, очевидная иррациональность восприятия понятий «Россия» и «народ России» присутствует в преамбуле к ныне действующей Конституции Российской Федерации, принятой в 1993 году. В ней говорится: «Мы, многонациональный на-

род Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить

277Сандомирская И. Книга о Родине: Опыт анализа дискурсивных практик. Wien, 2002. С. 8.

278См.: Полосин В. С. Миф. Религия. Государство: Исследование политической мифологии. М., 1999; Тимофеев М. Ю. Социально-философ- ское исследование специфики и эволюции мифологического сознания: Автореф. дис. … канд. филос. наук. Иваново, 1995.

279Ильин И. А. Россия в русской поэзии // Ильин И. А. Одинокий ху-

дожник. М., 1993. С. 170.

81

благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИ-

ТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» (курсив мой. — М.Т.)280. Этот текст показывает то, как национально-патриотическая риторика входит в противоречие с существующими социально-по- литическими реалиями. Так, термин многонациональный народ, будучи калькой с американской Конституции («We, people of the USA…»), не предполагает единства нации, а общей судьбой на своей земле были соединены не менее 50 лет все народы пятна-

дцати республик СССР, не сохранившие исторически сложившееся государственное единство. Таким образом, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения на-

родов, можно считать и существующее объединение временным.

Чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, можно, сверившись с историческими картами, обнаружить, что в течение полутора столетий территория Отечества превышала существующие ныне пределы. Тезис о возрождении суверенной государственности России совсем ставит в тупик.

Но может ли быть немифологичной риторика национализма? Как показывает история национализма, в политических практи-

ках неизбежны процедуры гипостазирования и реификации281.

280Конституция Рoссийской Фeдерации. http://www.constitution.ru/

281Гипостазирование — принятие предмета мыслимого за предмет как таковой. Реификация — это принятие того, что существует в человеческих отношениях, за нечто, существующее само по себе. Если гипостазирование — это превращение мысли в вещь, то реификация — это превращение отношения в вещь. В любом случае и то и другое предполагает субстанциализацию, овеществление того, о чем мы мыслим. См.: МалаховВ. Преодолимо ли этноцентричное мышление? // http:// www.intellectuals.ru/malakhov/polemika/2doklad.htm; Он же. Неудобства

сидентичностью. С. 88—89.

82

Ученым остается лишь констатировать наличие этих процессов и изучать их причины и технологии282.

Изменение государственных границ — процесс перманентный и неизбежно обостряющий проблему условности границ нации. Появление феномена «соотечественников за рубежом» требует поиска оснований для получения ими гражданства

иидеологического обоснования их принадлежности к какой-ли- бо нации. Этнический компонент предполагает создание процедур включения в число граждан и исключения из них. Формирование моноэтнических государств на границах России показало, насколько остро может быть поставлен вопрос о этнонациональной принадлежности. Даже нулевой вариант (где живешь — там

иродина) трудно назвать оптимальным при распаде империй. В новых нациях-государствах для консолидации сообщества создается образ нации, в процессе маркировки внутреннего пространства которого знаково-символические средства используются для того, чтобы отделять Своих от Чужих и воспроизводить Своих и представления о Чужих.

Нация и люди: идентичность или принадлежность

Все, что я могу сказать, так это, что нация существует тогда, когда значительное число людей в сообществе считают себя образующими нацию или ведут себя так, как если бы они ее составляли.

Х. Сетон-Ватсон. Нации и государства» (1977)

Проблема характера принадлежности индивидов к тем или иным сообществам наиболее полно проявилась в дискуссиях по

282 См.: Козлов В. И. Этнос и нация. http://nnmoiseev.narod.ru/ st0026.htm

83

поводу национальной (этнической) идентичности283. Как отмечают многие авторы, понятие «идентичность» стало в современной литературе чрезвычайно частотным, можно сказать модным. Это привело к тому, что, покинув пределы социальной психологии и став сначала междисциплинарным, а затем и термином, вошедшим в политический и журналистский лексикон, данное понятие, будучи перегружено значениями, потеряло свой аналитический ресурс. Как отмечали Роджерс Брубейкер и Фредерик Купер, «идентичность» может значить либо слишком много (если термин употреблять в его «сильном» значении), либо слишком мало (в «слабом» значении), либо совсем ничего (в силу двусмысленности понятия)284.

283Из литературы на русском языке следует назвать: Авраамова Е. М. Формирование новой российской макроидентичности // Обществ. науки и современность. 1998. № 4; Александренков Э. Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность»? // Этногр. обозрение. 1996. № 3; Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности // Вопр. философии. 1992. № 1; Дробижева Л. М. Российская и этническая идентичность: противостояние или совместимость // Россия реформирующаяся. М., 2002; То же. http://www.isras.ru/phpBB2/viewtopic. php?t=4&start=0&postdays=0&postorder=asc&highlight=; Малинкин А. Н. Указ. соч.; Росалес Х. М. Воспитание гражданской идентичности: об отношениях между национализмом и патриотизмом // Полит. исследования. 1999. № 6; Савоскул С. С. Этнические аспекты постсоветской гражданской идентичности // Обществ. науки и современность. 1999.

№5; Соколовский С. В. О неуюте автаркии, национализме и постсоветсткой идентичности // Этнометодология. М., 1995; Сухачёв В. Ю. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России // Национальная идентичность — теория и реальность. СПб., 1999; Тишков В. А. Идентичность и культурные границы // Идентичность и конфликт в постсоветстких государствах. М., 1997; Шведов С. С. Проблемы культурной и этнической идентичности: (Подходы и решения запад. социологии) // Социально-экономические проблемы культуры. М., 1991.

284Брубейкер Р., Купер Ф. За пределами «идентичности» // Ab Imperio. 2002. № 2. С. 62.

84

В отечественной литературе понятие «идентичность» заменило такие понятия, как «самосознание» и «самоопределение». Одной из причин замены являлась предполагаемая «объективность», «нейтральность» термина по отношению к идентифицируемому объекту. Владимир Малахов связывает это с подрывом доверия к «русскоязычному» понятийному аппарату. Однако полагание, что использование нового термина увеличит эвристический потенциал исследований, не оправдалось.

Одной из причин дискредитации понятия идентичности можно считать его семантику, как бы подразумевающую ее эссенциалистский характер. Идентичность рассматривается не как инструмент означивания, а как некая субстанция, выступает в качестве квазиестественного образования. Характеристики, приобретаемые индивидами в процессе социального взаимодействия или же релевантные только в процессе социальной коммуника-

ции, трактуются как изначально присущие им свойства, «происходит полная идентификация индивида с социально предписанными типизациями. Он воспринимается не иначе, как только такой тип»285. Происходит гипостазирование и реификация групповой принадлежности — интеллектуальная процедура, многократно выступавшая объектом критики Владимира Малахова.

*** *** * *** ***

Идентификация как процесс приписывания к группе и процесс навязывания, предписания социально санкционированных практик представляет собой один из способов социального конструирования. Обращаясь к этой стороне идентичности, Бурдьё писал: «Сражения по поводу этнической или региональной идентичности — другими словами, по поводу свойств группы (стигм или эмблем), связанных с ее происхождением, определяемым через географическую привязку к местности, а также с по-

285 Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 150. См. также: Мала-

хов В. С. Символическое производство этничности и конфликт. http:// www.carnegie.ru/ru/pubs/books/volume/36585.htm

85

мощью таких длительных маркеров, как языковой акцент, — являются частным случаем различных конфликтов по поводу классификаций, борьбы за монополию на власть, с помощью которой можно заставлять людей видеть и верить, знать и узнавать, с помощью которой можно навязывать легитимные определения делений социального мира и таким образом создавать и ликвидировать группы»286. Политика номинации приводит к тому, что принадлежность становится навязанной287, это, в свою очередь, вызывает различные формы отторжения внешних маркеров, характеризующих принадлежность к сообществу, «негативную идентификацию» на индивидуальном уровне288.

Так, например, произвольность и условность расовой категоризации легко обнаруживается, когда мы сравниваем различные общества, в которых есть многочисленные физические типы. По замечанию Мартина Мерджера, один и тот же индивид, которого в США считают «черным», в Бразилии может оказаться «белым», т. к. системы расовой классификации в этих двух обществах существенно не совпадают. К тому же «физические атрибуты, отобранные для классификации людей, не нуждаются в том, чтобы быть объективными. Достаточно того, чтобы люди верили в их очевидность. В Северной Ирландии, например, как протестанты, так и католики иногда говорят, что могут узнать членов каждой группы по внешним признакам, несмотря на то что объективно они похожи друг на друга…»289. Тенденция мифологизации своеобразно проявляется в замечании армянского лингвиста Р. Ишханяна о том, что когда армянин получает русское или любое другое неармянское воспитание, не знает своего

языка и культуры, у него появляется другое выражение глаз, «неармянское»290.

286Бурдьё П. Идентичность и репрезентация?: Элементы критической рефлексии идеи «региона» // Ab Imperio. 2002. № 2. С. 50.

287См.: Драгунский Д. В. Навязанная этничность // Полис. 1993. № 5.

288Хотинец В. Ю. Этническое самосознание. СПб., 2000.

289Marger M. N. Race and Ethnic Relations: American and Global Perspectives. 2nd ed. Belmont (Calif.), 1991. P. 24—25. Цит. по: Ильин В. И. Социальное неравенство. С. 156.

290Налчаджян А. А. Этнопсихология. 2-е изд. СПб., 2004. С.165—166.

86

*** *** * *** ***

Многие авторы порой отождествляют два аспекта идентичности: индивидуально-психологический, личностный, с одной стороны, и групповой или социокультурный, с другой. Это приводит к тому, что социальным общностям (в частности, этносам и нациям) приписываются качества субъективности. Но говорить о «сознании», «чувствах» по отношению к этносу или нации значит некорректно обращаться с метафорами. Понятие «идентичность» можно использовать для типизации лишь на индивидуальном уровне291. Перенесение качеств индивида для характеристики чего-либо в «человеческих» терминах, буквальное понимание метафор — операции, характерные для мифологического сознания. «Наши специалисты по идентичности, — пишет Малахов, — мыслят последнюю как субстрат, субстанцию, или, если угодно, как “субстанцию, которая есть еще и субъект”. Как во времена Вильгельма Вундта, “национальная” и "этнокультурная" идентичность (тогда ее называли “национальным характером”, а еще раньше — “душой народа”) выступает в качестве квазиестественного образования. В ее онтологическом статусе сомневаются столь же мало, как мало Бердяев сомневался в реальном существовании “души России”»292.

Коллективной идентичности как осознания нацией своей целостности и тождественности быть не может. Коллективная идентичность применительно к нации возможна как признание акторами своей принадлежности к тому или иному сообществу. То есть коллективный уровень прежде всего структурируется на уровне индивидуальном как ментальный конструкт и реализуется, проявляется через практики акторов. Следует признать, что идентичность может быть атрибутирована только индивидам293.

291Малахов В. Неудобства с идентичностью. С. 86—87.

292Там же. С. 89.

293Малахов В. С. Идентичность // Современная западная философия: Слов. М., 1998. С. 161; Он же. Неудобства с идентичностью.

87

*** *** * *** ***

«Полноценная» идентичность предполагает наличие следующих трёх факторов.

Во-первых, нужно, чтобы человек сам считал себя частью сообщества и демонстрировал это на практике («Я» — фактор).

Во-вторых, чтобы сообщество было с этим согласно и демонстрировало свое согласие на практике («Мы» — фактор).

И, в-третьих, чтобы это признавали посторонние — т. е. «третьи лица» («Они» — фактор).

Все вышесказанное верно, если мы говорим именно о «полноценной», «стопроцентной» идентичности. Однако идентичность (она же — соотносимость с сообществом) может быть половинчатой, неполной, и даже проблематичной. Это имеет место, когда выполняются не все, а только часть приведённых выше условий, т. е. когда один или два фактора идентичности отсутствуют294. Существует несколько вариантов несоответствия внешней и внутренней идентификации индивида. Причем внешняя может быть как со стороны членов сообщества, к которому индивид считает себя принадлежащим, так и со стороны членов других сообществ. Рассматривая характер связи индивида и группы, сообщества, уместнее говорить о принадлежности, а не идентичности295. Принадлежность к нации — один из видов маркировки социального пространства, признаваемый участниками социального взаимодействия.

Учитывая это, можно констатировать, что этническая «полноценная» идентичность на практике невозможна, т. к. степень признания как со стороны Своих, так и со стороны Чужих никогда не будет полной из-за физической невозможности выяснить мнения всех. В этом признании, впрочем, нет необходимости. По мнению Бергера и Лукмана для легитимации достаточно того, чтобы идентичность была признаваемой296. Степень леги-

294Крылов К. Идентичность. http://www.traditio.ru:8101/krylov/id.htm

295Pickering M. Stereotyping: the Politics of Representation. N. Y.,

2001. Р. 79—84.

296 Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 165.

88

тимности, таким образом, будет зависеть от признания значимыми Своими и/или значимыми Чужими. Именно от представителей референтных групп зависит формирование и поддержание соответствующей конвенциональной маркировки внутреннего поля сообществ и их границ297.

*** *** * *** ***

Идентичность — это не статическое, а динамическое явление, существующее в непрерывном процессе идентификаций. «Идентичность, или процессы взаимной идентификации, — пишет Здислав Мах, — является динамическим процессом, который представляет собой постоянное взаимодействие между группами, в которых их Мы-образы (we-images) и Они-образы (theyimages) изменяются вместе с меняющимся равновесием сил, со степенью толерантности и конфликтности взаимодействующих сил, которые формируют социальный контекст. Таким образом, идентичность — больше чем только Я-образы (self-images) и набор стереотипов “Других”»298.

Итак, идентичность — это относительно стабильный момент процесса идентификации, в который включены все три стороны. Нужно также учитывать, что потенциальные участники процесса идентификации опираются на различающиеся системы маркеров, классификационные схемы, информационные коды, на практике это неизбежно приводит к конфликтам. Так, государственные структуры, хотя и не обладают монополией на категориальную атрибуцию, в силу своего символического статуса наделены преимуществами (в частности, правом номинирования). В результате все акторы в большей или меньшей степени вынуждены считаться с символическим насилием власти. Несмотря на то что навязанная этническая или национальная идентичность заведомо не будет полной, она будет с большей вероятностью признаваться третьей стороной. В полной мере это относится и к разграничению принадлежности к этносу и нации. Необходимость в дифференциации по данным основаниям возникает чаще

297 Примером ориентации на Чужих, выступающих в роли Своих на индивидуальном уровне является деятельность разведчика, выдающего

себя за представителя другого (Чужого) этнического сообщества.

298 Mach Z. Op. cit. P. 263.

89

всего в случае маркировки индивидов по отношению к полиэтническим нациям или этническим меньшинствам в моноэтнических государствах. Таким образом, прозвучавшее в лекции «Что такое нация?» известное высказывание Эрнеста Ренана «…существование нации — это… ежедневный плебисцит»299 остается актуальным по сей день.

В рамках теорий социального и семиотического пространства процессы идентификации есть не что иное, как поиск «своего места» в социокультурном пространстве, сопоставление себя и других с известными характеристиками этого пространства с помощью средств пространства семиотического. Этническая и национальная принадлежность — один из видов маркировки уча-

стников социального и культурного взаимодействия, признавае-

мый участниками этого взаимодействия.

Имеющиеся у человека естественные характеристики приобретают соответствующие национальные значения лишь в определенном контексте. Как отмечал Фредерик Барт, только социально релевантные факторы, а не видимые объективные различия, порождаемые другими факторами, позволяют определять групповую принадлежность. Не имеет значения, насколько различаются члены группы в своем поведении. Если они говорят, что они являются А в отличие от другой группы Б, то это значит, что они хотят, чтобы их воспринимали именно так и определяли их поведение как индикатор принадлежности к группе А, а не Б300.

*** *** * *** ***

Мы ввели понятие нациосферы, определяемое нами как область социального (социополитического, социокультурного) пространства, которая возникает в процессе развертывания концепта нации с помощью дискурсивных практик и маркируется (означивается) как национальная. Другими словами, нациосфера — это часть социального и семиотического пространства, связанная с дифференциацией социального пространства семиоти-

299 Renan E. Qu'est-ce qu'une nation? http://www.bmlisieux.com/

archives/nation04.htm

300 Barth F. Op. cit. Р. 15.

90