которые проживают в других странах, где согласно законодатель­ству на них распространяется юрисдикция мусульманских религи­озных судов. Эти суды не могут, однако, рассматривать дела, каса­ющиеся усыновления и наследования¹.

Исключительная юрисдикция христианских религиозных судов охватывает собой все дела "персонального статуса" христиан, кото­рые являются гражданами Израиля, касающиеся вступления в брак, разводов и алиментов².

Наконец, говоря об исключительной юрисдикции религиозных судов друзов, следует отметить, что в целом они аналогичны исклю­чительной юрисдикции раввинских судов³.

Все решения религиозных судов приводятся в исполнение че­рез исполнительные органы и "теми же методами, что и решения гражданских судов"⁴. Судьи религиозных судов, также как и судьи гражданских судов назначаются Президентом Израиля по рекомен­дации Специального комитета (Nominations Committee), состояще­го из представителей органов правосудия, министерств, членов Кнес-сета и адвокатуры (Chamber of Advocates)⁵.

Рассматривая деятельность религиозных судов и оценивая сам факт включения их в судебную систему Израиля, многие ученые, занимающиеся данной тематикой, не без оснований замечают, что "религиозные суды являются уникальным феноменом правовой сис­темы Израиля"⁶.

Среди них особую роль и значимость имеют иудейские рели­гиозные суды. Существование и функционирование их в судебной и правовой системе Израиля, несомненно, не только отражает весь­ма характерную, по сравнению с судебными и правовыми системами других стран, особенность общей системы израильского права, но и проливает свет на характер его взаимосвязей и взаимодействия с подсистемой иудейского права.

6. Помимо отмеченных особенностей современного израильского права в плане его взаимоотношений с иудейским правом следует обратить внимание также и на другие, весьма характерные для него в этом плане черты. Среди них следует назвать, в частности, такие его особенности, как широкое использование принципов персональ­ное™ и территориальности в праве⁷; признание наряду со свободой вероисповедания, религии также права быть свободным от рели-

гии¹; органическое сочетание в государственно-правовой системе Из­раиля социально-политических и национальных ценностей и инте­ресов с иудейскими, религиозными ценностями и интересами², и др.

§ 5. Основные формы взаимосвязи и взаимодействия иудейского религиозного права с современным израильским правом в процессе разрешения общих проблем

1. Проблемы определения основных путей и форм взаимосвя­зи и взаимодействия иудейского религиозного права с формируемым государством Израиля светским правом имеют не только теорети­ческое, но и сугубо практическое значение. Они в значительной сте­пени затрагивают религиозные и иные интересы как тех иудеев, которые проживают на территории своей исторической Родины, так и тех, которые, оставаясь приверженцами своей религии, живут в других странах. В силу этого вопросам форм и путей взаимосвязи и взаимодействия иудейского религиозного и израильского граждан­ского (в смысле — светского) права в научной юридической лите­ратуре всегда уделялось повышенное внимание³.

2. Являясь неотъемлемой составной частью общей системы из­раильского права, иудейское право, несмотря на многочисленные сложности и противоречия в его взаимоотношениях с израильским гражданским правом, тем не менее решает с ним общие для всего израильского общества и государства проблемы.

Вместе с другими составными частями — подсистемами общей системы израильского права оно разрешает проблемы, связанные с регулятивной деятельностью государства и религиозных институ­тов. С помощью норм, содержащихся в традиционных иудейских законах и заповедях, это право опосредует определенную область общественных отношений. Устоявшейся сферой "приложения" иу­дейского права является семейное право — преимущественно семей-но-брачные отношения, касающиеся заключения браков и осуществ­ления с последующим оформлением разводов.

В неразрывной связи и взаимодействии с израильским светс­ким правом иудейское право разрешает проблемы, связанные с под-

¹ Palestine Order-in-Council 1922—1947 (3 Laws of Palestine 2569). Art. 52.

² Ibid. Art. 54.

³ Druze Religious Courts Law 5723-1962 (17 L.S.I. 27). S 4, 5; Yadin U. Op. cit. P. 76.

⁴ Yadin U. Op. cit. P. 76.

⁵ Ibid. P. 75.

⁶ Shachar Y. Op. cit. P. 32.

⁷ Rosen-Zvi A. Family and Inheritance Law // Shapira A., Dewitt-Arar (eds.). Op. cit. P. 76—77.

¹ Englard I. Op. cit. P. 202.

² Kretzmer D. Forty Years of Public Law // Israel Law — Forty Years... P. 341—367.

³ Cm.: Shapira A., Dewitt-Arar. (eds.). Op. cit. P. 31—35; Yadin U. Israel // Knapp V. (ed.). National Reports. Paris, 1972. Vol. I. Ch. 1. P. 75—78; Shochetman E. Esraeli Law and Jewish Law — Interaction and Independence: A Commentary // Israel Law — Forty Years. Proceedings of the Conference on Forty Years of Israeli Law held at the Faculty of Law, Yerusalem, November, 1988. Yerusalem, 1990. P. 525—552.

держанием социальной и национальной общности евреев, прожива­ющих внутри Израиля и в других странах.

Современное израильское право стремится к достижению этой цели с помощью такого рода ярко выраженных по своей националь­ной окраске законов, как Закон о возвращении (1950 г.)¹ и Закон об израильском гражданстве (Nationality Law — 1952 г.)².

Первый из них предоставляет право на иммиграцию в Израиль только евреям. "Каждый еврей имеет право иммигрировать в эту страну", — устанавливается (ст. 1) в данном законе. Исключение из данного правила составляют, согласно этому закону и практике его применения Министерством внутренних дел Израиля, которое ве­дает вопросами гражданства, лишь евреи, которые: а) совершали или совершают действия, противоречащие интересам еврейского народа; б) "могут нанести вред общественному благополучию (public health) или безопасности государства"³; и в) "имели криминальное прошлое, которое может угрожать общественному благосостоянию"⁴.

Второй из них — Закон об израильском гражданстве автома­тически предоставляет израильское гражданство любому еврею — иммигранту (оле), прибывшему в эту страну³.

Оба эти закона, будучи весьма далекими от принципа равен­ства граждан по национальному признаку, а тем самым — от ши­роко прокламируемого в современном мире принципа интернацио­нализма, тем не менее, как показывает практика их применения¹', весьма активно и эффективно служат в системе израильского зако­нодательства "объединительным" интересам еврейского сообщества, решению проблем поддержания социальной и национальной общно­сти евреев, проживающих внутри Израиля и за его пределами.

На достижение, в конечном счете, этих же целей направлено вместе с израильским гражданским правом также и иудейское ре­лигиозное право. Имея формальную и реальную монополию на ре­шение вопросов, касающихся браков и разводов евреев, независи­мо от их гражданства и места их проживания, иудейское право в процессе его реализации скрепляет не только семейно-бытовые, но и социально-политические, национальные и этнические узы право­верных евреев.

В силу этого совсем не случайно, как подчеркивается в изра­ильской юридической литературе, при возникновении споров, каса-

¹ Kretzmer D. Constitutional Law // Shapira A., Dewitt-Arar K. (eds). Op. cit. P. 42—43.

² 6 L.S.I. 50 (1950—1952).

³ Laws of the State of Israel. 5710—1950. Vol. 4. P. 114—118.

⁴ Laws of the State of Israel. 5714-1954. Vol. 8. P. 114.

⁵ Подробнее об этом см.: Конституционное право зарубежных стран / Под общей ред М. В. Баглая, Ю. И. Лейбо, Л. М. Энтина. JVL, 1999. С. 807.

⁶ См.: Gouldman М. The "Right to Return" and the Problem of the fugitive Offender // Yadin U. (ed). Israeli Reports to the Seventh International Congress of Law. Yerusalem, 1966. P. 92—101.

ющихся изменения юрисдикции иудейских религиозных судов по рассмотрению семейно-брачных отношений в пользу гражданских судов, одним из центральных аргументов ортодоксальных религи­озных кругов был тезис, согласно которому ограничение круга воп­росов, рассматриваемых религиозными судами в области семейно­го права, в значительной мере подорвет национальную этническую и социально-политическую общность евреев¹.

Подчеркивая, что проблемы, касающиеся "религиозной юрис­дикции и применения религиозного права, являются в Израиле по­стоянным источником юридических, политических и социальных конфликтов", исследователь израильского права И. Энглард не без оснований замечает по этому поводу, что "недопустимость граждан­ских браков и признание исключительности в решении этих вопро­сов религиозного права превратились в глазах религиозной части населения в важнейший символ еврейской сути израильского госу­дарства"². Данное утверждение, продолжает автор, не подлежит со­мнению, поскольку оно отражает сложившийся в Израиле status quo. Нарушение последнего, точнее — его возможные негативные по­следствия "для единства еврейского народа" выступают в качестве главного аргумента — политического средства защиты существую­щей в этой стране системы. Причем, заключает исследователь, дан­ный аргумент, как показывает практика, в политическом отношении срабатывает весьма эффективно, поскольку "национальное единство евреев — это по своему характеру сугубо рациональная, если не сказать — довольно утилитарная цель, ради достижения которой в значительной степени складывается консенсус среди различных политических партий"³.

4. Наряду с названными, общими для всего еврейского сообще­ства и государства, проблемами иудейское религиозное право в тес­ной взаимосвязи и взаимодействии с израильским светским правом решает и многие другие аналогичные им проблемы. Среди них особо выделяется круг вопросов, непосредственно связанных с националь­но-патриотическим воспитанием иудеев, с воспитанием их в духе преданности своему народу и лояльности израильскому государству.

Решению данных вопросов традиционно уделялось огромное внимание в религиозных законах, священных книгах, заповедях и писаниях⁴. Не меньшее внимание в религиозном и светском законо­дательстве Израиля вопросам национально-патриотического воспи­тания евреев уделяется и сейчас⁵. Об этом свидетельствует как сама

¹ Englard I. Law and Religion in Israel // American Journal of Comparative Law. 1987. № 1. P. 202—203.

² Englard I. Op. cit. P. 202.

³ Ibid.

⁴ См.: Толковая Библия. Книга Второзаконие. Главы 7, 14. Стокгольм, 1987. С. 610—611, 623.

³ Falk L. Jewish Family Law // International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. IV. L., 1983. P. 43—44.

практика государственной и общественной жизни Израиля, так и действующее законодательство¹.

В качестве примера можно сослаться на действующий в стране с 1953 г. Закон о государственном образовании, в котором закреп­ляется "цель государственного образования", сводящаяся прежде всего к тому, чтобы построить систему "первоначального обучения в стране на основе ценностей еврейской культуры", "преданности своему государству и еврейскому народу"².

Примерами национально-патриотической направленности дей­ствующего законодательства Израиля могут служить и другие нор­мативно-правовые акты, в частности, Закон о радиовещании в стра­не (The Broadcasting Authority Law), принятый в 1965 г. Согласно этому акту на руководящий орган, отвечающий в стране за все ра­диовещание и телевидение, среди прочих целей возлагается зада­ча содействовать с помощью радио- и телевизионных программ "уг­лублению знаний и укреплению связей" радиослушателей и теле­зрителей "с еврейским наследием и его ценностями", а также спо­собствовать достижению целей воспитания граждан Израиля в духе преданности своему государству и еврейскому народу, которые сто­ят перед системой государственного образования в стране³.

5. Среди общих, принципиально важных для нормального су­ществования израильского общества и государства проблем, кото­рые решаются совместными усилиями официальных, государствен­ных и религиозных кругов с помощью правовых средств, содержа­щихся в религиозном и светском праве, далеко не последнее место занимают проблемы установления и поддержания в стране обще­ственного порядка и законности⁴, обеспечения всесторонних гаран­тий прав и свобод граждан, сохранения и развития традиционных иудейских национальных, моральных и иных ценностей, поддержа­ния и развития не противоречащих современной израильской дей­ствительности исторических традиций и обычаев, повышения эф­фективности существующих в стране государственных и обществен­ных, включая религиозные, институтов, и др.⁵

Каждая из этих и иных, им подобных, общезначимых проблем опосредуется и решается религиозным и гражданским правом с функциональной точки зрения хотя и взаимосвязанно, во взаимо­действии друг с другом и с другими подсистемами общей системы

¹ Kretzmer D. Constitutional Law. P. 39—57.

² 7 L.S.I. 113 (1952—1953).

³ 19 L.S.I. 103 (1964—1965).

⁴ Shetreet Sh. Developments in constitutional Law: Selected Topics // Israel Law — Forty Years. P. 368—430.

⁵ Cm.: Horowitz G. The Spirit of Jewish Law. N.Y., 1953; Fedeschi Y. and Yadin U. (eds.). Studies in Israel Legislative Problems. Yerusalem, 1966; Elon I. The Sources and Nature of Yewish Law and its Application in the State of Israel // Israeli Law Review. 1969. Vol. 4. P. 416—457.

израильского права, но в то же время в структурном плане, с точ­ки зрения особенностей составляющих их норм, сфер приложения и методов осуществления содержащихся в них велений¹, относи­тельно обособленно друг от друга.

В переводе на язык практики это означает, что в процессе ре­шения общих государственных и общественных проблем в иудейс­ком религиозном и израильском светском праве сказывается не только их стратегическая общность, но и предметная, тактическая особенность. Последняя нередко служит причиной несогласованно­сти, а иногда и противоречивости в механизме взаимосвязи и вза­имодействия иудейского права с гражданским правом. Наиболее часто, как отмечается в израильской юридической литературе, это случается тогда, когда иудейское религиозное право, особенно в его ортодоксальном варианте, не только не согласуется с современной реальной действительностью, но и противоречит ей².

Это — своего рода противоречия между тем, что называется, по словам профессора Тель-Авивского университета А. Розен-Цви, книжным правом, то есть правом, содержащимся в религиозных книгах и писаниях, с одной стороны, и правом, которое существу­ет в реальной жизни (Law in Reality), с другой. Причем эти проти­воречия касаются не только второстепенных, но и весьма важных вопросов жизни отдельных лиц и всего общества в целом, таких, в частности, как вопросы ограничения права вступать в брак по раз­личным религиозным причинам, вопросы, связанные с нарушением равноправия женщин с мужчинами, ограничением их права заклю­чать сделки, и др.³ Это противоречия, которые возникают в основ­ном в сфере брачно-семейных отношений.

Однако они возникают и в других сферах жизни общества. На­пример, в армейской среде при решении вопросов о прохождении воинской службы верующими девушками — иудейками (religious girls) и студентами "ультра-ортодоксальных талмудистских школ". Дело в том, что согласно действующему законодательству Израиля в стране установлена всеобщая воинская обязанность, согласно ко­торой все девушки и юноши должны проходить службу в армии, в то время как существующие иудейские правовые каноны не позво­ляют этого делать определенным, в том числе и названным, груп­пам лиц⁴.

В связи с этим возникает трудно преодолимый с помощью юри­дических средств тупик, выход из которого официальными государ-

¹ Falk L. Jewish Law // Duncan J., Derretн M. (eds). An Introduction to the Legal Systems. L., 1968. P. 47.

² Shochetman E. Israeli Law and Jewish Law. — Interaction and Independence: A Commentary // Israel Law — Forty Years... P. 525—536.

³ Rosen-Zvi A. Family and Inheritance Law // Shapira A., Dewitt-Arar K. (eds.). Op. cit. P. 83.

⁴ Englard 1. Op. cit. P. 201.

ственными и религиозными кругами Израиля изыскивается за пре­делами права. Что же касается ожидаемого вполне логичного в та­ких случаях религиозного вмешательства Верховного суда страны в разрешении возникающих правовых коллизий, то он, как отмеча­ют исследователи, ведет себя весьма осторожно и "довольно неохотно вмешивается в подобные дела". Основная причина такого поведения Верховного суда заключается в том, что он опасается тем или иным своим решением "нарушить весьма деликатный баланс сил, устано­вившийся в обществе благодаря политическим договоренностям"¹.

Противоречия между нормами и содержащимися в них требо­ваниями иудейского, религиозного и государственного, светского права возникают в израильском обществе и во многих других сфе­рах и случаях².

Например, нередко причинами их возникновения становятся традиционные иудейские праздники, такие, в частности, как иудей­ская суббота (Sabbath). Правовые коллизии в таких случаях возни­кают в силу того, что согласно религиозным канонам и содержащим­ся в них нормам в субботние дни запрещается какая бы то ни была трудовая деятельность правоверных евреев, в то время как реаль­ная жизнь и сложившиеся в современном обществе отношения, опос­редуемые с помощью норм светского права, предъявляют к тем же правоверным евреям, работающим в системе медицинского, транс­портного и иного повседневного жизнеобеспечения общества, совсем другие требования. А именно — обеспечения нормальной жизни общества во все без исключения дни, включая и субботние³.

Верховный суд Израиля, к которому не один раз аппелирова-ли по поводу данного противоречия религиозного и светского пра­ва как ортодоксальные евреи, так и сторонники светской (сионист­ской) идеологии, придерживался в своих решениях, как и в других аналогичных случаях, весьма осторожной, по существу до конца не решающей данной проблемы позиции⁴.

В результате — противоречия между иудейскими канонами, касающимися субботы — "священного дня молитв и отдохновения от мирской суеты", и требованиями повседневной жизни общества, отраженными в светском праве и идеологии, не только сохраняют­ся, но и время от времени обостряются. Так было, например, в марте 2000 г. во время визита Папы Римского в Израиль, когда возникла проблема пилотирования вертолета, который должен был доставить понтифика в субботу из Иерусалима в Назарет⁵. Так бывает и в

других им подобных случаях. Освобождение же от субботних огра­ничений военнослужащих, полицейских, пожарных и врачей в це­лом проблем, связанных с "субботними противоречиями" иудейского религиозного и израильского права, не решает.

Противоречия между религиозным и светским правом Израи­ля, кроме названных сфер, имеют место и в других областях обще­ственной жизни, включая даже те, которые обычно относятся к раз­ряду деликатных. Они касаются, например, искусственного оплодот­ворения замужних женщин.

Светское право при этом не только не запрещает, а, наоборот, всячески поощряет искусственное оплодотворение, стремясь к созда­нию всех необходимых условий для укрепления бездетных семей таким путем, в то время как иудейское религиозное право накла­дывает "табу" во всех таких случаях и особенно тогда, когда речь идет о доноре-мужчине, не являющемся мужем решившейся на ис­кусственное оплодотворение женщины. Иудейские религиозные ("раввинские") суды при этом квалифицируют подобного рода "де­яния" как "квази-прелюбодеяния" и, соответственно, предают ана­феме всех согласившихся на проведение искусственного оплодотво­рения женщин'.

Искусственное оплодотворение "от семени другого мужчины" рассматривается, в частности, Раввинским судом г. Иерусалима как поступок, "бесчестный" по отношению "к Богу и мужу" и "оскорби­тельный", грубо нарушающий моральные законы и устои Израиля. Во всех таких случаях, согласно решению этого религиозного суда, у мужа возникает право требовать развода, а у жены — "обязан­ность дать согласие на развод"².

6. Наличие общих целей и задач, решаемых совместными уси­лиями представителей иудейского религиозного сообщества и офи­циальных кругов Израиля с помощью правовых средств³, с одной сто­роны, а также наличие многочисленных противоречий между иу­дейским правом и светским правом, с другой, весьма остро ставят на повестку дня вопросы, связанные с основными путями и формами их взаимосвязи и взаимодействия. Как уже отмечалось, это не только теоретически, но и практически важные вопросы. Ибо от того, на­сколько быстро и эффективно они решаются, напрямую зависит раз­решение проблем внутренней связанности и согласованности иудей­ского права с гражданским правом, а вместе с тем — проблем по­вышения эффективности общей системы израильского права в целом.

¹ Shifman P. Family Law in Israel: The Struggle between Religious and Secular Law // Israel Law — Forty Years... P. 543.

² Подробнее об этом см.: Ibid. P. 543 — 545.

³ См.: Yadin U. Israel // Knapp V. (ed.). National Reports. Vol. I. Ch. 1. Paris, 1972. P. 75—79; Shapira A. and Dewitt-Arar K. (eds.). Op. cit. P. 31—33.

¹ Englard I. Op. cit. P. 201.

² Maoz A. The Institutional Organization of the Israeli Legal System // Shapiro. A., Dewitt-Arar K. (eds.). Op. cit. P. 32—35.

³ Englard I. Op. cit. P. 201.

⁴ Ibid. P. 199.

⁵ Сегодня. 2000. 21 марта.

Говоря о путях и формах взаимосвязи и взаимодействия иудей­ского религиозного права с израильским светским правом, многие авторы не без оснований акцентируют внимание на следующих двух обстоятельствах.

Во-первых, на том, что взаимосвязь и взаимодействие двух рассматриваемых правовых подсистем — это не только "чисто" юридический, но и социально-политический процесс. По мнению профессора Б. Лифшитца, его "нельзя понять только с точки зрения чистого права"¹. Любые дискуссии по данному вопросу, замечает ав­тор, с неизбежностью затронут "проблемы политического, религи­озного и социального плана". Попытки же рассмотрения вопросов взаимосвязи и взаимодействия иудейского и светского права лишь "под углом зрения одних только голых юридических фактов непре­менно приведут к созданию весьма искаженной картины"².

А, во-вторых, на том, что это не односторонний, а двусторонний процесс. Иудейское религиозное право, как и иудейская религия в целом оказывают в различных формах и разными путями значи­тельное влияние на израильское светское право. В свою очередь пос­леднее оказывает обратное воздействие на первое, равно как и на иудейскую религию в целом. Вопрос при этом, по мнению И. Энглар-да³, заключается лишь в следующем: а) "как религиозный феномен регулируется с помощью норм государственного права?"; б) в какой степени и до какого предела "иудейская религия поддерживается с помощью правовых средств еврейским государством"; и в) в какой мере "иудейские религиозные правовые традиции оказывают вли­яние на израильскую правовую систему не только и даже не столько фактом своей религиозной значимости, сколько фактом своего суще­ствования в качестве национального и культурного наследия"⁴.

7. Рассматривая вопрос о путях воздействия иудейского права на светское право, а вместе с тем на правовую систему Израиля в целом, следует выделить два основных пути — прямой и косвенный. Такое выделение довольно условно, поскольку в реальной действи­тельности они зачастую переплетаются.

Прямое воздействие иудейского права проявляется в том, что оно создает, наряду со светскими (сионистскими) взглядами и док­тринами, идеологическую основу современной правовой системы Израиля, религиозно-этический фундамент правотворческой, а, от­части, правоприменительной и правоохранительной деятельности государственных органов.

Под сильным влиянием иудейских религиозных традиций и догм находится, в частности, законодательная деятельность парла-

мента (Кнессета) Израиля. Исследователи отмечают, что религиоз­ное влияние сказывается не только на традиционном семейном пра­ве, но и на других отраслях права: уголовном, гражданском, адми­нистративном, трудовом и др.¹

Более того, влияние иудейского религиозного права в значи­тельной мере сказалось также на становлении и развитии основного, фундаментального законодательства Израиля, в частности, на под­готовке и принятии Декларации независимости². Хотя в научной литературе последовательно акцентируется внимание на том, что Декларация стала историческим компромиссом "между всеми соци­альными группами, существовавшими в момент разработки и при­нятия данного документа в израильском обществе", начиная от "ши­рокого спектра иудейского религиозного сообщества" и кончая "ли­бералами, лейбористскими сионистами и коммунистами"³, фактичес­ки же, как показала жизнь и последующая судебная практика Из­раиля по рассмотрению исков, связанных с оспариванием содержа­ния отдельных принципов, зафиксированных в Декларации⁴, в дан­ном документе изначально преобладали традиционные иудейские ценности и идеи.

Речь идет, в частности, о содержании одного из принципов, зафиксированных в Декларации, который гласит, что государство под названием Израиль является "еврейским государством" (Jewish State). Данный принцип, по мнению некоторых исследователей, "уравновешивается" и "нейтрализуется" другим, демократическим принципом, провозглашающим израильское государство как "демо­кратическое государство"⁵.

Однако поскольку изначально ни в законодательных актах, ни в решениях Верховного суда Израиля никаких разъяснений и "са­моопределений" "еврейского государства" не давалось, то оно, по­рождая длительные споры среди различных слоев населения Изра­иля, в одних случаях понималось как государство "еврейского боль­шинства", которое составляет примерно две трети всего населения Израиля и которое только и является "элементом, делающим Изра­иль государством евреев"⁶. В других случаях оно трактовалось в "мессианском духе", то есть в традиционном иудейском духе — в

¹ Hecht A. Legal Restrictions on the Freedom of Occupation // Yadin U. (ed.). Israeli Reports to the Seventh International Congress of Law. Yerusalem, 1966. P. 90—91.

² Garisson R. Forty Years of Israeli Law: Constitutional Law // Israel Law Reliew. 1990. Vol. 24. P. 431—450.

³ Shetreet Sh. Op. cit. P. 414.

⁴ Gardor V. Chairman of Central Elections Committee for the Six Knesset, 19 (3). P.D. 365 (1965); Neiman V. Chairman of Central Elections Committee for the 11 Knesset, 39 (2). P.D. 225, 275—276, 304—324 (1985).

⁵ Kretzmer D. Constitutional Law // Shapira A., Deivitt-Arar K. (eds.). Op. cit. P. 47—48.

^G Ibid. P. 40.

¹ Lifshitz B. Israeli Law and Jewish Law — Interaction and Independence // Israel Law — Forty Years... P. 507.

² Ibid.

³ Englard I. Law and Religion in Israel. P. 186.

⁴ Ibid.

виде "средства вхождения в золотой век (millennium)"¹. В третьих же случаях, в последующей трактовке Верховным судом Израиля и высшим законодательным органом страны в ряде принятых им в 1992 г. законов (таких, как "О свободе и достоинстве человека", "О свободе занятий" и "Политических партиях") принцип "еврейского государства" понимался в смысле "еврейского демократического государства"².

При этом при рассмотрении очередной апелляции в Верховном суде Израиля на решение нижестоящего суда, касающегося содер­жания принципа "еврейского государства", выражалась уверенность в том, что "существование государства Израиль в виде государства еврейского народа не отрицает его демократического характера, точно так же, например, как существование французской Франции не отрицает ее демократического характера"³.

Аналогичная мысль проводилась и в научной литературе. Ут­верждалось, в частности, что "синтез двух принципов", провозгла­шенных в Декларации, должен способствовать тому, что "концепция еврейского государства" будет согласовываться с концепцией и принципом демократического государства⁴.

Однако, как бы то ни было, независимо от первоначального по­нимания Декларации, точнее — содержащихся в ней принципов или же последующего ее расширительного (в демократическом духе) толкования вполне очевидным является то, что в основе этого важ­нейшего для Израиля политико-правового акта были заложены фундаментальные иудейские ценности и интересы.

Исходя из сказанного законодательную деятельность парламен­та Израиля, осуществляемую под непосредственным влиянием иу­дейских религиозных взглядов и доктрин, вполне логично и допу­стимо, как представляется, рассматривать в качестве одной из важ­нейших форм прямого воздействия иудейского права на светское и на всю систему израильского права.

В качестве другой не менее важной формы можно рассматри­вать аналогичную иудейско-правотворческую и правоприменитель­ную деятельность Верховного суда Израиля и всех иных его граж­данских (в смысле — нерелигиозных) судов.

Судебная система Израиля, также, как и деятельность высшего законодательного органа страны — Кнессета, находится под влия­нием иудейских религиозных традиций и догм. Еврейский судья, от­мечается в специальной литературе, "эмоционально связан узами и силой иудейского права" и придает ему особую, чисто "религиозную

или же национальную значимость"¹. Для него последняя является своего рода критерием, "мерой идентификации с иудейским правом", основой для выявления "интереса на длительную перспективу"².

Следует заметить, что не все исследователи иудейского права в полной мере разделяют данное, по их мнению, слишком категорич­ное суждение. Его относят к разряду "довольно спорных и удиви­тельных"². Однако оно существует и имеет под собой, также как и весь процесс воздействия иудейского религиозного права на светс­кое право и на общую систему израильского права в целом, весьма прочную моральную, религиозную и социально-политическую осно­ву. Это доказано самой жизнью и многократно подтверждено про­водившимися по этому поводу и предмету исследованиями.

На вопрос — подвергается ли современное израильское право воздействию со стороны иудейского права и должно ли оно "вбирать в себя ■— в свою систему принципов, концепций и норм богатые тра­диции иудейского права" среди израильских юристов, политических деятелей, разделяющих разные взгляды и доктрины идеологов практически нет радикально отличающихся друг от друга ответов⁴. Все они положительны. Разница при этом заключается лишь в раз­ной аргументации своих позиций представителями различных по­литических и социальных сил и различных взглядах на данный процесс.

Так, например, "светские сторонники традиционного иудейского права" связывают прямое воздействие иудейского религиозного пра­ва на современное израильское право с "национальным ренессан­сом". Право при этом рассматривается как "важнейшая составная часть национальной культуры, как проявление особого человечес­кого гения, гениальное творение и артикуляция народного духа (Volksgeist)"⁵.

Разделяя идеи исторической школы права, сторонники данного подхода исходят из того, что наступление еврейского национального ренессанса с необходимостью предполагает, с одной стороны, воз­рождение древнееврейского языка (hebrew), а, с другой — нераз­рывно связанного с ним "традиционного иудейского права"⁶. При этом в качестве идеальной модели взаимоотношения традиционного иудейского права с современным израильским правом рассматри­вается такая модель, при которой последним воспринимаются от первого лишь те "принципы и правила", которые соответствуют требованиям современного общества.

¹ Kretzmer D. Constitutional Law. P. 47—48.

² Ibid. P. 47.

³ Election Appeal 1/88. Neiman V. Chairman of Central Elections Committee, 42 (4). P.D. 189 (1988).

⁴ Kretzmer D. Op. cit. P. 47.

¹ Englard I. The Place of Religious Law in the Israel Legal System. Part II // Mishpatin. 1970. Vol. 2. P. 513—514.

² Ibid.

³ Lifshitz B. Op. cit. P. 509.

⁴ Englard I. Law and Religion in Israel. P. 203—204.

⁵ Ibid. P. 204.

⁶ Ibid.