Levi-Bryul_L_Pervobytny_mentalitet_SPb__2002

представлении, которое заранее передает то, что произойдет. Перед ницом врага оказываются сами воины, они сейчас, в данную минуту, иимяются свидетелями своей собственной победы или поражения.

Юта сопричастность не будет столь поражающей и непонятной, 1м/ш связать ее с присущими первобытному менталитету особеннос- гнми, о которых говорилось ранее, а именно: с особым видом его ■шита и прежде всего —с его представлением о времени и причинно- «tu. Следует вспомнить, что при отсутствии понятия о событиях, I копанных детерминизмом, который жестко связывает предшествую­ щие события с последующими, и совершающихся в необратимой пос­ ледовательности, первобытные люди, в отличие от нас, не видят ухо­ дящего перед ними в бесконечную даль похожего на прямую линию иремени; следовательно, они не могут точно расположить на этой иременной линии будущие события: они просто гувствуют их как иудущие и не представляют, что они расположены в неизменном порядке и разделены интервалами, которые могут быть пройдены мшнь один после другого. Неясным остается, таким образом, и пред- ( таиление о будущем. С другой стороны, мистические силы, которые постоянно вторгаются в видимый мир, при этом оставаясь сами неви­ димыми, всегда осуществляют свое действие немедленно. Они явля­ ются единственными и подлинными причинами, а те, которые в види­ мом мире воспринимают люди, —это не более чем инструменты либо поводы. Следовательно, как только первобытные люди представляют I ебе какое-либо действие этих мистических сил, оно в их глазах не­ медленно становится реальным, даже если оно должно проявиться мшнь спустя какое-то время. Таким образом, события могут быть в одно время и будущими, и уже реальными. Первобытный менталитет не формулирует эту одновременность в столь точных терминах: она попросту чувствуется, ощущается. Когда первобытный человек с вол­ нением, доходящим до пароксизма, наблюдает движение кипящей йоды и видит, что она выплескивается с его стороны, он одновремен­ но присутствует и при собственной победе; она с этого момента станоиится реальной, хотя и должна случиться лишь после того, как он повстречается с врагом. Он не только уверен в победе, он уже победил на самом деле25.

Ив этом случае, следовательно, гадание заключает в себе молитву

птом смысле, в каком молятся первобытные, а именно: обращение с мольбой к невидимым силам, которое должно оказать на них эффек­ тивное влияние. Без сомнения, прежде всего гадание дает знать, о шансах на успех. Если, например, вода выплеснется со стороны, «при­

159

надлежащей» врагу, туземцы знают, что в данный момент невидимые силы —на его стороне. Может быть, колдуны врага обладают более сильными чарами и знают более эффективные заклятия, чем их соб­ ственные колдуны? В любом случае следует остановиться, отложить нападение, снова прибегнуть к колдовству, возобновить гадания и не рисковать до тех пор, пока ответ не окажется таким, какого ждут. Благоприятный результат гадания выполняет ту же функцию, что и флюгер, который, сигнализируя об изменении направления ветра, дает знать, что можно поднимать парус: такой результат также объяв­ ляет, что отныне можно действовать. Конечно, все это верно, но в то же время все это намного больше: это и обещание успеха, который, благодаря хорошему результату, уже стал реальностью. Вот это об­ стоятельство и придает гаданию в глазах первобытного человека ни е чем не сравнимую ценность. В предсказывающих успех действиях он уже видит себя победителем. Ему любой ценой надо добиться этого видения. Неважно, пришло ли оно к нему во сне или он вызвал его гадательным действием. В обоих случаях оно имеет для него одина­ ковую ценность и отвечает его страстному желанию не только узнать, станет ли он победителем, но и на деле победить.

Похожие действия наблюдаются и в обществах более высокой стадии развития, чем племена Новой Гвинеи, причем их мистический смысл не полностью стерся и тут. Так, Эллис пишет относительно темнокожих жителей западного побережья Африки: «Все, по-види­ мому, верят в гадание как в способ представить себе течение событий, которые еще только должны случиться. Не размышляя над тем, как это происходит, они полагают, что будущие события каким-то обра­ зом заранее намечены гаданием»26. Это описание обращает на себя внимание. Наблюдатель, видимо, вполне определенно увидел, что факт, объявленный как будущий, немедленно ощущается как уже реальный, потому что для заинтересованных людей данное действие уже есть и сам этот факт.

Описанная ниже процедура, применяемая бангала в Верхнем Кон­ го, без сомнения, должна быть интерпретирована таким же образом. «Берут кастрюлю с водой из болота или из леса и кладут туда снадо­ бье. Затем эту кастрюлю ставят на огонь, к которому могут прибли­ жаться только участники действа. Через определенное время к ликато обращаются с вопросом: «Убьют ли они нас в сражении?» Если вода начинает кипеть и поднимается до краев кастрюли, то, действи­ тельно, консультирующиеся понесут потери, и они отказываются от войны. Если же вода не поднимается, они спрашивают: «Убьем ли мы

160

их в битве?» Если теперь вода поднимается, то, значит, будут убитые среди врагов, и война начинается. Если же вода не закипает, это означает, что врагов не убьют и, следовательно, сражения не проис­ ходит. Это испытание возобновляется неоднократно: в противном случае оно не будет считаться удовлетворяющим»27.

Некоторые гадательные действия зулусов очень напоминают опислнные у папуасов Новой Гвинеи. «Обычно, —пишет Коллэвэй, —в горшок с водой помещают снадобье. Выбирают два снадобья: одно изображает своего вождя, другое — врага. Эти снадобья кладут в рлзные сосуды. Если то, которое изображает врага, вдруг начинает кипеть, а с изображающим вождя этого не происходит, то кафры считают это знаком, что враг, если они его сейчас атакуют, одержит исрх, и потому войску не позволяют отправиться на битву. Это дей­ ствие повторяют много раз, иногда на протяжении месяцев и даже н(т; войску же не позволяют выступать до тех пор, пока знамение не переменится, то есть покуда не закипит в горшке вождя, в то время как в горшке врага снадобье останется недвижимо»28.

Как и на Новой Гвинее, гадающий отождествляет себя с представ­ ляющим его инструментом, а будущее ощущается уже как реальность. \\ тот самый момент, когда победа обещана, она уже и достигнута. Китва выиграна, дело завершено успешно. И когда несколько недель или месяцев спустя она произойдет на самом деле, это будет, так сказать, простой формальностью. Коллэвэй пишет об этом совершен­ но ясно: «Вот как поступает вождь со своим гадательным горшком: обычно он заранее излагает то, что станет делать, говоря так: «про­ изойдет то-то, а вы сделаете то и это». Так же происходит и тогда, когда войско выступает в поход: люди ждут слова вождя, которое придаст им мужества, они узнают, с какого рода людьми им предстоит иметь дело (стоит ли их опасаться или нет). Вождь обычно говорит им: «Вы даже не увидите войска. Я говорю вам: я уже убил такого-то и такого-то... Вам остается лишь захватить скот... Мужчин больше ист, остались лишь женщины». Речь вождя внушает воинам доверие. Они говорят: это просто прогулка, все, что произойдет, наш вождь уже видел в своем гадательном горшке»29.

Допустим, в этих словах вождя и его воинов присутствует некото­ рое хвастовство. Но есть, безусловно, и другое, а доказательством служит то, что в поход никогда не выступят до тех пор, пока не покажется благоприятный знак. Возможно, ждать придется долго. Но как только этот знак появился, дело выиграно. Враг не будет побеж­ ден, он уже побежден. Вождь уже убил такого-то и такого-то вражес­

161

кого вождя. Удар копья, который повергнет противника наземь, лишь завершит то, что с появлением знака уже стало реальностью. Та речь, которую Коллэвэй вложил в уста зулусского вождя, точно выражает то, что означает гадание для него и его народа.

ш

«Альтернативное» гадание имеет различные формы, но цель его чаще всего остается неизменной: удовлетворить потребность людей н руководстве и безопасности, которая с помощью вопросов и мольбы адресуется силам невидимого мира. Так, на острове Мангайа в Поли­ незии «утром рокового дня вождь выбрал две красивые раковины арири, одну для себя, а вторую —для своего противника Котеатеору. Его воинам были даны тайные указания спрятать их в определенном месте. Узкие тропинки между глубокими болотами были перегороже­ ны. Когда все это было сделано, вождь вернулся взглянуть на свои раковины: к его великой радости, та, которая изображала врага, ока­ залась перевернутой верхней стороной вниз. Для него это было верным предзнаменованием поражения врагов»30. Точно так же в Новой Зеландии «для того, чтобы предвидеть исход военных действий, мо­ лодой человек берет некоторое количество палочек, равное числу участвующих в войне племен, ровняет участок земли и устанавливает палочки, словно кегли, в две параллельные шеренги, изображающие два противостоящих войска; затем он немного отходит и ждет, какое действие окажет ветер. Если изображающие врага палочки упадут назад, враг будет опрокинут; если вперед —враг победит, если же они упадут вбок, победа останется непонятно чьей»31. Иногда вопрос за­ дают очень четко и недвусмысленно. На острове Моту, когда наступа­ ет время воевать, «вождь хватает себя за средний палец (натугу) и говорит, удерживая его другой рукой: «Натугу, натугу, нужно идти или нужно остаться?» Он тянет палец и, если услышит хруст, то оста­ ется или сражается, отступая. В противоположном случае он наступа­ ет»32. Факты такого рода исключительно многочисленны на всех ши­ ротах.

Гадание используется в отношении любых грядущих событий: выздоровеет ли больной, какого пола родится ребенок, хорош ли будет урожай, пойдут ли дожди и т.д. Однако часто оно служит и просто для того, чтобы найти нечто спрятанное (скрытое) либо полу­ чить важные сведения относительно того, что уже произошло. На­

162

пример, пожелают узнать, здоров ли путник, давно не подающий о себе известий, где находится потерянный предмет, украден он или ист, кто совершил действие, от которого страдает социальная группа,

икакой стороне следует искать отбившееся от стада животное и т.п. Мри этом замечательно то, что применяемые в таких, как и в бессчет­ ном множестве подобных, случаях способы по сути своей не отлича­ ются от тех, которым пользуются, когда нужно узнать и обеспечить иский будущий результат.

Это сходство объясняется прежде всего тем, что уже было сказано

исвойственном первобытному менталитету представлении о време­ ни, когда он воспринимает знамения или вызывает их и когда он спрашивает мистические силы, от которых зависит будущее. Дейстиие этих сил представляется в полном смысле этого слова немедненным. Оно осуществляется непосредственно, а следовательно, сей­ час же, и будущее событие, которое будет вызвано этим действием, ощущается как уже настоящее, происходящее. Коль скоро это так, то одни и те же способы гадания могут служить и для того, чтобы предпидеть успех будущей битвы, и для того, чтобы разыскать пропавшую минувшей ночью лошадь. Кроме того, когда речь идет о грядущих событиях, гадательные действия включают просьбу о содействии и поддержке и нечто вроде обращенной к невидимой силе молитвы. Юти же элементы гадания вновь присутствуют и тогда, когда оно оЬращено к фактам прошлого или к скрытым объектам. Только вме­ сто просьбы о том, чтобы нечто случилось, то есть, чтобы невидимые силы это свершили, первобытный человек просит их дать ему увидеть пропавший объект либо событие, которое он не наблюдал, но которое >та сила может раскрыть ему немедленно. Итак, неважно, относится факт к будущему или к прошлому: по-видимому, для первобытного менталитета поле действия мистических сил составляет как бы такую категорию реального, которая доминирует над категориями времени

ипространства, где, по нашим понятиям, с необходимостью распола­ гаются события. И вот в этом смысле их опыт более широк, если не |)олее богат, чем наш. Одновременно он имеет и преимущество: его рамки менее жестки, что дает ему возможность помещать в одну и ту же реальность видимое и невидимое, то, что мы называем естествен­ ным и сверхъестественным, одним словом, и этот мир, и мир иной. ( )тсюда и общие признаки всякого гадания. Даже когда речь не идет о иудущем, гадание направлено не только на то, чтобы узнать неизвес­ тное в данную минуту: туземцы одновременно стараются заручиться п помощью тех сил, которые могут поднять завесу.

163

Несколько примеров позволят лучше понять это. В германской Новой Гвинее «содействие колдуна имеет особую важность, когда речь идет об обнаружении вора. Если случилась кража и не могут указать виновного, то идут к тому, кто обладает чарами, способными его обнаружить. Этот колдун берет свой топор и рубит им лиану, при каждом ударе произнося какое-нибудь имя. Если топор попадает по лиане, это значит, что произнесено имя невиновного, если же топор промахивается, то названный в этот момент человек и есть виновный. Или же он берет листья, произносит над ними магические формулы и ударяет себя этим пучком по левой руке. Если срывается листок, то одновременно называемый человек невиновен; но если, несмотря на удар, все листья остаются на ветке, названный в этот момент —вор»34.

Совсем рядом, у каи, «когда случается воровство, туземцы обра­ щаются за указанием к жребию, чтобы найти совершившего его. Спо­ собы в высшей степени разнообразны. Например, к концу веревки привязывают наполненный водой кокосовый орех и начинают его вращать, произнося имена всех жителей деревни. Тот, при назывании имени которого вода выплеснется наружу, и есть виновный. Или же н землю втыкают палку, а сверху ставят сосуд. Называются имена жи­ телей деревни. Пока не названо имя вора, сосуд покачивается и, похо­ же, собирается упасть; при имени же вора он приходит в равновесие и остается неподвижным»34. Среди живущих неподалеку от каи букауа «чтобы обнаружить вора, туземцы берут горшок, дно которого раскрашено красными полосами. Посреди деревенской площади в землю втыкается шест; верхняя часть, торец шеста, также покрытая красными полосами, совершенно гладкая. Один из жителей деревни старается установить на этом торце горшок, одновременно произнося по очереди имена всех остальных жителей. Рассерженные кражей туземцы сидят вокруг и наблюдают за операцией. Горшок все время угрожает упасть, но как только произнесено имя виновного, он оста­ навливается и остается неподвижным. Немедленно начинают копать­ ся в плетеной сумке подозреваемого, а в его доме сверху донизу устраивается обыск. Найдется там украденный предмет или нет —на человеке все равно остается подозрение, а это — ужасный позор. Такой человек вынужден покидать деревню, если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, до тех пор, пока это дело постепенно не канет в забвение»35.

Там, где мы провели бы расследование, папуас «бросает жребий». Однако известно, что для него «жребий» не означает «случай». На­ против, это призыв к мистическим силам, и магический характер

164

операции гарантирует ее непогрешимость. Она всегда начинается с обряда, который устанавливает контакт колдуна, присутствующих и место того, что произойдет, с невидимым миром. Таким образом люди переносятся в область священного, и, следовательно, то откровение, которое будет добыто, обязательно станет достоверным. И не важно, подтвердит его действительность или нет. Если мы подвергнем анали­ зу затронутые здесь коллективные представления, то увидим, что используемые методы естественно вытекают из характера менталь­ ности туземцев, что они не могут не испытывать к этим методам непоколебимого доверия.

Отчего же они испытывают столь сильный гнев против неизвест­ ного вора и так жаждут его обнаружить? Действуют ли они так во имя социальной справедливости, требующей, чтобы нарушение права влек­ ло за собой наказание? Подчиняются ли они настоятельному чувству умажения частной собственности? Известно ведь, что в обществах, подобных папуасским, собственность отличается от того, чем она нмляется в наших обществах. Число предметов, которыми могут вла­ деть различные лица, чрезвычайно мало. В рамках социальной груп­ пы совсем нет ни купли, ни продажи, ни экономической жизни в собственном смысле слова. Если абстрагироваться от того, что явля­ ется общей собственностью, как, например, охотничьи территории, то каждый индивид, конечно, владеет несколькими своими предмета­ ми, но принадлежат они ему в смысле мистическом и более глубоком, чем тот, в котором мы обычно понимаем это слово. Эти предметы в большей или меньшей мере обладают его сущностью. Они принадле­ жат ему, как его голова и члены, как его жена и дети, как обрезки его ногтей, как волосы на голове и теле, как его жир и экскременты. Передник, который он носит, пропитан его потом и, следовательно, нмляется частью его самого36. Подобным же образом обстоит дело и с копьем, которым он пользуется на охоте, и с сетью, которую он берет с собой на рыбную ловлю: тот, кто до них дотрагивается, дотрагива­ ется до него самого. Того, кто стремится взять их, подозревают в самых темных намерениях. Завладевший ими получает с этой же минуты возможность причинить ему любое зло и по своему усмотре­ нию распоряжается его жизнью. В чьи руки попадут эти самые насто­ ящие частицы его личности? Кто знает, не «приговорил» ли его уже мор или соучастник вора?

Итак, вор в этих обществах — не просто «нежелательный» член группы, человек чаще всего ленивый, бесчестный, желающий, не ра­ ботая, получить плоды труда других. Он может быть, кроме того —и

165

главным образом, —колдуном наихудшего типа, скрытым убийцей. Мало того, что он завладеет предметами, которым найдет столь опас­ ное применение; он должен совершить еще и магические действия. Он делает себя невидимым, проникает в хижины, когда их обитатели спят, совершает над ними насилия, о которых они не подозревают, и т.п. Следовательно, совершенно необходимо найти этого опасного злоумышленника. Однако сделать это можно, лишь противопоставин мистическим силам, находящимся у него на службе, другие, болео могущественные, которые возьмут верх над его силами.

Таким образом, туземцы и не помышляют о расследовании в том смысле, в котором его ведет европейская юстиция. От этого они нахо­ дятся за тысячу лье. Если бы им было предложено провести его, они не усмотрели бы в нем пользы. Ведь для них важно мистическим образом подчинить себе вора, а если вор —член их группы, то такого подчинения можно добиться. Они могут использовать могуществен­ ные магические средства, чтобы попытаться открыть его имя, и если это удается —вор у них в руках. Ему уже не ускользнуть, поскольку имя, в глазах первобытных людей, служит не только для того, чтобы назвать человека. Имя —это составная часть человека, оно обладает его свойствами. Если завладевают именем, то распоряжаются и самим человеком. Выдать имя человека —значит выдать его самого. Отсюда

иприменяемые для обнаружения вора способы. В то время, как со­ вершается мистическое действие, например, качание сосуда, напол­ ненного водой, над которой произнесена магическая формула, специ­ алист по этой операции одно за другим произносит имена всех членов группы. Совершая это, он устанавливает их связь с участвующими в действии мистическими силами, причем уклониться от этого они не могут. В момент, когда произнесено имя виновного, эта связь стано­ вится разоблачающей: сосуд перестает качаться и остается неподвиж­ ным. Вор обнаружен. Туземцы никогда не сомневаются в результате

ине нуждаются ни в каком другом подтверждающем его испытании.

Подобные действия наблюдаются почти всюду: в Австралии, Юж­ ной, Экваториальной, Западной Африке и т.д. Они, можно сказать, вызваны к жизни самой направленностью первобытного менталите­ та. Совпадение определенного имени с ожидаемым разоблачением, которое считают вызванным вмешательством таинственных сил, рав­ нозначно откровению во сне точно так же, как и гадание по альтерна­ тиве, примеры которого мы видели выше. При всем разнообразии методов эта операция в своей основе остается неизменной.

166

Часто также случается, что вместо того, чтобы открыть имя винов­ ного, гадание позволяет узнать, в каком направлении его следует искать, в какую сторону следует идти, чтобы обнаружить потеряв­ шийся предмет, и т.д. Так, в северном Квинсленде «колдун может умеренно определить, с какой стороны пришел ти, или переносчик колдовства. Он отправляется в заросли и бросает в воздух, в каждую i c i четырех сторон, похожие на древесные угольки шарики. Все они KiiKoe-то время останутся в воздухе, кроме брошенных в искомом направлении: эти сразу упадут на землю. Мне сообщили, что колдун шишек эти шарики путем высасывания из тела больного в предыду­ щий раз»37. В Южной Африке «кафры для гадания используют бого­ мола (насекомое). Если пропал скот или нужен врач и т.д., они снима­ ют с травинки одного из этих насекомых и куда-нибудь его кладут. Насекомое ищет себе другое пристанище, и тогда его голова укажет именно то направление, в котором будут найдены и пропавшая скотиii;i, и нужный врач и т.п.»38 Точно так же у их соседей-готтентотов гадательным инструментом является гнездо. Пучок волокон окунают и жир, поджигают конец, высовывающийся из закрытого гнезда, и держат его против ветра. Направление, в котором тянется дым, ука­ зывает находящемуся в затруднении готтентоту, где ему следует ис­ кать пропавший скот или заблудившегося попутчика39. В этих случа­ ях, столь хорошо известных, что нет нужды приводить дополнитель­ ные примеры, все происходит так, как если бы возможные направле­ ния были поочередно перечислены подобно тому, как в только что приведенных примерах перечислялись имена. Несомненно, в этом назывании имен имелась, по крайней мере первоначально, мистичес­ кая причина; не было ли ее и в поиске направлений?

Для первобытного человека нет ничего случайного. Следователь­ но, если богомол или дым предпочитают данное направление любому иному, то этот выбор является откровением, то есть ответом на задан­ ный вопрос, при условии, что все было совершено подходящими ма­ гическими средствами. Кроме того, если имя человека дает власть над ним, поскольку оно является неотъемлемой частью его самого, то не может ли та часть пространства, где человек родился и живет, или та, где живет социальная группа, играть ту же самую роль; не «принадле­ жит» ли она им, в силу интимной партиципации, таким же образом? 11ет ли между социальной группой, составляющими ее индивидами и определенной частью пространства мистической связи, которая мо­ жет их обнаружить?40 Для первобытных людей представление о про­ странстве, как и представление о времени, если только оно у них на

167

самом деле существует в ясном виде, имеет прежде всего качествен­ ный характер. Относительно же отдельных областей или частей про­ странства не существует ни подлинных представлений, ни концепций: они скорее ощущаются в виде сложных совокупностей, в которых каждая такая область неотделима от того, чем она занята. Каждая имеет отношение к живущим там реальным или мистическим живот­ ным, растущим там растениям, к населяющим ее племенам, налетаю­ щим оттуда ветрам и бурям и т.п. Наше представление об однородном пространстве, к которому мы привыкли, совершенно не дает нам возможности все это понять. Следующий факт, отмеченный в южной Австралии, хорошо покажет это различие.

Экспедицию, в которую входят европейцы и туземцы, мучит жаж­ да. Люди обследуют источники и обнаруживают, что они пересохли. Туземцы роют в земле нечто вроде дымовой трубы и опускают до дна палку, пытаясь достичь подпочвенных вод. В первом колодце не на ходят ничего. Конец палки, вытащенной из второго, оказывается влаж ным. Туземцы удваивают усилия и вскоре доходят до песка, достаточ но мокрого, чтобы при сжатии он прилипал к ладоням. «Теперь уже нет нужды рыть дальше широкий колодец, достаточно продолжит!» копать намного более узкое углубление на дне уже выкопанного ко* лодца. Но вот здесь мысль туземца наталкивается на трудность, кото рая нам была совершенно непонятной. Для них возникал следующий вопрос: в какой точке колодца теперь нужно копать, чтобы непремен­ но найти там воду? Нам же, менее их подверженным воображению, эта точка представлялась не имеющей никакого значения: до воды можно было добраться, копая в любом месте дна колодца, так как оно повсюду было одинаково влажным. Однако темнокожий никогда не доверяется случаю, ему требуется основание, плохое или хорошее, которым он станет руководствоваться во всех своих поступках. Соот­ ветственно, они немедленно развернули по этому щекотливому пунк­ ту форменную дискуссию. Сначала один из них предложил копать с западной стороны колодца: поскольку в этой стороне находилось море, то было вероятно, что тут и будет найдена вода. Но этот разум­ ный довод был немедленно с презрением отброшен, а предложившего это туземца подвергли насмешкам. Без сомнения, воду с этой стороны нашли бы, но, поступая из моря, она ведь должна быть соленой и, следовательно, для питья непригодной. Тогда второй предложил ко­ пать с восточной стороны на том основании, что жившие в этой стороне ангарди обладали большой боолиа, то есть магической силой, что они умели вызывать дожди, когда пожелают, и, следовательно, у

168