Глава V

О движущей силе материи

Древние, исходя из убеждения, что не существует тела без движущей силы, видели в субстанции тел как бы смесь двух первичных атрибутов: благодаря одному из них эта субстанция обладает способностью двигаться; благодаря другому – способностью быть приводимой в движение. И действительно, во всяком движущемся теле нельзя не предполагать оба этих атрибута, т.е. не видеть в нём нечто, которое движется, и нечто, которое приводят в движение.

Выше мы говорили, что некогда под материей подразумевали субстанцию тел, поскольку она восприимчива к движению. Поскольку та же самая материя получала способность движения, она называлась активным началом, под которым тогда понимали всё ту же субстанцию. Но оба этих атрибута, казалось, до такой степени зависят друг от друга, что Цицерон для лучшего выражения этой существенной и первичной связи материи и её движущего начала говорит, что оба они заключаются один в другом. Это очень удачно характеризует мысль древних.

Отсюда становится ясным, что современные философы дали нам далеко не точную идею материи, в силу непонятного смешения представлений называя материей субстанцию тел, так как – подчеркнём это ещё раз – материя, или пассивное начало субстанции тел, составляет лишь часть этой субстанции. Поэтому неудивительно, что они не открыли движущей силы и способности чувствовать.

Теперь, как мне кажется, с первого взгляда должно быть ясно, что, если существует активное начало, оно должно иметь в неизвестной нам сущности материи иной источник, чем протяжённость; это подтверждает то, что простая протяжённость не даёт полной идеи сущности или метафизической формы субстанции тел в силу того уже, что последняя исключает представление о какой бы то ни было активности материи. Поэтому если мы обнаружим это движущее начало, если мы докажем, что материя, не будучи, как это обыкновенно думают, столь безразлична по отношению к движению и покою, должна считаться в такой же мере активной, как и пассивной субстанцией, то какие доводы останутся у тех, кто видит её сущность в протяжённости?

Оба начала, о которых мы только что говорили, - протяжённость и движущая сила – представляют собой только возможности (puissances) субстанции тел; ибо так же, как эта субстанция восприимчива к движению, даже в действительности не пребывая в движении, так же точно имеет она постоянно способность к движению, даже когда не движется.

Древние справедливо замечали, что эта движущая сила действует в субстанции тел лишь тогда, когда эта последняя облечена в определённые формы. Они наблюдали вместе с тем, что все вызываемые ею различные движения подчинены и управляются этими различными формами. Поэтому формы, посредством которых субстанция тел может не только двигаться, но двигаться различно, были названы материальными формами.

Достаточно было этим первым нашим учителям бросить взгляд на явления природы, чтобы открыть в субстанции тел способность к самостоятельному движению. Действительно, одно из двух: или эта субстанция движется сама собой, или, когда она находится в движении, другая субстанция сообщает ей это последнее. Но следует ли видеть в этой субстанции нечто, отличное от неё самой, но только в состоянии движения? Если иногда кажется, что она получает движение, которого не имеет, то получает ли она его от какой-нибудь причины, отличной от всё той же субстанции, одни части которой действуют на другие?

Если же допустить другую действующую силу, то я попрошу, чтобы её назвали и представили доказательства её существования; но раз о ней нет никакой идеи, она не является даже чем-то мыслимым.

После этого ясно, что древние без труда должны были признать, что движущая сила находится внутри субстанции тел, потому что в конце концов нельзя ни доказать, ни постичь никакой другой субстанции, действующей на неё.

Но те же самые писатели в то же время признавали или, лучше сказать, доказали, что нельзя понять, как происходит эта тайна природы, раз неизвестна сущность тел. Раз мы не знаем действующей силы, каким способом, действительно, узнаем мы образ, каким она действует? И разве затруднение уменьшится, если допустить существование другой субстанции, в особенности же сущности, относительно которой отсутствует какая бы то ни было идея и существование которой невозможно постичь даже разумом?

Поэтому они полагали, и не без основания, что субстанция тел, взятая вне каких бы то ни было форм, лишена активности и вся находится в возможности. Например, может ли лишённое свойственной ему формы человеческое тело производить зависящие от этой формы движения? Или может ли материя, из которой образуются все части Вселенной, производить без определённого их порядка и расположения все различные явления, действующие на наши чувства?

Но части этой субстанции, принимающие различные формы, не могут сами давать их себе; их дают им всегда другие части этой же субстанции, уже облечённой в формы. Итак, действие этих частей, воздействующих одни на другие, порождает формы, посредством которых движущая сила тел становится действительно активной.

По моему мнению, формы, производящие другие формы, можно по примеру древних свести к холоду и теплоте, так как, действительно, эти два общих активных свойства, по-видимому, вызвали на свет все тела в подлунном мире.

Декарт, этот гений, прокладывавший новые пути, в которых сам заблудился, утверждал вместе с некоторыми другими философами, что бог – единственная действующая причина движения и что он постоянно передаёт его всем телам. Но это мнение не более чем гипотеза, которую Декарт пытался приспособить к данным веры, а это значит говорить не на языке философии и обращаться не к философам, в особенности не к тем из них, которых можно убедить только силою очевидности.

Христианские схоластики последних столетий хорошо понимали важное значение этого простого рассуждения; поэтому они благоразумно ограничивались обычными, чисто философскими знаниями о движении материи, хотя они могли бы обратить внимание на то, что сам бог сказал, что он «запечатлел активное начало в элементах материи» (Книга Бытия, 1; Исайя, 66).

Можно было бы привести длинный ряд цитат из различных авторитетов и сослаться на знаменитых учителей и их учения. Но и без нагромождения цитат достаточно очевидно, что материя содержит в себе оживляющую её движущую силу, которая является непосредственной причиной всех законов движения.